Хроники Особого Отдела

̶  Никто не расслабляется, выпили за старый, и быстренько разливаем, не стесняемся. Мальчишки, считаем! Должно двенадцать раз бумкнуть! Обижать високосный год – это как могилу самому себе рыть! Борис Евгеньевич, а ты что как не родной застыл? Перечить уважаемому начальнику Телицын не стал и тут же повёл себя «как родной» – то есть, придвинулся к накрытому столу и принял в руки бокал с шампанским. Начальство милостиво покивало и тут же переключилось на остальных: – Так, вроде бабахнуло. С Новым, 1968 годом, вас, дорогие мои товарищи! Здоровья вам! Сил и энергии! А она нам понадобится, как никогда! Вдохновлённые поздравлением, сотрудники бодро выпили за будущие трудовые подвиги, а Ян уже удостоил вниманием младшее поколение: – Дети, хватит орать! Под ёлкой подарки! Подчинённые попробовали, было, поднять бунт: – Ян Геннадьевич, так нельзя, мы же договорились, что они утром получат! Но сегодня начальник был неукротим, и попытка сопротивления была безжалостно подавлена: – Ничего не знаю! Новый год наступил! Хоть орать на полчаса перестанут! Так, все, внимание! Речь у меня! Слушайте и внимайте, отроки! Сегодня понедельник. Начался 1968-й год, високосный, между прочим, 968-й год второго тысячелетия. 68-й год двадцатого века и восьмой год седьмого десятилетия. Ничего хорошего ждать от него не приходится. Готовимся к самым неожиданным событиям и верим в наше с вами персональное счастливое будущее. Танюш, если два маленьких паразита сейчас же не перестанут орать, то я напьюсь и всю неделю, вместе с Олладием, буду петь песни на крыше! – Ян Геннадьевич, так не март же! – Маша до сих пор иногда принимала шуточки начальника за чистую монету. – Вот только не надо на меня так смотреть, семейка! Вы даже Кесслеров переплюнули! – В каком смысле? – В смысле нахальства и бестолковости! Так, всё! Терпение лопнуло! Мальчишки, одеваемся и на улицу, в войну играть. Чур, я вас обстреливаю! – уже на пороге дорогой начальник обернулся и удостоил народ ещё парочкой ценных указаний. – Борис Евгеньевич, в гусе моя лапа – правая! Я её ещё сырой присмотрел! Маш, пошли с нами! Их двое, а я не железный! *** Осень 1967 года выдалась тёплой и сухой. Москвичи, застигнутые врасплох этим обстоятельством, и, жившие в ожидании, если не ранних, то, хотя бы, поздних заморозков, дружно сплотились и заговорили о будущих ужасах страшно холодной зимы. Ко всему прочему, небывалые урожаи грибов, сами по себе, предвещали суровую пору. Верная примета! Доверчивые жители «Очаково», получившие в канун холодов в подарок станцию метро «Юго-Западная» и нехорошие разговоры о «розе ветров» в этом отдалённом районе Москвы, со страхом поглядывали на безоблачно синее ноябрьское небо. Как же искренне они благодарили Партию, сделавшую им в преддверии ледяного кошмара, такой подарок! Но и в декабре зима хитро продолжала выжидать, издеваясь над горожанами всего лишь лёгким минусом! И это, несмотря на ярко-красные грозди уродившейся рябины и регулярные предсказания Мюнхаузенов, читающих по радио ежедневную сводку погоды. Прогнозы, озвученные голосом Игоря Кириллова, обещали москвичам хлад, ледяной ветер и прочие малоприятные, но привычные зимой вещи. А когда доктор Белянчикова, в своей передаче «Здоровье», (которая с 60-го года радовала любителей телевизионных программ своими рапортами о состоянии граждан), сказала всем, «от Москвы, до самых до окраин», что на далёкой американской Аляске произошёл массовый падеж скота от холода и голода… все поняли, что и Чукотка недалеко… На подоконниках зазеленели срочно закупленные «на капли в нос» алоэ, а с прилавков пропали мёд и чеснок! Но и новогодняя ночь не обнадежила горожан злыми морозами. С неба кусочками белой ваты сыпались снежинки, накрывая своим мягким и пушистым покрывалом все очищенные с вечера старательным Ильёй дорожки. Василий Иванович, не любивший