Gnash feat. Olivia O'Brien — I Hate You, I Love You
Сейчас, в блеклом свете заходящего солнца, Хан впервые обращает внимание на дом Минхо со стороны. Многоэтажное строение серого цвета в элитном районе города так и источает ауру роскоши. Раздвижные двери величественно распахиваются перед хозяином после считывания ключ-карты. Консьерж окидывает взглядом вошедших и любезно склоняется в приветственном поклоне. Сначала Хану в глаза бьет яркое искусственное освещение. Затем взгляд блуждает по идеально белым стенам, украшенным картинами. Пол выложен явно дорогой плиткой, что, кажется, так и светится. Они направляются в сторону лифта, который после тихого оповещающего звука раздвигает двери. Весь путь юношей на двадцать шестой этаж сопровождается тихим шумом. Джисон, живущий на третьем, не привык к таким высотам. В памяти невольно всплывает вид, что открывается с балкона Хо. Утром он не особо обратил на него должного внимания: утренняя обстановка не располагала к рассматриванию интерьера жилплощади этого чайного коллекционера. Квартира 264, код двери — шестизначное число, что ни разу не внушает доверия. «Серьезно, четыре нуля и две тройки? Как ты вообще дожил до сегодняшнего дня с таким-то чувством самосохранения?». Старший сам попросил ввести пароль, ведь в руках Сона было на один пакет с продуктами меньше. Он не понимает, на кой чёрт они затарились так, будто не собираются выходить из этой квартиры последующие 4 дня, а единственным доступным для них развлечением станет готовка. Хану не было позволено следовать за старшим в магазин, поэтому он, прилежно сидя на скамейке и считая опадающие цветки, ожидал снаружи. Следовательно, чёткого представления о том, что находится в сумках, он также не имеет. Ли закупился ужасно нерационально. Основная часть — скоропортящиеся продукты, которые и недели не простоят и потому просто-напросто отправятся на помойку. От этой картины на душе у Джисона начинают скрести кошки. «Ониоман» — автоматически ставит диагноз младший. Одно время он усердно изучал психологию, но было это настолько давно и кратковременно, что кроме как раскидываться узконаправленной терминологией, по сути, он больше ничего и не умеет. После открытия двери в нос бьёт знакомое сочетание запахов. Проскальзывает мысль попробовать что-то сладкое, отчего сам юноша пугается. Развеяв неожиданное наваждение, Джисон вваливается в квартиру, быстро разувается и забирает у Ли пакеты. Весело напевая незатейливую мелодию и направляясь в сторону кухни, младший не замечает устремленный в него пристальный, наполненный некой привязанностью и интересом взгляд. Хан приближается к рабочей поверхности и начинает выгружать на неё содержимое. Мясо, фрукты, молочные продукты в огромных количествах, специи, мука, некоторые овощи и перец чили. Второй пакет содержит легкие готовые закуски, немного сладостей и… три упаковки рассыпного чая. «Говорят, чай сильно обезвоживает организм. Хён, что с тобой не так? С каких пор ты стал неисчерпаемым потоком воды, а не бушующим пламенем». Пока Сон мурчит что-то неразборчивое себе под нос, за спиной, в дверном проеме, материализуется Ли Минхо. — Ну что, хозяюшка, чем сегодня порадуешь? — Хан резко оборачивается и с нелепым, слегка недоумевающим выражением лица застывает на месте. — Хён, так не пойдет! Это ты обещал меня покормить. Тем более, ты был тем, кто лишил меня еды… — Хан снова надевает улыбку на своё лицо, но его глаза всё ещё кажутся то ли стеклянными, то ли и вовсе пустыми. Хо же, в свою очередь, специально строит явно наигранное недовольство, но всё равно вымывает руки и накидывает на себя фартук. — Тогда смотри и учись, второго такого мастер-класса ты нигде не получишь, — Ли водружает на стол ряд специй, затем идёт мука, графин с водой, немного овощей и мясо. — Хуньтунь — мелкие пельмени-клецки с гусиным, куриным или свиным фаршем, которые еще сравнивают с «ушками» из-за схожести их формы. У нас же сегодня на ужин будет хунъюлун. В чём суть: фактически, блюдо состоит из двух частей — острого бульона, одним из основных ингредиентов которого является перец чили, и сами хуньтунь. — Старший начинает объяснять Хану тонкости ремесла, одновременно с этим принимаясь за работу. — Для начала мы сделаем основу для начинки и сам бульон. Я возьму на себя мясо, ты — овощи. Сможешь противостоять ножу в своих руках и при этом не лишить никого из нас жизни? — Ли Ноу весело подмигивает и толкает младшего бедром. — Мелко нарежь лук, затем томаты и перец. И не лезь к глазам руками — проблем потом не оберешься. Джисон даже не осознаёт, в какой именно момент начинает действительно заинтересованно вслушиваться в размеренный монолог и старательно берётся за работу. — Смотри за пальцами и только попробуй порезаться, — несколько угрожающе и строго звучит реплика «шефа». — Лук следует смешать с рубленным мясом, чили пойдёт в бульон. — Хён, ты