Путь зла

— Кенни, почему ты не ешь? — обеспокоенно спросила мама. Потупив взгляд и неосознанно дёрнувшись от собственного имени, Кеннинг молчал. Перед ним на освещённой солнцем поверхности стола стояла тарелка. На ней лежал бутерброд. С сыром. — Ты ведь… любишь бутерброды… — женщина была встревожена и немного сбита с толку, и он не мог её в этом винить. Она привыкла к стабильности, постоянно царившей у них в доме и активно поддерживаемой отцом. На секунду парню стало невыносимо тоскливо от вида уже давно сломанной матери, готовой разрыдаться даже оттого, что её блинчики получились чуть темнее, чем идеальные. Неужели он так же сломается? К взволнованному взгляду матери добавился осуждающий отцовский: — Кенниг, невежливо отказываться от еды. Невежливо? Он говорит так, будто мама ему чужая. — Вот именно! Мама старалась для тебя! — вторил ему голос Джаспера. Всё, как будто по команде, начало давить на него. Воздух в комнате звенел от напряжения, Кеннигу стало ужасно душно. Одарив брата злобным взглядом из-под густых светло-рыжих прядей, парень всё же взял в руки бутерброд. Голова сразу же наполнилась вчерашними воспоминаниями: тёмный угол, мусорные баки, вонь и ни капли воздуха. С трудом пересилив себя, он откусил кусочек и попытался проглотить его, но тут же сорвался с места и побежал в сторону ванной. Весь в рвоте и с пакетом на голове, он просидел там до конца уроков. Слёзы ещё долго застилали его глаза, но за этой пеленой скрывался взгляд, горящий лютой ненавистью. За что? И почему? Он не знал ответы на эти вопросы, и чем дольше он не мог их найти, тем сильнее сжимались в темноте его кулаки. Сняв с себя бумажный пакет и вытерев лицо рукавом рубашки, он вышел из тупика. Идти в туалет и пытаться вымыть одежду не имело смысла: грязь плотно въелась в ткань и за долгое время уже успела подсохнуть. Да и большинство учеников уже разошлись по домам, поэтому большую часть любопытных взглядов ему удалось избежать. Но, хоть он и думал об этом, мысль о том, чтобы предстать перед всеми в таком виде, уже не находила в нём никакого отклика. Кеннинга снова вырвало. Тонкие пальцы с силой сжали края раковины. Ему до сих пор казалось, что в зубах остался песок, а одежда липкая, хоть и первым, что он сделал, когда пришёл домой, были ванные процедуры. Он заперся там на долгие два часа и вышел лишь после нескольких стуков матери и её вопросов о том, в порядке ли он. Хах, Кеннинг далеко не в порядке, но тогда он просто промолчал. Когда он вышел со школьного двора на главную дорожку, он встретил брата, шедшего со стороны спортплощадки домой. — Выглядишь паршиво, — выдал очевидное наблюдение Джаспер. Будто бы он и без него не знает. Кеннинг, проигнорировав замечание, прошёл мимо и остановился, оглянувшись на него, только у самых ворот, ожидая. Шли они домой молча, и от Кеннинга не укрылось то, что брат старался идти подальше от него и делал вид, что они не знакомы. Ну что ж, он не ожидал чего-то другого. Он поднял голову и посмотрел в зеркало. Из прозрачной глади на него смотрели горящие холодным зелёным огнём глаза. Наверное, ещё пару дней назад он испугался бы их. Но не сейчас. Вымыв лицо, а после, улыбнувшись себе в зеркале самой отчаянной улыбкой, какой только возможно, парень хотел выйти из комнаты, но остановился у двери. Он никогда не был мизофобом, но сейчас касаться наверняка грязной дверной ручки не хотелось. Было ли дело в том, что он снова боялся возвращения тех ощущений, или дело просто во внезапно проснувшейся брезгливости, неясно. Немного осмотревшись, Кеннинг заметил парочку плотных жёлтых перчаток для садоводства. Ещё одно «идеальное» мамино хобби. Натянув их, Кенниг почувствовал себя лучше. На кухню он возвращаться не собирался и, быстро зайдя по лестнице на второй этаж, так же быстро скрылся в своей