mystery of love

#np audrey nuna — time

      — Тайный Санта?       Из комнаты отдыха раздалось множество звуков разом: кто-то был доволен праздничным мероприятием, хоть как-то развевающей скуку на работе, а некоторые недовольно вздыхают, чувствуя головную боль от одной мысли — что же, черт возьми, дарить? Но главный менеджер отдела радостно хлопает в ладоши, а его широкая улыбка не исчезает с лица уже больше минуты, значит все, конец. Никто не пытается переубедить начальника, зная его упертый характер и слишком оптимистичный настрой по типу «рабочий коллектив — это семья» и, в общем-то, Ханбин может разломать это мнение одним своим словом, но не делает этого. Из добрых намерений или же жалостливого отношения — он не знает, но однозначно не сделает этого.       Проблема, правда, никуда не исчезает.       Что же дарить?       У Ханбина на самом деле все слишком туго с выбором подарков. Он бы с радостью подарил каждому человеку его заветные мечты и желания, но ему слишком тяжело дается замечать интересы людей. Если бы ему нужно было различить плохого человека от тысячи хороших, он бы различил его за секунду. Но будь у него выбор подарить лучшему другу эксклюзивный альбом его любимого артиста или дешевое одеяло с рисунком Человека-паука, он бы выбрал второе (Чживону, к его удаче, подарок все же понравился). Но если Чживон знает его более десяти лет, и на его своеобразный подход к выбору подаркам относится с пониманием, то обычный коллега по работе вряд ли это оценит.       — Не показывай никому бумажку с именем твоего получателя! Даже я не должен знать, — менеджер хитро улыбается, подмигивая, а Ханбин съеживается. Хотел бы он тоже не видеть имя своего получателя. Но его рука уже неуверенно сжимает тонкий листок бумаги и по привычке проводит пальцами по чернилам, словно пытаясь угадать имя прежде, чем увидит самостоятельно. Он вздыхает в последний раз и смотрит на маленький клочок бумажки.       «Ким Чжинхван».       Парень из отдела маркетинга?       Ханбин слегка теряется. Не то что бы он что-то имел против этого парня, но его имени он не ожидал точно. Он ставил ставку на Донхёка, самого главного менеджера, молодых помощниц с отдела бухгалтерии, даже на самого себя, черт возьми, но не на Чжинхвана.       Что ж, конец года умеет удивлять.       Ханбин привычно горбится, засматриваясь на оторванную бумажку, и пытается собрать мысли в кучу. Менеджер однозначно слишком спешил с планированием Тайного Санты, потому что имя парня написано обрывисто, резко, и Ханбин жмурится. Имя Чжинхвана нужно писать курсивным шрифтом, нежно, гладко, ровно. И нет, он все еще не знаком с этим парнем; просто догадка, игры интуиции.       — Чье имя надо писать гладко? — Ханбин успевает услышать отрывок вопроса Донхёка, который внезапно появился за спиной, и резким движением прикрывает бумажку. — О, хён, ты уже знаешь, кому будешь дарить?       — Кхм, да, — он откашливается и вновь отходит за свой рабочий стол. У Донхёка любопытно загораются глаза. Ханбин узнает такой взгляд из тысячи и отвечает прежде, чем парень задал вопрос. — Нет, я не расскажу тебе кому я дарю.       Донхёк еле заметно закатывает глаза, бурча про то, что парень вновь слишком скучно ведет себя, и Ханбин прогоняет его обратно к себе. Разбираться с обиженным Донхёком хочется в последнюю очередь, особенно когда в голове самая настоящая каша. Пальцы возвращаются к клавиатуре ноутбука, пытаясь продолжить написание кода, от которого эта новогодняя затея отвлекла парня, но ни черта. Он вновь поворачивает голову к склоченному листку бумаги и задумывается.       