такой молодец, столько всего знаешь, ты где-то обучался этому? Даже в холодном свете становится заметно, насколько сильно покраснели уши Хо. Ему неловко, ведь кажется, что они, словно люминесцентные лампы, сверкают на всю округу. И действительно, нужно быть слепым, чтобы не заметить такую перемену во внешности старшего. Но Хану удаётся списать всё на повышенную в квартире температуру, на повисшую в воздухе остроту перца, даже на специфику света. «Он безнадёжно и однозначно туп». — В воду добавляем соль и немного специй. В ступке следует растолочь нарезанный чили, чеснок, душистый перец, петрушку и имбирь. Я тебя прошу, только не переусердствуй, нам с тобой это ещё надо как-то съесть. Хо крайне уверенно руководит всем процессом, со стороны и вовсе кажется, что тот находится полностью в своей стихии, наслаждается каждой секундой этого действия. Кажется. На деле же Ли сегодня впервые узнал, что заготовки на это блюдо купить невозможно, что такие пельмени лепит не машина, а люди, и что для того, чтобы приготовить что-то сложнее тостов и каши, нужно израсходовать невероятное количество сил и энергии. У него немного трясутся руки, на висках и лбу скапливаются капельки пота. — Дальше по плану идёт тесто. Я немного припылил поверхность мукой, чтобы тебе было легче. Сформируй горку, в ней следует сделать углубление и внутрь влить желток с небольшим количеством воды. Хо видит замешкавшегося Джисона и решает, что тот просто побрезговал подобной работой, поэтому собирается сам приняться за это задание. Но его рука неожиданно зависает в воздухе, оказавшись зажатой в тиски чужой ладони. Ли не ожидал такого действия. Он всем весом облокачивается на поверхность и переводит взгляд на столь наглого нарушителя чужого личного пространства. Белое мягкое полотенце легко касается виска. — Минхо-хён, как можно быть настолько неаккуратным? У тебя же всё лицо испачкано. А-ну, дай посмотрю, что с другой стороны. Рука, что до этого сжимала запястье старшего, отпускает его и смело направляется к подбородку, а после, уверенно повернув голову Минхо, Хан приближается к лицу того в попытке сдуть муку. Ли настолько пугается такой неожиданной близости, что неосознанно перемещает центр тяжести назад и всем телом наваливается на досточку, что и без того наполовину застыла в воздухе. Момент — и всё в пределе видимости утопает в белом облаке. Оба парня повалились на пол и подавились в приступе кашля. Ровный и белоснежный слой покрыл абсолютно всё: полы, посуду, юношей, даже люстру. Хан окидывает испуганным взглядом сначала кухню, а затем самого Минхо, и громко заливается смехом. Неудержимый и искренний хохот наполняет собой пространство. Ли Ноу, ещё секунду назад испытывающий сильнейшую боль от столкновения затылка с полом, неожиданно для себя чувствует тепло, что полностью заполняет его сердце. Он в порыве эмоций нежным касанием убирает упавшие на лицо пряди напротив и целует Джисона в лоб. Тот замирает в оцепенении. Хо, осознав всю абсурдность данной ситуации, начинает мысленно проклинать себя за сделанное. Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, он снова натягивает образ обозлённого на всё живое кота. — Натворил чёрти-что — убирать будешь сам, — он отводит взгляд, чтобы осмотреть кухню, будто не видел её никогда до этого. — Чего разлёгся? Поднимай зад и принимайся за работу, бельчонок. Отрезвляющий «пинок» даёт свои результаты. Хан подрывается с места и семенит в сторону двери. «Неужели сбегает?» — в голове старшего на момент застревает эта мысль. Однако затем он слышит шум из ванной. Сон, видимо, споткнулся о порог, из-за чего негромко выругался, параллельно сетуя на безалаберное отношение к собственной работе дизайнеров интерьера. Через несколько секунд он тихонечко подкрадывается к кухне, а затем в дверном проёме материализуется половина виноватой мордочки. — Ли Минхо-ним, я нашёл аптечку. У тебя есть что-то вроде холодного компресса? Ты же ударился… У Ли Ноу задерживает спёртый воздух где-то на дне лёгких. От возникшего прилива нежности кажется, что все внутренности разом воспламеняются, а сердце будто буквально пропускает через себя электрический разряд. Старший приподнимается на локтях и замирает в неудобном положении. Хан же за несколько секунд приближается к холодильнику, вытаскивает из него искомое и почти подползает к альфе, разлегшемуся на полу. Затылка старшего касается охлажденный компресс. — Посиди. Я приберусь, а потом продолжим, — Сон помогает старшему приподняться. «Виновник» успевает протереть кухонным полотенцем табурет от слоя муки, после чего усаживает на него пострадавшего, а следом принимается за уборку. На устранение последствий произошедшего уходит чуть больше 20 минут, которые Минхо старается потратить максимально с пользой. Он окинул взглядом оставшиеся продукты и понял, что вместе с мукой они лишились и молока, и