Ист-сити, Декабрь 1909.
Подполковник Рой Мустанг (многие в Восточном штабе считали, что он слишком быстро получил это звание) на минуту задумался, прижав ко лбу бакелитовую трубку служебного телефона. Он совершил столько звонков без перерыва на обед и всякий отдых, что надеялся, дьявольский аппарат сейчас воспламенится вместе с ним. Подполковник круто развернулся в кресле и посмотрел в окно, вглядываясь в умирающий зимний день. Он вздохнул. Восточный штаб слишком далёк от Централа и фюрера для такого амбициозного карьериста как он, но генерал Грумман имел по-настоящему любопытный modus operandi, чтобы всерьёз жалеть о назначении в Ист-сити. К тому же, была ещё одна причина, которая превратила этот трансфер в нечто большее, чем очередные подковёрные интриги высшего командования. Эта причина в данный момент ушла в архив сдавать документы, и Мустанг признавал, что немного скучает и ждёт быстрые шаги лейтенанта за дверью. Он научился различать их из сотен других за первые дни совместной работы. Сначала она наладила делопроизводство в офисе, составила расписание встреч, график работы с документами и отчётами, которые вечно копились из ничего, подобно домашней пыли. Она быстро стала незаменимой, и каждое утро, отправляясь на службу, он с досадой понимал, что постоянно думает о ней. Какой она будет сегодня: раздражённой десятиминутной задержкой его доклада, чуть простуженной от первого мокрого снега или мимолётно улыбающейся из-за играющих в парке детей. Всего пару месяцев назад он до тошноты боялся увидеть прямую спину, мёртвые глаза скорбящего убийцы. Глаза, которыми она смотрела на него в пустыне. Он был готов принять ненависть. Заслуженную ненависть и всю ярость, на которую она была способна. Младший лейтенант Лиза Хоукай, вызванная в кабинет подполковника несколько недель назад, просто стояла навытяжку, строгая и неумолимая в новой форме по мужскому образцу. Она была другой, заново собранной из чужой крови, белых песчинок и оружейного масла — замолкшее эхо той девчонки, за пылающей рекой его ишварских кошмаров. Если такова ваша воля — я последую за вами даже в ад. Даже в ад. Это, определённо, имело смысл и было причиной, огромной причиной, будь он проклят. — Сэр, положите трубку. Капитан Дуглас из военной жандармерии уже полчаса не может дозвониться по внутренней линии. Мустанг развернулся, с довольным видом уставившись на младшего лейтенанта Лизу Хоукай. Она поставила на стол чашку кофе и свежий сандвич в бумажном пакете. — Дуглас штабной идиот, лейтенант. Правая бровь Лизы едва заметно приподнялась. — Вам стоит положить трубку. Разрешите идти, если я вам больше не нужна на сегодня. Конечно, по вторникам и четвергам у неё тренировки в тире. Мустанг кисло усмехнулся. — Разрешаю, лейтенант. Он проводил её взглядом, продолжая дёргать за рычаг телефона, а потом всё-таки повесил трубку, крутанулся в кресле и вдруг понял, что сегодня был только понедельник.***
К началу декабря дел в Военной Академии Ист-сити всегда по горло. Во-первых, курсанты отлынивают от учёбы, предвкушая трёхдневное увольнительное на праздники последнего дня года. Во-вторых, ротным командирам нужно заполнить гору годовых отчётов и ведомостей с баллами по успеваемости, боевой стрельбе и строевой подготовке. Ну, и в-третьих, в Академии уже неделю ждали инспекцию от Груммана, поэтому головы старших офицеров раскалились добела. Капитан Гаррисон возвращался в свой офис по длинному коридору центрального корпуса. Настроение было на нуле, к тому же с утра зарядил холодный зимний дождь. После обеда к дождю добавился мокрый снег и промозглый ветер. Капитан повернул к главной лестнице и остановился как вкопанный, заметив знакомого офицера у входа в канцелярию начальника Академии. Мимо шумным потоком протекала студенческая жизнь, но девушка застыла на своём посту точно каменный валун посредине горной реки. С виду она ничуть не изменилась с того дня, когда получила от капитана отличный прицел с двадцатипятикратным увеличением и идеальной оптикой. Новая форма младшего лейтенанта сидела безукоризненно и была аккуратно выглажена. Серебряные серёжки блестели в ушах. Карие глаза, как всегда, сосредоточены и серьёзны. Капитан направился к ней, не догадываясь о собственной неуместной улыбке. Попадающиеся на пути курсанты вытягивались по струнке и отдавали честь, но «Ветчина» Крэйг Гаррисон, их ротный старикан, ничего не замечал. — Лиза! Лиза Хоукай! Вот так встреча, — капитан улыбнулся и протянул руку. — Сколько времени мы не виделись?! — Здравствуйте, капитан, — девушка обернулась и тоже улыбнулась, очень быстро и удивлённо, — полагаю, больше года. Она вдруг спохватилась и, щёлкнув каблуками, отдала честь по всей форме. Капитан засмеялся: — Я больше не твой командир. Святые небеса, ты уже лейтенант! Если продолжишь такими темпами, это мне придётся… Капитан осекся на полуслове, вспомнив про Ишвар, и молча пожал девушке руку, как боевому товарищу. — Я рад, что тебе удалось вернуться. Хоукай кивнула и на секунду опустила глаза. Дубовый паркет, выложенный ромбами в коридоре, был идеально чист. Однажды им пришлось драить его всю ночь, разозлив строевой подготовкой капитана. Семь девчонок, «женский взвод» и вечно таскающийся за ними преданный Майк Габардини. Главный коридор