Поврежденные. Чумной Ворон

      — Вы не закончили историю. И, насколько я знаю, Улыбка мёртв, — запоздало отреагировал Джон. — Вы с Ястребом убили его, разве нет? Тогда, в тот день, вы свернули ему шею.       — Именно так. Я убил его собственными руками, положив конец его террору. Только всё это оказалось очередными планом и обманом Улыбки. Ты читал отчёты полиции и смотрел новости. Тебя не смущает, что Улыбкой оказался какой-то парень из неблагополучного района Чарльзтаун? Простой наркоман и мелкий грабитель. Его имя даже никто не запомнил. Этот человек Улыбка?       — Мне тоже показалось это странным. Когда вы стали говорить про сына мэра Гленна Готфрида, я очень удивился. Никто никогда не упоминал его имя в связи с делом Улыбки, — задумчиво произнёс Джон.       — Хоть весь город и ликует, но настоящий Улыбка жив. Гленн Готфрид жив. Он подстроил собственную смерть и вот-вот нанесёт удар. Теперь не только полицейские под ударом, но и все жители Бостона. Он стал совсем другим. И у него теперь совсем другие друзья. Теперь он не просто маньяк, убивающий полицейских, — продолжил Айзек, бряцая наручниками, прикованными к железному столу.       — Вот дерьмо!       — Только мы с тобой знаем об этом. Теперь ты понимаешь, почему я должен выбраться отсюда?       — Всё, что вы говорите, лишь слова. Почему я должен вам верить? Вы можете сказать что угодно, лишь бы сбежать отсюда.       — Я хотел поговорить с кем-то. С кем-то вроде вас, — пожал плечами Филин. — Я надеялся, что вы поверите мне на слово.       — Странное решение — рассказать всё первому встречному, — удивился Джон.       Он время от времени посматривал на дверь — совсем скоро сюда должен прибыть спецотряд и вывезти Филина из участка.       — Думаете, у меня есть выбор? Я сижу, прикованный к столу, и жду своих палачей, а вы меня допрашиваете. Кому мне ещё довериться? Скажу одно, времени у меня не осталось, и я больше никому не могу доверять. Рассказать всё вам, мой единственный шанс, шанс один на миллион. Я надеюсь, что вы мне поверили.       Джон Грин выключил диктофон и положил его в нагрудный карман.       — Скажем так, я склонен верить вам. Но… — он сделал паузу. — Вы думаете, что это заставит меня рисковать местом в полиции? Вы уверены, что Улыбка жив? Мне нужны доводы посильнее, чем те, что вы мне предоставили. Вы понимаете, что я совершу преступление, и, если меня поймают, я сам займу ваше место в «Свободе»? — Джон сомневался. Ему и хотелось помочь этому человеку, сидящему напротив, но здравый смысл останавливал его.       — Жив. И скоро он нанесёт удар такой силы, что жизни полицейских больше не будут значить ничего в этом городе. Может, и города больше не будет. Он теперь настоящий суперзлодей. Он вернулся обновлённый. Да… и ещё этот человек в противогазе…       — Что вы сказали? — нерв на лице молодого детектива дёрнулся, и он встал со стула; казалось, в первый раз за весь рассказ что-то затронуло его, и он оживился.       — Человек в противогазе, — повторил Филин.       Айзек заметил, что этот человек в противогазе больше всего интересует его собеседника.       — Кто он и как выглядел? — взволнованно спросил Джон.       — Я не глуп, детектив. Вы не сможете больше ничего узнать, пока я под стражей. Отпустите меня, дайте уйти, — спокойно ответил Айзек.       Он расслабленно откинулся на спинку стула, догадавшись, что Джон поймал наживку и теперь дело сделано.       Молодой детектив встал и подошёл к двери. Он потянул за металлическую, заляпанную жиром, ручку, приоткрыл дверь и высунул голову в коридор. Сначала он посмотрел налево — оттуда доносились выстрелы, то одиночные, то очередями; крики полицейских, находящихся внутри здания. Кто-то кричал, чтобы ему принесли патроны. Справа — длинный белый коридор, в самом его конце дверь чёрного выхода. Левее него находились железные двери лифта. Кнопки с нумерацией над ними не горели. Вот-вот они должны вспыхнуть, просигнализировав о том, что внутри находятся и поднимаются к ним несколько вооружённых до зубов спецбойцов в чёрных одеждах и полумасках, скрывающие их лица. Они выйдут из лифта, проверят периметр. Одного оставят внутри, а остальные двинутся в их сторону. Спецназ выставит охрану перед комнатой для допросов, откроет двери, отстегнёт Айзека от стола, накинет на его голову чёрный матерчатый мешок. После чего возьмёт под руки и быстро поведёт обратно по коридору, до самого лифта, а далее вниз, где ждёт бронированный фургон для перевозки особо опасных заключённых.       