Выпил таблетки, ищите меня в Кащенко

Следующим утром в палату пациентов Михайлова и Голубина приехали гости. Женщина с тёплым блондом по плечи, это была Мама Глеба, Елена, и парень очень похожий на блондина, Герман, его брат. Слава с интересом смотрел на эту улыбающуюся женщину с пакетом еды. И на Глеба, он чуть ли не впервые за период их знакомства, был по настоящему рад, это была не просто улыбка от шутки Кулика или от странных идей Феди или от того как парень с соседней палаты в сотый раз входил и выходил из комнаты. Она была от радости жизни. Это было волшебно и грустно одновременно. Такого Михайлов никогда не переживал. Он не улыбается когда видит мать. И поэтому в его груди засела неимоверная чарующая радость и интерес, в перемешку с жалкой завистью и грустью. Елена поговорила с ребятами пару минут, пока Слава не решил выйти. Она спрашивала про их жизнь, про то как кормят, про ребят. Она была очень вежлива и тактична. Парня это неимоверно удивило, женщина не узнавала, что с ним «не так», почему он тут, не старалась жалеть. Было ощущение что они не в психиатрической лечебнице, а в парке на лавочке или в гостях или где ещё собираются «нормальные» люди. Герман же, мальчишка немного младше Славы, с таким же белым каре как у брата, сидел тихо на стулочке с телефоном, боясь и голоса подать. Парень сидел с делом Кириллом, пока старик говорил про то как он служил и про то что везде шпионы. Это забавно, но не так как с Федей, потому что он выдавал ещё и разумные вещи и поговорить с ним было о чем, и шутил он прикольно, а дед просто словил шизу и старческий маразм. Мать Голубина окликнула его на выходе из больницы. -Пока, Слава, надеюсь у тебя все будет хорошо. Она обняла Михайлова и вышла с младшим сыном из здания. До чего же милая женщина. Глеб в комнате сидел с таким же радостным лицом и смотрел на какой-то листочек. -У тебя милая Мама, чего она раньше не заходила? -А? Да так, долгая история.- он совершено не отвлёкся от той бумажки и сосед по комнате обошёл его, садясь напротив. -Что это? -Это, мой дорогой, подарок от одной моей знакомой. -Девушки?- Слава приподняла бровь. -В другом смысле. Подруга. Это моя собака, она уже так выросла. Глеб показал лист с нарисованой собакой, большой и белой, как облачко. -Красивая. А это? На кровати лежал ещё один лист, только рисунком вниз и увидеть изображение не было возможности. -А это Мама принесла ее старый рисунок, там мой портрет. Можешь глянуть. Парень взял в руки листок. Портрет , он был совершенно другим , там был Глеб несомненно , но он был иным. Волосы на рисунке доходили до плеч , кожа пылала юностью, глаза сияли как то по другому, а главное он улыбался и все его лицо было счастливо только потому что, так видимо надо. Он не видел таких эмоций за это время, нечего преблеженнного , даже эти улыбки с мамой были другими, он несомненно был рад, но та улыбка была другая. Такое чувство , что теперешнего Глеба что-то сломало и теперь их объединяют только лишь общие черты лица. И это печально. Портрет был красивым. Хотелось сравнить его с портретом Дориана Грея, только тут портится не портрет, а сам человек. Перед Славой сидел другой человек, сломанный и грустный, как бы не хотел прикрыться шутками, колкостями, усмешками и своим вызывающим поведением. В душе его засела неизмеримая тоска и грусть. Только почему? -Ты тут очень красивый. -Я знаю.-Слава улыбнулся. -А расскажи про эту знакомую. Она художница? Глеб отложил рисунок питомца и сел рядом с парнем на кровать, облокачиваясь об стену. Слава положил голову ему на колени, ожидая начало истории. -Она все. Этот портрет она написала 4 года назад, мне тут около 16. Она была моей лучшей подругой. Ее зовут Даша. Через неделю после того как она отдала этот портрет, она сказала мне, что я ей нравлюсь. Нет, она сказа «люблю», но я тоже ее люблю, как подругу, как сестру. Такое очень портит дружбу, ненавижу когда романтические чувства портят дружбу. Это было так неловко, и мы как то стали меньше общаться, а потом Даша сказала, что они уезжают в Прагу, навсегда. Жалко было ее отпускать. -Но она же передала тебе подарок? -Ну потом, мы с ней разъяснили все, она сказала, что это были просто подростковые гормоны, и все, может она приезжала в Россию, вот и зашла к маме, она не знает что я тут. Потом они просто лежали на кровать Глеба, пока тихим голоском Слава не спросил: -А почему твой брат был таким ... холодным? -Мы с ним не особо близки, Мама наверное притащила его сюда. Не знаю зачем он пришёл. -Он знает почему ты тут? -О нет, мать никогда бы не сказала ему это, чтоб не тревожить его детскую психику. Наверное он сказала, что это из-за моей бывшей. Она сдохла от передоза. Год назад наверное. -Почему ты так спокоен? - Слава был и вправду ошарашен спокойствием, с какими парень произнёс эту фразу. -Не думай, что это была великая любовь. Нет, мы просто кололись на пару, вот и все, а ещё у неё была своя хата. Я даже удивлён, что эта девушка дожила до 19. Она была непросветнно тупа и наивна. Это тот тип девушек, которые готовы сосать за айфон или за дозу. Она как Нэнси, только вообще тупая. Но выглядела зачётно. Тут была ещё одна пауза, потому что надо было подумать. Слава все равно не понимал равнодушия в голосе, видь это смерть и в любом случае, в случае каждого трагична, но видимо Глеб в корне был не согласен. -А я думал ты гей... Глеб удивлённо взглянул на него и мило улыбнулся. -Я беру от жизни все. Секс это хорошо всегда, какая разница с кем. Отрицать это, чертовски глупо. По очень умному виду Голубина, можно было подумать, что он говорит, что то невероятно умное. От этого Слава невольно улыбнулся.