заполнила рота в маскхалатах, с учебными винтовками и маскировочными сетями, курсанты шумели, как приближающаяся с рокотом волна. Начищенный до блеска паркет задрожал от одновременных шагов ста пар ног в тяжёлых ботинках. Увидев капитана и лейтенанта, сержант проорал «равнение налево», и людской поток обратился к ним уставшими румяными лицами шестнадцатилетних мальчишек. С их одежды и волос капала вода. Гаррисон и Хоукай молча отдали честь. — Первый курс, сэр? — спросила Лиза, когда волна курсантов схлынула. — Да, мои салаги, — капитан чуть улыбнулся. — Ни одного подающего надежды стать вторым Ястребиным глазом. Значит, ты осталась у нас на востоке? Каталина, должно быть, пляшет от радости? — Спасибо, что дали ей должность при штабе армии, сэр, — голос младшего лейтенанта заметно потеплел. — Боюсь, Лиза, это не я. Вероятно, решение принимал сам генерал. Где-то за их спинами открылись двери, выпуская наружу жужжание печатающих машин и телетайпа. Из столовой, расположенной чуть дальше по коридору, потянуло съестным. Сегодня был вторник, и бывший курсант Хоукай могла бы с точностью воспроизвести всё меню, вплоть до десерта в формочках из фольги. Но Лиза продолжала смотреть на своего бывшего командира и молчала. Она всё же повзрослела за этот долгий год, нечаянно подумал Гаррисон, всматриваясь в карие глаза. Где теперь детское упрямство, где юношеский идеализм светлых надежд? Пустыня забирала невинность навсегда. Он вспомнил, как девушки-снайперы из его роты фотографировались с новенькими боевыми винтовками дальше по этому коридору. Из семерых в живых остались только четверо, как он слышал. Раздался долгий электрический звонок — сигнал к вечернему отбою, и пространство холла снова заполнили курсанты и младшие офицеры, спешащие в столовую на ужин, чтобы выкроить немного личного времени перед сном. Гаррисон вздохнул, фотографии семи девушек в новенькой форме с горящими от восторга глазами всё еще хранились в ящиках его стола. — Кстати, про Ребекку и остальных. У меня кое-что есть для вас. Так… Воспоминание. Пойдём ко мне в офис, здесь будет шумно… — толпа курсантов теснила их к витринам с наградами и кубками. Гаррисон долго решался, чтобы взять за локоть Лизу Хоукай и отвести в сторону от толпы. — Могу я узнать, куда вы хотите забрать мою подчинённую, капитан? — громко спросил низкий мужской голос позади. Гаррисон и Хоукай одновременно обернулись. У открытых дверей канцелярии стоял очень молодой, темноволосый подполковник и с интересом разглядывал капитана. — Капитан Крэйг Гаррисон, сэр, — Хоукай представила своего бывшего командира нынешнему. Тот коротко кивнул, продолжая сверлить капитана своими тёмными, умными глазами. Пальцы правой руки перебирали поблёскивающую серебряную цепочку от карманных часов. — Подполковник Рой Мустанг, — он наконец протянул руку. — А! Так вы теперь начальник моего Ястребиного глаза, господин государственный алхимик, — Гаррисон усмехнулся краем губ и пожал протянутую руку. Ладонь подполковника была сухой и неожиданно сильной. — Вам повезло, она была одной из моих лучших курсантов. Мустанг кивнул, не прекращая изучать капитана. В его глазах вспыхивало опасное пламя, которое быстро исчезало под маской ленивого равнодушия. — Что ж, был рад знакомству, капитан Гаррисон, — подполковник отвернулся и зашагал к выходу. — Мы уходим, лейтенант. — До свиданья, сэр, — Лиза быстро кивнула капитану и чуть наклонила голову. — Рада была вас увидеть. — До скорого, Лиза! Заскакивай пострелять в наш тир. В штабе он ни к чёрту, слишком маленький, — последние слова капитан сказал как можно громче, чтобы подполковник точно расслышал. Гаррисон с удовлетворением отметил, как напряглась спина Мустанга и распрямились плечи. Он не любил столичных выскочек и циничных самоуверенных сопляков, будь они хоть сто раз героями Ишвара. А он-то гадал, что это за шишка от Груммана прибыла в Академию, поставив всех на уши. Значит, это не слухи, и Огненный Алхимик — один из самых известных государственных алхимиков — теперь в Ист-сити. Любопытно будет посмотреть, можно даже повременить с отставкой, о которой он не раз задумывался за этот год. Гаррисон улыбнулся. Лиза шла за своим подполковником, отставая ровно на два шага. Девчонка считала себя его телохранителем, подумать только. Гаррисон наблюдал, как они сели в машину и скрылись из виду. Капитан продолжал улыбаться самому себе, он почему-то был уверен, что Лиза Хоукай примет его приглашение и обязательно явится на стрельбище.***