комнате. Был выходной. Обычно в это время он собирался в библиотеку, но на сегодня у него уже есть планы. Безумные, злые, но так будоражащие воображение. Интересно, какой идиот сказал, что месть — холодное блюдо? * * * Уже неделю вся школа стояла на ушах: пропало шестеро учеников. Отец одного из них, владелец крупной компании, рвёт и мечет. Столько денег было вложено в охрану, здание и вообще во всё, что можно было, а они потеряли его собственного сына! Никто даже не знает, куда он мог деться! Одноклассники говорят, что он вышел куда-то во время обеда, и больше его никто не видел. В школе ведётся следствие. Опрашивают всех и каждого, проводятся родительские собрания, на которых родителям открыто лгут о том, что всё под контролем, и следствие взяло след. И на каждом из них Кеннинг, как думают учителя, благодарно за заботу об их безопасности улыбается. На самом деле он знает: следствие в тупике, из которого никогда не выйдет. Возвращаясь домой, он сразу же идёт в ванную продезинфицировать или сменить перчатки, которые с недавних пор стали его второй кожей. В них было уютно и спокойно. Потом — на кухню за пачкой чипсов и стаканом воды, и в комнату, кормить своего нового питомца. Из шести парней остался лишь один. Другие пять стали имитацией вулканического пепла в его новом шаре, с самолётом из того, что разбился совсем недавно. Ещё недавно мучитель, а теперь просто подопытный, сидел в хомячьей клетке, забившись в самый дальний угол. Глубокие химические ожоги, в которых можно было разглядеть крупицы песка и соли, покрывали всё уменьшенное тело парня. Глаза стали впалыми, с глубокими тёмно-синими кругами. На того, кто раньше считался одним из самых красивых парней школы, было больно смотреть. Отворив дверцу, учёный забросил в клетку со страдальцем пару чипсин и подлил воды из стакана в маленькую мисочку. — Ты псих, — раздался тихий голос из угла клетки. — Ты уже говорил это, — спокойно ответил Кеннинг, доставая из пакета чипсы, только уже для себя. — Мой отец и полиция найдут тебя и уничтожат! Парень в лабораторном халате устало вздохнул, но не скрывал удовольствия в голосе. — Это ты тоже говорил. И, по доброте душевной, снова отвечу тебе: следствие зашло в тупик. Тебя не найдут, а меня не уничтожат. После непродолжительного молчания парень услышал тихие всхлипы в хомячьей клетке, вскоре переросшие в истеричное рыдание. Маленький пленник за эту неделю пережил многое, и слова безумного учёного стали последней каплей для его истерзанного разума. А сам же Кеннинг наблюдал за этим с любопытством. Но всё же оставшаяся частичка милосердия, умирая, шевельнулась и в предсмертном хрипе пожелала облегчить участь человечка. И Кеннинг исполнил её просьбу. Мученик страдает от кошмаров, поэтому, потянувшись рукой к полке, Кеннинг достал пробирку с веществом и добавил пару капель в миску с водой. Вода тут же приобрела лиловый оттенок. Через пару мгновений всхлипы прекратились, и мученик вылез из своего угла, подполз к миске и с вопросом посмотрел на учёного. Но вопрос был не в том, что за вещество капнул Кеннинг, и как оно действует, а в том, следует ли ему это пить. Рыжеволосый только пожал плечами, мол, выбор за тобой. Спустя мгновение маленькая ручка зачерпнула жидкость и поднесла к чуть подрагивающим губам. После первой порции рука потянулась за следующей. «Царство Морфея» — такое название носило вещество в пробирке. Вещество очень успокаивает и разливает по телу тепло, потом человек засыпает и умирает во сне. Кеннинг взял немного, поэтому перед забвением человечек хотя бы выспится. — Ненавижу. Это было последнее, что сказал пленник, погружаясь в спокойный сон. Спустя пару часов мама позвала его ужинать. И в который раз тема зашла о пропавших учениках. — Бедные мальчики! — сетовала рыжеволосая женщина. — Что же случилось? Слава