Тиртадоу

— Сегодня утром слышал, как младшие тебя обсуждали. В основном, конечно, твои маски. Девочек интересовало: носишь ты их постоянно или снимаешь, когда ложишься спать. Тирта мерзко улыбнулся и наклонился вперёд, пытаясь поймать взгляд Доу. Сделать это было сложно, тот постоянно прикрывал веки, стараясь сосредоточиться хоть на чем-то, но было видно, что парню тяжело держать глаза открытыми. — Я решил развеять чужие сомнения и рассказал, что там у тебя собачья морда с пятью глазами. Теперь они знают, что ты никогда не снимаешь маску, даже когда спишь. А для душа берёшь особенную — непромокаемую. Или пакет с прорезями. Этого они не очень поняли, кстати, слишком сложная для их мозга конструкция. Джон крепче сжал руку на чужом плече и приоткрыл рот, словно пытаясь ответить, но вместо слов вышел тихий стон, больше похожий на всхлип. Парень чуть прогнулся в пояснице, шире раздвигая ноги и ещё крепче сжимая плечо Тирты. — И что, Джонни, ты мне ничего на это не ответишь? Не скажешь мне, какой я подонок и порчу твою репутацию? И даже не обидишься? Если "собеседник" и хотел что-то ответить, то ему это явно не удавалось. Скорее, он хватал ртом воздух, словно рыба на берегу и смотреть перед собой, хоть и не получалось задержать взгляд на лице партнёра, чтобы сказать хоть что-то. Да если бы и удалось, то удерживать серьёзное выражение не представлялось возможным, особенно, когда Тирта подтащил Доу ещё ближе к себе, меняя положение тела партнёра и практически усаживая к себе на колени. Парень заскулил чуть громче, закусывая губу и насаживаясь на чужие пальцы, потеряв надежду ответить хоть на одну из шпилек.  — Какая же ты шлюшка, Джонни. Скулишь как последняя сучка, неужели тебе так нравятся мои пальцы? Тогда, считай вслух. До десяти. — Зач..е..м... Прерываясь, чтобы вдохнуть, Доу хотел немного отстраниться от Тирты, но тот громко хмыкнул и надавил свободной рукой парню на грудь, не разрешая тому двигаться. — Я не говорил тебе, что нужно задавать вопросы. Я сказал тебе — считать. Вслух. — Ну...ты...и...су..к.. На этот раз, Джон захлебнулся собственным стоном, впиваясь короткими ногтями в подставленное плечо. Тирта решил не дослушивать оскорбление и провернул кисть, меняя положение пальцев и не переставая растягивать партнёра, меняя темп и глубину проникновения. Как бы парень не язвил, но наблюдать за реакцией Доу было очень...горячо. Тот вздрагивал от каждого движения, закидывал голову и закатывал глаза, стараясь сдерживать свой рассудок. Тихие стоны, всхлипы и дрожь от новых прикосновений — так Тирта любил мучить Джона, пока тот окончательно не потеряется в ощущениях, выгибаясь и повторяя шепотом имя партнёра, вперемешку с просьбами и ругательствами. — М, не услышал. Можешь, ещё разок повторить? Или, хочешь, я повторю? Наклонившись вперёд, парень убрал руку с груди Доу и переместил её на шею, чувствуя, как под ладонью сжимаются мышцы, и ходит кадык. — Не слышу отсчёта. Мне уйти, Джонни? Смешно, но Тирта даже не попытался остановиться, чтобы запугать парня и подстегнуть того к действиям. Словно забыв собственные слова, он смотрел как его пальцы гладят чужое горло, перемещаясь ниже, туда, где между ключиц находится маленькая впадина, а потом — обратно к глотке. Несмотря на обилие шрамов, ниже линии челюсти Доу был гладкий. Было много тонких шрамов на плечах и ногах, но Тирта никогда не спрашивал о том, зачем они, а парень не стремился рассказывать. Да и шрамами их назвать было трудно, в сравнении с теми, какие были у самого Тирты. Возможно, поэтому ему нравилось трогать, гладить и царапать чужое "чистое" тело, оставляя красные полосы от собственных ногтей. Но никогда — царапины. Разве что...укусы? Наклонившись, парень уткнулся носом в линию шеи там, где остался след от его собственных пальцев и широко лизнул, словно кот. Джон отреагировал на это тихим вздохом и наклонил голову вбок, для большего удобства. Тирта прищурился и улыбнулся, целуя того за ухом. Спускаясь ниже, к плечу, не прерывая контакта, он приоткрыл рот, касаясь острыми зубами, чуть прихватывая кожу. Ещё не укус, но Доу снова крепче сжимает руку на его плече, чувствуя чужие клыки на своём плече и лёгкую боль. — Я ничего не буду делать, Джонни, пока ты не начнёшь отсчёт. Оторвавшись от чужой шеи, Тирта вернулся в исходную позицию, дразня партнёра прикосновениями: то прекращая любое движение, то касаясь только кончиками пальцев, заставляя Джона самого тянуться к нему. — Р..