Канао вяло ухватилась за рукоять катаны. Кажется, когда-то красивая гарда, нежно-розовая, сделанная в цвет её глаз, треснула, и от неё отвалился обломок. На лезвии был не один слой крови врагов, а рукоять заляпана её собственной. Как хочется просто упасть лицом в мягкую землю и больше не вставать. Руки и ноги ослабли настолько, что просто пошевелить пальцем было недостижимой мечтой. Наверное, не так плохо умереть здесь, на поле битвы. Быть героиней, отдавшей жизнь для защиты людей. Сколько раз она уже должна была умереть за эту ночь? Укус вампира. Серьёзное ранение и потеря крови. Она пережила всё это и неужели позволит себе откинуть коньки от простого переутомления? Похоже на то.
Пелена перед глазами настигла её так резко, что Канао слегка испугалась. В кромешной тьме и так было ни зги не видно, а сейчас, когда перед глазами расстилалась настоящая тьма, было страшно. Руки совсем ослабли, выпустив единственную опору. Цуюри свалилась на землю, ощущая её мягкость под уставшим телом. Катана так и осталась на своём месте, вогнанная в землю на добрые пять дюймов. До уха доносились отдалённые звуки сражения и чей-то крик. Но Канао в один момент перестала слышать что-либо. Все чувства за секунду погасли. Вот бы услышать его снова. Этот приятный уху голос.
— Канао! — Танджиро подлетел к Канао настолько быстро, насколько мог в тот момент. Буквально упав перед ней и прокатившись на коленях, парень судорожно начал проверять наличие пульса. Слабый и с каждой секундой замедляется и стихает. — Канао! Канао! Прошу тебя, пожалуйста! Канао… — Танджиро убрал с её лица мешающие пряди волос, слипшиеся от крови. Её кожа была болезненно-бледной, словно она вся — цельный кусок мрамора с голубыми прожилками вен. Ей же ещё можно помочь!
Камадо вспомнил. В той стычке с вампирами он получил ранение, которое вылечила одна из ведьм. Она дала ему зелье. Восстанавливающее и увеличивающие силу. Оно должно помочь Канао. Пузырёк с мутно-зелёной, словно из болота, водицей лежал, как живой, в его кармане. Всего один глоток этого отвара — и прибавится энергии, словно от не менее ста чашек кофе, без вреда для организма. Странно, что ведьмы не стали зарабатывать на подобном допинге. Давно бы сколотили состояние похлеще чиновников. Камадо быстро выдернул плотно засевшую пробку. Пахла эта жидкость какими-то неизвестными травами. Танджиро пару секунд сомневался. Эта штука может спасти Канао жизнь, но может и навредить. И тогда Танджиро станет убийцей, ведь это он дал ей это злосчастное зелье!
Её тело стало таким холодным. Пульс было уже невозможно прощупать. Канао так обмякла в его руках, будто нечто бесформенное, принявшее облик любимого человека. Нет времени рассуждать, нужно действовать трезво и быстро! Танджиро зараз осушил флакон, притянул девушку поближе, надеясь хотя бы так согреть её остывшее тело. Его губы коснулись её губ. Зелье было передано, тонкими струйками стекая по подбородку и шее. Вытирая с её подбородка остатки зелёной воды, Танджиро смотрел в её полностью расслабленное лицо, надеясь на чудо. Прошло пару секунд. Минута. Пять. Ничего не происходило. Тело Канао не подавало никаких жизненных признаков. Камадо прижал её хрупкое тельце к себе, обнимая так отчаянно. Ничего на земле не могло заглушить его крик. Истошный крик, он был слышен в каждом уголке Земли. Слёзы обжигали, смешиваясь с кровью. В нём что-то надломилось. И в этот момент, делая задержку перед очередным громким выкриком, Танджиро услышал.
Вдох.
Канао так резко подорвалась, что чуть ли не стукнулась своим лбом о лоб Танджиро. Её зрачки на пару секунд расширились, будто она приняла большую дозу наркотика и была под его воздействием. Когда глаза пришли в норму, и остальные чувства тоже, Цуюри соизволила повернуть голову и посмотреть на своего спасителя. Заплаканного, окровавленного, но такого родного. Охрипшим голосом он продолжал повторять её имя, казалось, начиная плакать с новой силой.
— Канао… Канао… Какое счастье… ты жива… я… — ему хотелось рассказать, что он пережил за эти пару минут. Какой испытал ужас, держа на руках её почти что мёртвое тело. Но ей не хотелось слушать все подробности, по крайней мере, не сейчас. Примерно понимая, что только что произошло, охотница ухватилась за пропитанный кровью воротник его формы, так быстро притягивая к себе, что Танджиро удивился её силе и прыти. Она целовала его жадно, словно они долгое время были в разлуке.
— Спасибо, Танджиро. Спасибо тебе, — выдохнула она ему прямо в губы, медленно отпуская. Теперь, когда все чувства вернулись, Канао чётко слышала звуки ведущейся совсем близко битвы. Только охотница потянулась за своей катаной, как тут же из темноты на них выпрыгнуло нечто. Демон не сохранил ничего человеческого, лишь большие, налитые кровью глаза указывали на его когда-то человеческий облик.
Бесформенное нечто, углядев беспомощных охотников, ринулось к ним без единого сомнения, что сейчас полакомится свежей человечиной. Канао не хватило всего секунды, чтобы дотянуться до оружия, а монстр был уже в паре дюймов от них. Из противоположной от него стороны леса, крича что-то нечленораздельное, выпрыгнуло ещё что-то, снеся мечом кусок демона, что, скорее всего, был головой. Странное чудище прямо в полёте отфутболило голову демона, и она укатилась в неизвестном направлении. Оставшееся тело тут же начало распадаться.