Рой Мустанг в молчании вёл машину. Младший лейтенант с прямой спиной сидела рядом и также молча перебирала папки с данными прошлых инспекций Академии. Аудит был сложен и крайне запутан, поэтому Хоукай сосредоточено вглядывалась в страницы, нахмурив лоб. Холодный, моросящий дождь не прекращался, порывы ветра забрасывали на стекло последние листья. Уже давно стемнело, от канализационных люков валил пар, клубящийся в свете уличных фонарей. Снег, тяжёлыми хлопьями падавший после обеда, успел растаять и превратиться в грязные лужи. Внезапно подполковник проскочил на красный свет и остановил машину, вывернув руль на обочину. Со всех сторон раздались рассерженные гудки клаксонов. — С какой стати он зовёт тебя по имени, Хоукай?! — Он? Вы имеете в виду капитана… — Лиза повернула голову и встретилась с испепеляющим взглядом подполковника, — думаю, в силу давнего знакомства, сэр. Капитан Крэйг Гаррисон был моим ротным командиром в Академии и три года инструктором по стрельбе. — Крэйг?! Ты тоже зовёшь его по имени? — Никогда не звала, сэр, это было бы нарушением субординации по уставу. Но мне известно его имя. — Сколько ему лет? — Ребекка Каталина говорила, что тридцать восемь. Сейчас, должно быть, ему около сорока. — С какой целью Каталина сообщила тебе его возраст? — Сэр, это допрос? — Лиза закрыла папку и серьёзно посмотрела на подполковника. Рой поморщился и отвернулся. Он вновь завёл машину и резко тронулся с места, а потом затормозил в пол. Клапаны двигателя сбросили давление и отрывисто застучали. Машина остановилась. — Лейтенант, пожалуй, дальше нам не по пути. Прости, у меня свидание в городе, совсем нет времени, чтобы подбросить тебя. — Не страшно, мы почти у казарм, — Хоукай, старательно пряча смеющиеся глаза, наклонилась на заднее сиденье, чтобы забрать документы, а потом вышла из машины. — Хорошего вечера, сэр. Она укрыла папки за пазухой от непогоды и зашагала к длинным, уродливым казармам для младших офицеров. Двигатель машины подполковника взревел в темноте. Лейтенант обернулась, освещённая светом фар, и заметила лицо Мустанга. Он был в ярости. Лиза не выдержав, улыбнулась. Она улыбалась, поднимаясь по лестнице в свой корпус. Улыбка не оставляла её, когда лейтенант вошла в свою комнату, сняла мокрую шинель и рассыпала документы на полу, чтобы они просохли у радиатора батареи. Отопление работало на полную мощность. Лиза рассеяно улыбалась, вытирая влажные волосы после душа. Кажется, даже когда она засыпала, на её губах сохранялась едва заметная улыбка.***
Рой с усилием подавил зевок, глядя на молодого связиста с детским лицом и сержантскими погонами. Он устранял повреждения на линии, тихонько напевая себе под нос. В офисе подполковника с самого утра толпилось слишком много народа. Он открыл папку и углубился в документ. Подполковник Мустанг хотел придраться к любой закорючке в отчетах капитана Гаррисона за последние пять лет, но стоит признать, тот был честным солдатом, совсем как старая выдрессированная собака. Рой взлохматил себе волосы и беззвучно выругался. Проклятье, да чем он занят весь день?! Связист что-то паял в телефонном аппарате, и можно было задохнуться от плавящейся канифоли. Мустанг встал и прошёл к окну. Серое, низкое небо быстро начинало темнеть. В парке напротив штаба на прогулочных дорожках зажигались фонари. По соседней улице продавец печёных каштанов катил свою тележку. Рою захотелось открыть окно и почувствовать их запах. — Сэр, ваш кофе на столе. Подполковник резко обернулся и скрыл папку Гаррисона под другими документами. Младший лейтенант даже бровью не повела. — Сержант Фьюри восстановил внутреннюю линию. Коммутатор будет полностью исправен завтра, но связистам придётся здесь работать допоздна. — Отлично. Теперь Хьюз всегда сможет сообщить, какое кольцо он выбрал для помолвки, — Мустанг опять уселся в кресло и попробовал кофе. В кафетерии штаба он был отвратительным, но Хоукай откуда-то приносила вполне сносный. — Сэр, подпишите, — младший лейтенант положила на стол несколько бумаг. — Что это? — Предварительные результаты инспекции в Академию. — Пять штрафных баллов? Ты хочешь, чтобы они меня возненавидели, лейтенант? — Они итак вас ненавидят, подполковник, — Хоукай привычно рассортировала подписанные документы по папкам и сложила их на краю стола. — Как ты добра ко мне… — Мустанг криво усмехнулся и откинулся на спинку кресла. Лейтенант не уходила. — Что-то ещё? Она протянула заполненный бланк. Подполковник быстро прочёл его и удивлённо вскинул брови. — Увольнительный? В конце года, когда вокруг столько дел и впереди маячит моя аттестация? — он положил ладонь на рапорт лейтенанта и добавил обиженно: — Ты всю прошлую неделю уходила раньше со службы. — Только в понедельник и было шесть вечера. Ваша аттестация запланирована на август. Мустанг хотел ответить, но замолчал, в кабинет ввалились болтающие связисты и юный сержант забрал для отправки вечернюю корреспонденцию. Хоукай молча стояла перед столом подполковника, сцепив руки за спиной. — Лейтенант, пойдём, я бы выпил кофе. — Кофе? Он отвернулся к окну, сунув руки в карманы. На столе уже стояла принесенная лейтенантом чашка. Кажется, она даже не остыла. — Нет. Мне захотелось печёных каштанов, — огрызнулся он. — Всё равно я не могу работать, пока здесь воняет горелой смолой и связисты со всего штаба совершают паломничество к сдохшему коммутатору. Мустанг схватил шинель и вышел из кабинета. Хоукай отправилась за ним. Подполковник в самом деле купил себе кулёк печёных каштанов у уличного лотка. Он устроился на ближайшей лавочке в парке с явным намерением их съесть. Когда подошла лейтенант, Рой уже очистил парочку, перепачкав руки в чёрной саже. — Присаживайся, Хоукай, угощайся, — томно пригласил он, закидывая в рот ароматный, идеально пропеченный каштан, пахнувший костром и деревенской осенью. Лейтенант покачала головой, вставая за левое плечо подполковника. Мустанг прожевал каштан и проследил за её взглядом: она смотрела на ярко освещённые окна штаба Восточной армии. Здание тёмной громадой