аз. Парень кивнул, в ответ чуть сдавливая шею Доу одной рукой и проталкивая пальцы второй руки ещё глубже, практически по костяшки. Джон снова громко и хрипло вздохнул, реагируя на любое действие Тирты так, словно находился на грани между оргазмом и обмороком, сам не понимая, что его настигнет быстрее. — Два. На этот раз вышло куда увереннее, можно сказать, что взгляд даже стал более осмысленным. Доу неуверенно облизнул губы и убрал руку с чужого плеча, закрывая себе глаза ладонью. Смотреть на разгоряченного Тирту, когда он задумал что-то подобное было...чересчур, особенно, если он требовал чётких ответов, не переставая трахать пальцами задницу Джона, прекрасно зная, что именно нужно сделать, чтобы заставить партнёра скулить и разводить ноги, словно течная сука. Сука. Какая же он сука. — Тричетырепять. Три цифры удалось выпалить практически скороговоркой, хорошо, что не было видно лица Тирты. Плохо, что было слышно его неудовольствие. — Я же просил — говорить чётко. Сжимая руку на чужом горле и перекрывая кислород, парень, хоть и сквозь собственное возбуждение, следил за тем, чтобы не навредить. Сколько он не огрызался в сторону Доу, но последнее чего он действительно хотел — нанести ему тяжкие увечия. Особенно, по собственной неосторожности или из-за недостатка самоконтроля. Второе, кстати, было гораздо тяжелее. Как бы Тирта не отбрехивался предыдущие годы и не ругался сейчас — трахаться с парнем оказалось не так уж и плохо. Особенно, если этот парень до отвратительного податливый, когда нужно и отзывчивый в постели. Джон, от таких манипуляций, прогнулся в пояснице, приподнимаясь, упираясь пятками в матрас и хватая ртом воздух, сжимая чужую руку на своём горле, но не стараясь её оторвать. Острое возбуждение и удовольствие смешивались с нехваткой кислорода, и лёгким головокружением, подводя к краю, но не позволяя упасть, в основном, из-за партнёра, который вовремя ослаблял хватку, прекращая практически всё, что делал с Доу, лениво поглаживая отпечатки от своих пальцев на чужой шее. — Ты уяснил? Продолжай счёт. Начинать заново было не выгодно ни одному из них. Тирта и сам не знал, зачем он вообще затеял эту штуку с отчётом. Ему показалось, что будет весело немного потянуть время, но как оказалось, он сам уже где-то на грани собственной выдержки, наблюдая за тем, как Джон дрожит от его действий, вдыхая воздух сквозь сжатые зубы. Но сдаваться первым не входило в его планы, не только потому, что Тирта был упертым до ужаса. Ему ещё и нравилось, нет, правда нравилось смотреть, как Доу пытается перебороть реакции своего тела, и обмануть возбуждение. — Шесть. Парень произносит это тяжело дыша, стараясь насадиться ещё сильнее на чужие пальцы, получить гораздо больше удовольствия от прикосновений. — Семь. Тирта снова наклоняется и в этот раз кусает Джона, вылизывая место укуса, собирая языком бисеринки крови. — Восемь. Доу снова дрожит, не стесняясь. Под пупком, на впалом животе, собрались капельки смазки с члена, прикасаться к которому Тирта не собирался, но и трогать самого себя Джону запретил. Иначе, выходит нечестная игра. — Девять. Парень вытаскивает пальцы из чужой задницы, не забыв напоследок смачно ударить Доу по ягодице, да так, что остался яркий отпечаток. Тот, от неожиданности, захлебывается вздохом и ударяет рукой по матрасу. Тирта только нагло улыбается и притягивает Джона к себе, усаживая на колени. — Не так уж и сложно, правда? Тот только кивает и кладёт руки ему на плечи, прижимаясь грудью к чужой груди. Тирта утыкается лицом в подставленное плечо и поднимает голову, чтобы наконец поймать взгляд Доу. Он, впервые, глаз не отводит, смотрит в ответ, приподнимаясь и медленно опускаясь на его член, не прерывая зрительного контакта. Тирта подмечает все: от закушенной ещё сильнее губы, до морщинки между бровей и того, как расширяются чужие зрачки. Парень кладёт руки на спину партнёра, проводит по позвоночнику, обнимает, притягивая к себе ближе, заставляя опуститься полностью. Джон откидывает голову назад, впивается ногтями в чужую кожу и сдавленно стонет, привыкая к ощущению заполненности внутри. Тирта ждёт, хоть и сдерживается из последних сил. Доу мягкий, горячий, узкий и совершенно потерявшийся в собственном и чужом возбуждении — тяжело дышит, неловко прикасаясь жёсткими от ожогов губами ко лбу Тирты. До поцелуев они так и не дошли, точнее, Джон совершенно против этого. Смешно, конечно, раздвигать ноги он не против, но раздвинуть губы, чтобы поцеловаться — табу. Парень не уверен, как он чувствует себя по этому поводу вообще, но доволен этими короткими прикосновениями. Если это максимум того, на что его партнёр пока что готов, то Тирта может и подождать. Последнее слово Доу произносит тихо, практически шёпотом, зарываясь носом в чужие распущенные волосы, снова касаясь губами, но на этот раз уже шеи. Оставляя на ней поцелуи, нежно, совершенно невесомо. — Десять. Повторяет вслух за партнёром Тирта.