— Чего это вы тут опять обжимаетесь? Здесь повсюду снуют демоны! Полчища демонов! Снимете себе комнату у Варабихиме, когда мы замочим этого Верховного хрена! — Из-под страшной кабаньей маски они слышали знаковый голос, а когда некто снял её, взору открылось приятное лицо Иноске.
— Иноске! — слегка хрипловатым голосом обрадовался Танджиро, помогая Канао встать.
— Это ты вопил, Монджиро? Моницу мне все уши прожужжал, что слышал, как ты кричишь, вот и отправил меня сюда. Думал, тут уже одни ваши косточки остались. Тьфу ты! — Иноске стряхнул остатки крови демона со своего клинка.
— Ты кричал? — удивлённый взгляд Канао впился в слегка красное лицо любимого. Вот уже второй раз Иноске застаёт их в подобной обстановке. А ведь они, правда, выбирают не самые подходящие места и время для своих поцелуев. — Впрочем, неважно. Долгая история, Иноске, но мы в порядке. Нужно поскорее идти на помощь к Тамаё-сан и Юсиро.
— Канао, смотри! — Девушка повернулась и увидела, как меж голых ветвей деревьев проступает разноцветное сияние. Фейерверк. Яркий. Красивый. Но от чего-то на душе нехорошо от его созерцания. — Это плохо. Что-то случилось с госпожой Тамаё! — В этот же момент много людей из их и других отрядов замерли, наблюдая за яркими взрывами в небе.
— Нам нужно идти. Иноске, справишься здесь? — Хашибира кивнул. — Нужно много людей. Эй, вы, — Цуюри обратилась к нескольким охотникам и парочке нежити, что сбились в группку неподалёку. — Вы идёте с нами. И вы тоже! — Теперь она указывала на пару оборотней, что размерами были вдвое больше, нежели обычный лесной волк. — Остальные остаются здесь и помогают гасить демонов. Главного мы берём на себя. — Канао вытащила свой клинок из земли. Лезвие было покрыто засохшей коркой крови, но на нём отчётливо проступали царапины и небольшие трещины. Вот-вот, и он сломается, но другого на замену у неё не было. — Если здесь всё будет зачищено, присоединяйтесь к нам.
Группа, собранная Канао, первой двинулась в сторону предполагаемого местонахождения Верховного. Уже с расстояния в более чем пятьдесят ярдов, освещённый ярким фейерверком, Цуюри заметила каменный замок. Оставалось совсем чуть-чуть пробежать, и вот они у цели. Над замком сгущались алые, переливающиеся сливовым оттенком, тучи. Ни с того ни с сего в землю ударила ярко-фиолетовая молния. На весь лес разразился страшный гром, от которого заложило уши. Подбегая ближе к старым замковым развалинам, Канао заметила на земле кучку пепла. Такой остаётся после смерти демона. А посреди кучи пепла до боли знакомая шпилька для волос. Тяжёлая золотая шпилька с орнаментом цветов. Дыхание перехватило от осознания, кому принадлежала столь красивая вещица и чей, предположительно, это пепел. Но не успела Канао опомниться, как буквально в ярде от того места чёрное, обуглившееся нечто, стоя на стёртой пентаграмме, пыталось трансмутировать вновь в подобие человека.
— Говорил же, что она тупоголовая ведьма. Какое расточительство ценной магии. — Аморфный сгусток плоти, что постепенно принимал очертания человека, говорил зловеще. В его голосе звучали ноты раздражения и агрессии. Вот уже появилась вполне себе человеческая голова с красными, налитыми кровью глазами. — Кого я вижу! Маленькая армия людишек и пресмыкающихся. Как мило! — Отголоски битвы заглушал его пронзительный и слегка хрипловатый смех.
Канао знала, это он. Верховный. И даже несмотря на бегущий по венам адреналин и желание прыгнуть на него и срубить голову, Канао застыла от страха. Она повстречала уже столько демонов за свою жизнь, а скольких успела положить за сегодня уже и не сосчитать. Но этот отличался особенной омерзительностью и давящей аурой. Подобными способностями давить одним только присутствием обладали некоторые знакомые Канао, но это ощущение было иным. Рядом с этим чудовищем ты чувствуешь себя хуже дерьма.
— Ничего не скажешь? — Его тело быстро регенерировало. Даже быстрее, чем должно было. Его красные глаза смотрели на Канао, предпочитая игнорировать остальных её союзников, будто они просто муравьи. — По огню, что горит в твоих глазах, я вижу, как тебе хочется меня убить. — Он сделал один шаг своими наново сформировавшимися ногами и поднял с земли золотую шпильку Тамаё. — Но тебе не хватает решимости. Люди до абсурда глупы. Безмозглые мешки с едой. Ты кажешься мне чуть умнее остальных. И ты должна понимать, как никто другой, что этот… меч развалится у тебя в руках, сделай ты хотя бы ещё шаг. Сломается пополам, как и эта безделушка. — Ему не составило труда сломать шпильку просто двумя пальцами. Две половинки некогда красивого украшения тяжело упали на землю. Канао показалось, что внутри неё тоже что-то обломалось.