закрывало часть неба прямо перед ними. Рой нахмурился. — Зачем тебе увольнительный? — это был очень непрофессиональный вопрос, но он не мог больше сдерживаться. — По личному делу, сэр, — Хоукай увидела, как напряглись плечи её начальника под форменной шинелью и сжались челюсти. Она нехотя закончила. — Я продала дом отца. Надо забрать оттуда последние вещи. Рой был оглушён. Ему показалось, что он пропустил удар в солнечное сплетение на тренировке по рукопашному бою, а потом на его голову вылили ведро ледяной воды. Он ожидал какого угодно другого ответа. Дом учителя… Неужели где-то ещё существовал старый дом Бертольда Хоукая со всеми его призраками? И сонный пригород Ист-сити на берегу извилистой реки? Целую вечность они не позволяли себе никаких намёков на общее прошлое, на общие воспоминания, даже когда проводили долгие часы наедине друг с другом за рутинной работой. Это был один из их многочисленных негласных пактов. И сейчас они нарушали его. Он — своими мальчишескими выходками последней недели, а она… Она просто тем, что всегда была рядом. Да, она нарушала, когда в задумчивости проводила рукой по коротким волосам на затылке. Когда улыбалась, глядя в окно. Когда отпивала маленькими глотками свой утренний кофе, пока офис Мустанга не утонул в суете разговоров и телефонных звонков. Она нарушала, черт побери, всякий раз когда приносила сандвич из кафетерия, если он не успевал пообедать, и помнила, что он любит с тунцом без маринованного лука. Нарушала, когда, как сейчас, долго молчала и он понимал всё, что она хотела ему сказать. — Пошли, лейтенант, я подпишу твой рапорт, — Рой поднялся, выбросил остывший кулёк каштанов в урну и, отряхнув руки, пошёл к зданию Восточного штаба. Вокруг пахло прелыми листьями. Несмотря на ночные заморозки, сегодня было тепло. — Сэр… в библиотеке отца осталось много книг. Если вам нужны какие-то экземпляры, вы можете забрать их до воскресенья. Я отдаю всё местной библиотеке, — негромко сказала Лиза и протянула ему платок для испачканных рук. Рой медленно кивнул и они стали подниматься по бесконечным ступенькам, ведущим в штаб Восточный армии.***
Гладкая отполированная поверхность была почти без царапин. Надо признать, инструмент отлично сохранился, несмотря на всегдашнюю сырость вокруг. Лиза плавно подняла крышку и пробежалась по клавишам, ударяя по струнам молоточками, извлекая звуки самой простой школьной гаммы. Нет, пианино всё же было немного расстроено и песочило. Она выпрямила спину, закрыла глаза и по памяти начала играть самую веселую пьесу из своего детского альбома. В выбранном темпе она несколько раз ошиблась, начав с ля мажор. Впрочем, аllegro animato у неё никогда не получалось как надо. На лице девушки появилась усмешка: какая ирония, из неё не получилась пианистка, несмотря на все мучения в школе, и она ничего не понимала в алхимии, хотя та заполнила её жизнь подобно ядовитому летучему газу. Личным выбором младшего лейтенанта Хоукай стало огнестрельное оружие: пули, гильзы, технические масла, въевшиеся частицы пороха и мозоли, которые делали правую ладонь грубой и шершавой. Её любимым инструментом была совершенная оптика линз, позволяющая кратно сократить расстояние до цели, безупречно рассчитать каждый сантиметр траектории, рисующей стремительное движение пули и обычно — смерть. Девушка остановилась и обрушилась на клавиши. Темп изменился, свалившись в скачущее галопом presto. Звуки сошедшего с ума пианино быстро заполнили дом отца, жутким эхом повторяясь в пустых тёмных комнатах. — Теперь я понимаю, почему ребята из компании Джо Лэнгли считали, что здесь водятся привидения. Ты специально всех пугала зловещей игрой? — Рой хотел насмешливо прибавить «лейтенант», но не смог, увидев Лизу в домашних трикотажных брюках и мягкой кофте. Её волосы были стянуты косынкой на висках и это придавало девушке совсем юный вид. — Вы рано… — она тоже забыла про положенное уставом приветствие и не договорила «подполковник». Лиза не видела его в гражданской одежде больше четырёх лет. В темно-синем костюме-тройке и бежевом пальто он выглядел горячим красавчиком из Централа, согласно классификации мужчин Ребекки Каталины. Девять из десяти. Минус балл за неловкую ухмылку и бумажный пакет из пекарни в руке. От этих мыслей кровь тёплой волной прилила к щекам. Чтобы отвлечься, Лиза снова пробежалась пальцами по клавишам (ля мажор в четыре октавы): — Как вы вошли? — У меня есть ключ от садовой двери, ты забыла? — Рой улыбнулся, показывая длинный латунный ключ, который дал ему учитель много лет назад. Девушка захлопнула крышку пианино. Она смутилась и пыталась это скрыть. Зимнее утро выдалось хмурым и сумрачным. День никак не хотел начинаться, хотя часы показывали без четверти девять. В гостиной на полу горела старая керосиновая лампа, главный свет был неисправен. В комнатах было довольно холодно, бойлер и отопительный котёл так же нуждались в ремонте. — Я не вовремя? — Рой огляделся, ища себе место, но другой мебели, кроме пианино и табурета, здесь не было. — Я сегодня рано проснулся и решил тебе помочь. Без младшего лейтенанта мне тяжело отлынивать от важных дел. Подполковник примирительно развёл руками, но Лиза продолжала молчать — ей было всё ещё странно видеть Роя Мустанга в музыкальной гостиной, посреди