***
У обочины затормозила черная иномарка, и стоящие возле дороги Хьянсу с Юнхо тут же обернулись на звук. Из машины вышел Хонджун. Одернув пиджак и бегло оглядев улицу, он направился к прокурорам. На ходу достав из кармана телефон, он остановился перед Юнхо и ткнул ему экраном в лицо. — Так это правда? Юнхо вгляделся в экран и прочитал несколько сообщений от Ханбёль, в которых она говорила о сложившейся ситуации и своем положении. Парень перевел взгляд на Хонджуна и кивнул. — Уён явно делает все, чтобы отгородить Бёль от Сана и лишить его всякой возможности помешать их с Джиуком планам, — объяснил Юнхо. — Что будем делать? — спрашивает Хьянсу, смотря на Кима серьезным взглядом. — Нельзя это так оставлять. — Черт, — Хонджун запускает пальцы в волосы и тяжело вздыхает, — Чон загоняет нас в угол. Мы не можем действовать в открытую, это слишком опасно… — Но нельзя ведь оставлять Бёль наедине с Уёном! — возмущается Юнхо. — Мало ли что у него на уме. Да и Джиук хорош — слишком уж легко отпустил дочь… — Думаешь, ему есть до нее дело? — Хьянсу пренебрежительно фыркает. — Но ты прав: Ханбёль бросать нельзя. И не только потому, что она залог Сана на успешное завершение дела, но и потому, что она важный для нас человек, так ведь? — девушка выжидающе косится на Хонджуна. Тот молчит какое-то время, не выдавая никаких признаков отрицания. — Ладно, поехали, — в конце концов выдал мужчина, посмотрев на Хьянсу, а затем на Юнхо. Те с недоумением переглянулись. — Куда? — не понимает Хьянсу. — К Сану. Поговорим с ним. Он как раз хотел с вами пообщаться. — С нами? — Юнхо скептически выгибает бровь. — Надо же, какая честь. И с чего это вдруг? — Увидите, — лишь бросает в ответ Хонджун и идет в сторону машины прежде, чем прокуроры успевают спросить что-либо еще. Ехать пришлось достаточно долго. Создавалось такое впечатление, что Хонджун собирается отвезти прокуроров в соседний город, хотя, по его словам, они ехали всего лишь в южный округ Сеула. По прошествию получаса Хьянсу начала уже терять терпение, но свое недовольство высказывать не торопилась. Все-таки, должно быть, дело действительно важное, раз Сан сам решил с ними увидеться. Может, теперь они наконец смогут нормально продумать план дальнейших действий. Да и к тому же, Хьянсу не терпелось уже увидеть Чхве и самолично убедиться в том, что он все такой же придурок, каким был тысячу лет назад. Но если честно, девушка скучала и по нему тоже. Каким бы он ни был заносчивым идиотом, хороших дел он наворотил не меньше, чем плохих, поэтому Хьянсу пребывала в предвкушении этой встречи. Хоть прокурор была далеко не в восторге от того, чем занимаются Сан и Хонджун, высказываться по этому поводу она пока не спешила, но намеревалась обязательно поговорить с Джуном, когда подвернется удобный момент. Все-таки ее прокурорская совесть не позволяла ей просто закрыть на это все глаза. Спустя еще минут десять машина Хонджуна затормозила у остекленного небоскреба, являющегося, скорее всего, каким-нибудь элитным бизнес-центром. Хьянсу с Юнхо вышли из машины вслед за Джуном и с интересом оглядели здание, пытаясь хотя бы предположить, что это за место. Хонджун же без лишних слов пошел ко входу. Войдя внутрь здания вслед за Хонджуном, Хьянсу с Юнхо оказались в огромном холле. Людей, как ни странно, здесь было не так много: видимо, в рабочее время все сидели по своим офисам. Ким сразу направился к небольшому кафетерию, разбитому слева — прямо у панорамных окон. Большинство из расставленных здесь столиков пустовало, но за самым отдаленным из них возле окна сидел он. Сан со скучающим видом просматривал какой-то журнал и попивал холодный американо, выглядя при этом как обычный офисный работник, которому удалось, наконец, вырваться на перерыв и расслабиться. Хьянсу успела приметить пару внушающего вида мужчин в