Она не знала Тамаё настолько, чтобы утверждать, что они были близки. По правде говоря, Канао ничегошеньки не знала об этой женщине. Но тогда, когда она спасла их, рискуя собой, и сейчас, дало ей понять, что подробности прошлого Тамаё ей нисколько не интересны. Эта приветливая ведьма была для неё словно добродушная тётушка, которой у неё никогда не было. Цуюри хотелось ещё о стольких вещах поговорить с ней. Возможно, за чашечкой душистого жасминового чая в саду поместья они бы разговаривали о магии. О битвах, пройденных и тех, что предстоит ещё пройти. О любви. Её прелестях и пороках. Был шанс на то, что Тамаё открыла бы своё сердце снова. Но теперь уже нет. Канао посильнее сжала рукоять. Руки больше не тряслись, и она стойко стояла на своих двоих. Даже если катана сломается на следующем же шагу, плевать. Она будет драться врукопашную, бросать в него камни, да что угодно превратит в оружие.
Сила не в клинке, а в воле того, кто его держит.
— Я убью тебя, — спокойно сказала Канао, протянув руку в его сторону. Катана блестела в свете луны. Демон на секунду застыл, а затем воздух разрезал его громкий смех.
— Вы, люди, и правда тупоголовые! Мне всю жизнь говорят эту фразу! И знаешь, девочка, я всё ещё живой! И я войду в историю, изменив этот мир!
— Я убью тебя, — повторила Канао, продолжая пилить его испепеляющим взглядом. — И в историю войдёт разве что день твоей смерти.
Не переставая хохотать, демон прищурил глаза, всматриваясь в девушку перед собой. Ни выдающейся силы, ни способностей. Ни магии, ни хотя бы намёка на неё. Простая семнадцатилетняя девчонка с тупым клинком в руке. Захотелось ещё громче засмеяться.
— Ты хоть понимаешь, за что борешься? За что ты прольёшь сейчас кровь? — Его рука трансформировалась в сгусток мышц, а из него получилось подобие серпа с множеством шипов.
— За то, что считаю правильным. А ты самое неправильное, что есть в мире. — Канао так резко сорвалась с места, что никто даже не сумел этого заметить. Зелье наделило её энергией и силой, и она вновь вернула себе скорость, за которую её так восхваляли в академии. Её меч схлестнулся с серпом Верховного. Цуюри удалось ранить его. Несколько капель чёрной крови упало на землю.
— Ха-ха, слабоватый удар, девчонка! Это всё, что ты можешь? Тогда убивать тебя будет неинтересно. — Чёрные капли мутировали, превращаясь в маленьких демонов. Канао отмахнулась от парочки из них.
— Я даже не начинала бить всерьёз. — Демон состроил ухмылку. Ему нравились люди, что шли на него с огнём в глазах. Таких он и обращал, наращивая армию. Его маленькие копии обходили Канао полукругом, наступая на её товарищей. — Танджиро!
— Мы справимся! — Цуюри внимательно наблюдала за тем, как искусно её любимый орудует клинком. Сила катаны Солнца была невообразимо огромной. Одного взмаха хватало для того, чтобы все демоны истлевали за секунду.
— Не зевай, девочка! — Демон атаковал её, но Канао парировала, снова ранив его. Капли крови тут же превращались в новых демонов. — Вот незадача! Каждый раз, как ты ранишь меня, добавляешь им врагов! Но как же тебе убить меня, если не ранить?
Канао понимала, сколько бы этих мелких выродков ни было, её товарищи справятся. Поэтому продолжала наносить удары один за другим. Чем больше ран, тем меньше у него времени на регенерацию. По скорости сейчас нет ей равных. Цуюри провела серию ударов, ещё несколько раз сумев неглубоко ранить его. Демон мгновенно затягивал раны, замахиваясь серпом. Один раз ему почти удалось срубить её голову, но Канао вовремя присела, и вместо головы на землю медленно приземлилась пара прядей её волос.
— Стоит отдать тебе должное, девчонка! Уворачиваешься ловко! Но в лобовую бьёшь слабовато!
— Я убью тебя… Чего бы мне это ни стоило… — Канао поднялась на ноги, крепко сжав катану двумя руками.
— Повторяешься. Вас людей так легко вогнать в заблуждение. Тамаё, скорее всего, поведала вам свою «грустную историю», выставив меня всемирным злодеем. Подпишусь под каждым её словом, земля ей пухом. — Демон состроил настолько издевательскую рожу, что Канао разозлилась сильнее. Он говорил о смерти Тамаё как о чём-то обыденном. — Пока ты ещё можешь слушать, я расскажу тебе историю. — Канао зашаталась. Тело резко стало таким тяжёлым, будто по венам бежала не кровь, а застыл свинец. Голова слегка закружилась. — Когда-то давно, задолго рождения вас всех, на земле не было ничего. Ею управляли боги и высшие демоны. Между ними велась ожесточённая война за территорию, но никак не могла закончиться, ведь и боги, и демоны были бессмертны. Чтобы решить наконец-то кто сильнее, боги сделали созданий, похожих на себя, то есть вас, людишек. А демоны сотворили нечисть, наделив её частицей своей силы. — Перед глазами Канао всё резко поплыло. Расплылось, будто в глаз попала вода. Руки затряслись, но катану она не отпустила. — Но отпрыски богов и демонов стали жить в мире. Создавали межрасовые семьи, избирались в советы и парламенты. И высшим силам было не по душе подобное.
— Это тебе… было не по душе… — Цуюри не узнала свой голос. Он был её, но принадлежал кому-то другому. Был каким-то далёким, как если бы она говорила с ним, стоя на расстоянии в полмили.
