***
Было не до шуток. Луи точно знал — Салан специально выбрал именно такое наказание, чтобы сделать ему как можно хуже. Оцарс никогда не настаивал на подвешивании за руки, тем более он знал, что для Луи руки — практически рабочий инструмент. И теперь, по прошествии ночи в подвешенном состоянии, рук Луи почти не чувствовал и это даже пугало. Было непонятно, сколько ещё он так провисит и что будет после этого. Он слышал, что прошлый наместник как-то оставил провинившегося наложника подвешенным на неделю, и омега так и не оправился. Правда там ещё не было еды и воды. Но кто сказал, что для Луи они будут? Оставалось надеяться, что с Акэлем не обошлись так же сурово. Он не был виноват, к тому же ещё не знал правил.***
Акэль переживал настолько сильно, что отказался есть и впал в некое подобие анабиоза. Он слышал, что к нему приходил Салан, слышал голоса евнухов, что приносили еду, потом услышал голос Шейни и только тогда встрепенулся. — Ты не имел права поступать так, Салан, и прекрасно это знаешь. Ты специально отпустил его с Луи, чтобы подловить на горячем, и тебе удалось. Рад? Оцарс будет в ярости, помяни моё слово, — разъяренной цирой шипела Шейни, пока ей открывали дверь в камеру. — О великие, мальчик мой. Не могли дать ему нормальной одежды? Он весь замёрз в этом халатике. Идём, Эль, идём, мой глупый. Идиоты, почему сразу не сказали? Бедный мальчик, провести ночь в камере. Шейни не унималась всю дорогу до своего шатра, понося Салана и евнухов. В шатре она усадила Акэля на подушки, накинула на него пахнущую пряностями накидку и велела прийти в себя. — Что с Луи? — смог выдавить из себя Акэль, когда его чуть ли не насильно напоили каким-то травяным отваром. — Луи наказан, и тут я не могу вмешаться. У них с Саланом своя война, долго рассказывать, но ты попал в самый эпицентр и тебе, конечно, досталось. — Оцарс будет в гневе? — Не знаю, он к каждому наложнику относится по-разному, но тебя он ещё не знает. Поэтому не могу ничего сказать. — А как он относится к Луи? — Двояко, ему нравится спать с ним, но в остальном он его не понимает. — Я не хотел бы, чтобы из-за меня Луи пострадал, — глухо заметил Акэль. — Думай о себе, дорогой, Оцарс задержался, поэтому Салан запер тебя, но быть может, это и к лучшему. Нам нужно подготовиться, и у нас есть время. — Да, госпожа. Настроения не было никакого. Акэль не чувствовал трепета и радости перед встречей с альфой, отстранённо выполнял все наказы Шейни, постоянно возвращаясь мыслями к Луи. Как именно он наказан, Шейни не рассказывала, но, судя по тяжёлым вздохам, ничего хорошего не происходило. И от мыслей о том, как, быть может, страдает Луи, настроение портилось ещё сильнее. — Повернись дорогой, вот так… Шейни нарядила Акэля в белоснежный корсет, кружевные трусики, похожие на те, что снимал с него Луи, и велела надеть красиво облегающие ноги чулки. — Ты само совершенство. Я уверена — вся злость Оцарса пойдёт прахом, когда он увидит такое чудо. Повернись, мой хороший, вот так. — Ты можешь узнать, что с Луи? — попросил Акэль в который раз и умоляюще посмотрел на женщину. — Прошу тебя. Шейни тяжело вздохнула и покачала головой. — Думай о себе, это нужное качество, чтобы выжить. Луи несдержанный, свободолюбивый омега, и ему позволены многие вещи, но дразнить Салана глупо. — Его хотя бы не бьют? — Конечно, нет. Такое может приказать только хозяин, остальные и пальцем не тронут наложника. Ведь Салан тоже наложник и далеко не самый любимый. Оцарс дал ему право следить за всеми, ибо он предан двору и весьма хороший наставник, но с Луи он не смог справиться. Акэль немного успокоился, но нервозность не уходила до конца. Шейни предложила ему прилечь и немного поспать перед визитом к наместнику, но сон не шёл. Тогда вместо отдыха они с Шейни занялись подготовкой танца, и здесь Акэль смог отпустить тревожные мысли и расслабиться. Папа по праву звал его прекрасным танцором, и восторг Шейни только подтвердил его мнение. Раньше Акэль любил использовать в танце свои длинные волосы, делая красивые движения головой и руками, откидывая хвост назад и пропуская пряди между пальцев. Поймав воздух вместо волос, Акэль сбился с ритма, но тут же собрался — ещё не хватало испортить любимый танец из-за изуродовавших его негодяев. Прогнувшись в пояснице и проведя ладонями по длинным ногам, Акэль впервые в момент танца ощутил под пальцами тонкую ткань чулок и сам завёлся от этого. Сейчас он чувствовал себя почти красивым и не думал о плохом, плавно двигаясь в такт медленной музыке, заново изучая недавно впервые познавшее наслаждение тело и любя его. Музыка оборвалась, Акэль замер, Шейни поднялась с подушек и крепко обняла его: — Ты прекрасен, мой нежный цветок, Оцарс будет в восторге. Сейчас соберись, настройся и будь готов, скоро тебя позовут. Стоило музыке затихнуть, а Шейни оставить его, вернулась тревога. Сразу после секса с Луи из него вынули пробку, и Салан больше не приходил, чтобы помочь подготовиться. Это заставляло нервничать ещё больше, и даже идеально сидящие на нём корсет и трусики с чулками не помогали расслабиться. Акэль боялся, что испортил всё окончательно. Как обычно.***