богу, что наши мальчики целы. Отец с Джаспером молчали. Джаспер хмурился и ковырялся в еде, ведь он был героем, начинающим, но героем, а у него прямо перед носом пропали шестеро одноклассников. И только у Кеннинга было приподнятое настроение, ничуть не испорченное кончиной своего «питомца». Дальше разговор шёл в привычном русле, пока в один момент отец не сказал: — Кеннинг, ты ведь помнишь, что сегодня вы с братом меняетесь комнатами? Парень немного растерялся, но через мгновение вспомнил, что вскоре у Джаспера начнётся Вхождение в Наследие. Глупая традиция их семьи. До совершеннолетия наследника или наследников, перенявших суперсилы «прячут» от источника их энергии. У их семьи это энергия солнца. Делается это для того, чтобы юный супергерой мог расти и общаться со своими сверстниками на равных, поэтому до недавнего времени Джаспер жил в северной части дома, куда не попадает солнечный свет. А теперь, когда наступило его совершеннолетие, а значит, и университет героев уже маячит на горизонте, старшему требовалось восполнить свой запас энергии. Сейчас он не только переселится в комнату Кеннинга, где солнца всегда много, но и будет как можно чаще выходить на улицу и питаться солнем, как солнечная батарейка, чтобы в будущем самому производить невероятное количество энергии. Кеннинг понял, что очень крупно облажался, когда отец добавил: — Сейчас займёмся переносом твоих и Джаспера вещей, нам нужно управиться до вечера. — Эм… может, чуть попозже? Отец с вопросом посмотрел на него. — Почему же? — Ну… эм. Я н-недавно один эксперимент проводил, а в нём … очень долго реакция проходит… — Кеннинг очень волновался. У него не только чертежи оружия в шуфлядке, у него на столе стоит чертова клетка с трупом пропавшего ученика и шар с пеплом его дружков! Парень старался не показывать свои эмоции, но выходило у него слабо: голос и руки дрожали, а лоб покрылся холодной испариной. — Да и р-реактивы по столу раскиданы. Глава семейства нахмурился — похоже, наспех придуманные аргументы его не убедили. — Мы поменяем вас комнатами. Сегодня. Сейчас же. — Туда нельзя, — попытался настоять на своём младший член семейства. — Что ты там прячешь, Кеннинг? — ледяным голосом спросил отец. Кеннинг хотел придумать что-то, что не вызовет ещё больших подозрений. Что заставит отца перенести дату его переезда, даже одной ночи хватит, чтобы он замёл следы, но в голове что-то щёлкнуло, и он сказал: — То, что ты не хотел бы видеть, во что бы не поверил, если бы об этом сказали другие и то, о чём я ни капли не сожалею. Золотые брови взлетели вверх, а потом нахмурились. Мужчина встал и решительно направился наверх и, просто выломав дверь в комнату Кеннинга, вошёл внутрь. К тому времени как отец отшвырнул дверь в сторону, в комнату поднялся Кеннинг. Его лицо ничего не выражало. Первое, что заметил герой, — это клетка для грызунов, и, преодолевая страх неизвестного, он подошёл к ней. Сначала он ничего не заметил, но потом ему на глаза попалось маленькое тельце, покрытое шрамами. Человеческое тельце. Дрожащими руками светловолосый мужчина открыл маленькую дверцу и достал из клетки уже почти остывший трупик. Он посмотрел на его лицо и с ужасом узнал того самого пропавшего ученика, отец которого почти ежедневно устраивал скандалы. Руки затряслись ещё сильнее. Он видел подобные вещи на своей работе. Но мысль, что это сотворил его ребёнок, ужасала его. Как бы ему не хотелось выйти отсюда, вызвать полицию и когда-нибудь забыть это, как страшный сон, он обязан узнать… — Где ещё пятеро? — голос отца, ранее глубокий и громкий, а сейчас сиплый и почти беззвучный, Кеннинг не узнавал. Не нужно было иметь докторскую степень, чтобы понять, какой шок испытывал отец. Глаза хоть и были направлены на маленькое тело в своих руках, но смотрели сквозь него. Золотые