Нелюди

Шум моря каким-то волшебным образом убаюкивал, даже несмотря на все свое однообразие. Оно шептало, шуршало и как будто бы перекатывало несуществующие округлые камешки прямо над ухом. В трюме всей толпой отдыхали от дневных дел амазонки, а Фелида за плату все же сумела выторговать для себя, своей возлюбленной и своих друзей роскошь, доступную на корабле далеко не всем, — отдельную и к тому же весьма просторную каюту, пускай даже всего одну на всю компанию, но зато в ней не было такой сильной качки, как в общей «спальне» простых амазонок практически в самом низу корабля. По корабельным меркам даже такая общая для всей компании каюта считалась признаком чуть ли не королевского комфорта, поскольку обычно выше трюма, вдали от самой сильной качки, не было лишнего места — там хранились ценные товары, проживал руководящий состав, складывались оружейные запасы. — Наверняка, ты хотела бы поплавать в море, — заметила Фелида. — А не сидеть в этой бочке, как в аквариуме. Может быть, мы могли бы как-то… — Ну, конечно же, хотела бы, — Кики тяжело вздохнула и покачала головой. — Ведь это же очевидно. Но нет, не могли бы — я слишком боюсь не догнать потом корабль. Если уж Муринус не уверен в своих силах… кстати, а где он сейчас? — Кики встревоженно повертела головой, озираясь по сторонам. — Он же сказал, что хочет пить, ты разве не слышала? — удивился Кверкус. — Но что-то он слишком уж долго не возвращается… пожалуй, пойду-ка поищу его, а то мне как-то неспокойно, пока по палубе бродит этот черно-белый тип. — Брось, — Фелида махнула рукой. — Ну не будет же он набрасываться на Муринуса прямо здесь на корабле? Как я уже поняла из разговоров с амазонками, у них с насильниками разговор короткий — выбрасывают мерзавца за борт и дело с концом, а уж умеет ли этот негодяй плавать или нет — его проблемы. Идет уже третий день нашего плавания и до сих пор никаких происшествий не было. Оркинус тише воды и ниже травы… хотя нет, выше, гораздо выше, но неважно, ты меня и так прекрасно понял. Я на всякий случай предупредила капитаншу Амату. Она сказала, что если Оркинус начнет распускать свои загребущие руки в чью угодно сторону, то она этого терпеть не будет, будь он хоть сотню раз полезен для корабля и команды. — Это все, разумеется, очень хорошо, — неуверенно пробормотал Кверкус. — Но все же… сколько уже можно пить? Целую бочку воды он там решил проглотить, что ли? Хотя, с него станется… пойду, посмотрю, как он там. — Мне тебя проводить? — вызвалась Фелида. — Сам найду, — отмахнулся Кверкус и поспешно вышел. — Ну и ладно, — беспечно согласилась Фелида. — Значит, мы с тобой, моя сладкая, немного побудем без лишней публики, мр-р-р… Фелида жарко обняла Кики и одним мощным рывком вытащила ее из бочки, словно из огромной раковины. — Ты моя драгоценная розовая жемчужина… моя радость… — в перерывах между словами Фелида покрывала страстными поцелуями шею и лицо Кики. — Мое счастье, мое настоящее и будущее, моя самая сладкая и вкусная на свете розовая конфетка… — Знаешь, когда сфинкс называет кого-то вкусным, то это звучит совсем не мило, а скорее уж пугающе, — заметила Кики. — Лучше уж назови меня как-нибудь иначе, пожалуйста. — Ну, хорошо, извини, тогда ты… ну, например, мое самое распрекрасное рассветное солнышко, — моментально поправила Фелида свой список комплиментов. — Так подойдет? — Угу… — Давай-ка я вытру тебя полотенцем, и мы с тобой немного пошалим, а? — предложила Фелида. — Кики? Ты как будто бы совсем не здесь… что-нибудь не так, моя милая? — Не знаю… наверное, мне