костюмах, расположившихся за соседними столиками, и сразу поняла, что они — никто иные, как охранники Чхве. В какой-то момент Сан оторвался от чтения и взглядом столкнулся с Хьянсу. Та хотела было улыбнуться, но вовремя сдержалась, вспомнив, что он все еще понятия не имеет о том, кто она на самом деле такая. Своим пристальным взглядом Сан наблюдал за тем, как прокуроры в сопровождении Хонджуна спешно приближаются к нему. Когда они остановились прямо напротив его столика, Чхве, наконец, отложил кофе и журнал и с интересом посмотрел на Хьянсу с Юнхо, будто бы ожидая, что они без лишних приветствий объяснят, зачем явились. — Сан-а, позволь познакомить: прокурор Ли Хьянсу и прокурор Чон Юнхо — приемный сын Ким Джиука, — Хонджун тоже не стал разглагольствовать и тратить время на формальности, сразу переходя к делу. Сан помолчал, внимательно оглядывая прокуроров своим лисьим взглядом, затем вальяжно, даже как-то лениво поднялся со своего места. Затем он одернул пиджак и, прочистив горло, сказал: — Что ж. Ли Хьянсу. Та самая Ли Хьянсу… — тон его был каким-то загадочным. Он задержал свой взгляд на девушке, будто оценивая ее. Хьянсу не смутил этот взгляд. Она практически сразу поняла: Хонджун рассказывал Сану о ней. — И Чон Юнхо, значит, — Чхве будто пробовал их имена на вкус. — Наслышан. Рад встрече. Хьянсу собиралась было ответить мужчине, но ее хубэ оказался быстрее. — А я вот — не очень, — с хмурым видом выдал он, глядя прямо Сану в глаза. Не успела девушка и рта раскрыть, как Юнхо вдруг замахнулся и одарил Сана смачным ударом в лицо. Тот пошатнулся и согнулся от боли и неожиданности, держась за челюсть, но сдачи давать не спешил. Мужчины за соседними столиками тут же вскочили со своих мест и бросились к прокурору, позволившему себе такое неподобающее поведение. — Чон Юнхо! — взревел рядом стоящий Хонджун, хватая парня за лацканы пиджака и встряхивая, будто пытаясь привести Чона в чувства. — Какого хрена ты вытворяешь?! Юнхо не ответил, лишь с силой сжав челюсти и с вызовом смотря на Хонджуна. Весь его вид кричал: еще одно лишнее движение — и Ким будет следующим. Как раз подоспели охранники и под восклицания ничего не понимающей Хьянсу собирались уже было скрутить Юнхо, но наконец оправившийся от удара Сан вдруг вскинул руку, призывая своих подопечных остановиться. Те с недоумением переглянулись, но, все же, отступили, не смея даже возразить. Хонджун же отпускать Юнхо пока не собирался, явно чувствуя угрозу с его стороны. Сан выпрямился, оттряхнул пиджак от невидимой пыли и, дотронувшись до лица, осторожно пошевелил челюстью, будто проверяя, на месте ли она. Синяк точно останется, но заметных повреждений не наблюдалось, поэтому, убедившись в том, что все в порядке, Чхве, наконец, взглянул на Юнхо, в глазах которого тоже промелькнуло недоумение: слишком уж спокойной оказалась реакция Сана на столь агрессивные действия. — Ты ведь брат Ким Ханбёль, ведь так? — спросил Сан совершенно ровным тоном. Юнхо не шелохнулся, даже не кивнул, но мужчине не требовалось подтверждения: он и так уже все знал. — И Ким Луну ты наверняка знаешь… — Сан-а… — Хонджун собирался было что-то сказать, но Чхве в ответ лишь покачал головой. — Отпусти его, хён. Я понимаю, за что получил, — он усмехнулся каким-то своим мыслям и кивнул Хонджуну. Тот помедлил, но, все же, отошел от Юнхо, все еще глядя на того с явным недоверием. Сан вновь махнул рукой своим охранникам, и те, чуть поклонившись, разошлись по своим местам, но Юнхо из виду совершенно точно теперь упускать были не намерены. — Ненормальные, — покачала головой Хьянсу. Обернувшись к Юнхо, она принялась поправлять ему галстук и смявшийся пиджак. — Можно было обойтись и без насилия, — осуждающим тоном проговорила девушка. — Что ж, — закончив с Юнхо, она повернулась к Сану и продолжила: — после такого