желтков. «Как-то даже не удивительно, если честно». Хо встаёт с места, не спеша направляется в сторону холодильника и открывает морозильный отсек. — Ты развеял всё моё вдохновение, поэтому мы сегодня будем давиться захудалой пиццей. Ли слегка ухмыляется, выискивая пристальным взглядом реакцию на собственные слова на лице собеседника. Хан же расплывается в улыбке и с полными радостью глазами довольно кивает. Парни принимаются за совместную работу, но при этом теперь поддерживают некую дистанцию. Они быстро справляются с новым блюдом, и затем отправляют полученное изделие в духовую печь. Во время готовки Джисон неоднократно направлял свой взгляд на одну вещь, что вызывало неудержимое ликование внутри Минхо. Младший косился на орехи. Микс из очищенных фундука, миндаля и арахиса был куплен специально для него, но Хо настолько разыгрался, что ему захотелось начать поддразнивания. — Ну что ж, раз уже кое-кто умудрился испохабить половину продуктов и лишил нас изысканного блюда, то и это нам тоже больше не пригодится, — Хо показательно берёт упаковку орехов и направляется в сторону мусорного ведра. Младшего аж передёргивает, он неосознанно вздрагивает и резко тянется в сторону шутника. Несмотря на то, что смех сдержать очень сложно, Хо успешно не теряет маску. — Хён, хён, хён, не трать продукты почём зря. Ты же даже не раскрыл упаковку, не веди себя столь расточительно, — Джисон хоть и обращается к стоящему напротив него человеку, но взгляд его направлен лишь на объект в его ладони. — Хм, а ты прав. Но я в любом случае никогда не был фанатом подобного. Дам им второй шанс. Если не понравится — скормлю белкам в парке, — сейчас Хо играет лишь для одного зрителя. Он демонстративно вальяжно вскрывает небольшой бумажный пакетик с прозрачными вставками, высыпает в руку горсть и начинает по одному закидывать их в рот. Юноша не любит орехи, они безвкусные и слишком твердые, к тому же зачастую ранят его язык, поэтому все совершенные им действия имеют конкретную причину, значение и цель. Минхо кривит недовольное лицо скорее наигранно и уже собирается развернуться, дабы избавиться от содержимого в своей руке. Делает он это настолько медленно, что Сон, всё это время наблюдавший за этим действием с другого конца кухонного островка, успевает подбежать и уткнуться лицом прямо ему в ладонь. Хо в шоке. Джисон, словно дикий и никем не прирученный зверёк, берёт угощение прямо с рук. Затем Ли замечает забавно надувшиеся от еды в них щёчки. Младший отстраняется, и начинает смешно хрустеть лакомством, а потом довольно облизывает губы. В этот же момент Минхо совершенно выпадает из реальности. Всё в голове перемешивается в кашу, рёбра будто перемалывает в крошку. — Хён, расточительство, между прочим, считается одним из смертных грехов, будь бдительным и… Ты чего? — Хан замечает в спешке отвернувшегося к холодильнику старшего. — Я купил тебе парочку йогуртов, тут орехи, в пакетах ещё есть кимчи и кимпаб, поэтому поешь, пока я отойду… Хо, будто нашкодивший кот, скрывается в коридоре со скоростью света и, уже обуваясь, кидает через плечо: — Я сбегаю за сигаретами, не спали дом и следи за пиццей, скоро буду. Входная дверь хлопает со страшным грохотом. Сон заглядывает в коридор. Сначала на глаза попадаются лежащие на комоде три пачки табачных изделий, сложенные друг на друге стопкой, а затем оставленный у зеркала бумажник. «Клоун блять». Ширинка неприятно натирает, когда старший необдуманно начинает спускаться по лестнице. Он осознает причину болевых ощущений только на 12 этаже, после чего сразу же исправляется и вызывает лифт. Минхо выбегает из подъезда собственного дома и мчит во внутренний скверик жилого комплекса. У него слезятся глаза из-за сильного ветра (наверное). Прохладная температура остужает разгоряченную кровь, напряжение медленно отступает. «Чёртова белка». Джисон еще какое-то время пялится на дверь, будто вот-вот что-то должно произойти, но даже по прошествии нескольких минут ничего не меняется. Он выпускает тяжёлый воздух из лёгких и делает полный вдох, кажется, впервые за весь день. С лица спадает маска детской наивности, улыбка больше не украшает его лицо, хочется лишь осесть камнем на самое дно глубокого водоёма и раствориться в нём без остатка. Но Хан находит в себе достаточно сил, чтобы немного привести кухню в порядок, проверить блюдо на готовность и быстро принять душ. Старший не взял телефон, следовательно, с ним не связаться, а бесцельно бродить по помещению просто глупо, поэтому он направляется в комнату Ли Минхо. Пока юноша один, ему нужно чем-то себя занять, дабы не умереть со скуки. Он начинает шерудить в столе в надежде отыскать лист бумаги и карандаш. Попытка венчается успехом практически сразу, после чего Хан покидает покои снежной королевы и снова следует в гостиную. Сейчас он впервые заметил удобное кресло-мешок в углу, рядом с