Поврежденные. Чумной Ворон

      — Ты не читал прессу, что ли? — удивился Кайл. — Журналисты дали ему прозвище. Мне кажется, оно очень лаконичное и точное — этот порез мне и правда напоминает улыбку. Так что все теперь называют нашего убийцу не иначе как Улыбка!       — Ты восхищаешься им?       — Что? — оторопел криминалист. — Нет, конечно! Хотя… Да, филигранная работа, я вам скажу. Не то что сотворили с женщиной и ребёнком. Там всё банально и просто.       — Хорошо, — согласился я, хотя имя убийце давать мне совсем не хотелось. — То есть ты хочешь сказать, что убийц несколько? Наш маньяк работает не один?       — Похоже на то. Кто-то другой убил жену и ребёнка, а вот он разделался с охранником, — Кайл снял резиновые перчатки. — Чёрт, он был всегда такой добродушный, всегда желал мне счастливого пути!       — А нынче ты восхищаешься его убийцей, — я обдумывал всю информацию, расхаживая по квартире.       Открыв блокнот, я дописал на странице подозреваемых: Убийца (я теперь зачеркнул это слово) Улыбка работает не один.       Что вам пришло на ум?       Охранник Марк Миллер не был плохим человеком. Он не нуждался в деньгах настолько, чтобы так рисковать. У него хороший дом. Хорошая семья. Его маме и папе не требовались дорогостоящие операции. А жена, не героиновая наркоманка, и он не искал денег на очередную дозу. Жил скромно, но с достатком. Многочисленные фотографии с женой и ребёнком на стенах и комоде — всё говорило о том, что он хороший семьянин. Всё, что я мог подумать в тот момент — его семья стала заложниками. Преступники захватили его близких и вынудили охранника пойти на сделку с психопатом. Семью держали здесь, и его сообщники скорее всего убили их ещё до прихода Марка домой. Почему он не обратился в полицию? Боялся за семью? Но она так и так находилась в опасности. Он узнал, кто этот маньяк, из-за этого не стал доверять полиции и решил всё сделать сам. Дырки на стенах, пулевые отверстия — Марк Миллер подготовился. Он подозревал, что его уже не отпустят, как и его семью. Выполнив заказ для преступников, охранник ввалился в собственный дом с оружием, стрелял направо и налево, но его вырубили, усадили в кресло и перерезали горло.       Все следы ведут в Департамент. Кто-то внутри замешан в этом.       Пока криминалисты обследовали дом, а медики выносили тела в чёрных пакетах, я сел на стул, погружённый в свои мысли. На журнальном столике, под кипой старых газет, что-то протяжно пискнуло. Словно мяукнул забытый на улице котёнок. Я убрал макулатуру. Под ними лежал ноутбук убитого. Обгрызенное яблоко — признак достатка, дань моде. Я не любил все эти новомодные штучки. Я открыл ноутбук. Первое, что увидел — это открытую страницу социальной сети Марка. Рука не удержалась и сама зашла в переписку. Ничего особенного. Судя по квартире и расставленным то тут, то там моделям автомобилей 50-х годов, единственным увлечением охранника являлся моделизм. И все переписки связаны с его хобби: такие же коллекционеры, как он сам, делились с ним фотографиями, а он в свою очередь отправлял фото своих машин. Обсуждали те или иные модели автомобилей. Гордо рассказывали о коллекциях.       Ещё переписка с мамой, живущей где-то Атланте, со старыми школьными друзьями, и совсем недавняя переписка с неким мистером М. Правый палец ударил по кнопке — открылась ветка диалога. Я промотал на начало и прочитал:       Мистер М 06:34 PM       Здравствуйте, можете добавить меня в друзья?       Марк Миллер 06:37 PM       Здравствуйте, кто вы? Я вас знаю?       Мистер М 06:37 PM       Пока ещё нет, но совсем скоро мы познакомимся.       Марк Миллер 07:04 PM       Тогда, наверное, нет. Я не смогу добавить вас в друзья, я добавляю только знакомых.       Мистер М 07:05 PM       Как жаль. (Грустный смайлик). Ведь наша встреча состоится совсем скоро       Мистер М 10:23 PM       Здравствуй, как Алана и Том поживают?       Марк Миллер 11:58 PM       Извините, но могли бы вы мне не писать?       Мистер М 11:58 PM       Как работа, Марк? Ты всё там же работаешь?       Это было последнее сообщение. Эта переписка показалась мне очень странной. И вдруг…       Мистер М       …       Он писал в тот момент, когда вы читали переписку?       Да.       Мистер М 10:27 AM       Марк, как живёшь, брат?       Недолго думая, я ответил за него. Мне хотелось разговорить этого странного интернет-гостя.       Марк Миллер 10:27 AM       Хорошо       Мистер М 10:27 AM       Обманщик.       Марк Миллер 10:28 AM       Что ты имеешь в виду?       Мистер М 10:28 AM       Как можно жить хорошо, когда ты уже мёртв? Да ты и не Марк вовсе! (Злой смайлик)       Марк Миллер 10:28 AM       Кто ты такой?       