Единственный раз, когда он вел разговор с Чжинхваном, произошел еще год назад. Они одновременно зашли в лифт после обеденного перерыва и неудачно застряли, но уже через десять минут лифт вернулся в движение. В тот раз он жутко нервничал — он не уверен, это из-за клаустрофобии или мягкой и вежливой улыбки Чжинхвана, — но все же старался поддерживать рабочий разговор про погоду и укороченный перерыв. Многого о Чжинхване в тот день узнать он не смог (если точнее, вообще ничего не смог узнать), но, по крайней мере, он убедился в правоте тех девушек из бухгалтерского отдела, которые твердили, что у «новенького красавчика из Чеджу» чудесные манеры (и да, он правда старался не подслушивать чужие разговоры).       Он собирает в голове остатки воспоминаний с Чжинхваном, которые когда-либо мог запомнить, но список получается суховатый:       1) Чжинхван из Чеджу.       2) Он работает в отделе маркетинга.       3) У него приятный голос и красивая улыбка.       4) У него есть родинка под глазом.       5) Он любит холодный американо.       — Вау, Ким Ханбин, да ты Шерлок, — вздыхает он, небрежно проводя по волосам. У него есть целая неделя для подготовки подарка, но Ханбин не уверен, хватит ли ему целой жизни для того, чтобы научить самого себя подбирать отличные подарки людям.       А таким, как Чжинхван, наверное, нужно дарить подарки даже лучше, чем просто «отлично».       — И ты думаешь подарить ему брелок из золота? — Чживон старается сдержать смех, но выходит слишком уж плохо. — Может быть, ты еще бриллиантовую кружку где-нибудь найдешь в бонус?       В квартире Чживона тепло, даже убаюкивающе тепло, и Ханбин удобно устраивается на чужом диване. По телевизору идет какой-то старый американский ситком, который крутят по каналам в честь новогодних праздников, а Ханбину уже тошно от одного упоминания Рождества. Не то что бы он ни любил новогодние праздники, нет, он очень любил их. Но новогодняя рутина и завал дел, которые нужно закончить до конца года, знатно морочили голову парню и к концу каждого года, вместо рождественского настроения и веселья, он получал переутомленный организм и простое желание выспаться.       — Мне не хватит на бриллиантовую кружку, даже если я продам свою почку, — мычит Ханбин, укутываясь в одеяло. От тела Ханбина остается лишь открытая половина лица, на которой однозначно не сияет улыбка. — Черт, что тогда мне дарить? Мы просто коллеги, будет странно, если я подарю что-то дорогое.       — Странно то, что ты вообще думал купить ему что-то дорогое, — смеется Чживон, отходя на кухню за еще одной пачкой чипсов, а Ханбин слегка застывает от осознания того, что, в общем-то, он даже не задумывался о других вариантах. — Бро, ты даже над подарками для своей матери так не печешься, как об этом Тайном Санте.       Ханбин даже не знает, как ответить лучшему другу на это наблюдение. Потому что это абсолютная правда, которую он сам себе объяснить не может. Разум говорит, что это из-за базового желания соответствовать «нормам» компании и корпоративного общества, ведь от этого зависит отношение его коллег к нему. Увольняться ближайшие два года он точно не собирается, а сталкиваться с косыми взглядами или неуместными подколами об его неумении дарить нормальные подарки он не готов. Но это брехня полная. Ханбин и сам догадывается, что по большей части переживает за то, что косо смотреть на него будет именно Чжинхван, смеяться над ним будет Чжинхван, черт возьми, может быть, даже будет избегать. Но об этом Чживону, да и самому Ханбину, знать рано.       — Мама знает меня всю жизнь, а я не уверен, что Чжинхван хотя бы помнит мое имя, — вздыхает он, высовывая руку для того, чтобы вывалить чипсы с упаковки себе на ладонь. — Не хочу, чтобы в компании шли слухи о том, что их главный программист дарит худшие подарки в мире.       — Не думаю, что твой Чжинхван будет разносить такие слухи по всей компании из-за одного подарка, — хмыкает Чживон. — Подари то, что ассоциируется с ним. Или просто то, что показалось тебе неплохим и классным. Уверен, что если он такой, каким выходит из твоих рассказов, он примет любой подарок.       «Что ж, в этом есть доля правды», думает Ханбин. Но сейчас единственное, в чем он нуждается — это нормальный отдых от своей головы и долгий сон на чужом диване. И, возможно, завтра жизнь его помилует, и он самостоятельно справится со своей маленькой проблемой.       Он стоит на первом этаже торгового центра уже больше двух часов и даже подумывает об увольнении. Пережить два месяца поиска стабильной работы кажется наилучшим вариантом по сравнению с тем, что делает Ханбин сейчас.       Ничего.       Он не может ничего подобрать.       Ханбин нервно проводит по волосам пятерней и по привычке прикусывает язык, раздумывая, где же еще можно найти тот самый подарок. Такой подарок, чтобы Ханбин с первого взгляда понял — это то самое. То, что идеально подойдет Чжинхвану, то, что его не разочарует. И не разочарует самого Ханбина тоже.       Устав от многочисленных шагов по заполненному торговому центру, который пылает новогодней атмосферой и огромной толпой в выходной день, он решает сходить в супермаркет за перекусом. Возвращаться домой еще рано, подарок не найден и, к его счастью, он успел выспаться у Чживона дома. В супермаркете заполнено так же, как и в самом торговом центре, но пачка мармеладок в форме мишек слегка поднимает ему настроение и он счастливо направляется к кассе вместе с банкой легкого энергетика. Хоть какой-то бонус от сегодняшнего поиска подарка.       — Ханбин?       Ханбин автоматически поворачивается, мысленно надеясь, что ему только почудилось. Но судьба играет злую шутку — перед ним оказывается не просто коллега или старый знакомый с университета, а сам Ким Чжинхван с той самой милой и вежливой улыбкой на лице.       — Думал, что ошибся, но оказывается, не прогадал. Не ожидал увидеть тебя тут, — Чжинхван слегка клонится, а на его лице так и не спадает улыбка. Ханбин откашливается, приходя в себя, и кивает в ответ, крепче держась за банку с пачкой мармеладок. — Тоже ищешь подарки на Рождество?       — А, да, — он даже забывает для чего пришел сюда. Взгляд Чжинхвана скользит по пальцам парня напротив, и он слегка усмехается, вызывая удивление у Ханбина. Он только что усмехнулся над ним?       — Выглядит неполезно, — он качает головой в сторону энергетика. Ханбин смущенно отодвигает банку, чувствуя себя так, словно он вернулся в школьные годы, когда родители застали его с первой сигаретой. — Со стороны ты, кстати, очень похож на студента.       — Ты тоже, — автоматически отвечает Ханбин, прежде чем он встречается со взглядом Чжинхвана и его приподнятую бровь. — Это не из-за роста, точнее, я имею в виду, ты выглядишь хорошо, не низко, даже отлично, очень молодо, то есть молодо для твоего возраста... Черт, нет, я не имел в виду, что ты старый, просто ты выглядишь моложе, чем твои ровесники, и поэтому-       Смех Чжинхвана заставляет его застыть.       — Да, я понял. Спасибо, — его глаза улыбаются полумесяцем, и Ханбин даже не может посмеяться от своей глупости, потому что искренняя улыбка Чжинхвана выглядит слишком магнетизирующей. — Пойдем на кассу?       Ханбин не замечает, когда он успевает кивнуть головой, но лишь одна мысль о том, что, возможно, жизнь частично помиловала его сегодня, снимает напряжение в его плечах.       Он не ожидал, что они проведут друг с другом весь оставшийся вечер, но Чжинхван ищет подарки не только своему тайному получателю, но и близким, а разговаривать друг с другом оказалось намного проще, чем казалось раньше. Мысленно Ханбин делал мелкие заметки про такие же мелкие факты о Чжинхване, которые, может быть, не уменьшали трудность выбора подарка, но давали маленькую надежду.       — Ты даришь столько подарков для своих родных. Это очень здорово, — говорит Ханбин, наблюдая за тем, как Чжинхван внимательно рассматривает женские беретки так, словно разбирается в них. Он слегка прикусывает нижнюю губу, сосредоточившись на выборе, и Ханбин собирается мыслями для того, чтобы не заострять на этом внимание. Наверное, он выбирает подарок для своей девушки — было бы даже странно, если бы у такого вежливого, красивого и успешного парня не было пары. Это не Ханбин, который, наверное, в последний раз интересовался отношениями на первом курсе университета, прежде чем увлекся музыкой, программированием и всем угодно, с чем не нужно разговаривать. У Ханбина это выходит хуже всего (и даже хуже выбора подарков).       — Сеён выносит мне мозги про эти беретки еще с ноября. Будто бы это она младшая в семье, а не я, — хмыкает Чжинхван, словно прочитав мысли Ханбина в голове. Парень удивленно смотрит на него, пока Чжинхван неспешно оплачивает покупку, и старается усмирить быстрое биение сердца от неожиданного ответа. — Ты единственный в семье?       — У меня младшая сестра, — от упоминания Ханбёль на лице привычно появляется улыбка. — Беретки ей пока не нравятся, но, думаю, скоро мы дойдем и до этого.       Чжинхван мягко улыбается в ответ и придерживает стеклянную дверь для Ханбина, прежде чем выйти. Манеры Чжинхвана срабатывают почти автоматически: так естественно и привычно для него, что он даже не обращает внимания на такие вещи, как придержать кому-то дверь или подставить руку при помощи. Он выглядит собранно, сконцентрировано и взросло, по-настоящему взросло, как человек, знающий, для чего пришел в торговый центр, и разбирающийся с делами не в первый раз. Ханбин чувствует себя самым настоящим неопытным студентом, который не знает, что же делать со своей первой зарплатой — правда, Ханбину уже двадцать семь, это его не первая зарплата и даже не первый поход за покупками, но он все еще потерянный и неуклюжий.       — А ты для кого ищешь подарок, кстати?       Ханбин сдерживается от неуместной и неловкой шутки про «Для тебя».       — Тайный Санта, — кашляет он, засовывая замерзшие ладони в карманы толстовки. У Чжинхвана любопытно зажигаются звезды в глазах, прямо как у Донхёка в первый день раздачи бумажек, но он оставляет незаданный вопрос при себе (за что Ханбин неизмеримо благодарен). — Уже подготовил подарок?       — Да. Было сложно, но, думаю, моему получателю понравится, — Чжинхван игриво подмигивает, прежде чем он равномерным шагом направляется в следующий бутик по списку. Вау. Ханбин собирается всеми силами, которые могли остаться у него после долгого дня, чтобы отвлечь себя от увиденной сцены, и прерывистыми шагами направляется за парнем. — Как будешь праздновать праздники, кстати? В этот раз начальство сделало больше выходных дней.       Ханбин нервно открывает упаковку мармеладок, чувствуя напряжение в пальцах, пока Чжинхван вновь отвлекается на очередной подарок — на этот раз сервис посуды. На самом деле он даже не задумывался, как проводить новогодние праздники. Вероятнее всего так же, как и в прошлом году, который повторялся, как и в позапрошлом году — и так по кругу. Проведет пару дней с семьей, провожая Ханбёль на различные мероприятия и встречи с друзьями, выпьет с Чживоном, может быть даже сходит в кино, но самое главное — выспится.       — Не знаю, на самом деле. Скорее всего, с семьей, — мычит Ханбин, разжевывая мармеладных медвежат. — А ты?       — Тоже. Даже не знаю, что делать на выходных, что уж говорить про праздники, — вздыхает он. Затем Чжинхван возвращает взгляд на парня, отвлекшись от посуды, и усмехается от набитых щек Ханбина и пачки мармеладок в его руках. — Боже, ты такой ребенок.       Ханбин возмущенно округляет глаза.       — Что тут детского? Ты просто не пробовал, это ведь вкусно, — он протягивает пачку мармеладок, и Чжинхван уже готовился вежливо отказать, но в этот раз он решил дать себе слабину. Он вытаскивает случайного мишку красного цвета и кидает в рот, раздумывая над вкусом, пока Ханбин выжидающе наблюдает за реакцией парня на мармеладку.       