бурного знакомства, может, сразу к делу? Сан не стал возражать. Жестом показав на стулья у стола, за которым он ранее сидел, мужчина сам расположился там же. Остальные последовали его примеру. Юнхо сел напротив, стреляя в сторону Сана убийственными взглядами. Хонджун с Хьянсу многозначительно переглянулись, но комментировать данную ситуацию больше не стали. — Плохие новости, Сан-а, — начал, наконец, Хонджун. — Ханбёль теперь живет у Уёна. Выражение лица Сана изменилось, но буквально на секунду. Он с недоумением нахмурился, затем на его лице проскользнула тень раздражения, а в глазах блеснула плохо скрытая злость. Весь этот спектр эмоции исчез буквально через мгновение, а на смену ему пришло привычная для мужчины непоколебимость. — В каком это смысле? — решил уточнить мужчина, глядя на Хонджуна. — В прямом, — ответила за Кима Хьянсу и коротко изложила Сану ситуацию. Мужчина слушал внимательно, не перебивая. Когда Хьянсу закончила, обвел присутствующих скептическим взглядом. — И какое отношение к этому имею я? — Что бы вы ни говорили, именно вы вмешали ее во все это, а значит ответственность за ее безопасность и сохранность полностью лежит на вас, — твердым тоном заявляет Юнхо. Сан в ответ удивленно вскидывает брови. — Он прав, Сан-ши, — соглашается Хьянсу. — Мы в данной ситуации бессильны, а так как мы с вами вроде как договорились сотрудничать… Пока что, — девушка глянула на Хонджуна, не отрывающего от нее внимательного взгляда. — Вам следует что-то с этим делать. Сан помолчал какое-то время, затем тяжело вздохнул и откинулся на спинку стула. — И что вы предлагаете? Ворваться к Уёну и вернуть Ханбёль силой? Не думаю, что это хорошая идея, особенно в данный период времени. — А ты хорошо устроился, — фыркает Юнхо, привлекая внимания Сана. — Думаешь, можешь творить, что угодно и тебе это сойдет с рук? — Именно, — спокойно отвечает Сан. — Ты должен взять ответственность за то, что делаешь. Моя сестра и Луна, между прочим, страдали из-за тебя, а то, что мы согласились способствовать вашим планам, ничего не значит, потому что я делаю это исключительно ради Ханбёль. — Ты слишком эмоционален для прокурора, — выносит свой вердикт Сан. — Хотя я могу тебя понять — дело ведь касается твоих близких… — Ну а что насчет вас? — вдруг спрашивает Хьянсу, заставляя Сана перевести на нее удивленный взгляд. — Меня? — Да, вас, Сан-ши. И Ханбёль. Вам все равно, если она пострадает? Мы ведь не знаем, что может взбрести в голову Уёну. Мы даже не знаем, о чем думает Ким Джиук. Бёль в опасности. Из-за вас. Хьянсу выглядела максимально серьезной, потому что хотела выудить из Сана хоть малейшие признаки эмпатии. Она знала, что ему не плевать на Бёль, но он должен начать принимать свои чувства, иначе их с девушкой счастливому концу не бывать. — Вы можете сколько угодно отрицать это, говорить, что Ханбёль сама на это пошла, но она в опасности именно из-за вас, она рискует из-за вас. И давайте будем честными, делает это она далеко не по доброте душевной… — Я, конечно, не хочу этого признавать, но сонбэ права, — согласился Юнхо. — Бёль заслуживает лучшего отношения и лучшего человека, чем ты, но кто я такой, чтобы решать. Тем более, за нас всех все уже давно решено, — Сан с подозрением покосился на Чона, сочтя его слова странными. — В любом случае защитить ее сейчас можешь только ты. И, упаси бог, ты откажешься это делать… — Достаточно, — Сан вскинул руку, призывая Юнхо замолчать. Тот раздраженно поджал губы, но спорить, к счастью, не стал. — Я дал слово, что она будет в безопасности, и она об этом прекрасно знает. Не стоит беспокоиться насчет Уёна. Он не тронет ее, тем более под носом у Джиука. Если ее отец, конечно, окончательно не рехнулся… — А если тронет? — никак не угомонится Юнхо. — Уён до сих пор считает ее своей невестой, и Джиук не возражает — он даже «за»! А теперь она еще и живет с ним! Он наверняка будет следить за каждым ее шагом, не выпустит ее из дома и никого не впустит. Откуда мы знаем, что там может произойти? — Если он хочет жить, он не тронет ее, — ладонь Сана, лежащая на столе, невольно сжалась в кулак. Сидящие за столом, заметив это, переглянулись. Хьянсу еле заметно улыбнулась Хонджуну. — Но пока не стоит вмешиваться, — Сан поднимает на Юнхо взгляд, преисполненный уверенности. — Риски и так велики. Она должна продержаться. Не забывайте о главной цели, из-за которой мы все здесь. Документы. Она должна достать их. — Но как она сделает это, если Уён увез ее из дома? — спрашивает Юнхо. Хонджун, до этого в основном молчавший, наконец, говорит: — Есть у меня одна идея…***
Весь следующий день Бёль провела, бесцельно слоняясь из одного угла выделенной для нее комнаты в другой. Девушка даже не помнила, как уснула: эти ночные события и последний разговор с Уёном неимоверно утомили ее, и, видимо, Ханбёль вырубилась сразу же, как голова ее коснулась подушки. Когда же девушка проснулась, солнце уже стояло высоко над горизонтом, а в квартире царила умиротворяющая тишина. Пока Ханбёль приходила в себя после долгого сна, пытаясь постепенно восстановить в памяти произошедшее, она решила, что вообще не выйдет из комнаты сегодня. Девушка была настолько зла на отца и на Уёна, что отказывалась перемещаться по его владениям. Но сильнее злости на них обоих было лишь разочарование в отце. Казалось, куда уж больше разочаровываться? Но Джиук все продолжал падать в глазах дочери, и в конце концов после последнего его решения отправить Бёль жить к Уёну девушка окончательно перестала смотреть на мужчину как на своего отца. Теперь Ким Джиук был для нее всего лишь окружным прокурором, перешедшем всякие грани дозволенного в своей работе, и человеком, заслуживающим наказания в первую очередь за то, что он все продолжал пытаться отнять у своей родной дочери самое дорогое, что у нее было, — свободу. Но выйти из комнаты, все же, пришлось: через минут сорок после пробуждения желудок предательски заурчал, и, как бы долго Бёль ни сопротивлялась, в конце концов она сдалась перед лицом голода. Квартира действительно оказалась пуста. Конечно, Уён мог притаиться в одной из многочисленных комнат своей обители, но Бёль отчего-то сильно в этом сомневалась. Часы на стене в гостиной показывали пятнадцать минут второго, поэтому девушка решила, что Чон наверняка пропадает по своим мафиозным делам, как бы это иронично ни звучало. Недолго думая, Ханбёль прошла в просторную кухню-студию и сразу же направилась к холодильнику. Как ни странно, для такого холостяка, как Чон Уён, холодильник оказался доверху забит продуктами, в том числе и весьма полезными. — Предусмотрительная сволочь, — пробурчала под нос Бёль и принялась копошиться в продуктах, выуживая из холодильника нужные, из которых девушка собиралась приготовить себе обед. Но спокойно приготовить у Ханбёль все-таки не получилось: как только девушка приступила к нарезке овощей, в голову сразу полезли навязчивые мысли. И первой из этих мыслей была мысль о рассказанной Уёном правде про отца Сана и его связь со смертью госпожи Ким — матери Бёль. Какой-то крошечной частью своего разума Ханбёль все еще хотела верить в то, что Уён врал, но она понимала, что вероятность этого чертовски мала. Что-то подсказывало ей, что отец Сана действительно мог быть способен на такое. Ведь и его сын способен даже на большее. У Бёль были противоречивые чувства по этому поводу. С одной стороны — она понимала, что Сан в этом абсолютно не виноват. Тогда он был ребенком, который даже не знал, что происходит, не до конца понимал, во что, вообще, ввязался его отец. Но с другой стороны… теперь сын являлся полным отражением своего отца. Но была ли в этом вина самого