Оцарс принял расслабляющую ванну, выпил вина из личных запасов бывшего наместника: тот не скупился для себя любимого и в погребе были только лучшие сорта. Салан подробно доложил ему о выходке Луи и новенького омеги, на что Оцарс только усмехнулся, но согласно кивнул на принятые меры. — Луи достаточно наказан, отпусти его. А хотя… Дай ему привести себя в порядок и пусть придёт сюда. — Господин? — удивился такому решению Салан. — Делай, как говорю. Приведи Луи раньше новенького. Я тоже умею воспитывать непокорных. — Оцарс посмотрел на наложника так, что тот не осмелился спорить. Луи не понимал, сколько прошло времени и на каком он свете, когда дверь в камеру открылась, и подгоняемые Саланом евнухи сняли его с крюков. На ногах держаться получалось плохо, но на то, чтобы на выходе плюнуть Салану в лицо, сил хватило. — Если вдруг вы решили, что я теперь сам о себе позабочусь — можете сказать спасибо Салану, не смогу. Так что либо отстаньте от меня и имейте в виду — вы плохо выполняете свои обязанности, либо мойте и приводите меня в порядок сами. Салан стерпел очередную выходку Луи и велел слугам помочь непокорному омеге. Луи смотрел на него с нескрываемым гневом, но не это беспокоило старшего. Волновало, что задумал Оцарс и чем всё могло обернуться в будущем. Этого Салан не мог просчитать.***
В комнате, где Оцарс отдыхал после омовения, вскоре появился наложник. Слуги привели Луи и аккуратно усадили на топчан, после чего с поклоном удалились. Оцарс молча рассматривал наложника, и тот молчал в ответ. Это было странно, ведь Луи всегда был живым и подвижным, даже слишком, никогда не мог молчать дольше пары минут, и только минет мог продлить это время. — Что с тобой? — властно спросил наместник. Луи никогда не задумывался, как ему повезло. Рассказы некоторых омег из гарема, пестревшие ужасными историями из жизни, казались Луи чем-то далёким. Родившись вдалеке от дома у изгнанных с планеты Минар родителей, Луи был окружён вниманием и заботой. Его пытались выгодно выдать замуж, ввести в круг знати и потому тщательно обучали. Несмотря на строгое воспитание, давали волю фантазии и возможность заниматься любимым делом. Когда организованный родителями брак расстроился из-за ссоры с женихом, Луи не унывал — он уже тогда активно занимался дизайном и не имел никакого желания таскаться по скучным приёмам за недалёким мужем. И всё шло идеально, если бы не обрушившиеся на родителей неприятности. У отца прогорел новый бизнес, и кредиторы угрожали им с папой, требуя возврата огромного долга. Луи сам предложил родителям, которые души не чаяли в сыне, продать его в гарем. Такая жизнь не казалась Луи плохой: у него будет всё, что нужно, а альфы всё равно бесполезные идиоты, и делить своего мужчину с кем-то для Луи не станет проблемой. В гареме у Оцарса и правда оказалось неплохо. Наместник был холоден, но в первый раз осторожен, а в последующие — страстен. Сексуальные игры Луи понравились с обучения перед продажей, а от Оцарса приятно пахло, и брать у него в рот было одним удовольствием. К тому же он позволил Луи заниматься дизайном, покупал для него дорогие ткани и ни в чём не отказывал. Луи казалось, что наместник пусть и немного, но любит его и проявляет заботу. Но как выяснилось, всё это происходило до первой серьёзной ошибки. В груди ворочалась злая обида, а боль в руках только добавляла неприятных мыслей. Если Оцарс позволил наказать его так, зная, что может навредить, и всё равно разрешая наказание, то и Луи не будет больше с ним искренним. Ему нужен послушный наложник — получит. А понимание и любовь Луи поищет где-нибудь ещё. Подняв на Оцарса взгляд, Луи смотрел сквозь него, крепко сжав зубы. Выказывать неповиновение сейчас было опасно. Напротив — он будет очень послушным. — Со мной совершенно ничего, господин. Что прикажете? — Кого ты пытаешься обмануть? Меня или себя? И почему ты прячешь руки? Покажи, — хоть голос и был холоден, Оцарс встревоженно рассматривал омегу. Омега пах несколько иначе, тоньше, но при этом выглядел не очень хорошо и совсем не походил на привычного Луи, который при доступе в покои сразу пытался соблазнить и добраться до члена. Луи пару раз сильно втянул носом воздух, пытаясь успокоиться. Устраивать скандал нельзя, как и истерику. Поморщившись, омега отвернулся и вытянул руки вперёд, насколько было возможно. Причинять себе лишнюю боль совершенно не хотелось, суставы и без того ныли, даже после того как евнух вправил вывихи. Жаль, что с растяжениями справиться не так просто. Хотя Луи показалось, что с