Берег надежды

Варлад, отдавший себя Тьме, набрал строителей и улетел на свежеотвоёванный участок суши на берегу между Аатом и другим драконьим портом — Язаром. Что он собирался делать — не отвечал, а рабочих подкупал изрядной оплатой, чтобы они и не задавались вопросом. — Зря ты даёшь много свободы Тьме, — Солкар стращал Аменемхата, застав его в штабе, уже не временной палатке, а небольшом каменном куполе. — Того и гляди, отнимет волю, пользуясь этой свободой. — Пока она не вызывает у меня опасений. Зато выдаёт смутьянов и глупцов, — жёстко ответил Аменемхат. — Кроме того, лучше пусть она показывает свои планы, а не творит их тайно. — Но ведь даже ты не знаешь, чем занимается Варлад! — Солкар нервно распахнул крылья. Аменемхат спокойно кивнул. — Я не знаю, потому и смотрю на его старания, чтобы иметь кое-какое представление. С этими словами он прошёл вглубь своей комнаты, подойдя к столу, накрытому плотной тканью. Солкар и раньше заметил исходящую от него энергию, но только сейчас узрел, что было сокрыто от глаз: точная копия местности, занятой новоявленным Воплощением и его строителями, причём на карте отображались и сами драконы, и их действия. На нужных участках масштаб был мельче, чем на промежуточных, поэтому у Аменемхата закружилась голова, когда он увидел, как на мысах, окружавших залив, размещавший Язар, названный морем Марлон, возводились две башни — одна полностью белая, другая полностью чёрная. — Тебе стоило бы поспешить туда, пока их строительство не закончено, — Солкар поморщился, испытав схожее чувство. — Или отправить верного соглядатая. Кто знает, что там затевается. — Сурт не глуп, но слова выбирать не умеет, и этим нас подвёл, — Аменемхат крылом развеял карту. — Без его фразы о Вышних никогда бы не догадались фанатики об этом «боготворении». Нынешние последователи Тьмы — это низшие Тёмные, безродное войско, которое на старом материке мучило грешников и праведников, собирая с них энергию. Они привыкли иметь господина, поэтому и пошли за мной. Но Тьма похожа на господина сильнее, она не только не спрашивает чужое мнение, но и вдалбливает своё. Зачем я отдал волю тем, кто ей не пользуется и передаривает мой подарок? — Поздно думать об прошедшем, надо решить, как всё исправить, — Солкар положил передние лапы на столешницу. — Атакуем и сровняем с землёй башни, прибьём Варлада и Намиру, и тем самым докажем, что мы сильнее. Иного пути для тебя нет. — Рано. Сначала, по твоему же совету, поймём, чего они добиваются. Мне нужен дракон, который не почитает Тьму, но вслух не высказывает ей неодобрения. Знаю, при нашем нраве подобные крылатые — редкость, но только такие обладают достаточной волей над языком, чтобы служить шпионами. — У меня есть кое-кто на примите, — Солкар неторопливо расправил крылья. — Жди здесь, я скоро вернусь.

* * *

К большому удивлению Аменемхата, таким «владеющим собственным языком» оказались главный кобник Тёмных, Нергал, и балагур Тагирион. Хотя, казалось бы, Нергал первым должен был расстроиться наличию обманщиков-конкурентов, а от Тагириона часто исходили язвительные оскорбления по поводу и без. Но флотоводец Тагирион считал, что «божеские интриги его не касаются»: — Пиратствуя на озере Нереведа, я вытрясал золотые листья и с поконников, и с демонопоклонников, вопили они одинаково и стоили друг друга по жадности. Какая мне разница, кому не отдавать дань — тебе, Тьме или кобникам? — Узнаешь, когда твоя команда примет Тьму и отправит тебя на дно вместо якоря, — ответил Аменемхат. — Тьме необходимы порядок и подчинение, а я стою за свободную волю каждого дракона. — Команды — пережиток иерархического строя, у нас же нет владык и слуг в новом обществе? — Тагирион с вызовом улыбнулся Аменемхату. Он качнул головой, оценив ответ, и повернулся к Нергалу: — А ты уверен, что сможешь себя сдержать и, оказавшись в сердце лагеря Тьмы, не станешь творить ей превратности раньше, чем поведаешь нам, что они делают? — Раскрытие секретов этой секты будет самой большой превратностью для неё, так что я соберу их как можно больше, прежде чем их покинуть… или возглавить её самостоятельно. Солкар издал короткий смешок. — Как и говорил — это лучшее, на что мы можем рассчитывать, — он глотнул немного сдобренного специями вина, бокал которого удерживал в лапе, пока шёл разговор, и снова рассмеялся. — Что поделать, все предатели остались на Хардоле, — Аменемхат стал ходить взад- вперёд, выпрямив хвост. — Даже те, кто улетели к Тьмё — наивные и жадные простаки, которые по-прежнему уважают сородичей, только не понимают, что для них лучше. Тагирион, тебе предстоит вернуться в устаревшую команду, причём на правах матроса под Воплощениями-капитанами. И желательно не вести себя так, чтобы Тьма решила, что я могу отсыпать тебе больше листьев, чем она. Насчёт Нергала я спокойнее, поэтому его задача важнее — остаться при мне, но речами высказывать одобрение Тьме и приманить тех агентов Тьмы, кто, возможно, остался в моих городах. — Разумно, — клацнул зубами Тагирион. — И действительно забавный план. Придумал сам или подсказал кто? Аменемхат поднял уши, изображая удивление: — Ты в самом деле никогда не высаживался погулять по городу на берегу прежде, чем его осадить? — Конечно нет, кто бы меня пустил в уважаемый город? — Тагирион развёл крыльями. — А презренные города были так бедны, что даже мне их становилось жалко, я в таких ремонтировал корабль и набирал команду. — Теперь получишь возможность оценить свою жизнь не со стороны командования, а взглядом подчинённого. Интересный опыт, не так ли? — Аменемхат сложил лапы на груди. Пират улыбнулся: — Вспомню молодость, когда ширины моей пасти не хватало на весь корабль.