Сана? Навряд ли. Или Бёль просто оправдывает его, потому что он ей не безразличен? В любом случае первый вариант, хоть и был правдивым, но вовсе не дотягивал до оправдательного приговора, а вот от второго Бёль начинала чувствовать себя предательницей, осквернившей память матери, так что оба расклада ничуть не улучшали душевное и моральное состояние девушки и никак не проясняли ситуацию. Пока девушка обедала приготовленным жареным рисом со свининой, она мельком осмотрела кухню и гостиную на наличие камер. У Бёль отчего-то создавалось такое неприятное ощущение, что за ней кто-то беспрерывно наблюдает, поэтому она не стала исключать варианта, в котором Уён по всей своей квартире расставил незаметные никому устройства, записывающие каждый твой шаг. Хоть Ханбёль и понимала, что Чон наверняка заранее подготовился к ее приезду, но, все же, старалась убедить себя в том, что у Уёна наверняка осталась хотя бы капля здравого рассудка, и он не стал бы вести себя, как озабоченный маньяк. Бёль все-таки не смогла высидеть весь день на одном месте без дела и решилась пройтись по квартире. Ничего интересного она, к сожалению, не нашла, и, так как спальня и кабинет Уёна были наглухо закрыты, девушке пришлось вернуться в свою комнату. Ханбёль намеренно не стала разбирать вещи, оставив все в чемодане и тем самым показывая, что не собирается задерживаться в этом месте надолго. К вечеру погода значительно ухудшилась. К тому времени, как по окнам забарабанили первые капли дождя, Бёль уже точно знала сколько шагов нужно, чтобы дойти из любой точки ее спальни в любую другую точку ее спальни — настолько ей было нечем заняться. Девушка все думала, как же ей выбраться из западни, которую она попала, но, как назло, дельного ничего на ум не приходило. Оставалось надеяться только на Юнхо, который обещал связаться с Хонджуном и попытаться разрулить ситуацию. Но время шло, а никаких новостей от брата Бёль так пока и не получила. От Хонджуна, как ни странно, сообщений не было. Но без событий этим вечером, все же не обошлось, и в скором времени надежно спрятанный во внутреннем кармане рубашки Бёль старый телефон вдруг завибрировал, оповещая о входящем звонке. Ханбёль поначалу даже не поняла, что ей звонят. Она подпрыгнула от неожиданности и тут же полезла за телефоном. Номер, естественно, не отображался, поэтому Бёль решила, что это Хонджун. Ну а кто еще может звонить ей на этот телефон? Прежде, чем ответить, девушка выглянула в коридор, на всякий случай проверив, не вернулся ли Уён, но в квартире стояла все та же тишина. Заперев дверь и отойдя от нее подальше, Бёль прочистила горло и, наконец, ответила на звонок. — Алло, — девушка заговорила в полголоса, будто все еще боялась, что ее могут услышать в любой момент. Несколько долгих секунд на том конце молчали, и Ханбёль подумала было, что причиной тишины на линии являются проблемы со связью. Но, как только девушка собиралась дать отбой, в трубке раздался до боли знакомый голос. — Здравствуй, звездочка. Сердце пропустило удар. Казалось, за пару дней Бёль уже успела отвыкнуть от звука его голоса, точнее — она старалась заставить себя отвыкнуть и не прокручивать вновь и вновь их последний диалог в мыслях. Первым порывом было повесить трубку, отключить телефон и выкинуть его прямо в окно, за которым уже вовсю шел проливной ливень, так кстати подходящий под настроение девушки. Но отчего Бёль удержалась и не поддалась эмоциям, замерев на месте как вкопанная и не решаясь вымолвить и слова. — Не рада меня слышать? — спрашивает голос на том конце, а затем, усмехнувшись, сразу же добавляет: — О чем я? Конечно, не рада… — Зачем ты звонишь? — голос Бёль охрип от волнения, но она надеялась, что Сан не заметит этого. Прочистив горло, она говорит уже более уверенным тоном: — Мне казалось, в прошлый раз мы все решили