ними никто справляться и не пытался. Оцарс нахмурился, увидев синяки на запястьях и заметив дрожь в руках. Он одобрил решение наказать наложника, но то, что его не излечили полностью, было недопустимо. Это противостояние Салана и Луи, вечные интриги старшего омеги, бесшабашный юмор и дерзкое поведение младшего всегда забавляли, но сейчас всё вышло из-под контроля. — Чем же ты заслужил такое наказание? Прикрыв глаза, Луи ещё пару раз обиженно сопнул носом, но всё же ответил вежливо, хотя и было желание нахамить. — Видимо тем, что решил взять обучение новичка в свои руки. Салан не вынес такой инициативы. Хотя знаете, господин… — Луи поднял на наместника взгляд и посмотрел на него в упор, впервые показывая свой гнев. — Он просто мне понравился. И никаких правил я напрямую не нарушал! — Вот теперь я вижу тебя прежнего. Так говоришь, понравился? Расскажи мне, — улыбнулся Оцарс и поманил омегу к себе. — Пока он готовится, я хочу узнать его получше. А потом пойдешь в медицинскую капсулу, мне совершенно не нравятся твои руки. С Саланом я поговорю завтра. Всё ещё хмурясь, Луи подошёл к наместнику и сел на указанное место. Обида постепенно уходила, но Луи решил, что простит Оцарса, который совершенно в этом не нуждался, если тот накажет Салана. — Его зовут Акэль, и он удивительный… — Луи прикрыл глаза и улыбнулся воспоминаниям о новичке. — Красивый, высокий и сильный. Но не уверен в себе и совсем неопытен, с ним нужно быть нежным: таких как он легко сломать неосторожными словами или действиями. Будьте с ним ласковым, господин. Он думает, что не заслужил любви, но это совсем не так. — Если хочешь, можешь остаться здесь и проследить за моими действиями, — усмехнулся Оцарс. — Хочешь увидеть его первый раз со мной, м? Наместник провёл губами по аккуратному ушку наложника и вдохнул его запах, смешанный с чужим, новым. Луи ткнулся носом в шею Оцарсу и тихо застонал. — Хочу увидеть, и если вы позволите, пусть не сегодня, — поучаствовать. Вы не представляете, на какие мысли меня наводят фантазии о вас двоих. Погрузившись в мечты о том, как он мог бы принимать в себя член альфы и одновременно ласкать Акэля, Луи почти забыл обо всех обидах и прижался к Оцарсу, дрожа и не скрывая возбуждения. Его странная особенность мгновенно переключаться с плохого и уходить в фантазии всегда поражала даже родителей Луи. — Я разрешу тебе присоединиться, если ты будешь тихо и молча сидеть в укромном месте, но сначала в капсулу. Мне совершенно не нравятся твои запястья. И перед тем как отпустить наложника, Оцарс напористо припал к его губам в поцелуе. Его с первой встречи возбуждал этот омега и его склонность к разврату. Даже тогда, будучи невинным, Луи так жадно и страстно ласкал его, так просил обучить и дать изучить тело альфы, что Оцарс почти потерял голову. Он брал Луи в постель чаще других и каждый раз получал бешеную отдачу, страсть и искренние эмоции, поражался любвеобильности омеги и его раскрепощённости. Даже тот факт, что Луи много болтал и не всегда следил за языком, странным образом сглаживался прочими достоинствами. Луи ответил страстно и жадно, тихонько застонав в рот наместника и игриво прикусив его за губу. Он сделает всё, что велит господин, ради шанса оказаться в постели с ним и Акэлем одновременно. Особенно если руки к этому времени перестанут болеть и Луи сможет ласкать любовников с полной отдачей.***
Акэль остановился на секунду перед тем, как войти в покои наместника. Шейни успокоила его, шепнув, что Луи в порядке, и это придало сил. В конце концов, он уже познал прелести секса и, видя, как сходит с ума от восторга Луи, надеялся, что и ему самому понравится член альфы. В комнате пахло дубовой корой и фрезией, что было необычно. Оцарс расположился на широком низком топчане и был одет в одни шаровары. У Акэля дух перехватило — таким красивым показался ему альфа. Мужественный, с суровым выражением лица, но при этом идеально сложенный и смотрящий будто в самую душу светло-серыми глазами. Идеальный альфа и дефектный омега. Оцарс щёлкнул пальцами и откуда-то сверху полилась тихая музыка. — Ну что же ты? Шейни обещала мне соблазнительный танец. Опешивший поначалу Акэль прикрыл глаза, чтобы не смущаться альфы, и начал плавно двигаться в такт музыке, постепенно отпуская себя и начиная не просто танцевать — ласкать открытые участки кожи, соблазнительно, как показывала Шейни, вести ладонями по жёстким косточкам корсета и подниматься вверх вновь, трогая себя за соски и тихо постанывая от возбуждения. Решив, что терять ему нечего, и пусть хоть так, но сегодня он познает если не любовь, то плотские радости, Акэль всё больше раскрепощался и показывал себя Оцарсу. Наместник рассматривал омегу и ему нравилось то, что он видел. Высокий, стройный, белая кожа и сексуальный наряд. Пусть волосы были коротко острижены, и эта глупая маска