пыльным фикусом и напольной лампой, которой явно не пользовались приличный отрезок времени. Хан умещается в этом богом забытом месте и начинает зарисовку. Он набрасывает сначала образ Лии. Лёгкие и плавные линии вырисовывают мягкий силуэт девушки. Чуть поодаль он намечает соцветие фиалок, но детализировать ни один из объектов не собирается. Из-за того, что в голову ничего конкретного не лезет, на бумаге появляются скетчи первого, что приходит на ум. Сначала он выводит вывеску парфюмерного магазинчика, которую он зачем-то запомнил в мельчайших деталях. Размашистые, но не слишком вычурные буквы латинского алфавита — «Lush». Затем он рисует пельмени-ушки. Сон абсолютно точно знает, как они выглядят, знает наизусть их рецепт, с чем их едят и при какой температуре подают. Они являются блюдом, что сопровождает любые семейные посиделки. Он не хотел есть хуньтунь с Минхо, но и правда не собирался портить ужин. «Нужно будет извиниться». Затем на листе появляются отдельные части тела: пара рук, что устремлены куда-то вверх, в углу совсем мелко изображены распахнутые тёмные глаза, выражающих явную надменность. «Придурок». Следом выводятся позвонки спины, затем — сильная грудь. Перевернув лист, Хан набрасывает подтянутый торс и ярко выраженные косые мышцы чуть ниже. «Это что ещё за дела?..». В голове всплывают какие-то нечёткие образы, сдавленный знакомый голос. Хан закрывает глаза, крайне удивлённо поднимает брови и двумя пальцами сжимает переносицу. Голова буквально начинает взрываться спектром красок от воспоминаний той ночи, а шорты не способны утаить возбуждение. Хан в неверии собственным ощущениям упирается взглядом на столь неожиданную реакцию. «Не пубертатный же период, ну». Впрочем, парень довольно быстро берёт себя в руки и развеивает неожиданно нахлынувшие мысли. «Привидится же такое». Память снова прокручивает события дня. Сердце, ещё несколько секунд назад радостно колотящееся, в момент замирает. Слышится стук в дверь. — Чем могу помочь? — кидает Хан насмешливо, видя Минхо в глазке двери. — Свои уже все давно дома, уходите, или я буду вынужден вызвать полицию! Хо от злости ногой пинает дверь и, кажется, даже рычит. Младшему не нужно повторять дважды, он послушно открывает. — Я занял денег у консьержа и купил нам пива… — Хан скептически косится на старшего. — Но всего по баночке. — А где сигареты? — Какие ещё сигареты? Чёрт, Хан, что за запа… Младший не дослушивает до конца и летит в сторону кухни, рывком выключает печь, а затем вынимает уже начавшую пригорать пиццу. — Хён, с пылу с жару! — Минхо недовольно мотает головой, но все равно улыбается; Хан же уверен, что хоть его оплошность совершенно никак не отразится на вкусе блюда, этот промах ему будут припоминать ещё примерно бесконечное количество раз. Парни, буднично беседуя, садятся за стол. Сон аккуратно нарезает готовую пиццу, Минхо же ушёл в поисках бокалов для пива. Ужин в целом проходит в довольно тёплой и дружеской атмосфере, однако оба невольно одёргивают себя от постоянных навязчивых мыслей, что так и норовят проскользнуть и выгравировать что-то на сердце или сознании. Для того, чтобы настроение Хана окончательно провалилось в бездну, ему хватает и той единственной банки пива, что принёс Хо. Младший всё-таки начинает клевать носом, хоть и очень старается оттянуть этот момент. Ли видит это, и хоть сна у него ни в одном глазу, он поднимается с собственного места и начинает убирать со стола. Он разложил все продукты по своим местам и даже вымыл посуду, после чего подходит к сопящему и уже пускающему слюни прямо на столешницу Хану. Отчего-то эта мирная картина заставляет трепетать годами холодное сердце. Старший полотенцем аккуратно вытирает мокрый подбородок спящего и старается осторожно взять того на руки, чтобы перенести в спальню. Дойдя до кровати, Ли бережно опускает юношу на постель, но тот слабо хватает за руку и пытается нечленораздельно что-то из себя изречь. — Хёёён, не уходи. Мне так грустно и одиноко, мир слишком несправедлив ко мне. — Не играй с огнем, Хан Джисон. Бережёного Бог бережёт. Ты тут ложишься спатки, а я иду в гостиную. Не буянь. — В ответ Хо одаривают самым жалобным взглядом, что он когда-либо видел. Его сердце будто зажато в тиски медвежьего капкана. — Ладно, Ханни, я уложу тебя спать. Только дай мне закончить с делами и я вернусь через 10 минут, хорошо? Минхо вырывается из захвата неожиданно цепких и сильных рук. Он чистит зубы, переодевается, достаёт из сушилки вещи Хана, заботливо постиранные ещё утром, развешивает их. Он выключает всё освещение в квартире, попутно проверяя, точно ли закрыта входная дверь. Пространство погружается в кромешную тьму, и лишь одинокий напольный светильник в углу зала создаёт видимость того, что тут есть хоть что-то живое. Хо удивлён. Он не пользовался этой лампой ни разу с момента её покупки. На таком же ни разу не