дома отца. Как будто он превратился в двух разных людей из параллельных миров: в одного из них была влюблена одинокая девочка, жившая среди здешних призраков и книг. Другой — оказался катализатором бурных реакций, в конце концов превративших её жизнь в пепел, похожий на белый ишварский песок. — Пойдёмте, я сделаю кофе и посмотрю из чего на кухне можно придумать завтрак, — наконец произнесла она и поймала на себе странный взгляд подполковника. Он смотрел с неожиданной нежностью, почти ласково. Это было невыносимо, Лиза спрятала вспотевшие ладони за спину. Весь вчерашний вечер Рой тоже чувствовал удушающее волнение, пока выбирал костюм и пальто для поездки в дом учителя. Он плохо спал ночью, но теперь ему было хорошо и покойно. Рой последовал за девушкой на кухню, и это лавиной обрушило миллион воспоминаний. Вот-вот — и на лестнице раздадутся шаги Бертольда Хоукая, в саду Олдриджей залает господин Крапинка, а маленькая дочь алхимика будет что-то хлопотать на ужин, напевая под нос незатейливую мелодию вместе с соседским радио. Но дом был пуст. В холодных комнатах разносилось эхо, лохматый пёс давно умер, супруги Олдридж переехали после войны на север, по слухам, скрываясь от кредиторов. — Я заглянул к господину Йохану. Старик процветает, — Рой по-мальчишески улыбнулся и помахал бумажным пакетом из пекарни. Ароматные сливочные булочки он купил по пути от станции. После войны в этом городке закрылось много лавочек и магазинчиков, но знаменитая на всю округу пекарня Йохана была, к счастью, на месте. Лиза с детским восторгом распахнула глаза и быстро наклонилась к кофейнику. Рой опять улыбнулся, внимательно изучая её порозовевшее лицо. — Не стоило так беспокоиться, подполковник, — как можно холоднее произнесла она, ухватившись за формальности как за последнюю соломинку. — Но благодарю вас, сэр. Рой оценил эту тактику, уголки его губ дёрнулись в насмешке. — Пойду в библиотеку, — он сделал театральную паузу, а потом промурлыкал своим бархатным баритоном, — лейтенант. Мустанг вышел из кухни в явно хорошем настроении, он забыл, когда в последний раз испытывал нечто похожее. В это утро словно вернулось беззаботное лето из детства. В свинцовом воздухе заколоченного дома повеяло чем-то живым. Ещё пару часов назад он был уверен, что рядом с ним не осталось ничего живого и беззаботного. Младший лейтенант Хоукай разглядывала погнутый носик домашнего кофейника. Она чувствовала себя тринадцатилетним подростком с исцарапанными коленками. И эта наглая девица без усилий победила в ней сначала сломанного солдата с безупречным послужным списком, а потом и адъютанта, легко вписавшегося в бюрократические пирамиды Восточного штаба. Лиза с досадой засыпала кофе в кофейник и поставила его на огонь, едва не разбив старую плиту. Она злилась на себя, на отца и на его проклятые книги. В библиотеке оказалось неожиданно светло. Рой не мог отделаться от глупой улыбки, вспоминая смущение Лизы и порывистые движения её рук. В этом она была прежней. Он ходил мимо стеллажей и книжных шкафов, снова чувствуя себя учеником на летних каникулах в доме Бертольда Хоукая. И это наполняло до краев каким-то труднообъяснимым счастьем. Но подполковник Мустанг приехал в этот дом не за этим. Он взъерошил волосы, снял пиджак, закатал рукава рубашки и принялся за сортировку книг. Работы было много. Когда Лиза зашла с подносом еды и кофейником, в библиотеке царил хаос. Вдоль окон выстроились стопки книг. Самое большое скопление возвышалось в углу как зубчатый замок с башнями. Остальные две кучи были значительно меньше. Рой сидел прямо на полу, облокотившись о шкаф, и листал очередной атлас. Он не сразу заметил девушку, а когда заметил, весело произнёс: — Где мой завтрак, sous-chef? Лиза покачала головой, скрывая улыбку, и поставила поднос на пол. — Сейчас ещё принесу чашки и сахар. Нашли что-то интересное, сэр? Рой неопределённо махнул рукой и ничего не ответил. Он знал эти книги вдоль и поперёк. В них не было ничего необычного. Сегодня его интересовало другое. И признаться, он не получил ответ на свой вопрос, успев разобрать изрядную долю библиотеки алхимика. Через четверть часа мягчайшие слоеные булочки были съедены вместе с сандвичами, приготовленными Лизой. Недопитый кофе остывал в кофейнике. — Спасибо, sous-chef, — снова поддразнил Рой. Он так прозвал её после пожара на кухне господина Алана. Тогда Лиза училась делать своё первое фламбе. — Хочешь, я посмотрю бойлер? В доме холодно как в морозильнике. Как ты здесь ночевала? — Я возвращаюсь в казармы на последнем поезде. Дом пустой. Мебель осталась только в вашей комнате, часть — в библиотеке и вы видели мамино пианино в гостиной… — В моей комнате? — перебил Рой. Его глаза моментально вспыхнули весельем. — Ты оставила её нетронутой? Наверно, хочешь обустроить музей будущего фюрера? Я польщён, лейтенант. Лиза предприняла завидные усилия, чтобы не улыбнуться первой. — Эту мебель забраковал оценщик из комиссионной лавки. Я решила оставить её новым хозяевам. Пусть выбрасывают сами. — О, в моей комнате была чудесная мебель! Твой отец всегда был добр ко мне. У вас это семейное. — Мебель испорчена перочинным ножом и алхимическими опытами, — сказала Лиза строгим голосом учительницы. Рой скорчил оскорблённую гримасу и