скрывала его лицо, сам он возбуждал альфу. Когда же от разгорячённого омеги донёсся давно забытый запах клевера, Оцарс прикрыл глаза и повёл носом. Второй запах вплетался так тонко, что он облизал губы и резко распахнул глаза. — Подойди ближе, — велел он, и музыка чуть стихла, а танцор замер. — Сядь передо мной. Акэль послушно опустился на колени, не смея поднять голову без приказа и рассматривая сейчас расшитую золотом ткань широких брюк наместника. Оцарс хмыкнул и подался вперёд, практически утыкаясь омеге носом в шею и втягивая аромат. Так и есть — ему не показалось. Не зря Луи был наказан так сурово, он едва не испортил новый цветок гарема и посмел оставить на нём свой запах. Правда Оцарс отметил про себя, что сочетались запахи омег прекрасно. — Говорят, ты познал вкус секса прошлой ночью, — вкрадчиво спросил Оцарс. Акэль вскинул голову, чтобы возразить, но не смог. На него смотрели пронзительные серые глаза, в которых он не видел ничего, кроме собственных страхов. — Я виноват, господин, — ответил он. — Как и Луи. Но он уже искупил свою вину и очень хочет быть прощённым. — Он в порядке? — с надеждой спросил Акэль. — В относительном. Но разве ты не беспокоишься за собственное наказание? — Беспокоюсь, но… — Вот как… Оцарс усмехнулся. Омеги пытались защитить друг друга, как будто он им правда угрожал. Забавные. — Ты считаешь, что заслужил наказания больше, чем Луи? Или хочешь взять на себя его вину? — Я знаю, что мы не должны были делать этого друг с другом, но мне кажется, что Луи просто очень одиноко здесь и хотелось ласки. Я новый омега, к тому же не очень привлекательный, так зачем из-за меня лишаться хорошего наложника? — Кстати, о привлекательности. Убери эту дурацкую маску и дай мне самому решить, какой ты на самом деле. Акэль смутился и замотал головой, но под тяжёлым взглядом альфы сдался. После всего, что Акэль натворил, перечить наместнику было нельзя. Дрожащими пальцами нащупав нужное место за ухом, Акэль дезактивировал маску и крепко зажмурился, готовый к жестоким словам. Луи заворожённо следил за происходящим и чувствовал лёгкое возбуждение. Раньше наместник не предлагал ему наблюдать, но он ценил его попытку загладить вину, хотя во всём был виноват этот засранец Салан. Когда Акэль снял маску, Луи замер и почти перестал дышать, ожидая реакции Оцарса и надеясь, что он не ранит парня неосторожными словами. Оцарс даже приподнялся с места, чтобы лучше разглядеть омегу, и навис над ним, бережно взяв пальцами за подбородок и покрутив его лицо из стороны в сторону. — Не пойму, почему ты решил, что некрасив? В этом вопросе я солидарен с Луи — ты удивительный. Сердце затрепетало сильнее и Акэль шумно вздохнул. — Мне говорили о моей непривлекательности с самого детства, — осмелился ответить омега. — Не стоить верить всему, что говорят минары, — усмехнулся Оцарс. — Ты прекрасен, но мне нравится эта идея с маской, будешь носить её, как и прежде, и только я смогу видеть твоё лицо. Тут Оцарс опустил взгляд ниже, чтобы получше рассмотреть наложника, и то, что он видел, ему всё больше и больше нравилось. Эта изящная шея, гладкая грудь, розовые соски, один из которых был игриво проколот. Член наливался желанием, и он не отказал себе в удовольствии потрогать его через тонкую ткань. — Хочу, чтобы ты забыл обо всём и всех, теперь у тебя есть я и только мне решать, каков ты. Розовые губы, что Акэль снова облизал, манили альфу своей невинностью. И Оцарс наградил наложника первым поцелуем. Акэлю было стыдно, но больше желанно и сладко. Он приоткрыл губы и позволил языку альфы хозяйничать у себя во рту, постепенно запоминая, что он делает, и робко повторяя. В объятиях Оцарса оказалось совсем не так, как с Луи. Если омегу хотелось нежить и защищать, то господину тело требовало подчиниться. Оцарс пил этот поцелуй словно дивную амброзию. Возбуждение рвалось из плена, и он взял руку Акэля, чтобы положить на свой член. Омега встрепенулся, замер и начал послушно ощупывать вверенное ему достоинство. — Луи не успел научить тебя искусству минета? — лукаво спросил Оцарс, зная, что тот слышит каждое его слово. Акэль не хотел навлечь гнев на голову Луи и ответил как есть, но без подробностей, не уточняя, что омега показал ему, как приятен минет. — Он обещал мне и сказал, что для меня важно уметь ублажать вас. Но нас прервали и больше ничего не показывали. Простите, господин, я ничего не умею, но буду стараться. Оцарс прищурился и посмотрел в честные глаза: — Врунишка. Тебе не нужно выгораживать Луи, он понёс наказание и весьма серьёзное, так что я считаю его проступок искуплённым. Однако надеюсь, что кое-чему он успел тебя научить. У Акэля покраснели даже уши. Стало стыдно перед Оцарсом, который был добр к нему. Лгать Акэль не умел и не любил, видимо, не следовало и начинать. Оцарс откинулся на подушки, высвободил член из-под