Выпил таблетки, ищите меня в Кащенко

Терапию Михайлов не любил. В особенности потому что равных ему по возрасту было всего 2 человека, остальные - маленькие дети, которых приводили мамаши и занимали все лавочки в коридоре, громко обсуждая разную чушь. В кабинете пахло чем-то сладким, как всегда впрочем. Преподаватель, Алла Михайловна, здоровалась всегда одинаково. И все занятия тоже проходили примерно одинаково. Сидеть час на одном месте всем здесь страшно докучало, эти дыхательные упражнения, упражнения для глаз, памяти, усидчивости. Наверное без лекарств было бы совсем невыносимо. Эти занятия проходили 2 раза в неделю. Можно было и потерпеть. На самом деле, все это казалось Славе чем-то надуманным, ну он воспринимал это нереальным. Ну как эти глупые упражнения помогут? По средам и четвергам после 3 обычно Артём и Славик сидели на лавочке и ждали Глеба с его приема. Много тем общих они не находили, иногда с ними сидел Федя и там можно было общаться часами на совершенно разное. Артём с Федей вообще будто говорили на одном языке и это поражало младшего. -А Глеб к тебе не приставал?-просто между прочими вкинул брюнет, на что Слава выпучил по детски невинному глаза. -Чего? Нет! Он что должен? -Ну, он очень своеобразный. Говорил Кулик с совершенно непонятным спокойствием и равнодушием, а между прочим Славик спал с этим своеобразным в одной комнате. -А можно конкретнее? -Ну у него какой-то сдвиг на этом, он шлюха, просто шлюха, сам прыгает на хуй. -А ты с ним спал? -Нет, он же мой друг, но ко всем другим он лезет как муха на говно. Михайлов немного смутился , тема секса не была ему близка и то с какой открытостью об этом говорил Артём его поражала. -А почему он такой ? -Какой?-Слава покраснел, поняв ошибку -Да ладно я понял, я не знаю он не говорил об этом , я не спрашивал вообще то. ** 6,5 месяцев назад Вторая личность Артёма, или же ПаверПав, была противной и Артём не знал ее лично (как не странно), то каким был этот второй Артём оставалось тайной, вряд ли хорошим человеком. Но этот второй Артём был идеальный партнером для Глеба. Та черта и те чувства которые заставляли блондина быть таким, находили все что нужно в ПаверПаве. Первый раз когда Голубин пришёл мыться к Кулику, его встретил кто-то совершенно другой в обличии друга. -Я вижу твою шлюшью натуру, с первого взгляда. Тогда Глеб не знал второго диагноза, он не знал, что говорит не с тем странным и веселым парнем, который поддерживал его в первые дни, и сейчас тоже. -Тема, ты чего?- блондин говорил с удивленным тоном, потому что с друзьями он не спит, со всеми кроме друзей. Нет, естественно брюнет был красив и привлекателен, но он же стал чуть ли не самым близким за эти 2 недели. -Иди сюда. И тут его понесло, он забыл про дружбу, про свои правила и просто прыгнул на тело напротив. Кулик посадил его на кровать, быстро раздевая их двоих до гола. И для Глеба это было как в тумане, он помнит лишь боль при проникновении. И она сопровождала его все последующие разы их встреч, никакой нежности, ни разу. Артём номер 2 совсем не думал о комфорте партнера, ему, в отличии от Артёма номер 1, до блондина не было никакого дела, да и вообще до того кого он ебет. Утром Голубину было стыдно заговорить с привычным ему Темой. А тот не показывал и виду, он даже поинтересовался почему младший так странно ходит. А тот был в шоке. -А почему ты все ещё тут? Вроде ж на герыч не тянет -Я не поэтому тут, по серьезней проблемы нашлись. Кулик все рассказал и поэтому Глеб решил, что ему не надо знать о их делах с ПаверПавом, это испортит то общение, которым парень так сильно дорожит. И Артём так и не узнал этого. ** -Приятно тебя видеть, Глеб. Анна Фёдоровна положила книгу на стол и улыбнулась своей добродушной улыбкой. -Здрасьте. Как ни странно то я тоже. -Как ты себя чувствуешь, как тебе новый сосед? -Он милый. Но дёрганный как черт, бесит