засмеялся. Наконец-то он увидел, что Лиза сдалась и тоже улыбается. Как можно забыть время, проведённое в этом доме? Оно растянулось одним бесконечным летом его юности. Он был уверен, что все эти дни (и даже воспоминания о них) были сожжены дотла в ишварской пустыне. Он запятнал их собственными руками. Теперь они воскресли, всполошились, как стая диких гусей на реке. Если бы в это утро они могли освободиться, навсегда улететь в небо, как птицы, хлопая крыльями и крича… Рой скомкал салфетку и отвернулся к окну. Лиза продолжала возиться с чашками и своим любимым медным кофейником. — Грумман предложил мне одно дело, — произнёс он и надолго замолк. Лиза взяла его чашку и подлила кофе. На улице большими хлопьями шёл мокрый снег, Рой только сейчас заметил, что с окон сняты портьеры. Библиотека стала непривычно светлой: обычно здесь было темно как в склепе. Рой отпил кофе, но его взгляд неудержимо притягивало нечто иное: Лизе Хоукай был к лицу белый свет начинающегося зимнего дня, хотя движения рук и плотно сжатые губы выдавали волнение. Рой глубоко вздохнул. Аромат нечаянного завтрака с лейтенантом Хоукай наполнил комнату ощущением праздника и уюта. Подполковник был не достоин ни праздника, ни уюта, тем более, разделённых с ней. Рой легко встал на ноги и принялся шагать по комнате: — Генералу Грумману нужны люди. Я буду заниматься вербовкой алхимиков в Восточный штаб. В идеале, они должны выдержать экзамен и государственную аттестацию. Думаю, предстоит больше года тяжёлой разъездной работы. После войны их осталось немного. Грумман хочет укрепить свои позиции в генералитете. Мустанг остановился за спиной лейтенанта и после секундной заминки чётко произнёс. — Это может притормозить твою карьеру, ты исчезнешь на какое-то время с радаров стервятников из отдела кадров. Поэтому я спрашиваю — ты со мной? Хоукай коротко кивнула. Рой опустился вниз и уселся на пол. Он оказался так близко от неё, что их плечи почти соприкасались. — Знаешь, какой вопрос мучил меня почти две недели? Можно было почувствовать кожей как девушка вздрогнула, а потом напряглась. — Нет, сэр. — Мне дали доступ в кадровый архив Восточного штаба. И это оказалось любопытно, — Рой взял с пола первую попавшуюся книгу и сдул с неё пыль. — Не хочешь угадать, что именно я там узнал? — Нет, сэр. Я никогда не была сильна в шарадах и радио-викторинах. Рой засмеялся. — Подсказка. Это напрямую относится к тебе. Тонкая фарфоровая чашка звякнула о блюдце, кофе пролилось на пол и осталось пятном на ковре с синими цветами. Лиза вспомнила военный конверт с деньгами в баре мадам Кристмас и через много лет — лицо клерка в банке. Когда Хоукай перевела почти всю сумму со своего счёта на счёт каких-то бедняков из шахтерской дыры на юго-востоке, он посмотрел на неё как на сумасшедшую и долго переспрашивал, уверена ли она. Все банковские транзакции Аместриса контролировали военные. Она не могла не знать. Рой нахмурился, заметив, как она побледнела. — Ладно, к делу. Ты знала военных в окружении учителя? — Нет. Никого… — Лиза хотела уточнить «никого, кроме вас», но не стала. — Вот и я о том же, — Рой усмехнулся и взлохматил волосы. — За почти двенадцать лет о нём нигде нет ни записи, ни строчки. Архив забит упоминаниями всех алхимиков, живущих и когда-либо живших на востоке страны: отдельные дела и папки есть даже для шарлатанов и ярмарочных фокусников, но нет ни слова о твоём отце. Словно кто-то убрал все сведения. — Убрал? Но как это возможно? Рой пожал плечами. — Пока не знаю, но это сделал кто-то из высшего командования на востоке. Ты помнишь, когда вы переехали в этот дом и где жили раньше? — Я была слишком мала, — Лиза покачала головой, — хотя, погодите, сэр. Может быть, это поможет. Она встала и вышла из комнаты. Рой слышал, как она копается в коробках с личными вещами, оставленных для грузчиков возле входной двери. Наконец, девушка вернулась с тяжёлой шкатулкой из красного дерева, сделанной в том же стиле, что и напольные часы под лестницей. Лиза поставила её рядом и открыла. Внутри хранились бумаги, несколько старых фотографий, деловые письма от нотариуса и поверенного, а также брачный патент родителей Лизы. Она разложила всё на полу перед Мустангом. Документов было немного. — Отец сжёг весь личный архив и часть книг из библиотеки за месяц до смерти. Он чего-то боялся, раньше я списывала всё на болезнь, но теперь… — она задумчиво провела рукой по бумагам, которые были единственными свидетелями существования её семьи. Внутри что-то сжалось, пока в горле не вырос противный, холодный ком, знакомый с детства. Почему, почему эта маленькая девочка всё ещё живёт в ней? Лиза вздрогнула всем телом и посмотрела на подполковника: он тоже рассматривал документы. — Учитель был болен, но рассудок его не покидал, — пробормотал Рой. — Смотри, это старинная купчая на дом и землю. На имя некой Кэтрин Элизабет Маллард. — Маллард? — Лиза разворошила документы и нашла брачный патент. — Вот тут написано Элизабет Лили Маллард. Это имя моей мамы. Под ним она выступала в шоу как пианистка Лили Маллард… Я видела афишу в баре мадам Крис. — Значит, этот старый дом принадлежал твоей почтенной бабке. Хотя я до сих пор не понимаю, кто вычистил информацию об учителе в штабе восточном армии. Ты говорила, он