тонкой ткани шаровар, приласкав и не сводя взгляда со смущённого омеги. Ему нравилось, как Акэль внимательно следит за ним и боится моргнуть, но при этом напряжённая поза говорит о его желании испытать удовольствие. Оцарс слегка потряс членом: — А теперь доверься инстинктам и сделай хорошо своему господину. Устроившись между ног альфы, Акэль осторожно лизнул приятно пахнущий крупный член и вскинул вопросительный взгляд на Оцарса. Инстинкт подсказывал ему подчиниться и делать, что приказывает альфа, но он боялся не справиться. — Главное, не кусайся, Луи ведь не сделал тебе больно? Вот и ты не делай, просто возьми и пососи немного. Акэль кивнул и, облизав губы, мягко поцеловал налитую желанием головку. Ему понравилось и он обнял её губами, чтобы облизать посочнее. Оцарс погладил его по щеке, и это оказалось очень возбуждающим. Приоткрыв рот шире, Акэль постарался впустить член альфы глубже так, как делал Луи. Сперва шло неплохо, но в какой-то момент стало тяжело, и Акэль закашлялся. Оцарс погладил омегу по волосам, успокаивая и перехватывая член у основания. — Забирай по мою руку, малыш, не спеши. Получи удовольствие, ты же знаешь, как это приятно. Учить робкого омегу было забавно и крайне возбуждающе, Оцарс любил разнообразие в постельных утехах и сейчас ему нравились эти робкие попытки. Скоро ему надоест играться, и он овладеет омегой, сделает своим, но пока он был ласков и терпелив. Луи жадно смотрел, как Акэль неглубоко берёт в рот, как прогибается в спине и инстинктивно раздвигает бёдра, чтобы завлечь альфу. Каким-то шестым чувством Акэль понял: Оцарс едва сдерживает дикое желание и жаждет большего. Альфа всё сильнее двигал бёдрами, убрал ладонь с члена и зарылся пальцами в короткие волосы омеги. Сам Акэль совсем не ощущал страха, только дикое, животное возбуждение. Он двигал бёдрами вверх-вниз, имитируя половой акт и чувствуя себя развратным омегой в течке — так хотелось ощутить в себе крупный член альфы. Луи кусал губы, чтобы сдержать стоны, и бил себя по рукам, чтобы не начать трогать свой жаждущий внимания член. Он готов был ползти к ногам господина и молить о милости, но знал — всё бесполезно. — Встань, — раздалось негромкое от Оцарса, и он с удовольствием наблюдал, как стушевался омега. — Хочу, чтобы ты разделся. Начни с корсета и не торопись. Акэль послушно поднялся на ноги и под взглядом альфы принялся медленно расстегивать крючки на корсете, стараясь выглядеть соблазнительно, а не смущённо. Решив проявить немного инициативы, Акэль погладил себя по груди и, распахнув корсет, провёл ладонями по торсу, как это делал Луи. — Замечательно, детка, — Оцарс прошёлся ладонью по своему члену и облизнулся. — А теперь иди сюда. Он похлопал себя по бедру, показывая, куда нужно сесть омеге, и тот послушно опустился, расставив ноги. Оцарс обнял его за талию и слегка коснулся губами красиво очерченной линии подбородка. Акэль же притёрся попкой к горячему члену альфы и с удовольствием прижался к его широкой груди. — Ты очень быстро учишься, Эль. Мне это нравится. Оцарс запустил руку в кружевные трусики и провёл пальцами по расщелине, опускаясь к слегка влажной дырочке. Акэль блаженно застонал и развёл колени шире, давая альфе лучший доступ и часто дыша ему в шею. — Хочу нравиться вам, господин… Вы так смотрите на меня, будто я и правда красивый. Приятно лишиться невинности с альфой, которому нравишься. — Скоро ты поймёшь, что все глупости в твоей голове ничего не значат. Забудь их. — И Оцарс увлёк Эля в глубокий чувствительный поцелуй, продолжая слегка давить на сжатое колечко. Он хотел раскрыть Акэля как цветок, как нежный бутон, который будет впредь благоухать только для него. Луи сильно сжал себя сквозь тонкую ткань шаровар и едва слышно заскулил, мучаясь от возбуждения. Вид на шикарную задницу Акэля будоражил, а руки Оцарса на ней и вовсе будили зверское желание присоединиться. Акэль гнулся в руках альфы как гибкая лоза, тянущаяся к солнцу, и вскоре стонал на пальцах умело готовящего его Оцарса, дрожа от желания. — Не сдерживайся, покажи мне всю страсть, ты ведь совсем не скромник, я знаю это. Скромник бы не позволил омеге совратить себя. Скажи, тебе понравилось трахать Луи? — Оцарс засунул сразу два пальца и дотянулся до чувствительного бугорка внутри, отчего Акэль вскрикнул и царапнул ему спину. Насадившись на пальцы альфы, Акэль то ли ответил на вопрос, то ли потребовал ещё: — Да-а! Притеревшись чувствительными сосками к груди Оцарса, Акэль тихо захныкал. — Хочу раздеть вас, прошу. В ответ на это Оцарс вынул пальцы из тугой ещё дырочки, сжал упругую попку обеими руками и с лёгкостью разорвал тонкие кружева, наслаждаясь звуком треснувшей ткани и стоном омеги. Член Акэля, более не сдерживаемый ничем, ударил альфу по животу, а сам омега начал тереться им и поскуливать. — Лучше разденем тебя, — рыкнул