иногда. -Тебе следует его понять, это СДВГ, ему тоже от этого тошно. -Я понимаю. -Нам нужно обсудить тот день, расскажи мне про него. -Нечего особо говорить, я пришёл домой к родителям, их не было. Настроение было ужасное как и всегда, я принял фенциклидин* и потом моя мать держит меня за руку в больнице. Все. Женщина напротив смотрела с мирной легкой ухмылкой, он не готов. -Я хотел бы с вами поговорить про свою мать, она приходила недавно, почему? -Она твоя мать, Глеб. Что ты к ней чувствуешь? -Я не заслуживаю ее любви. Парень говорил без капли эмоций с некой обречённостью. Он правда был абсолютно уверен в том, что его мать не любит его, потому что он такой. -Почему? -Потому что я ужасен. Я видел это в ее взгляде тогда, когда... -Когда она нашла тебя в ванной. -Не только, все эти 2 года. Она очень огорчена, ей не такой сын нужен. Зачем ей наркоман, который режет вены в ванных? Незачем. И я не виню ее, я бы сам себя не любил. -Почему ты решил, что она тебя не любит? Ты сказал мне, что не заслуживаешь ее любви, то есть она есть? -Она была, но прошла. -Знаешь, когда Елена Николаевна** заходила ко мне, я попросила её написать тебе письмо, посмертное, если бы тебя так и не удалось бы спасти. Я хочу чтоб ты прочёл его. Она плакала когда писала это и я осмелюсь предположить, что это было искренне. Психологиня дала ему сложенный в двое лист А4. «Дорогой Глеб, я сильно виню себя за то что не смогла уберечь тебя. Я мать, это мой долг, защищать своего ребёнка. Я не справилась и мне бесконечно жаль. Твоя смерть убила во мне жизнь. Я больше не та что раньше и не смогу ей стать. Я помню твоё лицо в тот день, когда ты сделал это. Это было самое ужасное за всю мою жизнь. Я помню кровь в воде и измазанную футболку. Мы с тобой купили ее два года назад, ты тогда очень радовался. Я помню, что была категорически против этой вещи, но ты так просил, что я не могла сопротивляться. Это футболка до сих пор хранится дома и я не постирала ее, потому что не смогла. В твоей комнате я провожу почти все время. Я вспоминаю все что тут было и мне очень больно, я сама хочу умереть. Ты был уже не тем, последние полгода. Я не могла тебя узнать, но я совсем нечего не сделала. Я виновата в твоей смерти, Глеб. Я виновата потому что нечего не делала, а я же могла. Я могла отгородить тебя от наркотиков и я не знаю, что пошло ни так, но это моя вина. Я всегда тебя буду любить, всегда. Я любила тебя всегда, и тогда когда ты ушёл из дома, когда кричал, что ненавидишь меня, когда дарил открытку в первом классе, когда ты открывал мне двери, когда я укладывала тебя спать. Я вижу твои белые волосы перед сном и то, как ты молишь меня о помощи, а я глуха и слепа. Каждую ночь мне сниться твоё тело, без жизни. И я молюсь чтоб на небесах не страдал как при жизни. Я очень сильно люблю тебя, Глеб, пожалуйста знай это, я надеюсь ты знал это. Если бы я могла я бы сама перерезала вены вместо тебя. Только бы ты жил» Блондин отложил письмо. Он плакал, потому что ему стало стыдно. Он не знал этого. Почему же он не замечал этого, почему не видел? -Глеб, что ты теперь чувствуешь? -Мне очень стыдно и я все ещё недостоин ее любви. -За что тебе стыдно? -За то что не видел того как сильно она меня любит, за то что то я не ценил этого, стараясь убить себя. Я не хочу этого, я не уверен что тогда хотел, это наркотики. -Наркрлогиня говорила, что это эффект того наркотического средства которое ты принимал, но это флешбеки, оно вызвала флешбеки, а не твоё желание. -Я не знаю. Анна Фёдоровна знала что это враньё. -Ладно. Ты ее любишь? -Очень. Голубин улыбнулся и вытер последние слёзы. -Можно у вас вопрос спросить? -Конечно. -Почему Слава здесь? -Я не имею права этого говорить. Но ты и так знаешь. -Да, но почему? Он же так молод! -Как и ты, но у него, как и у тебя были причины. Я думаю вам надо поговорить об этом. Ты можешь ему помочь, я так думаю.