Касаться

Кажется, три дня у него стоял жар. Адриан не помнил ни Натали, озабоченно осведомляющуюся о его самочувствии, ни прохладного влажного полотенца на лбу, ни отца. Он вообще не был уверен, был ли отец у него в комнате хотя бы раз за все то время, что он валялся в бреду. Врач приходил к нему, кажется, два раза, и оба раза Адриан помнил относительно четко, потому что, он не был уверен, но уколы, что ему делал доктор, помогали ненадолго прийти в себя. Он даже умудрился найти в голове мутные обрывки разговоров Натали с ним, высоким и молодым, слишком худым брюнетом, и что-то про "простудился, удивительно неприятная погода для этого времени года". Адриан смог только хмыкнуть, вспомнить про влажную траву и вновь провалиться в блаженное забытье. Все три дня, что он болел, мобильный валялся выключенным и совершенно бесполезным куском пластика. На четвертый день пришел Лука. Разумеется, его никуда не пустили, и разумеется, о его приходе Адриан узнал от Натали спустя примерно сутки. Ему срочно нужен был телефон. В конце концов, Адриан снова ведет себя отвратительно, раздувает скандалы, пропадает почти на неделю с выключенным телефоном, а потом из его дома вежливо выпроваживают, очевидно, куда. А Адриан молчит. С таким, как он, проблемным слюнтяем и тряпкой, вообще не стоит заводить отношения, и в голове беспорядочно крутились мысли о том, что он слишком сильно в последнее время треплет нервы всем своим близким. Подключая смартфон к тонкому длинному проводу, Адриан пытался морально приготовить себя к тому, что Лука наверняка обижен, и даже не представлял, как просить у него прощения. И простят ли его вообще? Панель уведомлений длиною в вечность, и Адриан решил просто не читать. Ничего. Даже сообщения от Луки, боясь увидеть там что-то страшное, такое, что и разговаривать больше смысла нет. Просто позвонить, нужно просто позвонить и все будет хорошо. Температура, только недавно сошедшая на нет, снова поднималась, судя по тому, как резко его бросило в холод. Все тело ломало, одеяла не хватало даже чтобы согреться хоть немного, но сейчас Лука был важнее. Адриан умрет, но дозвонится. - Боже, - знакомый голос звучал так облегченно-радостно, что Адриан едва смог различить виноватые нотки. Ком в горле постепенно сошел на нет, уступив место сдавившему сердце кольцу. Он снова заставил Луку волноваться, в который раз потревожил его, наговорил столько мерзкого, и снова Лука говорит с ним так, будто ничего не случилось. - Ты позвонил. Я... Ты не представляешь, как я волновался, ты просто не представляешь. Адриан молчал, не зная, что ответить. Он представлял, разумеется, представлял, чувствуя себя таким ничтожеством перед Лукой. Он просто ангел, наверняка ангел, иначе нельзя объяснить то, что он все еще может с ним разговаривать. После всего, что Адриан ему наговорил, заставил выбирать между собой и чем-то невероятно Луке близком. Так не поступают, когда любят, не ставят перед выбором, не сгорают от желания в одиночку обладать кем-то, огородить от всего, что ему дорого. Адриан ведь любит, тогда почему он из раза в раз причиняет Луке боль, почему не может сохранить те шаткие отношения, что есть у них, те мимолетные моменты близости, что Лука и так дарит лишь ему. Потому что Адриан недостоин большего, верно? И когда-нибудь Лука устанет его прощать. - Адриан? - голос Луки звучал так виновато. Будто это он так эгоистично позволил себе устроить скандал, а потом исчезнуть не пойми куда с выключенным мобильным. - Ты злишься? Прости! Прости, слышишь, мне так стыдно за то, что я тебе наговорил. Я с ума сходил, когда ты сбежал и не отвечал на звонки, в школе не появлялся и ни с кем не связывался, я так виноват, ты снова пропал из-за меня. Я... Я часто не думаю, что говорю и как это звучит, и иногда действую не так, как следует, и я так боюсь тебя потерять, боюсь, что однажды скажу что-то, что может тебя ранить. Я несу какой-то бред, и я писал это тебе кучу раз, и ты наверняка уже слышал, то есть, читал, читал это, а я повторяюсь и повторяюсь. Я просто... Прости, прости, я так виноват, слышишь... Я... - Лука, - через силу выдавил из себя Адриан, не замечая, как перебил собеседника, еще не до конца выйдя из странного ступора. Да по их отношениям можно комедию снять. Два идиота, винящие друг друга во всех проблемах. - Я... прозвучит глупо, но я хотел сказать то же самое. Ровно то же самое. И замолчал. Лука тоже замолчал, видимо, переваривая услышанное. Так они и молчали, пока в комнату не постучалась Натали, нарушив странную тишину. Адриан шепнул "я перезвоню" и сбросил, стараясь скорее подобрать подходящую маску. Ни с кем, кроме Луки, не хотелось ни говорить, ни даже находиться рядом, но Натали наверняка принесла градусник, лекарства, чай с мятой и медом и свежее полотенце, он не имеет права отказываться от обязательных процедур. Адриан покорно принял теплую чашку, покорно глотнул почти приторную жидкость, обжигающую горло. Засунул градусник подмышку, молясь, чтобы температура была в пределах "еще поживет", и, морщась, проглотил две маленькие, но до тошноты горькие таблетки. Натали распахнула окно, впуская в затхлую комнату, пропахшую лекарствами и потом, порывы свежего, чуть прохладного воздуха, и Адриан, плотнее кутаясь в одеяло, размышлял, почему она няньчится с ним лично, когда у отца миллион возможностей нанять ему хоть одну сиделку, хоть десять, но не решаясь спросить об этом в лицо, ожидая только, пока Натали проверит градусник, задумчиво кивнув самой себе, снова плотно закроет форточку и оставит его одного. Кнопка разблокировки, три - почти четыре - гудка, и он снова слышит Луку. - Наши отношения ненормально странные, - задумчиво констатировал Лука, и Адриан мог поклясться, что тот едва заметно улыбается. - Мы оба - идиоты. - Особенно я, - согласился Адриан, снова глотая еще не достаточно остывший чай, сморщившись, когда глотку знакомо обожгло. - Извини. Я не должен был спрашивать тебя об... этом. - Ты можешь спрашивать обо всем, о чем захочешь, - голос Луки стал куда серьезнее. - Это важно. Твоей вины не может быть в том, что ты просто задал вопрос. В том, что случилось... Я не должен был произносить то, что произнес. Тем более, это не было правдой. Не все до конца. Я боялся говорить тебе о том, что чувствую, боялся, что это отпугнет тебя, и поэтому наплел всякой чепухи. Я - идиот в гораздо большей степени, чем ты, просто смирись с этим. - Нам просто нужно научиться понимать друг друга, - Адриан улыбался в потолок, сам не понимая, почему. На душе стало спокойно, и ребенок, заслуживший конфету вновь, едва не смеялся от радости, наблюдая за танцующими на обертке бликами. - Нам нужно время. - У нас есть время, - Лука говорил так мягко, почти нежно, словно стоит ему оступиться - Адриан пропадет опять. - Сколько угодно. Вечность, наверное. Я надеюсь - вечность. - Значит, ты больше не думаешь о том, что я скоро тебя брошу? Сломаю? - осторожно протянул Адриан, чувствуя, как его снова начинает знобить. Отвратительная болезнь, в самое неподходящее время она обязана напомнить о себе, будто намекая наслаждаться по полной короткими передышками. - Позволю себе разрушить наш мир. - Нет, - он замешкался с ответом, но буквально на мгновение. - Я тебя не отпущу. Адриан почувствовал, как отступает озноб.