боялся? К нему кто-нибудь приходил? — Нет, никогда при мне. Но он боялся чего-то, думал, за домом следят. Последние месяцы отец запрещал включать свет. Иногда он бредил, говорил бессмыслицу. Рой задумался. Он отдал бы один глаз, чтобы взглянуть на архив учителя и на дневники, которые тот вёл много лет. Кэтрин Маллард… Чёрт, где-то он уже слышал эту фамилию и совсем недавно! Всё же, эта загадка не давала ему покоя: почему об учителе Хоукае не знала армия? Почему его не пытались вербовать на службу? Где отчёты о неудачной вербовке, которые пришиваются к папкам алхимиков, не состоящих на государственной службе? Таких в Аместрисе сейчас большинство. Рой вдруг почувствовал, что пальцы его руки почти касаются пальцев сидящей рядом Лизы, которая, склонив голову, рассматривала фотографии своих родных, разложенные на полу. Тревога ушла с её лица, оно оживилось и просветлело. Он тоже взял одну из фотографий и поднёс к глазам. Это был фотоснимок тринадцатилетней школьницы, светловолосая девочка в клетчатом платье немного напряжённо смотрела в камеру. Аккуратная подпись на обороте — идеальный подарок отличницы на день отца. — Сэр! — запротестовала Лиза. Рой хмыкнул. — Помню тебя такой. Ты легко краснела, — он повернулся к ней, склонив голову на бок, — и тайно читала непотребные для барышень книжки. Как там она называлась… — Нет! — воскликнула Лиза. Она засмеялась и машинально накрыла ладонью его губы. Девушка тут же, отпрянув, отвернулась. Рой замер, словно его ударили током. Пальцы лейтенанта были прохладными и немного грубыми для девушки. Что бы он отдал за возможность поцеловать их, согревая губами, притянуть её к себе и как следует обнять? Подполковник мысленно выругался: решение приехать в дом учителя было дурацкой идеей. А мысль, что Лизу можно прямо сейчас поцеловать — жадно, ненасытно, крадя её дыхание и утопая в ней до темноты в глазах… От этой мысли бросило в жар, хотя в комнате не работало отопление, а за окном второй час валил снег. — Пойду взгляну на бойлер, или мы замёрзнем здесь насмерть. Рой вскочил на ноги и вышел. Через пятнадцать минут стали слышны звуки оживающего бойлера, ему вторил мерный гул угольного котла. Лиза продолжала сидеть на полу в библиотеке, поджав колени к животу. Она спрятала лицо в ладонях, пытаясь забыть прикосновение своих загрубевших пальцев к мягким мужским губам, но это было невозможно. Сразу после полудня подполковник уезжал, забрав с собой два десятка книг, остальные ждали своей участи, сложенные в коробки на полу, — ценный дар любому фонду или библиотеке. Рой стоял, прощаясь, на заснеженной лужайке перед домом учителя. Он обернулся и в последний раз посмотрел на знакомый фасад с трещинами в штукатурке, с зелёной плесенью вдоль водосточных труб. Рой хмурился, ветер растрепал его тёмные волосы, на шерстяном воротнике пальто не таяли снежинки. — Только один вопрос. Кто здесь теперь будет жить, лейтенант? Лиза, закутанная в шаль, провожала его на пороге. — Кажется, семья врача, сэр, трое детей и собака. Я мало что знаю от поверенного, им нужен был дом с большим садом. — Детям здесь будет хорошо, — сказал подполковник и помолчав добавил, — особенно летом. Рой вспомнил тепло от нагретых за день деревянных досок и самодельные удочки на берегу. Высокие травы качались от ветра волнами, зелёное сухопутное море простиралось за изгибом реки. Это был край дикой земляники, растущей по обочинам деревенских дорог. Он вспомнил коренастые вишневые деревья в саду, Рой лазил по ним за спелыми ягодами, пока девчонка стояла внизу с миской. Она никогда не уступала ему ни вишенки из их добычи — всё предназначалось для пирога к вечернему чаю. Он посмотрел на Лизу — она поёжилась от холода, очень красивая и молчаливая, светящаяся от тающего снега и скупого солнца, показавшегося из-за туч. Это напоминало deja vu. Только в этот раз он увидит её завтра в своём офисе: ровно без пяти девять лейтенант будет сидеть за рабочим столом собранная и профессиональная, как всегда. Она стала частью его жизни, его рутины, но не стала даже частицей — его. И никогда не станет. — Я подумал про пианино, лейтенант. Не стоит выбрасывать такой инструмент. Ты можешь отправить его в бар мадам Кристмас. Расходы я оплачу, да и мадам будет приятно. Она ведь была подругой миссис Хоукай? Лиза резко выпрямилась, услышав имя матери. Последнее время ей чудилось, что она выдумала миссис Хоукай в одиночестве своего детства. Но подполковник был прав: мама существовала, равно как и отец. И она сама, Лиза Хоукай, жила в этом доме с мансардой первые шестнадцать лет своей жизни. Иногда, это было счастливое время, особенно летом. — Спасибо, сэр. Рой улыбнулся и пошёл к станции, он нёс в руках книги, как и тринадцать лет назад, среди них был «Малый свод алхимических правил» и изрисованный смеющимися рожицами — «Начертательный атлас алхимика».***
