А двое не спят

Ад встречал обжигающими языками пламени и громкими криками то ли грешников, то ли слегка пьяных демонов все еще празднующих свою лёгкую победу. Маль и Бонт распрощались с спутниками еще у входа в дворец Сатаны. Демон попросил поскорее разобраться с его поручением, пока до рая ещё не дошли вести о захвате ада. Удивительно, но Бонт чувствовал себя здесь совершенно спокойно, будто с детства находился в аду двадцать четыре на семь. Он с нескрываемым любопытством разглядывал готические стены и двери замка, украшенные черными резными барельефами. Маль тоже не без интереса исследовал глазами коридор, но скорее потому что искал местечко, где они могут разузнать немного о отце, чтобы не тратить время на поиски. Наконец они натыкаются на бар, где практически за каждым столиком сидят подпитые демоны. Маль, схватив брата за руку, тянет его за собой. Братья занимают первый попавшийся пустой столик из красного дерева. Демон заговорщески поглядывает по сторонам, а потом смотрит на брата слегка прищуренными глазами. На губах играет хитрая улыбка. Снова что-то задумал и, видимо, собирается втянуть в это Бонта. Ангел откидывается на спинку стула, складывает руки на груди и отрицательно машет головой. Хренушки. Демон усмехнулся. Видимо, у брата наконец-то начали расти коготки. Это совершенно неплохо. Ему ещё понадобится самостоятельный мальчик Бонт, когда он дойдёт до финального пунктика в своём грандиозном плане. Маль поднимается и, пригладив свои черные, как вороново крыло, волосы, спешит к барной стойке, чтобы выяснить нужную ему информацию у скучающего бармена. Бонт провожает брата взглядом и переводит его на танцующую на танцполе демоницу. Он оценивающе разглядывает ее бедра, обтянутые коротким черным платьем. Она медленно гладит свое тело руками, сексуально двигаясь в такт музыке и изредка исподлобья смотрит на откровенно разглядывающего ее ангела. Заметила его взгляд и так нагло играет с его воображением. Бонт ухмыляется, неожиданно про себя отметив, что ему это даже нравится. Приятная музыка льётся будто по венам, а от этой демоницы где-то чуть ниже желудка зарождается какое-то приятное щекочущее чувство. Бонт впервые чувствует что-то подобное, но он вовсе не против. Музыка меняется, а девушка быстрым шагом от бедра, цокая черными шпильками по темно-серому бетонному полу, подходит к Бонту и присаживается напротив него. Теперь, когда она подошла ближе, сомнений нет - это Мими. Удивительно, как смена губной помады и одежды может поменять образ девушки. На ее щеках горит пожар, то ли от выпитого алкоголя, то ли от этого невероятно сексуального парня, который нагло раздевает ее взглядом. Она облизывает нижнюю губу, накрашенную красной помадой и мило улыбается ему. Бонт вообще-то практически ничего не знает о девушках. Разве что о принцессах из сказок, которые в далёком детстве читали ему архангелы. Он поднимется со стула и протягивает девушке руку, приглашая ее на танец. Она без тени сомнения хватает парня за руку и тянет его обратно на танцпол, где его окружает еще несколько подвыпивших девушек. Хотя Бонт практически не умеет танцевать, он быстро вливается в такт музыке и теперь уже Мими не просто сексуально двигается на танцполе, а нагло трется вокруг ангела, будто расчитывая на продолжение. Маль медленно потягивает из бокала глифт, наблюдая за братом, который умудряется цеплять весьма аппетитных женщин одним только взглядом. Он задумчиво крутит между пальцами тонкую ножку бокала, ища взглядом хоть кого-то, кто достаточно подвыпил, чтобы без каких бы там ни было проблем ответить на его вопросы, но недостаточно трезв для того, чтобы заподозрить, что он что-то тут вынюхивает. Однако в баре таких не находится и он разочарованно выдыхает, делая очередной глоток горького, обжигающего горло, напитка. Ему так не хотелось тратить время на бесполезное торчание в баре, но обламывать любимому брату веселье после длительного заточения как-то слишком жестоко, поэтому он все ещё спивается в одиночестве за барной