и нам больше не о чем говорить. — Я позвонил узнать, все ли с тобой хорошо. Все-таки я обещал твоему брату и прокурору Ли обеспечить твою безопасность, где бы ты ни была, — спокойно ответил Сан. — Только поэтому? — вырвалось у Ханбёль. Она готова была со всей дури ударить себя по лбу, но сдержалась, боясь выглядеть еще глупее в собственных глазах. — Меня тоже волнует твоя безопасность, если ты это хочешь услышать, — проницательности мужчине было не занимать, что ставило Бёль в еще более неловкое положение. Она совершенно не хотела, чтобы он вдруг подумал, будто она рада его звонку. А она рада до дрожи в коленках. — Ты мог подставить меня. Как будто не знаешь, где я нахожусь, — тут же перевела тему девушка. — Вдруг Уён услышал бы звонок телефона? Или вдруг услышит, как я разговариваю? — На этом телефоне есть только беззвучный режим, — как ни в чем не бывало ответил Сан. — Ну а насчет второго… Думаю, ты достаточно осторожна для того, чтобы этот индюк не услышал тебя. Или ты хочешь сказать, что вы в одной комнате ночуете? — на последних словах его тон стал чересчур грубым. Бёль почувствовала, как мужчина напрягся. — Я не настолько себя не уважаю, чтобы позволить ему такое, — фыркает в ответ Ханбёль. — Хорошо, иначе пришлось бы убить его и пустить весь план коту под хвост. Бёль не ответила. Какое-то время она слушала, как капли барабанят о стекло, и разглядывала городской пейзаж сквозь мутную пелену дождя на окне. Она не решалась заговорить, хотя хотела так много ему сказать. — Скоро все закончится, Ханбёль. Потерпи еще немного, — вдруг говорит Чхве, но Ханбёль прерывает его прежде, чем он успевает добавить что-то еще. — Сан, — зовет она, с трудом заставляя себя выговорить это имя, — я знаю, как погибла моя мать. Я уверена, и ты знаешь. Даже не пытайся это отрицать. Снова молчание. Наверняка Сан удивлен. Бёль и сама удивлена тому, как легко она сказала ему об этом. Возможно, это потому, что она не смотрит ему в глаза. Иначе все было бы гораздо сложнее. — А Уён никак не угомонится, да? — спрашивает Чхве спустя несколько секунд молчания совершенно ледяным тоном. Бёль делает глубокий вдох, стараясь держать себя в руках. — Просто… не увиливай, ладно? Дело не в Уёне. Или ты думал, я об этом не узнаю? Это низко, Сан. Ты открыл мне глаза на моего отца и жениха, но про грешки своей семьи рассказать забыл? — Я не собираюсь оправдываться, — отрезал Сан, прерывая тираду Бёль. — Если ты ждешь того, что я буду искать оправдания своему отцу, то я не стану этого делать. Это война, Ханбёль. А на войне, как ты знаешь, все средства хороши. Бёль с трудом сдержала всхлип, сдавивший горло. Глаза в момент наполнились жгучими слезами, воздуха катастрофически не хватало, поэтому девушка молчала, опасаясь, что ее голос сорвется, стоит ей только открыть рот. Обида засела глубоко внутри. Так хотелось закричать, обругать Сана и всю его родословную, бросить трубку и никогда больше не вспоминать о нем. Но она не могла. Ханбёль чувствовала себя ужасно виноватой перед памятью своей матери и родителей Юнхо, но разве Сан обязан расплачиваться за грехи своего отца? — Я понимаю, что ты чувствуешь, — вновь заговорил Сан спустя какое-то время молчания. — Поверь, мне самому не нравится эта ситуация. Руки моего отца были по локоть в крови, но не он начал эту войну. Он просто наказал твоего отца за предательство. — Но он не подумал о том, что наказывал не только моего отца, но и меня, — еле слышно проговорила Бёль, будто надеясь, что Сан не услышит ее. Но он услышал. — А твой отец наказал меня, — сразу за его словами за окном прогремел гром, и Ханбёль вздрогнула от неожиданности и испуга. Ей стало еще более не по себе. — Все мы пострадали, в том числе и твоя мать. Но не забывай, из-за кого все это началось, Ханбёль. Если бы не Ким Джиук с его жаждой власти и