Закрывая дверь и передвинув ручку в обычное положение, Джон вернулся обратно, недолго покопался у себя кармане, выудил оттуда ключ, после чего подошёл к Айзеку:       — Я надеюсь, что вы говорите правду. Я отпущу вас.       Он снял с Филина наручники.       — Вы не пожалеете, — Айзек попытался встать, но ноги не слушались его, и он рухнул обратно. — У нас проблемы — мои ноги.       — Что с ними? — только сейчас начал осознавать, какую глупость он делает, Джон.       — Они онемели, и я больше не могу ходить сам, — нанося удар по столу кулаком, проговорил кряхтя Айзек.       — Я помогу вам выбраться, — согласился после нескольких секунд раздумий Джон. — Обопритесь на меня. Пошли.       Еле подняв свинцовую, словно налитую железом, руку, Айзек опёрся на плечо детектива и с силой рванул вперёд. Его тело поднялось через острую боль в мышцах и суставах. Он не издал ни звука, лишь стиснул покрепче зубы и зажмурил глаза. Боль ему привычна, а сейчас она лишь подстёгивала его побыстрее выбраться из ловушки и отдохнуть. Потянув на себя Айзека, Джон немного пошатнулся назад; бывший детектив и сам весил немало, а ещё и его костюм с вставками брони, бронежилет и железная маска добавляли несколько лишних килограмм.       — Надо снять костюм, он слишком тяжёлый, — предложил Джон.       — Нет! — наотрез отказался Айзек. — Я не брошу костюм. Мы с ним должны остаться вместе. Я выйду отсюда только в нём.       — Хорошо, хорошо, — пробормотал Джон, успокаивая Филина.       Очень медленно они дошли до двери камеры для допросов. С такой скоростью они покинули бы здание полиции только к утру. Но когда они оказались в коридоре, шаг Айзека стал более уверенным.       — Ноги затекли, но сейчас стало лучше, — обрадовался он, осознав, что всё ещё может контролировать тело.       Филин и Джон дошли до двери запасного выхода. Лифтом пользоваться нельзя и небезопасно — внизу они могли столкнуться с отрядом спецназа. По лестнице передвигаться оказалось в сто раз сложнее, чем по коридору: Айзек то и дело прислонялся к стенам, чтобы передохнуть. Видно, что каждый шаг даётся ему очень тяжело, через чудовищную боль, но он держался. Держался, как настоящий герой.       Снаружи — с той стороны, откуда они пришли — доносились уже еле слышные одиночные выстрелы. Банда Свиного Рыла безуспешно штурмовала полицейский участок в надежде добраться до Филина. Сколько же им заплатили, что эти люди идут в открытую, на вооружённых полицейских, у которых есть приказ стрелять без предупреждения? Ведь эти бандиты почти не умели стрелять, а многие даже не знали, как перезарядить новенькие автоматы — когда кончались патроны они просто выбрасывали их и брали новые из ящиков. Судя по звукам, банда почти уничтожена. Это уже не та ужасная канонада, сотрясающая весь квартал в самом начале штурма. От банды почти ничего не осталось. Некоторые бежали, а подъехавший к ним с тыла спецназ блокировал оставшихся в кольцо и методично расстреливал одного за другим. Когда они пытались высунуться из укрытия, которое представляло собой груду искореженных машин, их сразу прошивало несколько десятков пуль, бандиты тут же падали замертво. На улице почти всё закончилось. Штурм захлебнулся, и совсем скоро полицейские должны обратить внимание на Филина, прикованного, одиноко сидящего в запертой камере для допросов. Но в этот момент Джон и Айзек уже усаживались в пустую полицейскую машину.       — Чёрт, где ключи? — молодой детектив начал обыскивать машину, приборную панель и бардачок.       — Посмотри под солнцезащитным козырьком, — ухмыльнулся Филин.       