***
Игроки обеих команд заканчивали последние приготовления: подгоняли съёмные лезвия к своим ботинкам, пристёгивали к голеням щитки для крикета, надевали набитые войлоком наколенники и перчатки. Впрочем, хорошо экипированных хоккеистов было немного — снаряжение большинства игроков ограничивалось лишь коньками, выструганными из цельных кусков дерева клюшками и свитерами, защищавшими больше от холода, чем от ударов. Вратарь браавосийской команды примерил бейсбольный шлем, и завидевшие это соперники поспешили подвергнуть его ураганному обстрелу шутками. Сапёры закончили укладывать обозначавшие границы площадки мешки с песком и взялись натягивать рыболовную сеть на каркас ворот. Рейгар следил за предматчевой вознёй, сидя по-асшайски на поваленной сосне. Справа от него раскуривал сигару Манс Налётчик, а весь пологий берег озера перед их естественной трибуной занимала галдящая толпа солдат Вольной Республики — единственных на много миль вокруг болельщиков. Капрал из егерского батальона расхаживал по рядам, принимая ставки; азартные однополчане складывали деньги в его ушанку, а другой парень записывал всех в свой блокнот. Стеклянная гладь и далёкие синие горы. Пейзаж не мог не взволновать сердце. Страшно подумать: на этом озере играли в хоккей Лианна и её братья. Не здесь, правда, а на ближнем к Винтерфеллу южном берегу. В тех местах озеро вряд ли успело замёрзнуть, зато на мелководном северном участке лёд признали достаточно крепким для открытия сезона. — В горах Запада разгорается война между шахтёрами и правительством, — сказал Манс. — Вестерос полыхает весь — с юга до севера. А Красная Королева пришла в Ланниспорт. Они посмотрели друг на друга как люди, объединённые общим секретом. Знавшие истинную личность Красной Королевы. Браавосийская команда и сборная армии Вольной Республики выходили на лёд под приветственные крики болельщиков. Первые играли в красных свитерах, вторые — в белых. Рейгар увидел светлые волосы Эйгона и фигурку Арьи в составе браавосийцев, а Джона — на стороне армии. Произведя символическое вбрасывание шайбы, Тихо Несторис осторожно поскользил обратно на своих остроносых туфлях, но не выстоял и присел на зад, чем изрядно развеселил публику. — Я звал её замуж не меньше трёхсот раз, — внезапно произнёс Манс, когда рефери дал свисток к началу игры. Конечно, он говорил о Лианне. Манс продолжал: — ...А она лишь усмехалась и качала головой в ответ на каждое предложение. Счастливый ты человек, Рейгар. Тебя любит невероятная женщина, у тебя есть славные сыновья. Эйгон вёл шайбу по правому флангу, но Джон догнал брата и оттолкнул плечом. Эйгон врезался в оградку и, сделав кульбит, улетел за пределы арены, а Джон уже мчался в обратную сторону, довольно ухмыляясь на бегу. Манс легонько похлопал в ладоши. — Отличный хит! Они действительно славные... если не рядом. Знаешь, Лианна с детства рассказывала Джону, что он — единственный сын принца Рейгара Таргариена. Будущий король Вестероса. Тогда это звучало забавно, ведь ланнистеровский режим выглядел как никогда прочным и незыблемым. Арья выделялась в лучшую сторону даже на фоне парней — скоростная и юркая, она чудесно каталась и жалила армейские ворота бросками с коротких дистанций. Рейгар вспомнил, что Лианна любила играть в похожем стиле. На Севере эту позицию называли «бродягой»: её занимал самый быстрый и техничный игрок команды. Манс с видом истинного ценителя аплодировал каждому эффектному действию Арьи. — Как же они похожи... просто поразительно. Я помню тот год, когда Лианна с маленьким Джоном обосновались по соседству в Крастертоне. Она была подавлена твоей смертью и поражением монархистов, но невзгоды только закаляют внутренний стержень по-настоящему сильных людей. — Не хочу, чтобы мои сыновья считали друг друга врагами из-за такой приземлённой чепухи, как престолонаследие, — поделился опасениями Рейгар. — Вестерос полыхает, и я не хочу, чтобы едва обретённые заново люди сгорели. Манс понимающе покивал, не вытаскивая сигару изо рта и не отрывая глаз от хоккейной площадки. — Я слышал от наших заморских друзей, будто младшие Ланнистеры — особенно недомерок-муженёк Сансы Старк — обсуждали с браавосийскими дипломатами возможность формирования коалиционного правительства. Эйгон стал бы королём, а кто-то из действующего руководства — премьер-министром. Они даже готовы видеть в правительстве умеренных социалистов, которых обязательно предложит Браавос. Манс так подчеркнул слово «умеренных», что Рейгар понял: тут скрывается подвох. — В обмен на что? Манс лукаво сузил глаза. — В обмен на совместную борьбу против Красной Королевы, разумеется. За спинами шептали листья, и оба обернулись. По-осеннему празднично одетая берёза сбрасывала наряд, хотя никакого ветра не было. Спустя считаные секунды дерево стояло уже полностью голое. — Осень. Напоминает нашу жизнь, — пробормотал Манс, стряхивая с погона жёлтый лист. — Иногда всё заканчивается как-то вдруг... Раз! — и приходит зима. Арья Старк оставила с носом сразу двоих защитников в белых свитерах. Объехала их как стоячих, обманным движением переиграла вратаря и выдала Эйгону идеальный пас на пустые ворота. Старшему сыну оставалось лишь подправить шайбу в сетку. — А что браавосийцы? — спросил Рейгар. — Они знают о связи между Красной Королевой и Вольной Республикой? Лукавое выражение вернулась на лицо Манса. — Нет, не знают, — он понизил голос, словно мальчишка, замысливший презабавную проказу. — И благодаря этому мы можем провернуть аферу века.***