— Да, меня до жути раздражало такое положение вещей! Поэтому я и мои приближённые наколдовали небольшое проклятие. Оборотни превращались в чудовищ с наступлением полнолуния. Вампиры не могли жить без людской крови, а демоны — без человеческой плоти. И между ними началась война. Боги тоже отличились, дав людям всё необходимое для изничтожения нечисти. Солнце, серебро, неизведанный металл, из которого куют ваши катаны. Мы перебросили свои заботы на вас. Вы все изначально задумывались для того, чтобы решить, кому достанется покровительство над этими землями. — Канао упала на колени. Тело ещё никогда не казалось ей таким тяжёлым и горячим. — А потом за мои попытки изменить законы мироздания меня изгнали. Изгнали сюда. Лишили бессмертия и силы. Но я выкрутился даже здесь. Превращая сильных в демонов, я перемещался в их тела и копил силу. Из любой ситуации можно вынести свою выгоду. А, ты меня уже не слышишь. — Канао бегала глазами по земле. Она ничего не видела перед собой и почти не слышала его. Дышать становилось труднее.
— Когда… ты… успел меня… отравить… — Она всё ещё держала канату направленной на него.
— Ты под действием какого-то усиливающего зелья. Оно также притупляет боль. Ведьмы тоже порождение высших демонов. И это мы дали им магию и знания. Я задел тебя первым же ударом. На этих шипах яд. Яд, какого никто в этом мире ещё не смог создать. — Демон выхватил катану. Канао даже не сопротивлялась, руки совсем ослабли. Так же как и шпильку, он сломал катану на две части. Две половины лезвия звонку ударились друг от друга. — Славно, что ты заметила яд. Из тебя вышел бы хороший демон, девчонка. Скажешь мне своё имя перед тем, как перестанешь чувствовать что-либо? — Верховный взвёл руку вверх, готовясь к удару.
— Чёрта с два моя сестра будет называть какому-то отродью, вроде тебя, своё имя. — Шинобу внезапно, будто из ниоткуда, появилась перед демоном, закрывая сестру спиной. Остриё её изящной катаны уткнулось точно в грудь Верховного, проткнув сердце. Девушка улыбалась, а в глазах её играл огонь. — Ты не мог отравить её, на ней ни царапины. А вот ты, — Шинобу посильнее надавила на катану и та погрузилась ещё глубже в его грудь, — твоя кровь может вызывать галлюцинации. Но к счастью, я не обычный человек и знакома с иллюзиями очень хорошо. — Катана уже насквозь проткнула его грудь, а окровавленное остриё торчало из спины. — Иллюзия — это магия. Как только понимаешь, что это всё не по-настоящему, магия рассеивается.
— Похвально, — демон улыбнулся. Его очень забавляла сложившаяся ситуация. — О, не утруждайся представляться, я тебя знаю. Шинобу Кочо. Нет в этом мире никого, кто бы не знал о юном даровании, что предало своё же племя. Ты не принадлежишь больше к охотникам, но и нечисть не примет тебя за свою героиню. Предусмотрительно с твоей стороны пропитать свой клинок ядом. — Он поднял левую руку, голой ладонью хватаясь за лезвие. Кочо напряглась. Без особого труда он вытащил катану из своей груди. Несколько капель крови упали на землю. Отбросив оружие в сторону, главарь демонов расхохотался. — Вот только этого маловато, чтобы убить меня.
— Не мне уготована судьба убить тебя, извини уж. — Демон замахнулся, но Кочо вовремя отскочила. Замах у его серпа был внушительный, но и проворность Шинобу ничуть не уступала. — Сейчас! — С одной стороны на него летела Канао, что где-то раздобыла ещё один клинок, а с другой — поспевал Танджиро. Уклоняться было не в стиле Верховного, но он удачно сманеврировал, сумев не попасть под удары катан.
— Неплохая попытка! Но числом вам меня не задавить, впрочем, как и один на один!
— Неужели? — Кочо скривила странную гримасу. Смесь злорадства, ненависти и возбуждения.
Канао с Танджиро атаковали снова. Одновременно, словно идеально настроенные часы. Взмах. Демон отбил атаку Цуюри, заставив её отпрыгнуть на несколько шагов. От катаны Солнца Верховный предпочёл уклониться. Он прекрасно знал, что это за оружие, кому оно раньше принадлежало и какой силой обладало. Стоит только попасться под него, и рана просто так не затянется. А уж если мальчишке посчастливится проткнуть ему сердце… Охотники не давали ему и секунды на передышку. Даже времени просто продумать следующий шаг у него не было, и приходилось слепо отбивать, но всё чаще уклоняться. За минуту такой битвы демон понял, что охотники двигаются с какой-то определённой методичностью, словно ими кто-то управляет, умело дёргая за ниточки. Бой становился больше похожим на дешёвый спектакль.
Спектакль одного актёра. Уклонившись от обоих сразу, Верховный изменил структуру своего серпа на что-то вроде хлыста со скорпионьим жалом на конце. Хлыст взметнулся, а через мгновение на весь Тёмный лес разнёсся невообразимо громкий крик. Крик боли и отчаяния.
— Шинобу-сан! — Пыль, что поднялась в воздух из-за сражения, быстро осела, позволяя видеть всю картинку полностью. Не прошло и пары минут, как Танджиро оттащил Канао на достаточное расстояние от эпицентра. Шинобу стояла неподвижно, так же как и Верховный, будто они находились в трансе, а уже через мгновение демон резко дёрнулся в сторону охотницы и отрубил ей правую руку. С характерным хлюпающим звуком отрубленная рука упала на землю. Шинобу закричала от боли и тут же упала на колени, инстинктивно пытаясь остановить кровотечение второй рукой. Кровь быстро покидала тело, окрашивая всё вокруг. Девушка тяжело дышала. Боль была адской.
— Так ты тоже ведьма! Браво, твои иллюзии невероятны! Я почти поверил, что эти детишки смогут меня задеть! Вот только двигались они неважно! Куклы из твоего воображения, что с них взять?