стойкой, иногда поглядывая за развлекающимся братцем. Его скучающий взгляд, блуждающий по всему помещению бара, вдруг останавливается на девушке-ангеле, которая будто выискивает кого-то взглядом, нервно теребя в руках какую-то бумажку. Медово-пшеничные длинные волосы и голубые глаза. Сомнения нет, это Вики Уокер. И Маль, кажется, сорвал джекпот, потому что из толпы демонов к ней направляется сам сын Сатаны и ко всему прочему он достаточно выпивший для того, чтобы поделится с демоном некоторой информацией. Маль опрокидывает очередной бокал глифта и, кинув быстрый взгляд на танцующего, в компании уже далеко не одной дамы, Бонта, он удаляется следом за Вики и Люцифером. В коридоре тихо и слышно как Вики с нотками раздражения перешептывается с Люцифером. Тот явно навеселе и воспринимает все ее слова как затянувшуюся шутку. Девушка, видимо, устав доказывать что-то пьяному демону, разворачивается и бросив через плечо что-то вроде "протрезвей наконец" нервным шагом удаляется вглубь замка. Маль поправляет ворот своего пиджака и выходит из-за поворота с нескрываемой довольной улыбкой. Приятное детское трепетание в груди всего лишь от того, что все так легко получается и складывается. Хотя он сам играет тут каждым как марионеткой. Каждый здесь просто очередная шестеренка в его отлаженном механизме. Шестеренки нельзя вынимать или терять, иначе машина сломается и все сгорит к чертям. А Люцифер в этой машине одна из главных деталей, двигающая эту чертову телегу в нужном направлении. - Здравствуй, Люцифер. - Мы знакомы? - Поверь, ближе чем ты думаешь. В глазах Люцифера вдруг резко темнеет и он проваливается в полную темноту, а через секунду яркая вспышка света ударяет в глаза и кубок. Опять кубок полный крови. Он подпирает плечом стену и машет головой, будто надеясь отогнать от себя это непрошенное видение, но оно все сильнее въедается ему в голову, от чего тело пробивает острой болью, а сквозь звук пульсирующей в висках крови он слышит лишь:"Мальбонте, приятно познакомиться". Видение исчезает и Люцифер сползает по стене, сквозь какую-то пелену, застилающую глаза, видя перед собой все того же ничем непримечательного демона. Он резко поднимается и хватает его за грудки. В красных глазах пляшут огни ярости, которые распаляются ещё сильнее, когда Маль начинает ухмыляться. Все внутри кипит от первобытной ярости, кажется, он сейчас растопчет этого парня прямо здесь, в этом маленьком коридорчике. Но Маль лишь поднимает руки в немом жесте означающем "хорошо, хорошо, сдаюсь" и улыбается. - Прости, нужно было чтобы ты протрезвел. *** Убранству кабинета Сатаны тяжело не позавидовать. Дубовый стол, книжные шкафы уставленные папками похожими на те, что используют полицейские на земле для хранения дел. Здесь же было дело о каждом грешнике, попавшем на попечение королю ада. Стены украшены резными барельефами в виде черепов, чёрные вычищенные до блеска полы и настоящие свечи вместо ламп. Огромная люстра-подсвечник на которой также нет ни одной лампочки. Все сделано со вкусом, которого Сатане определенно не занимать. Он стоит у окна, сложив руки за спиной. Его лицо не выражает ни озабоченности, ни беспокойства. Он абсолютно спокоен, будто это не в его кабинет сейчас ворвался его младший сын с двумя старшими, будто не от него требуют объяснения какого, собственно, хрена здесь сейчас творится. Он знал, что рано или поздно этот момент настанет и давно к нему готовился. Переосмыслив, то что давно стоило переосмыслить, мужчина вернулся за свой стол и сел в кресло, обшитое черной кожей, сложив руки в замок. - Что ж, рад вас видеть, господа. - Засунь свои любезности в задницу, отец, - прошипел Люцифер, падая на кожаный диван в углу кабинета. Маль сверлил отца взглядом, ожидая, что тот скажет хоть слово, но Сатана не торопился. Разочарованно цокнув языком, он подошел ближе к отцу и оперся руками о дубовый стол. Он сжал зубы, от чего и без того четко выделенные скулы напряглись и теперь, казалось, о них можно порезаться. Неужели за столько