Неправильная принцесса

Дженк. Что обычно говорят людям, которые только что пришли в сознание в реанимации? Правильно! «Просыпайся», «ты вернулся», «как хорошо»! Что услышал я? Правильно! Голос любимой женщины произнёс со слезами: — Я убью тебя, Карачай! Вот только выпишут тебя из больницы, и ты станешь первым человеком в мире, который умер от поцелуев. Возможно, даже в книгу рекордов Гиннесса попадёшь, но это не точно! Смотрю на неё, она кусает губы и пытается не плакать. В горле настоящая пустыня Сахара и я не могу сказать ни слова, только хриплю. — Тише, отдыхай, Дженк! Поспи, ты мне потом всё расскажешь… — убаюкивающим голосом шепчет мне моя сказочная принцесса. Я благодарно сжимаю её мягкую прохладную ладошку и проваливаюсь в чудесный сон. В нем я и Джемре лежим прямо на траве и говорим, говорим… Проснувшись, я не помню, о чём мы говорили, но помню, как сжимал её руку и как переплетались наши пальцы, чудесное ощущение. Лежу с перебинтованной головой и улыбаюсь как идиот… Я вижу, что уже лежу в обычной палате, это хорошо. В палату входит доктор Кенан. Делает обычной осмотр «болит-не болит-закройте-глаза-откройте рот», я послушно выполняю все его указания и отвечаю на все вопросы. Доктор хвалит меня как ответственного второклашку и обещает отпустить через пару недель. Он рассказывает, как прошла операция, хвалит мой молодой и здоровый организм, а потом неожиданно задаёт вопрос: — Это госпожа Джемре убедила вас решиться на операцию? — Не совсем убедила, но да… она. — Скажу вам честно, господин Дженк, я прагматик до мозга костей и в чудеса никогда не верил, разве что в чудеса медицины. Конечно, я читал о таком в медицинских статьях, но сам такого никогда не видел. В общем, анализы и результаты обследования до вашего решения и после — это просто… огромная разница, просто фантастика! Как она сделала это с вами? Как она разбудила в вас эту жажду жизни? И, что самое интересное, ваш организм откликнулся на это желание жить! Я спрашиваю чисто из научного интереса, не подумайте ничего плохого! Что случилось с вами? — Я увидел своё будущее, доктор… А ещё понял, что люблю и любим. — Положительные эмоции творят чудеса? — Выходит так… Но я тоже не верю в чудеса. Но верю в свою женщину! — О, она была неподражаема! Ураган, не иначе! Кричала, что она — ваша жена, добилась, чтобы её пустили к вам в реанимацию. Со мной говорила многократно… Вы не подумайте ничего такого, но она мне нравится… — Мне тоже, доктор… Очень нравится! Проходит десять дней, и я уже могу не только вставать, но и работаю прямо в палате. Джемре ворчит, но я не могу пустить дела на самотёк. Недим и прочие олухи царя Небесного натворили черти что в компании, и я теперь пытаюсь разобраться со всем этим. Я выхожу в небольшой парк на территории больницы. Сажусь на лавочку и наслаждаюсь солнцем и тёплым ветерком. — Привет, раненый боец! — бодро говорит Джемре и быстро целует меня в губы. В руках у неё корзинка с фруктами. Она протягивает её мне. — Это участнику всех русско-турецких войн! И главному соблазнителю медсестёр! — С чего ты решила, что я интересую медсестёр? — спрашиваю я. — Ну, я вчера сама видела, перед тем как войти в твою палату, чтобы сделать укол, девушка-медсестра красила губки. Зачем красить губы перед встречей с чьей-то ягодицей?  — ворчит моя прекрасная принцесса. — Расскажи, что там дома? — Не знаю, — загадочно говорит она. — Я сняла домик! Он совсем маленький и находится на окраине Стамбула, но очень уютный. — А что сказала твоя мама? — На удивление, хорошо отреагировала. Даже сказала, что я имею право жить как хочу, но не должна забывать о семье. А вот Недим… так кричал. Даже опрокинул стол у нас в гостиной и разбил вазу с цветами! — Он напугал тебя? — чувствую, как во мне закипает гнев. — Нет! — говорит она мне и болтает ногами в сандалиях на плоском ходу. Моя принцесса! В этой белой майке и короткой коричневой юбчонке она похожа на милую девчушку. — И ещё я сказала Недиму, чтобы он не стоял на моём пути и, оттолкнув его, ушла с чемоданом! — говорит Джемре, и я слышу в её голосе нотки гордости. — Ты оттолкнула Недима? — Он удивился, как и ты! Видимо, понял, что спорить бесполезно! Оценил, так сказать, масштаб трагедии! Мне хочется зацеловать её прямо на глазах у изумлённых больных и медсестёр, но я боюсь спугнуть своим напором эту неправильную принцессу, которая спасает чудовищ и сражается с принцами! Внезапно Джемре становится серьёзной. — Дженк, мне звонили из студии, почти сразу как ты исчез. Предложили записать диск. Предлагали оплатить расходы на студию, обложку альбома, рекламу. Это ведь ты, да? Ты хотел сделать мне подарок? Прощальный подарок? В её огромных глазах слёзы. Я обнимаю её как ребёнка, укачиваю. — Ну, что ты… Какой прощальный подарок? Просто подарок… Я всегда хотел, чтобы ты исполнила свои мечты, помнишь? Она кивает, вытирает слёзы. Трогает пальчиками мою щетину. — Спасибо, Дженк. Спасибо. До тебя никто не верил в мою мечту, не верил в меня. Ты настолько уверен во мне всегда, когда я на сцене, когда я что-то делаю, даже если это противозаконно… — она хихикает. — Мне так легко идти по жизни, когда ты рядом. — У меня для тебя есть ещё кое-что… — говорю я осторожно и беру в руки папку, которая до этого лежала на лавочке. — Здесь собрана вся информация о Кадире Ильхане. Он владеет несколькими заводами в Стамбуле, богатый и известный человек. Но путь к богатству у него был, мягко говоря, нехороший и неправильный. Этот человек совершил много всего плохого, очень много… В том числе и убил твоего дядю, кузена твоего отца… Об этом убийстве ты бормотала, Джемре? Эта страшная тайна пугала и мучила тебя? Эта ужасная несправедливость повлияла на твою жизнь и твой характер? Моя райская птичка смотрит на меня глазами, полными слёз, и кивает. Я обнимаю её, затем беру в ладони лицо моей принцессы и твёрдо говорю: — Милая, здесь столько компромата на Кадира Ильхана, что он может сесть далеко и надолго. Один друг моего отца работает в полиции, так вот, он утверждает, что может легко дать ход делу. Слишком много доказательств здесь, в этой папке… Если ты захочешь, одно твоё слово — и Кадир Ильхан ответит за всё. А ты избавишься от призраков прошлого. Станешь свободной! Ты даже сможешь прийти в суд и посмотреть ему в глаза! Ты сможешь отомстить ему, но не упасть во тьму, потому что ты не тёмная. Подумай! У тебя есть время… — Я не хочу думать… Я говорю «да», — шепчет Джемре и её глаза лихорадочно горят. — Завтра же я передал эту папку полиции… — тихо говорю я и глажу её волосы. — Не бойся, ты не упадёшь во тьму, я удержу тебя. Я проведу тебя по самому краю, выведу к свету, держа за руку. Как ты вывела меня! Как ты всегда вела меня! Никто, кроме тебя, не верил в меня так, как веришь ты, ты и только ты… Навсегда только ты… Она обнимает меня, прячет своё лицо у меня на груди, я чувствую эту хрупкую близость, ту тонкую, но прочную нить, которая связала нас. Доверие, всегда бывшее между нами, вдруг стало осязаемым, оно стало таким прочным и нерушимым…