просто передалось беспокойство Кверкуса за Муринуса, — Кики виновато улыбнулась и вздохнула. Фелида тоже вздохнула. — Ну, что мне с тобой делать… ладно, раз уж ты так сильно переживаешь за Муринуса, то я пойду и тоже разыщу его, идет? Чтобы ты не беспокоилась, родная. Он ведь тебе как старший брат, и я это прекрасно знаю. Просто подожди нас здесь, приведем мы к тебе твоего Муринуса, живого и здорового. — Как будто бы у меня есть выбор, — немного недовольно проворчала Кики со вздохом. — Ты только возвращайся поскорее, пожалуйста. *** Чуть ранее: Помещение со съестными припасами освещалось всего лишь парой факелов на противоположных стенах. В них трепетало пламя странного голубоватого оттенка, словно оно было ледяным. Муринус застыл на самом пороге. — Оркинус? Что ты здесь делаешь? — А на что это по-твоему похоже, Муринус? — Оркинус обернулся и чуть насмешливо посмотрел на своего бывшего ученика. — Замораживаю припасы, чтобы они не испортились раньше времени. Вползай, я не кусаюсь… ну разве что ты сам меня об этом попросишь, красавчик. — Не дождешься, — огрызнулся Муринус. — Я просто хотел выпить воды на ночь. — Я знаю. Ты всегда так делаешь, еще со школы. Привычки делают нашу жизнь если не легче, то уж, по крайней мере, немного уютнее, не так ли? — Оркинус зачерпнул воды из бочки и протянул Муринусу. — Вот, держи, я дополнительно охладил ее специально для тебя. Муринус так и не сдвинулся со своего места. Оркинус раздраженно закатил глаза. — Ты что же думаешь, я отравил воду в бочке? По-твоему я стал бы портить значительную часть общих припасов? Вот, посмотри! — он демонстративно отхлебнул из ковшика. — Убедился, осторожный ты мой? Все-таки ты очень плохо про меня думаешь, — он недовольно всплеснул руками, так что вода чуть было не вылилась из ковшика на пол. Муринусу вдруг стало неловко и неприятно, что он подозревал своего бывшего учителя в чем-то настолько ужасном. В конце концов, Оркинус ни разу даже лапать его не пытался, только очень настойчиво предлагал близость, но только на словах. Все же решившись, Муринус очень медленно подполз к Оркинусу, взял из его рук ковшик и сделал несколько жадных глотков. — Я бы никогда не стал вести себя так глупо, — с возмущением продолжал Оркинус. — Отравить всю бочку, что за дурной тон! А вот отравить воду в самом ковшике — это уже совсем другое дело… С расширенными от ужаса глазами резко побледневший Муринус выронил из ослабевших рук ковшик и обрезанным корабельным канатом повалился к нему под ноги, он дрожал всем телом и тяжело дышал, что-то хрипло бормоча побелевшими губами. — Что-что? — Оркинус присел на корточки рядом с Муринусом и слегка наклонился к дрожавшему на полу у его ног страдальцу. — Как я сам из него пил? Старый как мир трюк с отравленным кусочком льда. Нужно всего лишь отпить первым достаточно быстро. Вроде бы, взбалтывание воды после этого даже помогает более быстрому распространению яда в воде. Но ты не бойся, я вовсе не собираюсь тебя убивать. Я точно рассчитал дозу, она тебя не убьет, а твоя драгоценная русалка тебя потом подлечит. Я всего лишь хотел кое-что сделать… Сильные руки Оркинуса резко перевернули Муринуса на спину. Несчастный едва мог говорить. — Неужели ты хочешь… прямо здесь? — Взять тебя? Чтобы потом это мохнатое чудовище с рогами и копытами, а заодно и все амазонки на корабле линчевали меня прямо на палубе? Скажи, я по-твоему что, настолько сильно похож на полного идиота без зачатков мозга и с нулевой способностью к планированию? — оскорбленным тоном спросил Оркинус. — Тогда… что… тебе… от