шумные празднования Нового года, соблюдавший Рождественский пост, сразу после двенадцати, сообщил оставшимся за столом, что его мутит от одного только запаха гуся, и что он ждёт не дождётся встречи с любимой подушкой. Поднялся и ушёл на долгожданное свидание. Таня встала помогать Борису Евгеньевичу, Илья побежал одевать близнецов. За столом, в ожидании горячего, остались трое. – Такое впечатление, что никто не жаждет отметить праздник! – немного недовольно сказала Ксения, впервые за день, наконец, присевшая поесть и налегавшая, в основном, на салат. – Ты не права, дорогая, – вежливо отметила Елена Дмитриевна. – От Васи всегда неприятности. Он умеет только критиковать. – Просто у него свой взгляд на некоторые вещи, – решительно пододвинув к себе холодец, вставил Борис. – И положительным является тот факт, что никому не обязательно соглашаться с ним, – это Ян ускользнул от защищающих крепость близнецов, передав бразды управления «диким бизоньим стадом» их отцу и многострадальной Маше. – Ну, а зачем ему наше согласие? Он все всегда знает лучше нас, – улыбнулась Елена Дмитриевна. – Наше право на собственное мнение мы завоевали, – гордо заметила Ксения, потянувшись за сигаретами. – Но отец Василий тоже завоевал, значит, мы обязаны разделять с ним его мысли, – раздумчиво построил фразу Борис. – Не пытайся сбить нас с толку, – строго одёрнула его жена. Ян хихикнул, а Ксения повернулась к нему и, с нескрываемым ехидством в голосе, поинтересовалась: – Что же задумал наш командир? – Ну-у, – начал Ян. – Поскольку ожидаются вековые нестерпимые морозы, нам грозит временный переезд… В этот момент распахнулась дверь, раздались крики и лай собаки. – Стая вернулась, – констатировал начальник Особого отдела. – Танюха, бросай мыть посуду, иди спать, укладывай грачей, я сдох, дайте мне тишины! *** В разные годы журналисты, учёные-математики, публицисты и прочий народ, «проведя массу исследований», не сговариваясь, назвали 1968 год самым таинственным, непостижимым, загадочным и мистическим в двадцатом столетии. Несмотря на создание логических математических решёток, заумных графиков и расчётов, никто так и не смог объяснить, почему в совершенно разных точках планеты люди, практически одновременно, впали в состояние истерии, в некий революционный раж? Недовольство установившимся разумным и, в общем-то, законным порядком, внезапно распространилось со скоростью верхового пожара среди сотен тысяч людей из абсолютно разных социальных слоев. Всё это вылилось на улицы городов, в виде забастовок, стачек, демонстраций и студенческих массовых протестов. Во многих странах третьего мира разразились необъяснимые бунты, быстро переросшие в партизанщину, позже названную национально-освободительными революциями. От Китая до США, от Западной Европы до Советского Союза, власти, внезапно для себя, столкнулись с необъяснимо наступающей волной, грозящей утопить само существование государственного строя. Несмотря на подступающее что-то, в Советском Союзе весело встретили Новый год! В самый первый его день по первой программе телевидения вышел первый выпуск программы «Время», затем полноценно познакомленные с событиями в стране и мире москвичи, которые второго января пошли на работу, увидели афиши, приглашающие посмотреть новую комедию режиссера Гайдая «Кавказская пленница». Отсмеявшаяся к концу месяца над проделками Труса, Балбеса и Бывалого, страна, с удивлением, узнала, что глупые американцы смогли каким-то неведомым образом потерять атомную бомбу(!) в Гренландии… пришлось смеяться дополнительно! *** Ничего не меняется, – подумал Рашид Ибрагимович, сидя спиной к окну, справа от настольной лампы с ярким зелёным абажуром, тяжело вздохнул и мысленно продолжил: «Кроме хозяина кабинета». Место руководителя, с 18 мая 1967 года, занимал Юрий Владимирович Антропов. Ян, описывая его внешность своей