лет этому ублюдку совершенно нечего сказать? Ещё задолго до начала времен их было двое. Они любили друг друга и, казалось, ничего никогда не сможет нарушить их идиллии. Его жена всегда была смелой мечтательницей, а он сдержанным и спокойным реалистом. Она хваталась за всякие интересные идеи и притворяла их в жизнь. Они жили в райском саду, окруженном тропическими деревьями на которых росли причудливые фрукты. По утрам валялись в высокой траве, разглядывая проплывающие по лазурно-голубому небу облака, а вечером прятались в маленьком деревянном домике, который он построил своими руками. Весь мир принадлежал только им и не было ни горя, ни боли, ни одиночества. Только они и их безграничное счастье. Самой масштабной ее идеей стали ад, рай и земля. Она создала место, похожее на райский сад и поселила на нем двоих людей, сделанных по их образу и подобию. Адам и малышка Лилит были ее первыми творениями и она гордилась ими. А пока она отвлеклась на создание ангелов и демонов, Адам стал холодным к своей жене и даже иногда поднимал на нее руку. Тогда Шепфа отняла у него Лилит, подарила ей детей, но оставила жить в прекрасных садах, а Адаму вырвала ребро и сотворила из него идеальную Еву. Мир постепенно заселялся и в людях зарождались божественные пороки. Шепфа была расстроена, ведь она создавала их идеальными, а они все больше и больше скатывались в яму, полную грехов. Тогда она подарила им боль, болезни и прочие неприятные вещи, надеясь немного усмирить их. Но все стало только хуже. Именно тогда она разозлилась и дала аду и раю их истинные предназначения. Теперь каждый грешник после смерти горел в аду, а праведные и добрые люди жили в прекрасных садах рая, купались в кристально чистых озерах и просто жили так, как никогда не жили на земле. А потом Шепфа забеременела. Она была счастлива, берегла своих детей как зеницу ока, а Сатана берег ее. Он невыносимо ее любил и ждал их общих детей с трепетом и нетерпением. Они были друг для друга жизнью, а их дети были ее продолжением. Каждый раз, когда она ранним утром касалась его щетинистой щеки в груди разливалось приятное тепло. Весь мир, ад, рай - все это казалось какой-то мелочью по сравнению с нежным взглядом ее изумрудных глаз. Когда Маль и Бонт родились они отдавали себя без остатка детям и друг другу, но с годами их сыновья превращались в настоящих монстров, а сила, данная им от рождения, была настолько разрушительна, что с ней не могла справиться даже их всемогущая мать. Сатана из нежного отца превратился в монстра, который воспитывал их насилием, но не потому что он был ублюдком, а потому что просто не знал, как справиться с ними. Шепфа осунулась, поседела. Некогда нежная, страстная девушка теперь была пуста, будто из нее высосали все чувства и эмоции, а ее болезненный вид оставлял на душе Сатаны огромную незаживающую рану. Она отдалилась от него, стала часто пропадать, перестала есть, а однажды изгнала его в ад, дав титул короля. Сердце Сатаны было разбито окончательно. Он охладел, его душа и сердце стала твердыми, словно камень. Он больше не любил. Его жизнь стала кромешным адом, а он его королём. Спустя несколько тысячелетий он женился на Лилит, у него родился сын Люцифер, который всё-таки смог пусть и немного, но растопить сердце отца. Но он все равно уже не смог стать прежним. Он не стал мягким и заботливым отцом. Он боялся, что Люцифер так же как старшие дети станет монстром и воспитывал его в строгости, не проявляя ни капли сочувствия и нежности. Сатана устало потер переносицу, будто пытался отогнать подступившие к глазам слезы. Он тяжело выдохнул, надеясь, что тяжесть из-за накативших воспоминаний исчезнет из груди, а после поднял глаза на своих детей и выдавил что-то вроде подобия улыбки. - Я знаю чего ты хочешь, Маль. Мне уже давно доложили, что ты сбежал и точишь на меня зуб. Убьёшь меня прямо здесь, как мать или... Маль стукнул кулаком по столу, принуждая Сатану замолчать и поднял на него взгляд полный слез и злобы. - Я не убивал ее, черт вас дери.