красное, золотое, красное

      Ева прячется с Андреем под желтым балдахином одинокого фонаря. Раздраженно фыркает, сводит колени, кривясь от горячей влаги между ног, и силится отстраниться от его чистых кремовых брюк, оставаясь при этом в его объятьях.       — Я тебя запачкаю, ну! Андрей, мне уже за стул стыдно!       — Я его разломаю и швырну в камин, если ты так об этом переживаешь, — Андрей ерошит ее макушку носом, опирается на стальной фонарный стебель спиной и прижимает к себе еще крепче под возмущенное хихиканье, — Голубь мой, я в этих самых штанах воткнул одному столичному индюку в студенчестве десертную вилочку в шею. Насмерть. Уж пара мазков крови от них отстирается.       — А потом тут же трахнул его вдову, уложив бедняжку на стол? — Ева упирается острым подбородком в его грудь и хитро щурится, — Тебе писать бы книги о твоих приключениях.       — Да. А ты в них будешь intérêt d'amour, роскошная женщина главного героя. Тебя до дверей-то проводить, угроза белым штанам?       — Нет, нет, — Ева отстраняется, в этот раз серьезно, и его руки легко отпускают ее от горячей голой груди в вечерний холод, — Ты ведь говорил, — резко стискивает собственные плечи, притворяясь, что вздрогнул ее голос от порыва ветра, — Говорил, что Петру всю неделю… Худо. Побудь ночью с ним. Мне-то в Омуте и одной всегда хорошо.       — Эх, Ева-Ева… Золотое сердце. Опять я между вами выбираю. Я бы перетащил к тебе своего дурня и жили бы втроем, но Омут… Это такой дом… Петя потонет в нем с головой. Все, — короткие крепкие поцелуи в щеки и нос, по-вечернему затянувшийся в губы, — Прощай.       И Андрей скрывается на том конце моста, а Ева еще стоит — и стоит, и стоит — под электрической астрой, с улыбкой глядя на мостовую. Фонари в городе кажутся Андреевыми золотыми поцелуями на каменном теле. И Ева завидует всем зданиям вокруг себя, и думает, каково это — быть возведëнной из глины и грязи такими теплыми руками. Вокруг ее талии все еще обвязаны рукава его плаща, который он ей одолжил, чтобы скрыть пятно, расползшееся на юбке.

Капли крови скользят вдоль ее бедер одна за другой, как алые ленты.