денег, и твоя мать, и мой отец, и родители Чон Юнхо были бы сейчас живы. И ты не можешь этого отрицать. — Я всегда знала… — будто не слыша слов Сана, говорит Бёль. — Чувствовала, что что-то не так с этим пожаром. Что он не мог вспыхнуть из неоткуда. Юнхо тоже не верил в то, что это может быть случайностью. Как жаль, что наши опасения оказались правдивыми… На другом конце слышится тяжелый вздох. — Послушай, звездочка. Я обычно ни о чем не жалею в этой жизни. Но сейчас… мне действительно жаль, — он говорил медленно. Бёль чувствовала, что каждое слово дается ему с трудом. — Жаль, что ты оказалась жертвой этих обстоятельств. Жаль, что тебе пришлось пройти через всю эту грязь и приходится проходить до сих пор. Мне кажется, будь я другим человеком в ином мире, находясь рядом со мной, ты бы все равно испытала всю эту боль, потому что я тот, кто я есть, и я не могу отказаться от своей цели, как бы мне этого иногда ни хотелось. Поэтому я надеюсь, что ты сможешь… простить меня за то, кем я являюсь. И за все твои страдания. Я виноват. И я надеюсь, что когда-нибудь я смогу искупить свою вину. Но я просто хочу знать… ты ведь сможешь простить меня? Бёль будто парализовало. Она слушала Сана, затаив дыхание, а последний его вопрос, словно стрела, пронзил ее и так раненое сердце. За окном сверкнула молния, а вслед за ней послышался мощный раскат грома, и голову девушки вдруг пронзила резкая боль. Ханбёль даже выронила телефон от неожиданности: виски сдавило невидимыми тисками, перед глазами все поплыло, а в мыслях эхом отдавались лишь последние слова Сана. Несколько секунд девушка боролась с головной болью, зажмурившись и пытаясь понять, почему же ей вдруг стало так плохо. Но когда Бёль открыла глаза, она подумала было, что окончательно сошла с ума. Она увидела Сана. Он стоял прямо перед ней, но выглядел совершенно по-другому: отросшие волосы с отчего-то поседевшей челкой, сразу бросившейся девушке в глаза, черты лица чересчур грубые для того человека, которого знала Бёль, да и одежда какая-то странная, будто не из этого века. Но взгляд… Взгляд был все тот же. Он смотрел на нее своими лисьими глазами, в которых отражалась непомерная боль и еще какое-то, не менее сильное чувство. Он смотрел так, будто она была сокровищем, которое предназначалось именно ему, но он не был в силах заполучить его, дотянуться до него, хотя девушка стояла буквально перед ним. Они стояли по колено в воде. На ночном небе над ними рассыпались миллионы звезд. Полная луна освещала безлюдный пляж, покрытый белым песком и густыми зарослями. Вода сияла. И все это казалось таким… знакомым. Бёль будто бы бывала в этом месте и испытывала все те чувства, что она испытывает сейчас. Это не могло быть просто видением. Это что-то большее. Это жизнь. Ее жизнь. Оглядевшись, Ханбёль вновь вернула свой взор к Сану. Он что-то говорил, но девушка, совершенно растерянная и не понимающая, что происходит, не сразу смогла уловить смысл его слов. — …пусть так. Я лишь хочу знать, что ты простила меня. Понимаю, я многого прошу, но если я вдруг погибну, то, заслужив сейчас твое прощение, хотя бы погибну со спокойной душой. Бёль… ты сможешь простить меня? Хоть Ханбёль и не могла понять, как она оказалась на этом прекрасном берегу, почему Сан выглядит будто пират из двенадцатого века и что вообще происходит, единственным ее желанием в этот момент было ответить положительно на его вопрос. Прокричать, что она простит его и сейчас, и потом, и будет прощать бесконечно, лишь бы он не уходил, оставался рядом. Слеза прокатилась по щеке, а слова застряли в горле. Поэтому Бёль не стала ничего говорить. Окончательно потерявшись между реальностью и вымыслом, девушка сделала то, что уже делала тысячу лет назад, прямо на этом берегу в эту звездную ночь, — она поцеловала его. И он ответил на ее поцелуй.