Чжинхван смеется.       — Ладно, ты прав. Эти мармеладки действительно вкусные, — он качает головой, поднимая руки в качестве капитуляции, и вновь возвращается к выбору посуды. Ханбин довольно ухмыляется, радуясь тому, что парню понравилось что-то из его вкуса, хоть это и обычные мармеладки.       — Ты это еще желтые не пробовал. Они чертовски вкусные, клянусь, — Ханбин начинает искать в пачке тех самых желтых медвежат, хмурясь, когда не замечает их среди кучи красных и зеленых мармеладок. — Блин, кажется, в этой пачке их больше нет. В следующий раз ты обязан попробовать их, они тебе однозначно понравятся.       Он даже не задумывается над тем, как это звучало, и чувствует жуткое смущение, когда приходит осознание. Но Чжинхван уже стоит прямо перед ним, слегка наклонив голову вбок, и слишком привлекательно улыбается в ответ.       — Да, думаю, в следующий раз ты обязан угостить меня ними.       Ханбин чувствует, как у него начинают краснеть уши.       До дня Х осталось меньше двенадцати часов и Ханбин все еще без подарка. Большинство магазинов уже закрыты, а Ханбин не может спокойно уснуть, не решив уже не маленькую проблему — после проведенного шоппинга вместе Ханбин вдвойне не мог оставить парня без подарка. Правда, подбирать подарок стало в разы сложнее. Чживон говорит, что это у Ханбина внутренний перфекционист яростно функционирует даже в выборе подарков (Ханбин называет это глупой причиной, но отрицать не решается), но время не умеет останавливаться и он все еще в растерянности.       Несмотря на проведенный день вместе, Ханбин все еще мало знал о Чжинхване, чтобы дарить ему что-то дорогое или нужное. И, узнав о том, насколько тщательно парень подбирает подарки не только своим близким, но и каждому человеку, это вводило Ханбина в еще больший ступор.       Единственные новые факты, которые он смог узнать о Чжинхване за прошедшую неделю — это то, что он знает несколько языков, у него есть сестра, но нет девушки, ему нравятся японские фильмы, в пальто он выглядит крохотным и его смех звучит по-настоящему ангельски.       Обычно он не откладывает все дела на последний день — ладно, это блеф, — и готов клясться, что это случилось совершенно случайным образом. У него было две причины, из-за которых он не мог подобрать подарок: первая причина состояла в том, что «того самого» идеального подарка, который потрясающе подошел бы Чжинхвану с первого взгляда, так и не нашлось.       А вторая причина была в том, что, кажется, Ханбину он нравится.       (и у Ханбина всегда были проблемы с тем, с кем нужно уметь разговаривать, дарить подарки и, черт возьми, любить)       На столе уже долгих три часа лежит красивая оберточная бумага, которую он взял временно у матери еще на прошлой неделе, два листа бумаги и ленточный бантик, который он успел купить еще в тот день, проведенный с Чжинхваном. Сбоку лежал скомканный кусочек бумаги с выцарапанным именем Чжинхвана, который Ханбин прожигает взглядом еще с первого дня Тайного Санты. Имя Чжинхвана все еще кажется таким, которое нужно выводить на бумаге осторожно, гладко и ровно; так, чтобы описать Чжинхвана в полной мере.       — Что ж, Ким Ханбин, ты сам виноват, — вздыхает он, прикрывая глаза холодными ладонями. Спать все еще хочется и до начала работы меньше восьми часов, поэтому он сдается и хватает в руки листы бумаги, подбирая ручку со стола.       Он готов опозориться перед ним и всем коллективом, но надеется, что все-таки сумеет увидеть улыбку Чжинхвана перед тем, как тот начнет избегать его.       Офис ярко украшен новогодними украшениями и мишурой, с потолка свисает гирлянда вместе с елочными шариками, и Чжинхван не может остановиться любоваться этой красотой. Он не успел прийти к моменту подготовки — юридический отдел, на удивление, справился с украшением офиса даже лучше, чем бухгалтеры в прошлом году, — и ему лишь оставалось радоваться последним рабочим дням в этом году и хоть какому-то подобию новогоднего настроения.       