Шинобу и не рассчитывала, что иллюзия сработает надолго. Ей нужно было задержать его настолько, сколько бы потребовалось Канао и остальным на побег. Но её сил оказалось недостаточно даже для этого. Перед глазами расплывалась белая пелена. Кровь не останавливалась, а её безжалостно отрубленная рука валялась в паре дюймах, словно реалистичный реквизит. Кровь. Слишком много крови. Виски пульсировали.
Канао еле-еле разлепила глаза. На то, чтобы прийти в себя, потребовалось много времени. И пускай она и избавилась от галлюцинаций, действие зелья заканчивалось, и она начинала чувствовать усталость и боль в мышцах. Бросив взгляд на всё ещё расплывающийся силуэт Шинобу, она увидела, как под ней растекается лужа багровой крови, и лишь через секунду в поле зрения попала и рука, безжизненно лежавшая на пропитанной кровью земле.
***
Аой не находила себе места. Никаких вестей с поля битвы не было, а все раненые, которых приносили в лагерь, были не в состоянии что-либо ей сообщить. Пока ведьмы отдыхали, восполняя потраченные силы, Канзаки и ещё несколько квалифицированных медиков оказывали помощь пострадавшим. Замешивая уже сотую порцию обезболивающего, девушка невольно прислушалась к разговору двух пациентов. Один из них был охотником, а его собеседница оказалась ведьмой.
— Слава богам, что мы всё ещё живы. Если бы не тот тип, нас бы прикончили… — завыл парень, грустно посматривая на свою загипсованную ногу. Девушка, сидящая напротив с вывихом руки и несколькими некритическими ранениями, скучающе рассматривала свои ногти. Они были идеальной миндалевидной формы и чёрного цвета.
— Кто это вообще был? Не человек и не нечисть. Точно зверь какой-то! — воскликнула девушка, и её каштановые кудри взметнулись вверх. — Он напугал меня до чёртиков! Чёрт возьми, я живу сотню лет, но ничего и никогда меня так не пугало, как эта кабанья рожа со своими стеклянными глазами! — Аой тут же поняла, что речь шла об Иноске. Он всё-таки нацепил свою страшную маску и в ней пошёл на поле боя, словно маленький ребёнок.
— Не ты одна его испугалась… Видела бы ты, как демоны разбегались кто куда, завидев его рожу!
— Надеюсь, сдохли все от страха, — устало бросила ведьма и, глянув на свою перебинтованную руку, резко что-то вспомнила. — Он же, когда нам на выручку пришёл, весь раненый был! Странно, что его ещё не доставили сюда… Гляди и помер уже, наверное…
Канзаки уронила на пол сосуд, в котором смешивала все необходимые для обезболивающего ингредиенты. Звон от разбившегося стекла заставил всех и каждого обернуться на неё. Но девушка не замечала пристальных взглядов. Иноске… мёртв? Нееет… не может этого быть. Это же невозможно. Иноске ведь воин. Силён. Быстр. Проворен. Его нельзя вот так просто… убить. Само слово казалось Аой неправильным и ужасным. Всё ещё под взглядами всех пациентов и медсестёр она схватила первый же меч, что стоял в углу, пропуская мимо ушей крик какого-то еле живого истребителя. Видимо, это был его клинок. Ничего, подумала Аой, она вернёт его на место. Как только убедится, что с Иноске всё в порядке.
— Чёрт, сколько же этих тварей здесь ещё осталось? — взревел Иноске, стоя на небольшом холме, осматривая территорию. Где-то там далеко впереди небо стало светлее. Скоро рассвет, а это значит, что эти твари и сами подохнут. Но подпускать их ближе к лагерю ни в коем случае нельзя. — Моницу, скольких ты уже положил? — крикнул Хашибира, заметив, как Зеницу срубает голову очередному бесформенному чудищу.
— Я сбился со счёта… Им конца-края нет… — запыхавшись, ответил ему Зеницу. Недалеко от него была Незуко, что буквально сбивала головы демонов с плеч ударом ноги, и они отлетали от тел, словно мячи для футбола. — Незуко-чан, будь осторожнее!
— Это ты не зевай, Зеницу! Их ещё много! А нам нужно спешить на помощь братику и Канао!
Иноске оставил их двоих позади, бросаясь в самый центр битвы. Рубя демонов без разбору, даже не давая им понять, кто перед ними. Свою кабанью маску он потерял где-то там, в глубине леса, и сейчас старался выигрывать за счёт скорости и неожиданности, нежели вселяя в противника страх. Хашибира рубил демонов не переставая и сильно устал. Усталость сказалась на точности ударов. И сам охотник стал пропускать некоторые атаки. Какому-то чудищу удалось его задеть. Из раны на груди сочилась кровь, а при каждом резком движении боль жалила каждую клеточку в теле. Он нутром чуял, рядом есть ещё демоны, что вот-вот нападут, но так сильно устал, что уже не лез первым под огонь. И вот, демон вышел сам. Коренастый, с грубой словно бы чешуёй и налитыми кровью глазами. Вместо рук у него были клешни, как у ракообразных. Шипастая спина и ряд гадких чёрных зубов. Существо громко дышало, хотя это было трудно назвать дыханием. Смесь каких-то полувздохов, полухрипов. Таких демонов, не имеющих больше ничего от человека, за сегодняшнюю ночь он убил достаточно.
Атака у него была слабовата, поэтому Иноске зараз отрубил ему голову, и та, чавкая по земле, прокатилась пару ярдов. Как же он устал. Не ожидая засады, Иноске не сразу сообразил, что из укрытия на него движется ещё парочка-другая демонов.
— Иноске! Сзади! — Обернувшись, он еле успел уклониться от огромного шипастого хвоста одного из демонов. Разворот. Взмах. Ещё минус один. Аой, запыхавшаяся, вся в пыли, остановилась перевести дух.