Мистер М 10:28 AM       Я думаю, ты уже догадался, детектив. Я ваш убийца, я Улыбка, ведь так меня теперь называют в газетах и новостях? Мне не очень нравится это прозвище, но что поделать, не я его выбрал, а люди Бостона уже знают меня под ним. Всем суперзлодеям нужно имя, не так ли?       Я позвал напарника. Тот, посмотрев на сообщение, быстро достал телефон и позвонил в отдел цифровых преступлений; тамошние ребята легко могли установить, откуда ведёт переписку этот Мистер М.       Марк Миллер 10:29 AM       Зачем ты это делаешь?       Мистер М 10:29 AM       Мне жутко скучно, детектив. И сегодня я смогу вас повеселить. Я придумал нечто грандиозное. Включите телевизор, первый канал, «Новости Бостона», и вы увидите шоу.       Я отодвинул ноутбук и попросил проходящего мимо полицейского включить большой телевизор, висящий на стене. Там шло прямое включение.       Дёргающаяся камера никак не могла сфокусироваться на тёмной фигуре, а когда наконец это удалось, я тут же узнал лицо Бекки Смит, журналистки «Новостей Бостона». Вид у неё испуганный, хоть она и держалась молодцом. Её рыжая копна волос совсем потеряла объём и болталась на голове, словно тряпка. Казалось она не готова вести эфир, но какие-то обстоятельства заставили её включить микрофон и камеру.       — Мы в эфире? — спросила она оператора и поправила чёлку, свисающую на глаза. — С вами Бекка Смит, и нас взял в заложники человек, который называет себя Улыбкой.       Я был в шоке. Как телевизионные боссы могли выпускать такое в прямой эфир? Никакой порядочности! Всё ради рейтингов: кровь, насилие, убийства. И рейтинг идёт вверх. Поганые толстосумы без принципов и морали!       Камера взяла в фокус другой объект. Это открытые двери уже знакомого мне фургона: белый, с логотипом, изображающим рыжего человека, жадно поедающего кукурузные хлопья и улыбающегося во все свои тридцать два нарисованных белоснежных зуба.       — Жители Бостона! — из фургона выскочил худощавого телосложения человек в синем костюме в полоску; на его голове красовалась белая лыжная маска с прорезями для глаз и нарисованной красной помадой улыбкой. — Я — Улыбка!       Я вскочил с места и подозвал всех полицейских, находящихся поблизости. Быстро раздав указания, опять припал к телевизору. Вычислить место, откуда велась трансляция, стало главной задачей.       Это оказался переломный момент в истории города. Да, Улыбка психопат, да маньяк, но именно сейчас он официально стал суперзлодеем. А это меняло всё.       — Это я. Я — убийца полицейских. Ваша пресса дала мне имя. И теперь я стал Улыбкой, и это моё лицо, — он дотронулся до самодельной маски пистолетом в левой руке. — Теперь я первый суперзлодей в истории Бостона.       — Мистер Улыбка, зачем…       — Стоп, Бекка! Не порти моё представление, а то будет плохо, — он показал большой серп с наточенным до блеска изогнутым лезвием в правой руке.       Кайл Джонсон пихнул меня в плечо, словно говоря, что этот нож походил на предполагаемое орудие убийств. Как будто я и сам о том не догадался. Специфическое лезвие, способное разрубить не только мясо и сухожилия, но и кости. Если бы позвоночник человека не был бы таким твёрдым, мы бы находили обезглавленные тела, но порез идеальный, не слишком сильный и не слишком слабый. Нож специальной формы, чтобы оставлять жуткие раны на шее жертв, но не отрубать самой головы.       Журналистка сразу всё поняла и закрыла рот. Два раза повторять не нужно. Она опытный репортёр, унаследовала это от отца. Тот остался, даже сейчас, очень уважаемым и хорошим журналистом. Находясь в тени знаменитого отца, Бекке приходилось из кожи лезть, чтобы доказывать, что она по крайней мере не хуже своего выдающегося предка. Но сделать это трудно: на неё всегда смотрели через призму заслуг её отца. Он был бесстрашен: ничего и никого не боялся. Писал о самых животрепещущих и опасных темах. Что в итоге его и погубило. Всего одна заметка о коррупции на верфи Бостона — и один из малоизвестных криминальных главарей, взбешённый этой выходкой, самолично расстрелял отца Бекки прямо у порога его дома. Грустное стечение обстоятельств. Не принес бы информатор эту новость, не реши он её опубликовать, ничего этого не случилось бы. Новость, кстати, оказалась так себе. Ну, что такое взятки на верфи по сравнению с остальным преступным миром Бостона? Со всеми этими нацистами, триадами, русскими, африканскими кланами? Его убийца страдал от психоза, забыл принять таблетки, открыл утреннюю газету, взбесился и в попытке подлизать боссу который стоял повыше, задумал решить вопрос по своему. Будь в этой цепи что-то иначе, отец Бекки не умер бы у неё на руках, и в её голове не возникла бы идея стать журналисткой. Но вот теперь она тут, в самой гуще событий, которые происходили в эти неспокойные времена в Бостоне, берёт интервью у первого суперзлодея. Она давно превзошла отца.