волосы теперь казались бледными, а под глазами выступили морщины. Солнечный герой, который всегда был молод, весел и энергичен, постарел в мгновение ока. — Тут, — парень пальцами придвинул к отцу шарик. Сначала мужчина не понял, но, разглядев на белоснежном столе немножко пепла, с ужасом уставился на, ещё недавно, сына. Теперь перед ним точно был псих. Ненормальный, спаливший дотла пятерых человек и долгое время истязавший ещё одного. Перед ним был… Злодей. Кеннинг увидел эту перемену в отце и, злорадно ухмыльнувшись, спросил: — Убьёшь меня? Посадишь? Осквернишь своё имя? Мужчина на мгновение замолчал. — Убирайся. — Что-что? Не слышу? — парень театрально поднёс ладонь к уху. — Убирайся! — заорал отец, чуть не снеся половину дома выбросом энергии, и откинул учёного к стене. Улыбка сразу же сползла с лица Кеннинга, сменившись болезненной гримасой. Его впечатало в стену с полками, а они, знаете ли, не ватные, деревянные такие. Да и уголки у этих полок имелись. Ему ещё повезло, что выброс не сильным был, а то его могло бы просто насквозь пробить. — Хорошо... Хорошо, только дай вещи собрать,  — сказал Кеннинг, после того как сполз со стены и немного отошёл от удара. — Ты ведь не хочешь, чтобы твой любимый сынок вляпался в какой-нибудь реактив и растворился. В итоге, парень собирался под строгим надзором мужчины. Наверное, он опасался, что Кеннинг заложит где-нибудь бомбу. Брат с матерью тактично не появлялись: они почувствовали выброс энергии и опасались повтора. Джаспер — потому что был ещё слишком ослаблен, а мать — потому что была обычным человеком без какой-либо защиты. На сборы ушло как минимум полчаса. И Кеннинг не взял и половины своих книг и самолётов, так же пришлось оставить и стол, подаренный профессором. Уменьшающие капли действовали только на органические вещества и имели свойство оставлять ожоги на поверхностях, на которые попадали. Надо будет доработать. Но вот все вещи были собраны, и он стоял у порога. Провожать его никто не собирался, поэтому, глубоко вздохнув, он вышел за порог. На улице начался дождь. Кеннинг сидел на остановке, окружённый кучей сумок. Он думал, куда ему пойти. Он мог побыть у своих знакомых из научного центра. Кто-кто, а они всегда рады его присутствию. Он тоже рад с ними пообщаться, но только когда готов не спать три дня. Но сейчас ему хотелось просто завалиться на какую-нибудь поверхность и уснуть. Он мог пойти в отель, но в их городке они были безумно дорогими, а деньги ему ещё понадобятся. Размышления прервали тихие шаги. Парень повернулся и увидел… свою мать! Она неторопливо шла к нему, закрываясь от дождя небольшим чёрным зонтиком. И, как только подошла к сыну, сильно обняла его. Кеннинг был очень растерян таким поведением женщины. Она должна была сейчас горевать о том, какой он вырос негодяй, и что она сделала не так, когда растила его. Разве нет? Всё так же безмолвно, она отпустила сына и, взяв его руку, с тихим «прости» положила в неё визитку. Парень раскрыл руку, внимательно посмотрел на чёрную прямоугольную картонку, покрытую лаком. Одну половину занимала эмблема с шляпой, а другую — текст, написанный очень мелким шрифтом. «Хотите, чтобы ваши отпрыски перестали быть никчёмными тенями своих родителей и стали прекрасными продолжателями династии? Или вы сами хотите ступить на путь зла, но не знаете, с чего начать? Отлично! Значит Университет злодеев как раз для вас! Звоните по номеру ******* и начинайте творить зло!» Что? Университет злодеев?! Откуда у его матери это? Кеннинг хотел спросить об этом у самой женщины, но та бесследно исчезла, оставив около него свой зонтик и небольшой контейнер. На нём была записка: «Покушай, тебе понадобятся силы». В контейнере были медовые блинчики. Немного недожаренные, похоже, она спешила, но вкус от этого хуже не стал.