Оцарс и раздвинул ягодицы в стороны. Губы опустились на проколотый сосок и Оцарс лизнул штангу. Луи наплевал на предосторожности и обхватил ладонью член, глядя на Оцарса с Акэлем и дроча до звёзд перед глазами. Акэль от касания языка заскулил и принялся вертеть задом, чтобы хоть немного снять напряжение и получить внутрь хотя бы пальцы, а лучше желанный член. Впервые в жизни страсть охватила его и довела до безумия, сметая все преграды из комплексов и недоверия. Оцарс прекрасно уловил усилившийся запах Луи и только слегка удивился, почему Акэль не пах так же интенсивно, но об этом он узнает потом. Сейчас Оцарс снова засунул два пальца в тугой проход и заставил Акэля кричать. Омега сходил с ума от давления на сладкую точку внутри и царапал альфу своими аккуратными коготками. — Господин, пожалуйста, умоляю, я сейчас… Акэль был готов кончить только от движения пальцев внутри, но Оцарс не дал ему такой возможности. Вынув их, альфа вздёрнул бёдра Акэля выше и приставил головку к розовому аккуратному отверстию. — Терпи, детка, после боли всегда приходит большое наслаждение. Давление было слишком мощным, слишком напористым, слишком непривычным. Акэль закричал, будоража не только альфу, но и омегу в шатре из лёгкой газовой ткани. Луи был готов броситься ему на помощь, ибо прекрасно видел, как широкая головка распирает всё ещё узкий проход. Но тут крик сменился стоном, и Акэль привстал, а затем сам насадился на желанный член. Оцарс голодно рыкнул, позволяя омеге устроиться удобнее, с силой вздёрнул бёдра вверх, утягивая края ануса внутрь и покоряя девственный проход. Акэль едва не терял сознание от смеси боли и острого наслаждения. Но удовольствие брало вверх и через несколько покачиваний, устраиваясь удобнее, он уже уверенно двигался на члене альфы и сходил с ума от восторга. Его собственный член бил Оцарса по животу и это добавляло пикантности. Луи жадно дрочил, рассматривая соитие, и кусал губы, чтобы не кричать от восторга и не молить Оцарса пустить его ближе. До него долетали запахи и стоны, а он только и мог, что представлять, как хорошо сейчас Акэлю. Оцарс наслаждался невинным омегой, вбиваясь в его узкое нутро и чувствуя, как тот покоряется ему, шепчет в любовном бреду о счастье и желании кончить. Он бросил короткий взгляд в сторону шатра и облизал губы. Его возбуждало, что второй омега смотрит и сходит с ума от их секса. А ещё хотелось разврата. Такого, чтобы пару дней тело ломило от сладкой истомы. Он завалил Акэля на бок, а затем на спину, хотя это было не так просто. Омега был действительно крупноват и силён, но подчинялся каждому движению и скулил, когда член таранил его дырку. Оцарс жадно и собственически сжимал его и оставлял небольшие метки на шее, показывая тем самым, что этот омега его по праву. И только он может брать его, когда пожелает. Инстинкт альфы требовал пометить по-настоящему, завершить обряд, но он подавил это желание и приподнялся на руках, чтобы посмотреть на дезориентированного Акэля. — Смотри мне в глаза, — приказал он властно. — Смотри. И Акэль смотрел. В мареве страсти на грани оргазма он смотрел на своего альфу и испускал самый сильный аромат, на который был только способен. Кончать он начал первым, цепляясь за сильные со вздутыми венами руки Оцарса. — Теперь ты мой. — Да, господин, — с рыданиями смог ответить Акэль и почувствовал, что в промежности становится пусто. Оцарс вынул член и помог себе рукой, забрызгивая живот омеги спермой и смешивая её с белыми ручейками. Луи дышал порывисто, часто и не отрываясь смотрел на размашистые движения Оцарса в сильном, но невинном теле Акэля. Каждый изгиб тела, каждый страстный стон — всё будило в Луи невиданную раньше страсть. Пальцев на члене оказалось мало, и Луи, приподнявшись на коленях и вставив внутрь сразу два, пытался немного приблизиться к ощущениям, о которых мечтал. Оцарс прекрасно видел и слышал, как изнывает от желания развратный наложник, и, переждав собственный оргазм и опадение узла, встал и потянулся. — Тебе там удобно, Луи? — ехидно спросил он, наблюдая за реакцией Акэля. Тот непонимающе встрепенулся и сел, шипя от боли. Луи дёрнулся, остановленный на грани оргазма, убрал руки, поспешно вытерев их о сложённое на столике полотенце и оправив одежду. — Да, мой господин. Голос звучал сипло и было очевидно: Луи возбуждён до предела. — Луи? — повернул голову на голос Акэль и вспыхнул, понимая, что запах васильков ему не причудился и омега всё видел, находясь рядом. — Подойди, — велел Оцарс и присел назад на топчан, предварительно избавившись от одежды. Идти оказалось трудно. Возбуждение разрывало на части, Луи дрожал и готов был на всё, лишь бы ему дали достигнуть оргазма. Вид смущённого и заласканного Акэля взбудоражил ещё сильнее, а обнажённый Оцарс, который редко позволял себя раздевать, и вовсе заставил кровь кипеть. — Вы