меня… нужно? — Видишь ли, мне нужно, чтобы ты сам ко мне присоединился. Потом, когда корабль пристанет к суше. Ты сам бросишь эту компанию неудачников и найдешь меня в кабаке «Пьяный кракен» в порту, идет? — Вот… еще… — возмутился Муринус. — С какой… стати… — А с такой, мой милый Муринус, — спокойно ответил ему Оркинус. — Что я тебе прикажу это сделать, и ты сам мне подчинишься. — Нити… разума? — Муринус бы обязательно презрительно фыркнул, если бы у него сейчас были на это силы. — Я буду… сопротивляться… да и Кики… заметит… мое состояние… и приведет… в чувство… не трать… зря… свою… магию… Судя по затихшему голосу, Муринус был уже близок к обмороку. — Эй! — Оркинус грубо похлопал его по щекам и с силой потряс за плечи. — Я хочу, чтобы ты был в сознании, когда я это сделаю. Пусть уснет твоя воля, но не разум. Мне хочется, чтобы ты оценил мое магическое мастерство по достоинству, к тому же это мое новое изобретение. Хотя бы ты должен меня понять… Казалось, что в прическе Оркинуса внезапно ожили некоторые волоски, почему-то серебристые, и потянулись к голове жертвы. Они проникали, куда только могли: в уши Муринуса, рот, нос, даже глаза… тончайшие Нити ментальной магии опутывали мозг жертвы. Несчастному показалось, что в его голову заползают холодные черви и сильнейшее чувство отвращения заставило его задрожать еще больше. — Ты знал, что холод тоже может обжигать? — вкрадчиво прошептал Оркинус, наклонившись к самому уху Муринуса, хотя тот явно уже не мог ему ответить, находясь в неком подобии временного шока от воздействия Нитей. — Ничего, сейчас ты это узнаешь. Видишь ли, мне удалось значительно усовершенствовать магическую технику с Нитями, теперь даже твоя русалка абсолютно ничем не сможет тебе помочь. Ты навсегда останешься со мной, мой милый Муринус. Ты будешь улыбаться только мне. Расстегнув застежку на мантии Муринуса, Оркинус недолгое время любовался обнаженным торсом, но потом внезапно прижал к голой коже жертвы свою ладонь, и несчастный лишь беспомощно дернулся, не в силах закричать от боли или хоть что-то предпринять — оттолкнуть от себя источник боли или отползти прочь. Когда мучитель убрал руку, то на коже действительно остался холодный ожог в форме ладони. — Клеймо подчинения. Ну, во всяком случае, так я его назвал. Над названием я еще подумаю, это пока что рабочий вариант. Действует безотказно. Я проверял. Когда директриса Эквита обо всем узнала, то пришла в ярость от того, что я экспериментировал на своих учениках… мне пришлось убить старушку, у меня просто не было другого выхода. К счастью, деньги заставили исчезнуть доказательства моего преступления прямо во время расследования, причем безо всякой магии. Но новая директриса, эта стерва, эта сирена Сулида, которая увела у меня столь желанную для меня должность учителя ментальной магии, она явно подозревала меня в убийстве… эта мерзавка уволила меня без всяких доказательств, ты можешь себе это представить? Но убивать еще и ее было бы слишком рискованно, я и от первых-то подозрений едва отделался. Ужасная несправедливость. В школе совсем не ценили мое магическое искусство. Не волнуйся, я освободил детишек от своей власти и просто ушел. А ведь я мог бы отплатить Сулиде за все руками детей и был бы абсолютно прав, но, наверное, я слишком добрый для этого. Пускай она забирает свою жалкую школу волшебства для бездарных малолеток, так уж и быть. С тобой, мой милый Муринус, я мог бы основать на Севере школу боевой магии и влияния на сознание. Но это все потом… а сейчас ты тут