— Что ты здесь, чёрт возьми, делаешь? Тебе было велено сидеть тихо и не высовываться! — Иноске уклонился от атаки и отрубил ещё одному демону ядовитое щупальце, от которого несло гнилью. — Откуда у тебя клинок? — продолжал кричать Иноске, закрывая Аой собой.
— Я… я боялась, что с тобой что-то случилось! Раненые в лазарете шептались, что ты, скорее всего… — Аой боялась говорить это слово вслух, будто от этого что-то могло измениться. — Что ты умер, раз уж тебя раненого не принесли к нам! Я волновалась за тебя!
— И, схватив первый же попавшийся клинок, прибежала сюда? Ты что, совсем дура? Я же просил держаться от этого пекла подальше! Мы же друзья, Аой! Я обязан защищать тебя, а не ты меня! — Из тени дерева выполз ещё один демон. От человека у него была разве что голова, а туловище больше походило на туловище муравья. Огромного и противного муравья.
— Нет, Иноске. Мы не друзья. Я больше не могу дружить с тобой. Я… Я люблю тебя! — выпалила Канзаки, сильнее сжав рукоять катаны. Такое незнакомое чувство, а, кажется, будто она всю жизнь держала меч в руках. Щёки покраснели, но в лучах только-только проснувшегося солнца, окрашивающего небо тёплыми красками, было не разобрать смущение Аой.
— Я тоже люблю тебя, Аой, но сейчас не тот момент, чтобы разговаривать по душам! — Хашибира готовился к нападению. Аой не выдержала напряжения, вспылив. Отпихнула парня в сторону, и тут же муравьеподобный демон бросился в атаку. Аой одним ударом снесла ему голову, кажется, даже не понимая этого.
— Как же бесит… — Аой громко дышала. На щеке остались следы от брызнувшей крови демона. Девушка отбросила катану в сторону и повернулась к застывшему Иноске. — Ты не понимаешь! Это не та любовь, которую ты чувствуешь к своим товарищам! К своим родным! — Её чёрные волосы, что всегда были завязаны в два причудливых хвостика, сейчас ниспадали ей на плечи. В глазах цвета моря отражалась луна, что скоро должна была уплыть за горизонт. — Я хочу видеть тебя каждый день до конца своей жизни. Хочу обедать с тобой за одним столом. Вместе путешествовать по миру. Просыпаться рядом с тобой. Разделить все невзгоды и радости. Вот так я люблю тебя! Люблю именно тебя, Иноске Хашибира! — крикнула ему прямо в лицо Канзаки, сжав кулаки. Казалось, если Иноске продолжит стоять как истукан, никак не реагируя, она заплачет. — Скажи уже что-то, бога ради!
Иноске выронил свою катану, которую уже много часов подряд не позволял себе отпустить. Руки так резко ослабли, а земля ушла из-под ног. Только колени коснулись земли, Аой подхватила его. Иноске уткнулся головой ей в грудь. Её сердцебиение ровное, слегка учащённое.
— Иноске! Ты в порядке! Тебя ранили? Нам срочно нужно вернуться в лагерь, я обработаю твои раны! Ты потерял много крови? — От тысячи вопросов беспокойной девицы слегка трещала голова, но ему нравился голос Аой. Он часто прокручивал её реплики у себя в голове, вспоминая, почему он сражается. Зачем он держит катану в руках. — Иноске?
— Помолчи, пожалуйста… — почти шёпотом попросил её Хашибира, сомкнув руки в кольцо вокруг её талии. Аой не ответила, лишь беспокойно смотрела на его затылок, перебирая слипшиеся от крови пряди. — Ты же позаботишься обо мне, да? Как и обещала…
— Да. Я буду заботиться о тебе.
***
— Мастер… Мастер! — Канао закричала. В глазах защипало. Слёзы побежали так резко, что обжигали её нежную кожу. — Отпусти меня, Танджиро! Я убью его! Убью!
— Канао, нам нужно бежать! Шинобу-сан велела тебя увести! Нам не справиться!
Она не слышала его. Пропускала бесполезные слова мимо ушей. Кровь приливала к вискам, отдавая пульсирующей болью. Стоял какой-то то ли звон, то ли гул, будто кто-то беспрерывно звонил в колокол. Так колотилось её сердце. Всем телом она ощущала каждый его стук. Танджиро пытался оттащить её ещё хотя бы на шаг, но Канао вырывалась, отпихивая его локтями.
— Нужно помочь ей! Он убьёт её! Она
моя семья! — Танджиро осёкся. Такой отчаянный взгляд. Пламя. Разгорающийся пожар из разных чувств в любимых нежно-розовых глазах. И пускай Танджиро понимал, что значит потерять родных, ему не хотелось потерять ещё и Канао.
— Канао, пожалуйста, ты нужна мне… — Эгоистично, несомненно. Но Камадо ни за что не позволит ей умереть.
— А мне нужна моя сестра. Отпусти! — Канао со всей силы отпихнула его локтем, и Танджиро зашатался, разжав крепкие объятия. Девушка тут же сделала большой шаг вперёд, глазами выискивая свою катану. Две половинки лезвия всё ещё лежали на земле. Сердце забилось быстрее. Неужели правда конец? У неё нет ни сил, ни оружия. Как его победить? Заметив, как взметнулась рука демона над застывшей фигуркой Шинобу, Канао тут же ухватилась за рукоять катаны, что лежала у её ног. По телу пробежала волна боли, будто каждую клеточку проткнули иглой. Канао вскрикнула.
— Канао! Брось её сейчас же! Ты не выдержишь силу катаны Солнца! Это убьёт тебя!