прекрасны, господин, а Акэль… никогда не видел кого-то настолько красивого и искреннего. — Комплименты будешь потом раздаривать. Как мне кажется, у тебя образовалась небольшая проблема, — и Оцарс насмешливо фыркнул: — Если хорошо постараешься, то помогу тебе. Он приглашающе раздвинул ноги и с наслаждением смотрел на реакцию омег. Луи застонал и упал на колени там, где стоял, добираясь до альфы ползком и прижимаясь губами к его члену. Облизав ствол несколько раз, Луи нащупал ладонью руку второго омеги и сжал её. — Чувствую вкус Акэля, мне так даже больше нравится… Начисто вылизав член и добившись каменного стояка, Луи забрал глубоко в рот и принялся жадно сосать, постанывая от удовольствия. Что ни говори — сосать он обожал. Акэль смотрел с необъяснимым восторгом, как Луи вбирает большой член альфы, и непонятным образом возбуждался. На Луи были прозрачные шаровары и накидка с кружевом, что показалось абсолютно лишним сейчас. Омега робко, но очень аккуратно начал стягивать тонкие шелка. Его всего потряхивало от пережитого оргазма, но происходящее туманило и манило, как и запахи, от которых в паху концентрировалось возбуждение. Когда Луи почувствовал руки Акэля на бёдрах, он шире развёл ноги и прогнулся в спине, демонстрируя себя во всей красе и мечтая, чтобы Оцарс позволил Акэлю взять его сзади, когда сам будет двигаться у Луи в горле. Альфа, кажется, заметил действия Акэля и усмехнулся: — Нравится? Рассмеявшись от робкого кивка и тут же застонав, когда Луи начал вытворять что-то невероятное языком, Оцарс решил позволить омегам немного поиграть. — Если ты хочешь — можешь доставить Луи удовольствие. Но только языком и пальцами. Акэль ощутил всполох пламени по всему телу. Наместник предлагал ему что-то настолько развратное, что кончики пальцев стало покалывать от предвкушения. Он стянул шаровары со стройных ног и втянул носом усилившийся запах. У Луи была розовая блестящая от смазки дырочка, к которой он робко припал губами. Луи всхлипнул, громко застонал, и от этой вибрации задохнулся и Оцарс. Вплетя пальцы в волосы омеги, он сильнее насадил его на член, а Луи был только рад расслабить горло. Акэль, чувствуя отклик и задыхаясь от желания, начал смелее вылизывать манящую дырочку Луи. У того было много смазки, у Акэля никогда так не бывало. И сейчас от понимания, что Луи течёт для него, возбуждение накатывало волнами. Оцарс рассматривал обоих омег, и это странным образом будоражило что-то внутри. Он и раньше разрешал наложникам ублажать друг друга перед собой, ему нравилось, что Луи такой раскрепощенный и не стесняется соблазнять других омег. Сейчас же, видя, как усердно новенький лижет и ласкает, как возбуждённо дрожит и теряет свои страхи, ему захотелось чего-то особенного с этими двумя. Луи завел левую руку за спину, нащупал густые волосы Акэля и слегка надавил, чтобы тот вошёл языком глубже. Отчаянно хотелось сесть на член альфы, но то, что делал неопытный Акэль, заводило не меньше. Поняв желания Луи, Акэль высунул язык и начал старательно трахать им Луи, стонущего с членом Оцарса во рту. А когда омега принялся крутить задом, явственно требуя большего, Акэль отстранился и заменил язык пальцами, сразу двумя — они легко вошли в жаждущий члена зад. — Нравится Луи? Готов поспорить — он бы с радостью нас двоих принял. Оцарс сжал волосы Луи в горсти, принуждая двигаться сильнее. Натруженное горло саднило и просило пощады, но то, что обронил Оцарс, придало сил. Луи чуть не пищал от восторга, а два тонких пальца в дырочке отчаянно хотелось заменить на два члена. Толстый у альфы и чуть потоньше у омеги, он примет, он сможет. Луи начал стонать, посылая вибрацию по члену Оцарса, и тот отпустил его. Выпустив член изо рта с громким чпоком и посмотрев в глаза альфе, Луи облизал припухшие губы. Оцарс хитро прищурился и поманил Луи к себе, сильнее расставив ноги, демонстрируя полностью готовый к соитию член. Поняв всё правильно, Луи забрался к альфе на колени и, обняв его за шею, медленно насадился на крупное достоинство, часто дыша от смеси возбуждения и первой боли, что быстро прошла. Наклонившись к губам повелителя и медленно завалившись с ним вместе, Луи прогнулся в спине, чтобы Акэлю было отлично видно, как Оцарс нарочито медленно движется в дырочке Луи. Это было ещё волнительнее, чем смотреть, как сосет Луи. Акэль подполз ближе, чтобы потрогать такое великолепие. Он ощущал в себе столько нового, яркого, внутри словно бутоном распускалось желание и похоть. Он погладил поджатую мошонку альфы, обласкал пальцами растянутые края ануса Луи и даже опустил голову, чтобы лизнуть сладкую смазку. — Развратный, — выдохнул Оцарс, замирая от прикосновений. — Два развратника. И жадно впился поцелуем в открытый рот Луи. Омега ответил не менее бурно, его от прикосновений Акэля трясло так, что плавился мозг. Хотелось молить Оцарса — о чём, неясно. То ли чтобы трахал его сильнее, то ли позволить Акэлю присоединиться. Господин целовал его редко, больше брал, как вздумается, и от этого поцелуя, желанного и сводящего с ума, Луи показалось, что он умирает, чтобы возродиться вновь. Оцарс начал двигаться, сил сдерживаться не было: слишком сладко пахли омеги, слишком хорошо было в растянутой дырке Луи. Сам омега стонал в поцелуй, сводя с ума. Акэль не остановился и продолжил ласкать трахающихся руками и иногда языком. Он растягивал попку Луи, собирал языком смазку и отчаянно хотел большего. Поддавшись желанию, провёл цепочку поцелуев от копчика до лопаток вдоль позвоночника. Слышать, как хорошо этим двоим, было приятно, но ещё приятнее стало, когда, повинуясь альфе, Луи обернулся и Акэль с радостью поцеловал его. Оцарс трахал Луи и наслаждался поцелуем омег. Зверь внутри урчал и требовал большего. Закрыв глаза, Луи растворялся в поцелуях, ласках и одной на троих страсти. Он всегда знал: одного ему будет мало, и теперь, чувствуя две пары рук на теле, смешение нескольких запахов и сгорая от страсти, Луи знал, что именно так хорошо и правильно. — Умоляю, позвольте… Луи снова повернулся к альфе и обнял его, сильнее оттопыривая зад, чтобы Акэль видел, как член Оцарса ходит туда-обратно внутри. Жадно хотелось большего, и он не сдерживал желаний. — Эль, — хрипло позвал Оцарс, останавливаясь. — Ты ведь уже делал это, давай, видишь, как Луи хочет тебя. Акэля прошиб ток, он облизал сладкие после поцелуя губы и взялся за изнывающий член. — Тебе не будет больно? — тихо спросил он, пристраиваясь к растянутой дырке. Луи помотал головой и грудью прижался к Оцарсу, расслабляясь, чтобы Акэль смог войти. Поначалу шло тяжело, и Луи тихонько заскулил, вцепляясь в плечи альфе, но когда Оцарс погладил его по спине и пояснице, расслабляя, Луи смог принять в себя сперва головку, а постепенно и весь член Акэля. Было узко и немного страшно порвать Луи, но Акэль смог. Он обнял омегу за талию и плавно качнулся вперёд всем телом. Луи громко застонал от распирающих дырку немаленьких членов, но больше от удовлетворения, чем от боли. Ему никогда ещё не было настолько хорошо, а когда Оцарс тоже начал двигаться, стало трудно молчать, и он счастливо шептал, чтобы его выебли ещё и ещё. — Вот так, да. Папочки, глубже, ещё. Ах, Эль! Акэль двигался в унисон с Оцарсом и целовал влажные плечи Луи, удерживая его за талию, а потом под грудь. Чувствовать внутри омеги ещё и член господина было сродни первому полёту в космос. Дух захватывало настолько, что он не мог ни думать, ни нормально дышать. Когда Оцарс обхватил пальцами его член, Луи не выдержал и с громким всхлипом кончил в кулак господина, распадаясь на молекулы и сильно сжимая внутри сразу два желанных члена, запоздало подумав, что нужно вовремя выпустить Оцарса, пока он не порвал его узлом. Было так хорошо, что сознание поплыло, Луи накрыли такие эмоции, что он заплакал. Оцарс уложил омегу себе на грудь, утешая и продолжая трахать. Акэль, оглушенный собственным оргазмом, сначала излился внутри прохода, а затем плавно выскользнул и рухнул на подушки, не зная, сможет ли выжить от таких эмоций и ощущений. Луи чувствовал, как из дырки потекло семя, а затем мощным напором в него кончал альфа. Однако его член тут же выскользнул, принося лёгкое неудовольствие, Луи отчаянно желал ощутить узел. — Такие развратники, — удовлетворённо гладил по спине успокоившегося наложника Оцарс и с наслаждением пережидал опадание узла. Акэль завозился, немного приходя в себя. Он даже смог подползти ближе, чтобы начать нежно целовать Луи в шею и трогать Оцарса как придётся. — Сладкие, — хмыкнул Оцарс. — Думаю, нам стоит немного отдохнуть и продолжить. Ошалев и осмелев от оглушительного удовольствия, Луи устроился между Оцарсом и Акэлем и крепко сжал пальцы обоим любовникам. — Хочу любить вас всю ночь и следующий день, пока не перестану шевелиться и дышать. Господин, вам тоже кажется, что с Акэлем всё по-особому? Вы согласны, что он удивительный? Акэль прислушивался к себе, к ощущениям и понимал, что ему наконец-то повезло во всех смыслах. Тело приятно расслаблялось и он незаметно уснул. — Удивительный, — согласился Оцарс. — Как и ты, Луи. Признайся — кто из наложников трахал тебя вдвоём? Луи покраснел и положил голову на грудь альфе, целуя его: — Я хочу показаться развратным, но брать себя я позволял только вам и Акэлю. Не знаю, что на меня вчера нашло, но я как с ума сошёл. Так что вдвоём для меня впервые, и я надеюсь, что справился. Оцарс рассмеялся, но негромко, чтобы не будить притихшего Акэля. — Теперь понятно, чего Салан так бесится, он в полной уверенности, что ты перетрахался со всем гаремом и только ему не даёшь. — И не дам, — буркнул Луи, ластясь к альфе впервые так откровенно. — Спи, тебе понадобится много сил, чтобы удовлетворить меня.