полежишь, подождешь, пока тебя найдет твой любимый мохнатый монстр, скажешь ему, что у тебя просто закружилась голова — голодный обморок, резкие перепады температур, не та погода, луна в созвездии Льва — мне совершенно все равно, придумай что-нибудь. Пускай он отнесет тебя к русалке. А мы с тобой еще встретимся. Муринус слабо пробормотал что-то неразборчивое, продолжая дрожать всем телом и не в силах пошевелиться. — М-м-м? — Оркинус наклонился к его губам. — Я… не… твой… — с явным усилием пробормотал Муринус уже более внятно. — Ну зачем же так недружелюбно? — усмехнулся Оркинус. — Я хочу, чтобы ты был более приветливым и ласковым со мной. Улыбнись! Губы Муринуса против его воли растянулись в жутковатой бессмысленной улыбке, но Оркинус остался вполне доволен результатом. — Так гораздо лучше, мой хороший, — Оркинус приблизил свое лицо к лицу Муринуса, глядя прямо в его широко распахнутые испуганные глаза, в этот момент особенно жутко контрастирующие с застывшей кукольной улыбкой, что превратило его достаточно привлекательное лицо в пугающую гримасу. — Ладно, ты можешь перестать улыбаться. Ты еще научишься любить меня. Это дело привычки. Привычки делают нашу жизнь если не легче, то уж, по крайней мере, немного уютнее, как я уже говорил. Но теперь для тебя все станет еще и гораздо проще. Бремя принятия решений я возьму на себя, а тебе останется лишь повиноваться. Я не изверг — ты будешь всегда сыт, хорошо одет и под моей защитой. Я буду очень нежен и ласков с тобой, когда ты мне полностью подчинишься, мой милый Муринус. Оркинус явно с большой неохотой снова застегнул мантию Муринуса у самого горла. — Разумеется, Кверкус не должен видеть твое Клеймо. Отказывай ему в интимной близости. Пускай этот олух думает, что он тебе надоел. Когда корабль причалит к берегу, ты и вовсе сделаешь вид, что больше не желаешь его видеть. Ты выставишь все как ссору и уползешь прочь — искать меня. Ты меня понял? — Да… — беспомощно выдохнул Муринус. — Пожалуй, я позволю себе один маленький поцелуй напоследок, — Оркинус властно прижался губами к неподвижным, плотно сомкнутым, словно окаменевшим, губам Муринуса. — Я словно целую труп, — недовольно пожаловался Оркинус. — Но ничего, вскоре Клеймо тебя изменит. Ты очень стойкий, иные уже и от Нитей разума начинали радостно плясать под мою дудку… но тем интереснее мне будет сломить твою волю. Постепенно она уснет, замерзнет от моего Клейма. Знаешь что? Я хочу, чтобы ты сделал для меня кое-что. Мелочь. Просто для демонстрации твоей покорности. Ну, например… выпроси у своего рогатого чудовища какую-нибудь мелкую вещицу в подарок, а потом просто передай ее мне. Ты все понял? — Да… — Молодец, — Оркинус нежным жестом погладил по щеке бледного как смерть, дрожащего всем телом Муринуса. — Вскоре ты все поймешь. Если бы я только мог, то я бы уже сейчас… проклятье! — Оркинус поспешно вскочил, сотворил магию телепортации и исчез — скорее всего, в соседнее помещение. Муринус одними лишь глазами, которые ему все еще повиновались, попытался определить причину столь поспешного ухода. Ну, конечно же! Это Кверкус пришел его искать. Если бы он только начал искать его чуть пораньше… если бы он только пришел хотя бы несколько минут назад… — Муринус?! Что с тобой, тебе плохо?! Кверкус легко, словно ребенка, поднял дрожащего Муринуса на руки, правда при этом длинный змеиный хвост все равно так и остался безвольно лежать на полу. — Нет… мне хорошо, — очевидно, даже в своем теперешнем состоянии Муринус все еще был способен на сарказм. — А ты сам… как