— Шинобу-сан, почему именно я смог вытащить катану из камня? Почему больше никому не удалось? — Танджиро смотрел на отливающее красным лезвие. Было видно, что катана побывала во множестве битв, но была так же остра, как только что наточенная бритва.
— Ты избранный, Камадо-кун. Наследник воли Солнца. Скорее всего, первый истребитель, кому принадлежала эта катана, твой предок. Кровь сыграла своё дело.
— Но почему же его не могли поднять другие? Неужели всё дело только в крови? — Парень посмотрел на свою руку. Мозолистая, но тёплая ладонь.
— Тебе повезло, что ты единственный кровный наследник, Камадо-кун. Но знаешь, если твоя воля сильнее чего бы то ни было, а желание броситься в бой одолевает желание спрятаться за спиной товарища, кровь не имеет значения. К сожалению, люди по своей природе трусливы и ни за что не захотят пожертвовать собой в битве, а предпочтут, чтобы это делали другие. Наверное, поэтому до тебя ещё ни один охотник не смог взять эту катану в руки.
Канао сжала рукоять с такой силой, что вены на руках вздулись. Казалось, что она держит раскалённую кочергу, но не смела отпустить её. Ей уже плевать, даже если она сгорит заживо. Пришлось приложить усилия, чтобы выдержать эту воистину адскую боль. Будто клинок и правда хранил в себе весь жар солнца. Цуюри вспомнила, какое нежное тепло исходило от огня Ренгоку-сана. Огонь, что защищает. Этот же меч был создан, чтобы уничтожать. Уничтожать таких тварей, как Верховный. Шинобу подозрительно долго не двигалась, и на секунду Канао подумала, что опоздала. Но девушка сильнее прижимала к себе руку, уже не надеясь, что это как-то поможет остановить кровотечение. Катана Солнца завибрировала в руке, но Канао не знала, хороший ли это знак, а когда ноги сами сделали первый шаг, она почувствовала невообразимую лёгкость во всём теле. Боль ушла так резко, не оставив после себя и крохотного напоминания. Катана так хорошо легла в руку, словно была её собственной уже много лет. Она чувствовала каждую неровность и потёртость. Каждое ощущение казалось до безумия знакомым. Охотница сорвалась с места, собираясь пронзить демона раз и навсегда.
Танджиро безуспешно пытался докричаться до неё, но понимал, что Канао не станет слушать. То, что она смогла выдержать силу клинка не просто удивило, а слегка вогнало в ужас юного охотника. Столь могущественная реликвия, с которой ему самому было трудно справиться, так легко далась Канао. И всё-таки права была Шинобу. Воля сильнее крови. Отыскав брошенную катану товарища, Танджиро решил, раз не в силах её остановить, он поможет чем сможет. Хотя бы прикроет её.
— Знаешь, из всех своих творений я всегда больше всего любил именно ведьм. Они преданнее и полезнее остальных отпрысков тьмы. Поэтому я сегодня добрый. Скажешь свои последние слова перед тем, как твоя голова слетит с плеч?
— Тебя ждёт участь похуже, чем Ад… я обещаю… — впервые Шинобу улыбалась искренне. Не наигранной милой улыбочкой, за которую её так любили, а улыбкой истинной, жуткой, показывающей истинные эмоции.
— Как скучно. Счастливой дороги в преисподнюю, ведьма. — Демон замахнулся, собираясь отсечь ей голову, но боковым зрением заметил, как на него летят двое. Снова иллюзии? Нет, девчонка слишком слаба, чтобы снова создавать миражи. Канао так крепко держала меч, что поклялась не отпускать, пока лезвие не проткнёт сердце этого ублюдка. Танджиро наступал следом. — Почему два надоедливых жука снова мешают мне?
Из его спины возникли два длинных отростка с множеством шипов, что тут же полетели в направлении охотников. Отбиваясь от них, они не сбавляли темпа. Шаг. Два. Три. Девушка отрубила мешающуюся на пути конечность, уверенно продвигаясь вперёд. Демон опешил, когда не смог восстановиться. В панике Верховный начал создавать всё новые и новые, покрытые большим количеством ядовитых шипов отростки, похожие на жало скорпиона.
— Как же мне уже осточертели эти охотники! — Снова замахнувшись, демон, не сомневаясь ни секунды, взмахнул серпом, чтобы отрубить голову Шинобу. Послышался звон. Клинок Танджиро схлестнулся с серпом. Созданный из плоти и магии, он был куда сильнее потрёпанной катаны. Но Танджиро сможет. Он выстоит. Защитит. Защитит тех, кого любит. Тех, кто ему дорог. — Думаешь, твои жалкие попытки защитить их смогут хоть что-то изменить?! Ты просто сдохнешь немного раньше, чем она!
— Ошибаешься, адское отродье! — Меч, что до этого безжалостно рубил каждое препятствие на своём пути, что горел так ярко в её руках, с характерным звуком пронзил плоть демона. Кровь, что чернее ночи, стекала с блестящего, отдающего пурпуром лезвия. Демон застыл, не в силах пошевелиться. Меч пронзил его гнилое сердце. Послышалось тихое, едва различимое хихиканье.
— Я говорила, что тебя ждёт нечто хуже, чем Ад… — Шинобу тихо смеялась, тратя последние силы на злорадство. Даже если она умрёт сейчас от потери крови, это будет достойная смерть.