***

Отец не навестил его ни разу. Сначала Адриан тешил себя мыслью, что тот боится заразиться, игнорируя даже то, что днями вертящаяся рядом Натали все еще чувствует себя прекрасно, отказываясь верить, признаваться самому себе, что Агресту-старшему просто плевать. Смириться с этой мыслью ему пришлось, когда окончательно спала температура, и он мгновенно пошел на поправку, оставаясь дома лишь потому, что после болезни ему был необходим отдых, а знакомой высокой фигуры в комнате так и не появилось. Адриан привык, разумеется, но все же где-то глубоко теплилась какая-то детская обида на отца, забывшего, что такое - заботиться о сыне. Он даже случайно сказал об этом Луке, и тот только вздохнул, сказав, что понимает, и пообещал обнять Адриана столько раз, сколько забывал делать это Габриэль. Большего Адриану нужно не было. В первые три дня почти-здорового сидения дома Адриан наслаждался этим. Отсутствием учебы и возможностью целыми днями болтать по телефону с Лукой, смотреть глупые фильмы, играть в глупые игры и не спасать Париж. Леди разрешила ему заслуженный отпуск, благо, с теми подобиями злодеев, что изредка появлялись, она прекрасно справлялась в одиночку. На четвертый и совсем здоровый день ему стало скучно. На шестой - он чуть ли не на коленях умолял Натали поговорить с отцом насчет его возвращения в школу, уже не надеясь, что тот придет увидеться с ним лично. Натали кивнула, строго констатировав, что в случае, если господин Агрест не одобрит посещение школы сейчас, Адриану в любом случае придется заниматься дома. Господин Агрест одобрил.