задействованном по назначению кресле-мешке он замечает отпечаток чьего-то тела. Рядом, на полу, лежит лист и карандаш. Ли сразу же направляется в сторону находки и, подняв, внимательно изучает. Плавными линиями выведены нежные цветы и женские черты лица. «На что я вообще надеялся?» — печальная мысль мелькает в сознании. Альфа вздыхает и уже собирается вернуть находку на место, когда взгляд внезапно цепляется за пару кажущихся яркими даже в чёрно-белом исполнении глаз. «Да быть не может». Затем взгляд переходит к паре сильных рук, направленной в небо. Он видит. Видит необычайное сходство с фрагментами собственного тела, но до конца отказывается верить. Минхо уже хотел перевернуть лист, когда кто-то подкрался сзади и рывком развернул его. — Хо, ты обещал лечь со мной. — фраза звучит строго и слегка устрашающе. — Ты как ко мне обращаешься, паршив… — Хо обрывают на середине слова, начинают тащить в сторону спальни и практически кидают на кровать. Сверху опускается тяжёлое, горячее тело. А у Ли вся жизнь перед глазами пролетела. Самые счастливые и тяжёлые моменты, встреча с этим «чудом», позапрошлая ночь… — Теперь можно и поспать. Хан удобно мостится на плече, укладывает руку на грудь затаившего дыхание старшего и проваливается в сон. «Хан Джисон, как же я тебя сука ненавижу».***
Hippie sabotage — Rogues
Универ, студия, дом, снова универ, студия, дом. Полная забот неделя пролетает абсолютно незаметно для обоих парней. Дата их совместного выступления неумолимо приближается, поэтому для практики нужно уделять всё больше и больше времени. Такое количество совместного времяпровождения не могло не сказаться на взаимоотношениях. Стычки и придирки, что ранее были обыденностью, сейчас уже скорее редкость, а обзывательства превратились в простые прозвища: «бельчонок» уже не отрицал своё животное происхождение, а «старый мудак» смирился со своей участью. Парни исправно ежедневно посещали пары, а после убивали вечера на репетициях. Утро очередного вторника начинается абсолютно идентично всем предыдущим рабочим дням. Первые две пары проходят скучно, вместо практики — лекции. Для следующей нужно спуститься на этаж ниже. Ещё слегка сонный Хо вальяжно собирает вещи в сумку, поднимается с места и выходит из аудитории. Только он сворачивает за угол, как в него врезается явно чем-то взволнованная Лия: — О, привет, а я как раз к тебе. Ты не знаешь, где Сонни? Из-за поворота медленно выплывает и Рюджин. Девушка приветственно кивает и добавляет: — Он не явился ни на первую, ни на вторую пару. Джису предположила, что ты можешь знать, куда он пропал. Хо на секунду задумывается. Последний раз они общались вчера по пути домой из студии, а в социальных сетях они до сих пор не особо наладили контакт. — Думаю, я ничем не могу вам помочь. Вы с ним не списывались? — Нет, он не отвечает в KakaoTalk и трубку тоже не снимает, — Чхвэ тараторит так быстро, что Минхо еле успевает разобрать её болтовню. — Лия хотела навестить его, но мы не знаем, где он живёт. Мы подходили к старосте, чтобы узнать адрес, но он сказал, что не имеет право распространять личную информацию учащихся. Да и к тому же, его он, оказывается, предупредил о своём отсутствии. От такого расклада событий даже сам Хо начинает немного переживать, но только потому, что пропавший — его партнёр по танцам, а сегодня по планам у них должна была быть репетиция. — Ладно, успокойся, — обращается Ли к омеге, — у меня после этой пары окно, я заскочу к нему. — Ты знаешь, где он живёт? Удивление в голосе девушки наталкивает на мысль, что юноша явно ляпнул лишнего. От собственной неосторожности Минхо невольно закатывает глаза, а в голове моментально проносится тысяча и одно оправдание. — Мы же делали проект вместе, конечно, знаю. Хм, опаздываю. Я пошёл. Если что — на связи. Парень поспешно удаляется по направлении необходимой ему аудитории. И хоть идти буквально несколько минут, он решает по пути набрать Джисону и лишний раз перепроверить, действительно ли тот не берёт. Первый гудок, второй, пятый, пятнадцатый. Звонок автоматически прерывается оператором. Усидеть неподвижно всю пару удается с трудом. В голове не осталось ни килобайта информации, что дал профессор. Выходя из аудитории, Хо вновь набирает номер младшего на случай, если у того появилась совесть. «С каких пор я стал таким паникёром? Он же взрослый парень, его не было всего пол дня. У него что, не может быть своих дел?» — капля адекватности растворяется в океане тревожности. Но кто вообще в такой ситуации думает рационально? Минхо выходит из кампуса университета и мчится в сторону собственной машины. Он действительно знает адрес младшего, ведь иногда, когда они заканчивали слишком поздно, ему доводилось подвозить того. Окраина спального района окружена парками, большим количеством игровых площадок, беседок, разбросанными то тут, то там поодинокими