Сокращенный рабочий день успешно пролетел во времени до тех пор, пока в комнату отдыха не зашел главный менеджер с все такой же счастливой широкой улыбкой и позитивным настроем. После работы планируется что-то по типу новогоднего корпоратива — ресторан, караоке, маленькая вечеринка в офисе и все привычные дела, но главная изюминка этого дня состояла в другом. Все знают причину прихода менеджера — день Х наконец-то наступил и Тайный Санта на этой ноте придет к концу.       — Неделя быстро пролетела, да? Вот и наступило время получать свои подарки, дети, — менеджер хлопает в ладоши, а его забавная шапка Санты Клауса и искусственная борода делает образ только смешнее. — Тайные Санты могут раскрыть свою личность и подарить новогодние подарки. Надеюсь, всем было весело готовиться к этому мероприятию!       — Нет, но спасибо за халявные подарки, — смеется Донхёк под шумные и веселые голоса работников. — Шучу-шучу, ты отлично постарался с Тайным Сантой, хён.       Главный менеджер широко улыбается в ответ, а затем надевает на голову Донхёка милый ободок с оленьими рогами, даже не выслушивая его недовольные возгласы. Донхёк был самым младшим работником в их отделе, заслуженно получив звание «любимого макнэ». Чжинхвана в том числе.       — Донхёк, подойди сюда, — он подзывает недовольного парня с искусственными рогами на голове и сдерживает смех от того, как хорошо оленьи рога сочетаются с ним. — С Рождеством, Донхёк-а.       Чжинхван вытаскивает широкую коробку с красивой блестящей оберткой за спиной и передает удивленному парню. Донхёк застывает на пару секунд, а затем зажигается так, что у Чжинхвана вырывается смех — младший крепко-крепко обнимает его, словно увидел самого настоящего Санту, и много раз благодарит.       — Боже, хён, я даже не думал, что моим Сантой будешь ты. Я ставил на Сынхуна, он был такой подозрительный в последние дни и... Ох, Боже, — он радостно разрывает обертку, открывая коробку, и удивленно хлопает глазами. — Вау, это та самая куртка Levi's, которую я хотел несколько месяцев назад? Ты запомнил это, хён? Она ведь дорогая, хён, не стоило...       Чжинхван прерывает его на полуслове.       — Это подарок, Донхёк. Ты заслужил его, хорошо?       Донхёк смотрит на него пару секунд и вновь крепко обнимает, повторяя многочисленные благодарности. Чжинхван гладит младшего по голове, обнимая в ответ, а затем взглядом цепляется за Ханбина, стоящего напротив у столика с напитками. Он слегка ухмыляется, наблюдая за ними, а на его голове красуется новогодний ободок, что явно не обошлось без участия главного менеджера (который успел, к тому же, подарить маленький подарок, удивив Ханбина о существовании еще и своего Тайного Санты). Чжинхван прыскает от смеха от одного вида вечно хмурого и усталого Ким Ханбина со странными разноцветными елочками, шатающихся на ободке.       — А кто твой Тайный Санта, кстати, хён?       Чжинхван хмурится. За прошедшие полчаса к нему еще ни разу никто не подошел с подарками, как и он не замечал каких-либо коробок на своем столе. Видимо, в этом году он останется без своего новогоднего чуда — это немного расстраивает его, но ему уже не десять лет, чтобы забивать себе этим мысли.       — Наверное, в этом году его не будет, — пожимает плечами Чжинхван, отпуская Донхёка за плечи. Донхёк задумывается, пытаясь вспомнить, видел ли он кого-нибудь проходящего мимо стола парня. — Но ничего. Главное ведь, что тебе нравится твой подарок?       — Конечно! Черт, хён, ты лучший, — Донхёк вновь утаскивает его в объятия, и Чжинхван смеется. Это единственное, что действительно важно для него — просто видеть, как окружающие вокруг него рады своим подаркам и празднику. — Но все же проверь, вдруг твой Санта стеснительный и решил оставить подарок в тайном месте? Иначе я сам узнаю, кто был твоим Тайной Сантой и разберусь с ним — как вообще можно оставить нашего хёна без подарка в такой день?       — Боже, не стоит, — Чжинхван смеется, отправляя Донхёка обратно веселиться в центр всего шума, и вновь поворачивается к месту, где раньше находился Ханбин. За столиком с напитками его больше нет, как и в комнате отдыха, и Чжинхван расстроенно вздыхает, чувствуя себя немного одиноким — мероприятие проходит весело, но на душе остается странное чувство, словно ему не с кем провести время здесь. Или, может быть, просто хочется провести время с кем-то определенным.       Он вновь вспоминает слова Донхёка и решается проверить свой рабочий стол — вдруг повезет и он только зря расстроился? Подарок был не так важен для него, скорее ему было интересно то, кому же он попался. Любопытства у Чжинхвана хоть отбавляй — несмотря на умение контролировать себя, детская привычка узнавать все и обо всем так и осталась при Чжинхване.       — Что это? — удивленно спрашивает Чжинхван, замечая маленькую упакованную коробочку на столе. Она с размера в ладошку и Чжинхван любопытно рассматривает ее, прежде чем замечает белый лист бумаги под ней.       Письмо.       Когда он открывает сложенный лист бумаги, вчитываясь в аккуратно выведенные слова и гладкий ровный почерк на ней, он не замечает, как широкая улыбка появляется на его губах.       «Смог добыть всех желтых медведей в этом округе — численность желтых медведей в мире становится все меньше и меньше. Последний желтый мармеладный медведь в заложниках и для спасения его драгоценной жизни Вам необходимо прийти ко мне в субботу домой и посмотреть «Чудо на 34-й улице» вместе со мной. Иначе я не могу обещать сохранность жизни последнего желтого медведя (они, правда, вкусные).       P. S. Я чертовски плох в выборе подарков. Прости заранее.       P. P. S. И да, я чертовски одинок. И ты мне, вроде как, очень даже нравишься.       С Рождеством, от Ханбина.       Всегда чудесному Ким Чжинхвану».       Чжинхван осторожным движением кладет письмо обратно на стол, разворачивая обертку подарка, и открывает крышку коробки. Пачка мармеладных мишек, полностью состоящая из желтых медведей. Что ж, он действительно не шутил насчет последнего заложника.       А кто Чжинхван такой, чтобы рушить чужую судьбу? Тем более, желтого мармеладного медведя.       Он еле сдерживает улыбку, когда подходит к своему уже не тайному Санте, который от нервозности царапает внутреннюю сторону ладоней и слишком выжидающе смотрит на парня. На нем все еще шатаются те разноцветные елочки, сочетающиеся со щенячьим, полным надежды взглядом Ханбина в этот момент, и Чжинхван всеми силами сдерживается не погладить этого идиота по голове.       Потому что, кажется, он нравится ему тоже.       — Тебе повезло, что я люблю этот фильм, — ухмыляется Чжинхван, указывая на письмо пальцем. Затем он берет одну мармеладку с коробки, кладя в рот, пока Ханбин удивленно смотрит то на упаковку, то на парня. Он ответил согласием на его глупое приглашение? Чжинхван задумчиво разжевывает мармеладку, пробуя на вкус, и мягко улыбается. — Последний мишка должен быть в сохранности ровно до субботы. До четырех часов дня. И я пью только красное вино. Только на этих условиях я готов сотрудничать.       — Жизнь последнего медведя зависит от Вас, Ким Чжинхван. Я согласен со всеми условиями, — усмехается Ханбин, протягивая руку для заключения их маленькой сделки.       Ханбин чувствует себя самым настоящим дураком с глупыми шутками, но Чжинхван прямо сейчас искренне улыбается перед ним и пожимает руку в ответ, даже не избегая его и не считая странным.       И он все еще дарит худшие подарки в мире, но ради одной улыбки Чжинхвана он все же готов учиться этому всю жизнь.