* * *

Тагирион ещё не долетел до мысов, когда увидел с неба уже достроенное вычурное здание со множеством горельефов и скульптур в виде уродливых демонов, драконьих скелетов и гниющих заживо, покрытых грибами кракалевн. «Живописьненько» — заметил он про себя иронично. Фантазия Тьмы была довольно бедной, но искусно исполненное Воплощением-архитектором изображение мигом приманит к ней сторонников нужного толка. Снаружи этого склепа находился всего один дракон — Арма, очень изменившаяся аурой за последнее время. Теперь у неё, как и у Намиры, она была чёрной — цвет, прежде у драконов, даже у Тёмных, не встречавшийся. Арма стояла у могильного камня, одного из нескольких, стоявших рядами под склоном холма. — Уже начались несчастные случаи на стройке? — Тагирион спланировал к ней, но не приземлился, а облетал нешироким кругом. — На оживление душ не хватает? — Он прочитал надписи на камнях: Варлад, Арма, Тагирион… — Что же, приятно знать, что меня никто не собирается оживлять, а отправят мои бренные остатки на прокорм червям, — оценил он, испытывая острое желание улететь подальше и прочитать надписи ниже — с высоты сделать он это не мог. Кроме того, раз Арма стоит перед могилой, значит, он немного ошибся насчёт червей. — Даже поглощая души, дракон не живёт вечно, — Арма жестом крыла пригласила его. — Если его не убьют в битве, он не переживёт смерть Вселенной. — И потому ты решила составить здесь памятное упокоище заранее? — Тагирион осторожно приземлился, после чего принялся осматривать другие надгробия. На камнях были ничего не значащие имена, во всяком случае, он этих драконов лично не знал. — Если этим драконам всё равно предстоит умереть, лучше убить их так, чтобы они остались живыми во Тьме. Так я убила Намиру и Арму, Варлада и… насчёт тебя — лишь тебе выбирать, как умереть, но это произойдёт скоро. — Оптимизм — свойство всех Воплощений, да? — Тагирион не испытывал никаких особых чувств, глядя на свою будущую могилу. — Странно, что Тьма решила перебить всех своих слуг. — Умирая на войне, ты не успеешь сохранить своё сознание, и все награбленное добро останется неведомо кому, пока не расплавится в огне умирающего солнца-Раата. Я дальновидна, поэтому уже не держусь ни за что, кроме себя самой в истинном понимании этого смысла. Тагирион предполагал, что летит в безумный культ, но что ему поддалась столь волевая и мудрая драконесса, как Арма Наур, ученица самого Разора, что сверг демиурга Семаргла, представить не мог. — Ладно… А есть способ служить Тьме, не жертвуя своей шкурой? — Какой Тьме в тебе прок, если ты не готов пожертвовать ради неё всем собой? — А какой ей толк от меня, если я буду служить ей только как очередное вместилище? — усмехнулся Тагирион. — Это уже не покровительство, а паразитизм, подселяться в чужое сознание. — Твоё сознание чуждо даже тебе самому. Ты не исполняешь своей воли — каждый час ты служишь либо своему телу, либо другим драконам, либо инстинктивным и эмоциональным порывам, твои хозяева меняются чаще, чем ты делаешь вдохи. А моими телами владею лишь я. И ты будешь владеть, когда избавишься от того, что ты считаешь собой — привитого чужим воспитанием характера, немощи тела, логических терминов, которые не всегда работают. — Отрадно слышать, что для меня ещё осталась надежда, — буркнул Тагирион. А про себя подумал, что Аменемхату Тьму обмануть не удалось.