круглосуточными магазинчиками. Ли не доводилось раньше так детально рассматривать подобного рода жилые районы, так сильно отличающиеся от его собственного. Он вырос в семье предпринимателей. Соответственно, ему почти ничего не знакомо кроме серых и унылых высотных построек, бизнес центров и элитных кварталов. Здесь же жизнь кипит. Дома примерно в четырнадцать этажей выкрашены в приятные глазу пастельные тона, а буйство зелени во дворе придает району свежести, всюду снуют дети. Хо не знает точный дом и квартиру, ведь ему так и не представилось возможности побывать в гостях у Джисона, поэтому приходится обратиться к интуиции. Удача в кое-то веке улыбнулась юноше, когда тот заходит всего в третий подъезд. — Добрый день, прошу прощения, не могли бы вы подсказать, в какой квартире живёт Хан Джисон? Хо почему-то с головы до ног окидывают оценивающим и немного презрительным взглядом. Сквозь зубы мужчина средних лет сцеживает: — Третий этаж, 38 квартира. И, ради бога, будьте потише. Ли Минхо не понимает, что имеет в виду этот человек, но молча кивает и направляется в сторону лестницы. — Аа… А вот сейчас он понял. Даже входная дверь в жилище младшего кажется полностью пропитанной липким сиропом. Запах карамели тяжёлый, но благодаря открытым на лестничном пролете окнам не слишком сильно концентрированный. Причина отсутствия младшего ясна как день, потому Хо мечется в выборе между тем, чтобы молча уйти, и тем, чтобы побеспокоить Сона в столь неприятный период, но зато окончательно убедиться, что он жив. Тридцать секунд — и волнение выигрывает эту битву. Старший медленно и неуверенно подходит к двери. Глубокий вдох и выдох, феромон оседает на стенках лёгких. Три стука в дверь и ещё полминуты ожидания реакции. По ту сторону лишь тишина. Переживания порождают тревожные мысли о том, что с Ханом могло что-то случится, и как бы Ли не пытался их игнорировать, выходит, откровенно говоря, паршиво. Парень стучит ещё раз, но уже настойчивее и громче. Через десяток секунд за дверью слышится какая-то возня, затем щёлкает замок и сквозь появившуюся щель высовывается заспанная мордашка. — Пиздец, ты всё это время спал… — Минхо облегчённо выдыхает. — И ты, прекрасно понимая, что со мной происходит, всё равно не придумал ничего лучше, чем разбудить меня? — младший строит недовольную мину, зевает и трёт пальцами глаза. — Рю и Лия волновались, у нас сегодня вечером планировалась тренировка, а ты не отвечал ни на звонки, ни на смски. Раз уж ты в порядке — я пойду, звони если что, — извиняется за беспокойство незваный гость и уже разворачивается для того, чтобы уйти, но тормозит, услышав характерный звук, доносящийся от Сона. У того предательски урчит живот, к тому же настолько громко, что кажется, будто и от того дяди-консьержа не утаилось это. — Ты сегодня хоть что-то ел? Видно, насколько сильно алеют уши младшего, когда он, немного засмущавшись, наклоняет голову и отрицательно ею мотает. — У меня есть немного лапши быстрого приготовления, хочешь присоединиться? — Видно, что Джисон приглашает лишь из чувства долга, но Хо не побрезгует. — Ну, если ты настаиваешь. Как выразился сам владелец квартиры, внутри небольшой творческий беспорядок, хотя в понимании посетителя — это хаос. Однако Хо учтиво молчит, ведь понимает, что в период гона последнее, о чём хочется думать — это порядке в доме. Пока тот разувается, Хан закрывает дверь и идёт в спальню. Только сейчас Ли замечает, что на младшем лишь огромная домашняя футболка и смешные носки с ушками. Стройные и смуглые ноги мелко семенят до комнаты и скрываются там на несколько минут. Старший проходит на кухню, где садится за стол и рассматривает интерьер. Комната выполнена в тёплых, но выдержанных тонах и фактически поделена на две зоны: рабочую и столовую. Первая половина, что полностью обрамлена гарнитуром, облицована плиткой молочного цвета. Большое количество кухонной утвари демонстрирует обжитость помещения. Столовая часть обклеена кремовыми обоями, а стол из темного дерева создает очень уютную атмосферу. Но от взгляда не может утаиться факт того, что на кухне разбросано невероятное количество каких-то набросков и заданий с университета, на столах в сумме около 12 чашек и везде либо недопитый кофе, либо чай, оставленный прям с пакетиком внутри. Разочарованный вздох невольно вырывается изо рта. Тем не менее Минхо берется за мытьё посуды. К моменту, когда половина уже чиста, краем глаза он замечает, что в дверном проёме нерешительно топчется к этому моменту полностью одетый Джисон. По его лицу видно, что он испытывает стыд и смущение. — Услуга за услугу, теперь с меня чистота, с тебя — еда. Ты мне рамён пообещал, помнишь? — Помню, конечно, — тот оживает, и сонливость в глазах враз развеивается. — Подожди буквально пару минут, я сейчас всё сделаю! Такого вкусного ты ещё нигде не пробовал и никогда не попробуешь, честное