И правда: ключи, со странным розовым существом на брелке, больше похожим на раздутый шар с глазами и лапками, оказались именно там.       Машина с лёгкостью завелась и заурчала. В коридоре, на лестнице и на парковке, совсем пусто. Этот штурм сыграл им на руку — все силы стянулись к входу в полицейский участок. Это неправильно с точки зрения тактики — банда могла разделиться, беспрепятственно обойти здание и забрать Филина. Но полицейские не солдаты, и их не готовили к уличным боям или обороне здания. Как не солдаты и тактики люди из банды Свиного Рыла. Они пёрли тупо в лоб, не видя перед собой никаких препятствий, или других возможностей. Всё это дало Джону и Филину спокойно покинуть полицейский участок.       Как только машина оказалась на шоссе, в стае таких же, как и она, железных карет, мчащихся куда-то вперёд, Джон тяжело выдохнул. Он ещё раз посмотрел в зеркало заднего вида, ожидая увидеть за собой погоню, но её не наблюдалось. Машины — впереди, сзади и по бокам — плыли в общем потоке, словно по реке с бурным течением. Полицейская машина влилась в этот поток и растворившись в общей массе железных коробок.       — Куда мы едем? — спросил, наконец, Джон.       — Пока вперёд. Потом я скажу куда, — ответил Айзек.       Он снял маску и положил себе на колени. Бывший полицейский тяжело дышал.       Маска, как оказалось, скрывала грубые черты лица, словно высеченные топором: массивную челюсть и широкий нос. Лицо Айзека, измождённое и выглядело болезненно бледным, но его глаза блестели, как и прежде. Джон посматривал на него украдкой, понимая, что это лицо настоящего героя. Человека, который не отступил перед лицом опасности и не струсил даже сейчас, когда он практически обездвижен. Он продолжал жить и бороться.       — Так что произошло потом? После того как вы сообщили начальнику Департамента полиции Стэнли Муру о том, что суперзлодей Улыбка — это сын мэра Гленн Готфрид? — выруливая с оживлённого шоссе, на более спокойную и узкую улицу, спросил детектив полиции.       — Потом случилось покушение на меня. Прямо в моём доме, — продолжил рассказ Филин, как будто и не произошло перерыва на побег из полицейского участка. — Они попытались убрать меня и мою семью, пока мы спали. Тихо проникли в дом, достали пистолеты со сбитыми номерами, надели на них глушители и ходили из комнаты в комнату. Сначала они зашли в комнату сына, потом дочери, потом в мою спальню и расстреляли нашу кровать, убив всех нас во сне. Но они не с теми связались. Это оказались копы. Свои. Поверь мне, я знаю, как они работают. Но против меня это не сработает. Стэнли Мур должен был это понять прежде, чем вести ребят на верную смерть. Я и Билл уже давно отправили семьи подальше из города. Мы рассказали им почти всю правду. Они не знают лишь одного — что нас хотят убить свои. Они ни в коем случае не вернутся, пока мы с моим напарником сами этого не захотим. И о том, где они, никто не узнает. Даже ты не спрашивай.       — Я и не собирался.       — Они пришли в мой дом убивать мою семью и меня. Я спрятался за кухонным шкафом: в одной руке пистолет, в другой — нож. Эти продажные полицейские, работающие на преступников. У них были семьи, но они пришли в мой дом убивать мою семью. У меня не оставалось сожаления, когда первому я воткнул нож в шею, а второму — под рёбра. Ручка запачкалась в крови, и нож намертво застрял в его пульсирующем кровью теле. С остальными я уже не церемонился и не прятался от них. Точными выстрелами в голову я убил сначала двоих, стоящих ко мне спиной, потом вбегающего из коридора. Он даже не успел поднять пистолет. Трое последних копов прятались в зале, за диваном. Они думали, что я на кухне зажат и не могу выйти, но они ошиблись. Да, я на кухне, да, я зажат, да, я не могу выйти, но я не один. Со спины подошёл Билл и точными выстрелами, почти в упор, разнёс их головы. Пули прошли через затылок, вырывая куски черепа и мозга.       — Вы убили полицейских?       — Это не полицейские, а простые головорезы. Не лучше, чем бандиты Свиного Рыла, — возразил Айзек.