— Что вы… сделали…
— Клинок был пропитан сильнейшим на Земле ядом, которому даже ты будешь не в силах противостоять. Твои раны не затянутся, а яд скоро убьёт тебя. К тому же встаёт солнце…
Танджиро бросил взгляд на посветлевшее вдали небо. А точно ведь, скоро рассвет. Ему казалось, что эта ночь бесконечно долгая, и он больше никогда не увидит первые лучи восходящего солнца. Демон резко упал на колени. Из последних сил он вытащил катану из груди и отбросил в сторону. Рана не затянулась. Хорошо были видны её рваные края и сочащаяся чёрная кровь, словно отрава. Вены демона потемнели. По ним циркулировал опасный яд, заставляя любые процессы в его теле остановиться. Солнце медленно рассеивало свои яркие лучи, пропуская их меж голых ветвей деревьев. Полоска света достигла их так быстро, что не успели охотники возрадоваться ласкающим их летним лучам, как тело демона вспыхнуло, словно спичка, за мгновение превратившись в кучку пепла.
— И Ад покажется тебе Раем. Да прими же свою судьбу быть сожжённым огнём праведным. Огнём всесильным. Сгорай. Сгорай. Сгорай… — Шинобу покачнулась и упала на землю. Её глаза были открыты, но совсем потускнели. Пропала та искра, тот задор, который всегда сиял в глубине её взгляда.
— Мастер! Мастер! Очнитесь! Прошу! — Канао положила голову сестры на колени, вытирая с её лица засохшую кровь. — Пожалуйста… Не оставляй меня снова одну, Шинобу…
***
— В связи с последними событиями, — судья прокашлялся. По его бледному цвету лица было ясно, что он не очень здоров, но всё-таки вышел на работу. Кто-то же должен вершить правосудие, сидя в удушающей чёрной мантии. — Все невинно осуждённые… — мужчина запнулся. Словив на себе взгляд рубиновых глаз, он выпрямился и продолжил: — Все невинно осуждённые
люди оправданы. Все дезертиры оправданы. Каждый, кто отдал свою жизнь на поле боя, независимо от расовой принадлежности будет посмертно награждён. — Каждое принятое решение сопровождалось громким стуком молотка. — Каждый выживший сможет претендовать на выплату в размере тысячу золотых. Семьям погибших также будут выплачены компенсации. — Было видно, как судья с каждым сказанным словом вскипает. Ему не нравился новый порядок вещей, но и терять столь высокооплачиваемую работу ему тоже не хотелось. — Принятое решение вступает в силу с сегодняшнего дня. — Последний стук молотка дался ему с трудом.
Сидевший на скамье присяжных вампир, ярко улыбнулся судье, одобрительно кивая. Мужчина сглотнул, заметив обнажённые клыки. Заседание завершилось.
Канао бежала по коридорам поместья Бабочки, не замечая ничего. Ни медсестёр, ни пациентов, ни тележки с медикаментами. Она видела перед собой только дверь в палату Шинобу. Ноги скользили по полу, и Цуюри чуть не поскользнулась на повороте, едва не сбив юную медсестру. Девушка вскрикнула, а когда открыла глаза, Канао уже побежала дальше, прокричав «простите». В её руке был зажат очень важный документ, который успел принять форму её пальцев, но это уже было не важно.
Прошло ни много ни мало, а целых полгода с той битвы. Канао всё ещё иногда вспоминает тот день, как один из самых худших в её жизни. Даже если ей и удалось покончить с Верховным, это всё равно стоило им слишком дорого. Они потеряли много ценных товарищей. Многие были ранены. Её сестра потеряла левую руку, но была жива. В парламенте долго обсуждалась судьба младшей Кочо и всех её приспешников. Некоторые всё ещё были за привселюдную казнь за дезертирство. Кто-то предлагал пожизненное заключение. И лишь малая часть боролась за полное оправдание. И за долгие шесть месяцев дело сдвинулось с мёртвой точки. Буквально час назад из-под рук парламентариев вышел указ о том, что всех, кто принимал непосредственное участие во Второй войне, должны быть оправданы и награждены. Цуюри была так счастлива, когда Узуй, выходя из зала суда, сказал ей, что всё получилось. Она даже не успела его поблагодарить, а тут же, выхватив из рук документ о помиловании, полетела в поместье.
Шинобу долгое время была в коме, но пару недель назад пришла в себя. Мало говорила, но реагировала на слова сестры и указания медсестёр. Её лечащий врач, Аой Канзаки, прописала жёсткий постельный режим и грозилась, что будет очень зла, если её учитель не будет придерживаться всех рекомендаций. О потере руки Шинобу не жалела. Она заплатила малую цену для этой победы. И была убеждена, что даже умри она там, этого всё равно было бы ничтожно мало.
Охотница остановилась у двери, пытаясь отдышаться. От здания суда до поместья идти неблизко, а она сама ещё не до конца восстановилась после той битвы. Хоть катана Солнца её и не убила, но выжала столько сил, что некоторое время ей было трудно даже ложку держать. Глубоко вдохнув больничный воздух, такой знакомый, Канао открыла дверь и сделала шаг в палату. Окно было открыто настежь, пропуская зимний воздух. Занавески слегка подрагивали. Канао остановилась напротив кровати. Смятые простыни и одеяло, сбившееся в комок у изголовья кровати. На прикроватной тумбе букет из цветов. Канао приходила и заменяла их каждый день на свежие. Букетик хризантем успел слегка увять. В комнате никого не было. Девушка подошла к кровати. Прохладная. Здесь давно уже никого нет. Позабыв о важном документе в руке, Канао бросила его на пол, словно он был противной букашкой.
— Снова ты ушла, не попрощавшись. — Канао смотрела на виднеющиеся вдали заснеженные крыши домов. Несколько снежинок залетели через окно, падая на пол, но тут же превращаясь в капли воды. — Прямо как и Канаэ-чан в тот раз. Вы очень похожи. И куда же ты ушла на этот раз, Шинобу?
