Lose the Beard

— Ты ЧТО?    Казалось, новая семейная жизнь Вэнь Жоханя была грубо прервана следующим утром во время завтрака.     — Пожалуйста, успокойся, — попросил Лань Цижень, вытерев уголок рта носовым платком, — ты выплескиваешь кашу на стол.    — Не меняй тему, Лань Цижэнь — прошипел Жохань, скрестив руки на груди. — Посмотри мне в глаза и скажи это еще раз.   Цижэнь вздохнул и проверил, не вернулся ли А-мин, ушедший в сад собирать груши.    — Вчера вечером я был в состоянии алкогольного опьянения, из-за чего все мои мысли путались. Так что, пожалуйста, забудь о том, что произошло, — проговорил он, без той застенчивости и соблазнительности прошлой ночи.    — Пьян из-за грушевых пирожных? — Вэнь Жохань хотел спросить, не подшутили ли его уши над ним с утра пораньше. — Если это шутка, то вам лучше остановиться прямо сейчас. Я серьезно отношусь к тебе, Лань Цижень.    — Я ценю твои чувства, но ты так же прекрасно должен знать, что алкоголь запрещён в Облачных Глубинах. Он затуманивает наш разум, из-за чего мы не понимаем, что делаем. Поэтому прошу прощения, если вчера вёл себя неподобающе.     Жохань наклонился к нему через стол настолько близко, что почувствовал его ровное дыхание. На фарфоровом лице Лань Циженя не было и следа сомнения, будто то головокружительное счастье, которое было всего несколько часов назад, было лишь какой-то иллюзией. Костяшки его пальцев хрустнули, а старый деревянный стол заскрипел, угрожая расколоться.    — Не могли бы вы… когда-нибудь ответить на мои чувства? — губы Вэнь Жоханя зависли над губами Цижэня всего на полдюйма, не смея приблизиться.    — Я не знаю, — признался Лань с бесстрастным выражением лица.     Побеждённый, Жохань откинулся на спинку стула, закрыв лицо тыльной стороной ладони.     — Учитель… значит ли это, что у меня ещё есть шанс? Вы действительно жестокий человек.                         ***      Дни тянулись медленно, но вполне предсказуемо. Вэнь Жохань по-прежнему ухаживал за привязанным к кровати Лань Циженем, больше не делая попыток поцеловать. Конечно, иногда его прикосновение задерживалось в волосах другого на секунду дольше, чем нужно, или же он слишком долго смотрел на него, пока тот объяснял трудное литературное произведение.     Прошло уже полмесяца с момента их первой встречи, но Вэнь Жохань чувствовал, что единственный прогресс, которого он достиг - это  получить кухонного работника в лице А-Мина. Ребенок был единственным, что останавливало напряженную атмосферу между ним и Лань Цижэнем, так что в некотором смысле они уже были женаты. На 16-й день, крестьяне собиравшие груши в саду, пришли засвидетельствовать свое почтение за очередной год пожертвований. И несмотря на яростные протесты Лань Цижэня, жители деревни все же оставили небольшой мешочек с серебром, и тогда-то Вэнь Жохань и предложил им пойти в деревню, чтобы потратить их там. Жохань так же начал беспокоиться, что здоровье учителя не улучшалось, несмотря на постоянное питьё лекарств. Гу Юнси также предложил ему время от времени выводить свою «изящную жену» подышать свежим воздухом.    В конце концов, А-Мин обзавёлся друзьями и убежал ловить рыбу в реке, которая находилась за пределами деревни. После легкого обеда, состоявшего из баклажанных оладий и супа из пяти бобов, Вэнь Жохань и Лань Цижэнь вышли на теплую, залитую солнцем дорожку, ведущую в деревню Хань.     Даже без белоснежных одежд ордена Гусу Лань нельзя было отрицать, что фарфоровые черты лица молодого господина Лань были далеки от обычных. Когда он прикрыл глаза от солнца и пригладил выбившуюся из прически прядь волос, Вэнь Жохань мельком увидел совершенно незапятнанную кожу на задней части шеи. Тогда каждая его мышечная клеточка тела закричала, чтобы он протянул руку и коснулся этого человека. Прикоснись к нему, заяви на него права, поимей его. Сжав кулаки так сильно, что чуть не пролилась кровь, Вэнь Жохань глубоко вздохнул, чтобы побороть первобытное желание, скопившееся внутри него.     — Ты в порядке? — спросил Лань Цижэнь, заметив резкий вдох Жоханя, — твои глаза налились кровью.    — Это грязь в воздухе, — он поспешил вперёд, чтобы увеличить расстояние между ними, — давайте поторопимся, пока ветер не поднялся еще больше.                            ***        Из-за своих ежедневных экскурсий в деревню Вэнь Жохань и жители были в дружеских отношениях. В обычной одежде он был гораздо доступнее, и все владельцы ларьков любили этого симпатичного клиента с глубокими карманами. Лань Цижэнь слегка улыбнулся, наблюдая, как жители деревни тепло приветствуют Вэнь Жоханя, как будто он был одним из них — даже если это все, чего он достиг, обучая избалованного молодого господина, то это будет больше, чем он когда-либо мог узнать в стенах Безночного города.     Прежде чем дойти до аптеки, чтобы взять у Гу Юнси лекарства, пара прошла мимо магазина сладостей. Улыбка Лань Цижэня исчезла, когда сцены незабываемой ночи предстал перед его глазами, когда он увидел знакомую упаковку пироженых. Воспоминания о прикосновении Вэнь Жоханя, его голосе, его запахе, его вкусе и биении их сердец заставили Цижэня замедлить шаг. Жохань инстинктивно протянул руку, чтобы поддержать его, как раз когда гнусавый голос раздался изнутри магазина.    — Клиент! — владелец магазина, увидев Вэнь Жоханя снаружи, выбежал поприветствовать его, — наконец-то вы вернулись за своими деньгами!     — Деньгами? — Жохань посмотрел на толстого усатого мужчину перед ним, — о чём ты говоришь?    Мужчина вытер рукавом вспотевший лоб и объяснил:     — Вы заплатили очень много за грушевые пирожные с вином, но мой новый работник-идиот был неосторожен и отдал ваш заказ другому человеку! Я не могу допустить, чтобы моя репутация испортилась и люди говорили, что я обманул вас, дав вместо грушевых пирожный с вином, обычные…    — ОБЫЧНЫЕ ГРУШЕВЫЕ ПИРОЖНЫЕ?! — Вэнь Жохань схватил испуганного человека за воротник и поднял его с земли, — ты хочешь сказать, что в этих грушевых пирогах не было вина?!    — Я…я… я это только что сказал вам! — сказал человек, пытаясь освободиться, — я сделаю полный возврат, полный возврат денег! Поэтому, пожалуйста, отпустите меня!      Жохань ослабил хватку и мужчина упал на землю. Все его внимание было сосредоточено на убитом горем Лань Цижэне.     — Учитель, в грушевых пирожных не было вина — улыбка появилась на его лице, когда лицо Лань Цижэня сильно покраснело, — ни одной чертовой капли вина.…    Волна осознания того, что каждое слово из уст учителя было правдой, чуть не сбила Вэнь Жоханя с ног.    — Нечего сказать? — он провел свободной рукой по раскрасневшимся щекам Ланя —  Учитель, ты причинил мне столько горя, как же ты отплатишь мне? — его игривый голос едва сдерживал скрытое желание.     Лань Цижэнь попытался отвести взгляд, но ловкие пальцы Вэнь Жоханя поймали его подбородок и вернули на прежнее место. Последний клочок вины, который он мог возложить на кого-то другого, исчез. Поэтому молодой господин ордена Гусу Лань стоял, вынужденный считаться с неоспоримым фактом, что человек, произнесший эти слова пять дней назад, в конце концов, был им самим. Напряженный взгляд Вэня грозил съесть его до самых костей прямо на улице.    Не дождавшись ответа, Вэнь Жохань перекинув Лань Цижэня через плечо, как мешок картошки, бросил большой кусок серебра дрожавщему владельцу кондитерского магазина (который никогда не видел кого-то настолько сумасшедшего, чтобы сначало напасть, а потом вознаградить его за ошибку в  заказе), и побежал домой со своим новым пленником.     Пинки и крики Лань Циженя мало чем повлияли на Жоханя из-за его сдержанного характера, а также из-за того, что он практически отключил все свои чувства к внешнему миру, кроме зрения. Он ничего не чувствовал, ничего не слышал и ни о чем не думал, кроме дарованного ему свыше дара. «Каждое его слово было правдой… он любит меня… он скучал по мне…»     Именно эти повторяющиеся слова были внутренним монологом Вэнь Жоханя. Лань Цижень, однако, все еще сохранял часть здравомыслия и, казалось, слышал каждое слово, снова и снова. Его борьба медленно прекратилась, когда простая, радостная аура Вэнь Жоханя разнеслась по осеннему ветру и защекотала его сердечные струны. Мелодии радости были заразительны, и к тому времени, когда Вэнь Жохань пинком распахнул двери их коттеджа, чтобы бесцеремонно кинуть Лань Цижэня на кровать, у которого первоначальный шок и гнев на самого себя наполовину утихли.     