слово. Хо доволен, что всё обернулось именно так. Мало того, что с младшим всё в порядке, так тот ещё и поест. Он не рассчитывает на то, что обещанное «блюдо» будет настолько шедеврально, как ему его сейчас описали, однако персональную готовку от шеф-повара Хан Джисона он ещё не пробовал — рискнуть определённо стоит. Последняя чашка отправляется в навесной шкаф. Сон крутится слева под боком, нарезает все необходимые для своей стряпни продукты. В голову сами по себе лезут воспоминания о вечере, когда парни пытались слепить пельмени. Поглощённый проносящимися перед глазами эпизодами Ли выпадает из реальности и возвращается в неё лишь тогда, когда кто-то легонько хватает его за руку. — Ты в порядке? Ты очень бледный. Тебе, наверное, душно, чёрт, чего же я сразу не догадался. Извини за это, и присядь пока тут, — младший тараторит, усаживая витающего в облаках парня за стол, и тянется открыть окна. Поток свежего воздуха в тот же момент обдувает лицо и дышать становится действительно проще, но не ментально. — Всё хорошо, я просто задумался. А ты продолжай готовить, а то я, между прочим, уже проголодался, — на лице снова появляется привычная маска с некой надменной ухмылкой. Последующие несколько минут юноша молча наблюдает, как юный кулинар старательно крутится у плиты. Вроде бы он даже о чем-то рассказывал, но в памяти не отложилось ни единого слова. Хан выглядит слишком бодро и энергично для альфы в период гона, но предположение о сильнодействующих препаратах успокаивает. Хо случайно ловит себя на мысли, что с Соном действительно довольно уютно даже просто сидеть вот так. Осознание происходящего пугает, на лице застывает потерянность и непринятие. И именно в этот момент Джисон решает развернуться. — Так, как я и обещал, самый, — он поднимает взгляд на старшего, — вкусный рамён в твоей жизни, — продолжает тот уже шёпотом. — Неужели так плохо?.. — тот поникает моментально. — А, я просто задумался, — и снова тысяча и одна отмазка, но ему, почему-то, не хочется врать. — Мои мысли иногда меня самого пугают. Ладно, не об этом, что там у тебя, давай хвастайся. На стол сначала кладётся небольшая дощечка, затем на неё водружается кастрюлька с всё ещё кипящим блюдом. Содержимое выглядит действительно аппетитно. — Не яства из лучших ресторанов города, конечно, но это имеет место быть. Комплименты никогда не были его сильной стороной. Джисон пока что молчит, а Хо после сказанной ерунды слишком неловко поднимать на него глаза. Старший берёт палочки в руки, ловко прихватывает ими лапшу и пробует. «Не соврал». Минхо не часто выпадает шанс поесть нечто подобное, но горячая еда быстро согревает желудок, а затем и сердце. Ли снова абсолютно случайно даёт волю чувствам и поднимает нечитаемый взгляд на Хана. Тот же, в свою очередь, по-доброму улыбается и смотрит в ответ. — Я знаю, что ты никогда не признаешь, но… — Это очень вкусно, — рвано произносит Минхо и моментально разрывает зрительный контакт. Младший даже не успел договорить, но уже и не требуется. Такого он не ожидал ни при каком варианте развития событий. Да, их отношения стали налаживаться, но чтобы Хо его хвалил?.. Ли Ноу, мысленно проклявший себя уже с десяток раз за такие нежности, начинает довольно уплетать лапшу за обе щеки. Сон сначала негромко хихикает, а затем и вовсе начинает заливисто смеяться. Старший улыбается в ответ на его хохот, поднимает глаза и чувствует ещё более концентрированный запах карамели. Его количество постепенно увеличивалось последние 15 минут, но из-за открытых окон это не было замечено ни одним из парней. Резкая тишина воцаряется в комнате. — Прости, я не могу это контролировать, — Хан зачем-то начинает оправдываться. — Скорее всего, подавители перестали действовать. Я полагаю, тебе лучше уйти. Доедай и беги в студию. Хорошенько поработай за двоих. Можешь ничего не убирать, — кидает тот, скрываясь за поворотом. — Передай девочкам, что со мной всё хорошо, и спасибо за то, что пришёл. Грохот захлопывающейся двери даёт чётко понять, что младший окончил свой монолог. Ли, как и было ему сказано, неспеша доедает самый вкусный рамён в его жизни, но вместо того, чтобы просто молча покинуть дом, убирает за собой, моет всю оставшуюся после готовки посуду и наводит порядок. Парень раскладывает продукты на места, расставляет тарелки по полкам, складывает приборы в ящик, затем собирает валяющуюся по всей гостинной одежду и сортирует стопками рисунки, что смог найти во всей квартире. Сон безумно талантлив. Хо не раз прерывался на то, чтобы получше рассмотреть творения младшего, а в голове всплывает сцена, когда он сам намеренно растоптал пару его набросков. «Мудачьё». По прошествии 30 минут Хо, стараясь лишний раз не шуметь в надежде, что младший уснул, решает проверить последнего. Буквально на носочках он крадётся к спальне и прислушивается. Тихое шуршание и приглушённый