Подполковник Рой Мустанг смотрел на минутную стрелку своих серебряных часов государственного алхимика. В приёмной генерала-командующего Груммана было непривычно тихо, несмотря на конец года и всеобщее сумасшествие, царившее в штабе в последние дни декабря. Он не боялся аудиенции, скорее чувствовал азарт от скорой встречи с генералом. — Подполковник Мустанг, — хорошенькая брюнетка в новеньких погонах прапорщика появилась перед ним, — генерал готов вас принять. Идите за мной. Рой шёл за девушкой, зачем-то сравнивая её с лейтенантом Хоукай. Прапорщик резко обернулась и уставилась на него. — Проходите, сэр, — её чёрные глаза насмешливо блеснули, а губы скривились ровно настолько, насколько это позволяла военная субординация. — Благодарю, сержант… — он не договорил. — Прапорщик Ребекка Каталина, сэр, — поправила девушка и распахнула перед ним дверь. — Не сердитесь, прапорщик Каталина. Я не могу запомнить всех красивых девушек в штабе, — подполковник широко ухмыльнулся. — Их так много. Он вошёл в кабинет Груммана, чувствуя как Ребекка прожигает взглядом дырку на его спине. Кабинет генерала-командующего восточной армией напоминал нечто среднее между дедушкиной кладовкой и кабинетом военной шишки. У Груммана была эксцентричная привычка заполнять пространство вокруг себя всякой всячиной, которую он привёз со всего света, путешествуя по молодости лет. Здесь были шкафы с книгами, целые стеллажи с картами и географическими атласами, безделушки и подарки из стран, о названиях которых Рой даже не задумывался. Больше всего его впечатляли огромные деревянные куклы из Драхмы, ярко расписанные цветами и завитушками. Вероятно, в темноте они выглядят зловеще. — Подполковник Мустанг, — приветствовал генерал Грумман, бодро вставая из-за огромного письменного стола. Во время аудиенций с подчинёнными он пересаживался за более демократичный стол у окна. Там же хранился любимый набор шахмат. Рой козырнул, отдавая честь, и щёлкнул каблуками. Генерал замахал руками, как всегда по-панибратски приглашая к столу с шахматной доской. Фигуры для партии были уже расставлены. — В прошлый раз ты проиграл, но я опять даю тебе фору, поэтому играй белыми, — сказал Грумман, его глаза горели мальчишеским нетерпением. — Ваш ход, подполковник. — Надеюсь, сегодня я продержусь немного дольше, сэр. Грумман захихикал. — Твой аудиторский доклад об Академии почти идеален. А я, признаться, сомневался доверить ли тебе инспекцию… всё же ты так молод, — Грумман улыбнулся, позволяя противнику съесть первую пешку на доске. Рой слушал вполуха, его мысли были заняты ладьёй и двумя пешками генерала. — Спасибо, сэр. Грумман откинулся назад с довольным видом. Подполковник ожидаемо убрал чёрную ладью с поля, и попался в западню. Генерал, поправив дужки очков, вздохнул. — Эх, молодёжь! Всегда куда-то торопится. Рой посмотрел на доску — белая королева оказалась под ударом. Шах был в четырёх шагах. Он слишком неосмотрительно пошёл в атаку. — Сэр, я жду от вас приказов. — Опасная ситуация. Не торопись. Я же говорю, ты торопишься, — Грумман хитро взглянул на шахматные фигуры, а потом на Мустанга. — Делая ход, надо быть уверенным в следующих пяти. Мне сказали, ты стал частым гостем архива. Брось это, мой мальчик! Ты молод, а сейчас конец года, праздники. Куда лучше пригласить красивую девушку на свидание. Не торопись глотать пыль и плесень на полках, подполковник. Оставь это старикам. — Да, сэр. Они ненадолго замолкли, погрузившись в игру. Рой пытался спасти королеву, но это было невозможно, несмотря на численное преимущество в фигурах, подполковник попал в цугцванг. Грумман выглядел расслабленным, но внимательно наблюдал из-под очков за каждым движением своего молодого противника. Его сопротивление было явно обречено. — Шах и мат, мой дорогой друг. Сегодня ты рассеян. Рой улыбнулся. — Меня опять отвлекали эти штуки в углу. Откуда они у вас, сэр? Грумман обернулся и посмотрел на стоящих у шкафа огромных кукол. — О, в твои годы я много путешествовал по свету. Эти игрушки с севера Драхмы. Представь, их дарят на свадьбу. — Выглядят жутковато, сэр, для подарков по такому поводу, — заметил Рой. Он на минуту представил себя с такой куклой на будущей свадьбе Хьюза и чуть не рассмеялся. — На самом деле, они милые. К тому же, хранят невесту от злых сил, — Грумман поднялся и подошёл к шкафу. Мустанг тоже приблизился к витрине шкафа и почтительно встал рядом с генералом. На одной из полок он увидел фотографию очень молодой девушки. Точнее, это был старинный портретный дагерротип овальной формы с золотой подписью по краю. Рой наклонился рассмотреть его вблизи и тут же отпрянул, словно обжёгся о стекло. Грумман заметив это, изменился в лице. Он нахмурился и с хищной улыбкой произнёс: — Что-то не так, Рой? — При всем уважение, сэр, ваши куклы слишком жуткие, чтобы дарить их девушке. — Рой Мустанг всегда думает о девушках, — Грумман сухо рассмеялся, — слухи не врут. Ну что ж, вольно. Я весьма тобой доволен в этом году. — Спасибо, сэр. — Рой щелкнул каблуками и, развернувшись в полный оборот, вышел. Он прошёл приемную, где Ребекка щебетала по телефону, а адъютанты вполголоса переругивались из-за графика работы в праздники. Подполковник спустился по центральной лестнице в главный холл штаба, миновал лабиринт коридоров и, оказавшись перед дверью собственного офиса, с шумом втянул ноздрями воздух. Пазл сложился идеальной картинкой. Рой Мустанг понял, почему двадцать лет назад из архивов исчезли любые упоминания о Бертольде Хоукае и почему это совпадало с переводом Груммана в Ист-сити. Ответ всё это время был прямо перед его носом. Чёрт побери, учитель, оказывается, вы тоже любили женщину вопреки воле её отца.