думаешь? — Ну прости… я отнесу тебя к Кики, она тебя вылечит, что бы это ни было, она тебе поможет… а если тебя кто-то обидел, то я его в бараний рог скручу, да так, что он уже не распутается! Муринус прекрасно понял, кто именно подразумевался под обезличенным местоимением «он». — Это… не Оркинус… мне просто… стало плохо… — Хм-м-м, — недоверчиво промычал Кверкус. — В любом случае мне нужно отнести тебя к Кики как можно скорее. Потом ты мне все очень подробно расскажешь, и мы вместе во всем разберемся — недомогание это или что-то другое… о, Фелида, ты как раз вовремя, помоги мне, пожалуйста, а то я не могу собрать всего Муринуса, а у него самого нет сил ползти. Заглянувшая в дверной проем Фелида выглядела ничуть не менее встревоженной. — Что случилось? Я пошла вас искать, а тут вы… — А тут мы как раз сейчас собираемся вернуться обратно в каюту, — закончил за нее Кверкус. — Понеси, пожалуйста, хвост Муринуса, а то он слишком слаб и явно не сможет сам вокруг меня обернуться, как он это обычно раньше делал. Ему очень плохо, он весь дрожит, лежит без сил, бледнее простыни… либо он заболел, либо кто-то причинил ему вред и я этому «кому-то» его черно-белую мантию засуну в… — Я заболел, — тихо, но упрямо заявил Муринус. Он и сам ужасно удивился, что его ресницы вдруг резко намокли, словно он совсем недавно нырял в воду вниз головой. — Ты плачешь? — внезапные слезы Муринуса совсем смутили Кверкуса. — Ну что ты, мой милый Муринус, мы тебя вылечим… — Не… называй… меня… так! — казалось, что Муринус укусил бы Кверкуса за эти слова, если бы вообще мог хоть немного пошевелиться. — Но почему? — Кверкус даже немного обиделся. — Я ведь всего лишь хотел тебя утешить и поддержать. — Просто… не называй, — уже гораздо мягче попросил своего возлюбленного Муринус. — Пожалуйста. Теперь в любых нежных прикосновениях Муринусу мерещились пугающие бледные пальцы Оркинуса. Обращение Кверкуса еще больше подлило масла в огонь. Муринусу стало страшно, что он больше никогда не сможет наслаждаться чьей-то лаской, во всем видя страшные напоминания о ледяных руках своего мучителя, всегда будет сравнивать — с похожими словами, с похожими жестами Оркинуса. Было ли это действие Клейма или же вполне нормальная эмоциональная реакция психики на травмирующие событие — этого Муринус не знал. Он знал лишь одно — он сделает все, что Оркинус ему прикажет. Абсолютно все. — Застежка… на твоем… плаще… подари… мне… ее… пожалуйста… — с трудом ворочая языком попросил Муринус. Совершенно сбитый с толку Кверкус свободной ладонью осторожно потрогал лоб Муринуса, проверяя, нет ли у него жара и не бредит ли он прямо сейчас от слишком высокой температуры. — Та старая потертая застежка, которой я скрепляю свой плащ? Зачем она тебе вдруг понадобилась? Я куплю тебе новую, если ты хочешь обновку для воротника своей мантии. — Я… хочу… эту… — Уф… вообще-то мне ее мама подарила… но ладно, я отдам ее тебе, ты только успокойся и побереги силы, пока я несу тебя обратно к каюте. Наверное, ты бредишь. Нам надо будет узнать у капитанши Аматы про болезни нагов, может быть, она хоть что-нибудь знает? Какие-нибудь тропические лихорадки или что-то в этом роде… Несчастный Муринус совсем сник. Он выбрал эту дурацкую старую застежку, потому что считал ее неважной для Кверкуса — всего лишь грубая старая железка для скрепления плаща, вот и все. Как же он мог знать, что это мамин подарок? Но повернуть назад он уже не мог. Он уткнулся лицом куда-то в куртку Кверкуса, и та почему-то намокла, словно он снова нырял. Все глубже и глубже…