стон дают понять, что Джисон бодрствует. Старший знает, каково ему. — Я тут всё-таки немного прибрался, — негромко и прямо у двери говорит тот. — Бельчонок, ты как? В ответ лишь абсолютно нечленораздельное мычание. Карамелью несет невыносимо, кажется, будто сейчас дыхательные пути слипнутся от такой концентрации сахара в воздухе. — Мне сбегать в аптеку? И снова вместо слов лишь набор звуков. Ли понимает, чем это может быть чревато, но на свой страх и риск приоткрывает дверь и заглядывает в комнату, повторяя свой вопрос. Перед ним картина маслом: альфа, свернувшийся на постели клубочком, впивается в подушку руками так сильно, что на тыльной стороне ладоней выступают вены. Он выглядит так одиноко, что его хочется прямо сейчас обнять, потрепать за макушку и пообещать, что всё будет хорошо. Феромон, что ударил в нос с новой силой, заставляет голову закружиться, а сознание помутиться. — Я же сказал тебе уходить, почему ты действуешь ровно наоборот? Ты, как никто другой, знаешь, чем заполнена моя голова, — Хан всё ещё говорит в подушку, но теперь уже немного громче. Он плавно переводит взгляд полный желания и возбуждения на вошедшего. — Я же могу и не сдержать… — Хан прерывается на полуслове и с головой ныряет в гору одеял. — Джисон?.. — Хо выжидает примерно 10 секунд, после чего снова зовёт младшего, который больше и не подаёт признаков жизни. Ком поднимается к горлу, перекрывает дыхательные пути. Старший вваливается в комнату и подбегает к кровати Хана, срывая пуховую шапку. Из рук сначала выпадает одеяло, а затем и телефон, что так же моментально летит на пол. Перед глазами на секунду тухнет абсолютно всё; образ, что предстал перед альфой, остаётся единственным, за что жадно цепляется взгляд. Хан, плотно зажмурив глаза, сжимает во рту край футболки. У младшего обильное слюноотделение, отчего ткань насквозь пропитана вязкой жидкостью. Далее взгляд скользит по обнаженному и напряженному торсу. Капельки пота скапливаются на пшеничной коже и срываются, оставляя после себя влажные следы, впитываются в белоснежные простыни. Следом взор скользит по словно натянутым косым мышцам, что будто подчеркивают явное желание младшего. Джисон скрывает красное лицо в сгибе локтя, вторая же рука сжимает явное желание. Вырывается новая порция сладостного запаха, когда Сон кидает сквозь пальцы затуманенный взгляд на альфу напротив и начинает медленные движения рукой в районе паха. — Если ты сейчас же не скроешься с моих глаз, я… — Хан снова не может закончить мысль, его пальцы тугим кольцом обхватывают член, заставляя обостриться чувствительность до пика её возможностей. И Хо уже плевать. Он перестает контролировать собственный феромон, и комната заполняется удушающим смогом двух ароматов. Ли намеренно старается подавить младшего, и тот поддается, начинает скулить, укутываться в простынь. Старший сначала отводит руку Джисона от эрекции, потом убирает ладонь, что скрывала тёмные словно ночь глаза. Те покраснели в уголках и поэтому выглядят до крайности мило. Хан застывает в изумлении, не понимает, что произошло с Ли Ноу, почему тот добровольно приблизился на такое опасное расстояние. А тот не заставляет ждать объяснений и просто целует. Первое прикосновение выходит робким и смазанным, слишком быстрым. Хо отстраняется немного, чтобы посмотреть реакцию на собственные действия. И улыбается, когда немного трясущаяся рука притягивает его за затылок обратно. Две пары лепестков губ сливаются воедино. Джисон целует рвано и торопливо, прикусывает нежную кожу, сталкивается с Ли зубами. А Хо умиляется необъяснимо, а затем берёт подбородок младшего и сжимает его между большим и указательным пальцами. — Я никуда не сбегу, не тушуйся, — старший снова приближается к разгорячённому лицу и дарит взволнованному парню столько тепла и нежности, сколько просто чисто физически может из себя выжать. Он прильнул лёгким касанием, постепенно начиная углублять близость, растягивает момент на бесконечность. — Открой рот, — слышится чётко и требовательно. И Джисон повинуется. Взору Ли открывается влажный розовый язык, отчего у него окончательно срывает крышу. Поцелуи осыпают уста, затем переходят на веки, щеки, подбородок, шею. Хо чувствует, как отчетливо Сон трется возбуждённым членом о ткань его брюк в области бёдер. Тот уже откровенно начинает скулить, когда Минхо проходится языком по сильной груди и впалому животу. Ему не впервой. Он снова спускается вниз — тёмные волосы в области паха заставляют его трепетать. Он, как танцор, давно повиновался этике сцены, поэтому навсегда избавился от столь нежелательной вещи. Однако отчего-то вид младшего заставляет ком подняться к горлу, а живот — скрутиться судорогой. А Хану не нужно приглашение, он по привычной схеме берёт старшего за волосы и вплотную прижимается к члену, сочащемуся предэякулятом. — Хён, знаешь, а я тут кое-что вспомнил…