разношерстной команде, заметил: «Вообще не похож мужик на свои официальные портреты, но правильные вопросы задаёт, толковый. А голова у него смешная: большая, как клубника, и лицо необычное: сплющенное с боков, умное…». – Холода грядут, – вдруг пророчески заявил сидящий напротив генерала начальник Особого отдела. – Кто это вам сказал? – удивлённо поднял на него глаза Юрий Владимирович. Он ещё не привык к выходкам товарища полковника. «Привыкнешь, – подумал Худояров. – Не такие привыкали…». – Так откуда у вас такая информация, Ян Геннадьевич? – Радио, – громко и убеждённо, словно речь шла о цитате из Устава, произнёс руководитель самого секретного отдела страны. – Вчера смотрел программу «Время», где весьма убедительно сообщалось, как на Москву идёт фронт пониженного давления. Это не слух, раз прогноз освещён и на Центральном телевидении. – Сомневаюсь, что им можно верить, – вставил свои «пять копеек» Худояров. – Ну, этих хотя бы можно перепроверить через некоторое время… а вот как перепроверить сведения от господина капрала Джеффри Артура Прайма, я пока не представляю, – полковник потянулся, как кот, и чёрные кончики его ботинок почти коснулись генеральских ног. Рашид Ибрагимович, за много лет привыкший к этой поразительной способности моментально менять тему разговора, пнул наглеца. Антропов удивлённо посмотрел на непроницаемые лица военных, отметив странные шорохи под столом, и переспросил: – Вы о ком? – Я о нашем друге из Западного Берлина, который, ни с того ни с сего, порадовал нас 4-го января, передав весьма исчерпывающие сведения о личном составе британской контрразведки на базах прослушки. Установлен только факт его работы в дешифровальном спецподразделении. На мой взгляд, он сумасшедший. – Вы не верите в его веру в светлое будущее и в нашу идеологию? – нахмурился Антропов. – Я верю фактам, Юрий Владимирович. – Тогда я вас внимательно слушаю, ведь собрались мы здесь, исключительно, по вашей инициативе. – Так как предсказывают мороз, я подумал, что нам следует навестить Гренландию. Заехать, скажем, с дружеским визитом и поискать, вместе с соседями по планете, некий пропавший предмет. Хочу показать своей группе сельскую Данию, во всём её зимнем великолепии. Термоядерные бомбы редко выпадают из самолетов просто так. Когда-то давно, я посещал этот не совсем гостеприимный для меня остров, но успел соскучиться. Предлагаю организовать пикник, силами отдельного десантного взвода морской пехоты и нас, сирых… из отдела. Несколько минут все переваривали информацию. – ЦК не согласится, – уверенно произнёс Антропов. – Ну, не всегда надо сразу консультироваться… – почти заговорщически понизил голос необычный полковник. – В стране много других серьёзных вопросов, а мы, по старинке: сгоняем, посмотрим, найдём, вернёмся и… доложим. К тому же, там лежит ещё одна вещица, нахождение которой лишними людьми повлечёт непредсказуемые последствия. *** 21 января, практически рядом с базой ВВС США в Туле, горящий бомбардировщик В-52 разрушился в воздухе. До этого самолёт штатно выполнял полёт, в рамках программы «Хромированный купол», и, уже заходя на посадку, вдруг загорелся. Экипаж сумел катапультироваться, но, в результате авиакатастрофы, четыре атомные В28FI разрушились, вызвав радиоактивное заражение острова Гренландия. В 1995 году документы, связанные с этим событием, частично были рассекречены. Но и частичного опубликования хватило, чтобы вызвать скандал в Дании, расценившей инцидент, как прямое нарушение безъядерного статуса этой области Северного Ледовитого океана. Журнал «Тайм» в 2009 году поставил катастрофу в Туле в список десяти самых серьёзных ядерных происшествий в мире. Кроме того, автор статьи, с удивлением, отметил, что в ходе проведённых поисковых работ, были обнаружены и изъяты только ТРИ из четырёх термоядерных бомб. Судьба последней – до сих пор не известна.