Народ устремился в Кастерли-Рок как на паломничество, под дождём и ветром. Территория президентской резиденции на Западе, некогда закрытая и строго охраняемая, превратилась в проходной двор. Рабочего вида женщины фланировали по подъездным дорожкам. Дети просовывали руки и головы между балясинами перил. Взобравшийся на большого мраморного льва деревенский мужичок размахивал красным флагом. С главной лестницы открывался захватывающий вид на Ланниспорт — городские улицы и гавань, где серели корпуса мятежных линкоров. Все двери были распахнуты настежь, однако некоторое подобие порядка всё же соблюдалось. Вооружённые люди дежурили через каждые десять шагов, а у парадного входа — настоящий интернационал: один из чернокожих боевиков Балака, два морских пехотинца с «Эстермонта» и три вооружённых шахтёра. Полы в резиденции всё ещё сияли даже при том, что по ним прошлись сотни ботинок. В зеркало ещё можно было смотреться, хотя его перечеркнула надпись «КРАСНАЯ КОРОЛЕВА ИДЁТ». До похожей на гигантский хрустальный торт люстры никто пока не добрался — та висела слишком высоко. — Эй, — крикнула королева, завидев парня с компактным «Кодак Брауни». — Дай-ка твой аппарат на минутку. Она вернулась к тому зеркалу, выставила фотоаппарат перед собой и нажала на спуск. — Мне кажется, однажды это войдёт в моду, — объяснила королева, возвращая «Брауни» владельцу. — Браавосийцы высадили на Севере своего принца-самозванца, — сказал Джорах, когда наатийское красное дерево и картины в позолоченных рамах окружили их в коридоре второго этажа. — Они признают его сыном Рейгара и хотят поставить во главе Вестероса. Признают сыном Рейгара. Королева цокнула. Стайка экскурсантов прошла им навстречу. Эти люди были так восхищены интерьерами, что даже не заметили Красную Королеву. — Ваши штаны, — сказала она, — неплохо сочетаются со здешними коврами. Джорах посмотрел на свои красные шаровары, потом на ковровую дорожку, и промямлил немного смущённое «благодарю». Из президентского кабинета вывалились навьюченные винными бутылками моряки. Диванчик у входа оккупировал облачённый в дамскую шубу негр с рогатым солдатским шлемом на голове. На левой от королевы стене висела исполненная под старину карта Вестероса, а рядом с ней — множество клюшек для гольфа. И одна хоккейная. «Мистеру Тайвину Ланнистеру, — гласила дарственная подпись. — От Эддарда Старка». Три, пятнадцать, девяносто шесть. Год, когда они ещё были свергнувшими Таргариенов союзниками. Знал бы брат тогда, какой трагедией для Старков обернётся его победа. Продолжая сжимать находку в руках, королева прошла внутрь кабинета и уселась на президентский стул с высокой резной спинкой. Закинула ногу на ногу, устроила клюшку поперёк подлокотников и сцепила пальцы в замок. Посреди стола для совещаний распласталась по наатийскому дереву шкура аллигатора — может, так было задумано изначально, а может, революционеры перетащили её сюда. На другом его конце прилично одетый молодой человек весьма невежливо общался с полицией Окскросса, сжимая трубку телефонного аппарата в одной руке и револьвер в другой. Грозился скоро прийти. Королева посмотрела направо и увидела Чёрного Балака. Командир летнийских боевиков восседал на золотом унитазе Тайвина Ланнистера, отгородившись газетой от суеты поменявшего хозяев Кастерли-Рок. — Браавосийцы нам больше не товарищи, — лениво констатировала она и откинулась на спинку стула. — С браавосийцами нам больше не по пути. — Согласен, — охотно подтвердил Джорах. Он стоял перед ней, как верный дворецкий в ожидании распоряжений. — А Рейгар? Ты узнал что-то новое о Рейгаре? Джорах будто бы замешкался и поджал губы, а потом пожал плечами. — Увы, ничего. Опять ничего. Возможно, тот путешественник ошибся, и монах Шакку с Хребта Костей вовсе не был Рейгаром? А она — просто дура, успевшая понастроить себе воздушных замков напрасных надежд? Приступ активности сменился апатией. Кто-то ходил, разговаривал по телефону, таскал коробки. Кепки гражданских лиц, оружие, снующие туда-сюда матросские воротники сливались воедино. Королева поймала себя на мысли, что ей наскучило мельтешение. — Ну что, товарищи, — громко обратилась она ко всем и ни к кому одновременно. — Сожжём к чертям это гнёздышко буржуазии?