Но другая половина сразу же наполнилась чувством надвигающейся гибели, когда он понял, зачем Жохань начал расстегивать свои одежды.    — П-погоди, Вэнь Жохань, успокойся… — он инстинктивно прикрыл себя рукой и попятился на кровати. — что ты делаешь?    — Как ты думаешь, что я делаю? — Вэнь Жохань вытер пот со лба и убрал правую руку с ремня своей одежды. Его мускулистые плечи дрожали в такт движениям, и взгляд Лань Цижэня невольно скользнул мимо них к ключице и тёмно-лиловому соску. — Учитель, — усмехнулся он, — не видишь зла, не говори зла, разве это не было уроком номер один?     Как ребенок, пойманный за кражей конфет из банки, Лань Цижэнь, заёрзав, повернул голову в сторону.    — Не слушай зла, не делай зла, — пробормотал он, — ты забыл вторую половину.    Вэнь Жохань наклонился и коснулся губами правого уха Лань Цижэня. Он медленно поднёс указательный палец к слегка приоткрытым губам, которые так отчаянно хотел поцеловать, и провел по ним, вызвав дрожь.    — Эти губы уже разрушили мои шансы не слышать зла, — прошептал он и провел рукой по шее Цижэня, пока тот держался за свою мантию, — но независимо от того, являются ли мои действия злом или нет… это ваше решение.     Придя в ужас от собственного непроизвольного желания прижаться к Вэнь Жоханю, Лань мог только неподвижно лежать и молиться своим предкам, чтобы другой не заметил его возбуждения.    - …Неприлично,  —  сквозь стиснутые зубы процедил он.    — Я больше не могу доверять вам, учитель, — рассмеялся Вэнь Жохань, — я выучил свой урок.    Тело Лань Цижэня яростно боролось с желанием остановить Жоханя, которое посылал его разум. Но когда теплая рука наследника Цишань Вэнь ловко развязала ткань вокруг его талии, он мог только вздрогнуть и внутренне закричать на свои мышцы, чтобы те отодвинули его, но безрезультатно.     Как раз в этот момент, когда все надежды были потеряны и капитуляция стала неизбежной, спасением Лань Цижэня стал топот ног с задней части двора. Однако лицо Вэнь Жоханя выражало убийственное намерение, слишком ужасное, чтобы выразить его словами.    — Я собираюсь избавиться от ребенка.     А-Мин распахнул заднюю дверь коттеджа как раз вовремя, чтобы увидеть, как полуодетый Вэнь Жохань, пошатываясь, идет к нему, а Лань Цижэнь удерживает его за талию.    — А-Мин, беги! — закричал Цижэнь.    — Я не собираюсь его убивать! — Жохань не знал, смеяться ему или плакать, — я даю ему деньги, чтобы он мог пойти сегодня в гостиницу! — он бросил свой кошелек мальчику и сказал, –Эй, парень, возьми это и не возвращайся до завтрашнего вечера. Ешь всё, что хочешь, и оставайся там, где хочешь, но сходи в аптеку и скажи доктору Гу, что мне завтра понадобится лекарство от внутренних травм. А теперь проваливай!    А-Мину не нужно было повторять дважды, чтобы он ушел. Хотя он не понимал, что происходит в комнате, все его первобытные инстинкты говорили ему, что если он останется еще хоть на минуту с демонической аурой, исходящей от Вэнь Жоханя, это поставит под угрозу его жизнь. Он поднял с земли увесистый мешок с серебром и, захлопнув за собой дверь, помчался как можно дальше от опасной зоны, насколько позволяли его маленькие ножки.    Вэнь Жохань, воспользовавшись случаем, запер входную и заднюю дверь изнутри.    — Итак, на чем мы остановились?    Лань Цижэнь использовал остатки здравомыслия, чтобы подавить растущее желание в своем теле, и покачал головой.    — Это никуда не денется, — сказал он, — я запрещаю.    — Запрещаете? — он, запрокинув голову, расхохотался  — разве ваш орден запрещает любовь? Тогда что же делает твой собственный брат? Я слышал, что Цинхэн-Цзюнь почти пренебрегает своими обязанностями ради любви. Лань Цижэнь, почему ты так боишься встретиться лицом к лицу с самим собой?    — Возможно, ты не помнишь, но в этом мире есть и другие важные вещи, кроме личных чувств, — возразил Цижэнь, — к лучшему или к худшему, брат - глава ордена, я не могу позволить эгоистичным желаниям помешать моему долгу перед тысячами учеников и людьми, которых мы защищаем.    Вэнь Жохань на мгновение остановился, прежде чем глубоко вздохнуть. Он сел рядом со своим учителем и внимательно посмотрел на него.     — Я признаю, что моя жизнь не так сложна, как ваша, — улыбнулся он, — но я знаю, что было бы глупо игнорировать взаимную привязанность. Для тебя я могу быть просто никчёмным человеком без амбиций… но я знаю себя и то, чего хочу. Поверь мне, Лань Цижень. Если ты отдашься мне, я никогда не причиню тебе вреда.    Застигнутое врасплох внезапным заявлением Вэнь Жоханя, сердце Лань Цижэня дрогнуло. Он посмотрел на свои руки, лежащие на коленях.   — Ты не никчёмный, — прошептал он, — у тебя большой потенциал лидера. Я не верю, что ты причинишь мне боль, но наши позиции только вызовут раздор.   — Опять лидерство? — Вэнь Жохань криво усмехнулся, — Если ты не хочешь принять мои чувства из страха перед моим положением, я отрекусь от престола и покину орден Вэнь.    — Нет! — Лань Цижень был в ужасе от того, что Жохань мог говорить таким вопиющим пренебрежением к своим обязанностям, — если ты посмеешь это сделать, то я никогда больше не буду говорить с тобой!    — Ты хочешь, чтобы я стал самым успешным главой ордена, которого Цишань когда-либо видел?    — Вот поэтому я и вывел тебя из стен Облачных Глубин, чтобы ты понял, что есть мир, который стоит спасти, — ответил Лань Цижень. — конечно, я желаю этого.    — Для тебя, и ни для кого другого, я клянусь, что стану лидером, о котором ты мечтаешь, — Вэнь Жохань положил руку на сердце, — но взамен ты должен дать себе шанс. Примите наши чувства друг к другу и будьте честны. Это приказ от будущего Верховного заклинателя ордена Цишань Вэнь.     Даже в самых смелых мечтах Лань Цижэнь не мог предвидеть, что Вэнь Жохань будет так предан своему делу. Вид дикой любви, которая горит так ярко, что заставила бы человека согнуть свою железную решимость, пугал, но также заставлял его сердце замирать и угрожать выпрыгнуть из груди. Охваченный мгновенным счастьем, Лань Цижэнь едва заметно кивнул, решив свою судьбу.    Вэнь Жохань улыбнулся и нежно положил руку на пылающую щеку Лань Цижэня, будто боясь повредить нежную кожу. Кивок молодого господина Лань был уже большим шагом вперед — в этот момент он не мог ни в чем нуждаться. — Могу я… прикоснуться к тебе? — спросил он.    – Ты делаешь это не в том порядке, — вздохнул Цижэнь, но не отодвинулся. — Разве ты уже не прикасаешься ко мне?    Вэнь Жохань положил свободную руку на другую щеку и обхватил ладонями лицо Лань Цижэня, притянув молодого человека ближе к своему лицу.   — Нет, — сказал он, касаясь его лба своим, — я хочу коснуться тебя там, где никто не касался тебя раньше. Я хочу быть особенным для тебя… могу ли я быть таким?    Оборона Лань Цижэня была недостаточно сильна, чтобы противостоять таким атакам. Он немного задержал свое дыхание, прежде чем отвести взгляд.    — Ты… определенно делаешь это в неправильном порядке. Ты уже особенный, какой смысл спрашивать сейчас? — пробормотал он, и его лицо стало еще ярче. Вселенная уже давным-давно остановилась для Вэнь Жоханя, но, услышав эти слова из уст Лань Цижэня, его сердце все еще трепетало так сильно, что он боялся, что оно выпрыгнет. Его уши, губы, каждый дюйм кожи жаждали большего.    — Я эгоист — прошептал он, — только ради себя, учитель. Скажи, что хочешь меня, скажи, что хочешь, чтобы я дотронулся до тебя там, где тебя еще никто не касался.…    Его дыхание стало таким поверхностным, что если бы они не сидели, то Лань Цижэнь не смог бы стоять. Он с трудом подбирал слова, но явное смущение всё ещё стояло на его пути. Не в силах ни собраться с силами, чтобы отвергнуть возмутительную просьбу, ни найти в себе силы ответить на мольбы Вэнь Жоханя, Лань Цижэнь прикусил нижнюю губу и заставил свою шею поднять лицо, прижавшись дрожащими губами к губам Вэнь Жоханя в качестве окончательного ответа.