Похорони меня своим поцелуем

Напряжение. Оно всё больше утягивало меня в себя. Напряжение стало моим одеялом, которым я укрывалась каждый раз перед сном. А мой сон... Моим сном становился Берлин, ведь при одном его виде я укрывалась этим тёплым одеялом напряжения и постепенно топилась в болоте, которое утягивало мои конечности с каждым взглядом, с каждым словом. Знаете, наверное напряжение всё же тесто. Оно - тесто, в которое насыпали большую порцию дрожжей и оно разрослось до сумасшедших размеров. И мои руки, как и моё сознание погрязли в нём. Именно тогда я задалась вопросом. А стоило ли мне тогда звонить? Лучше бы умерла в тюрьме, или же дальше пряталась где-то в тенях улиц Мадрида. Нет. Лучше жить здесь. Дура, выкинь этого идиота из головы. Через несколько дней после инцидента я всё же простила Палермо. Но никак не Берлина. Этот нарцисс продолжал раздражать меня. Мы с ним слишком разные люди. Слишком. Мужчины - причины женских слёз и переживаний. Мы слабы перед ними и без разницы, насколько мы прочны внутри. Они заставляют нас волноваться. Заставляют нас переживать. Часто они не понимают, что делают нам больно. Поверьте, все женщины ранимы. Только у каждого свой степень ранимости. Иногда меня могли увидеть в слезах и с дикой истерике. Я стала срываться, стала терять свою железную оболочку. Несмотря ни на что я была ранимой. Ранимой девочкой с большими проблемами. Эмоции. Только тогда я дала им всплыть. Знаете, иногда плач нас освобождает. Я тоже освободилась. Освободилась и кое-как угомонила своё состояние. Серхио. Мой милый друг Серхио заподозрил что-то неладное. Знаете, я очень ему благодарна за поддержку. За помощь. Он был той самой подушкой, в которую я могла плакать. И как-то он предложил развеяться на природе. Мы в четвером уселись в машину. У нас у всех был спортивный стиль. У всех, кроме моего дорогого друга Серхио, который напялил что-то до жути непонятное. Может ему и было комфортно в той одежде, но этим жестом он только подал в мои с Палермо головешки идеи для очередного стёба. Мы с ним сговорились. Нам нужно было тайно подговорить и Андреса. Всё же втроём было намного веселее подкалывать нашего гения. Ну и уговаривать нашу изысканную недотрогу пришлось мне. Берлин сидел передо мной на сидении около водителя. Что же, пусть Фонойоса будет это считать примерительным жестом с моей стороны, ведь я всё же оторвала свой зад от сиденья, что сделать было довольно трудно в "Ибице" и наклонилась а нему. Кое-как я приблизила голову к его уху и тот сразу же повернулся ко мне. - Поможешь мне и Палермо с кое-каким дельцем? - я попыталась заглянуть ему в глаза и сразу же увидела в них чёртиков. На моём лице невольно прявлялась ухмылка. Мужчина одобрительно моргнул и нацепил свою фирменную физиономию. Он вновь облакотился на спинку сиденья и в силу своего веса чуть отогнул его. Теперь уже он оказался у моего уха. - Только ради вас, сеньорита Женева, - и он вновь возращается к скучному разговору с братом. Мы с Палермо ударили кулачками и пару раз переглянулись. Ох, Серхио ждёт хорошая встряска. Когда мы приехали, то наш "джентльмен", который днями ранее чуть не удушил леди, подал мне руку, но чувак, не на ту напал. И без его помощи встаю. Пусть знает, что я не очередная игрушка в его руках. Из багажника мы достали вещи. Я и Серхио укрыли землю большим клетчатым пледом, а Мартин с Андресом принесли еду и несколько бутылок алкоголя. Через минут так двадцать уже все четверо разлеглись на пледе. Из Андреса и Серхио мы с Палермо сделали идеальные подушки. Мартин разлёгся на плече Андреса, а я упёрлась головой в колени нашего гения. Я не особо вникала в их мужские разговоры. В ушах играла приятная музыка, а я прикрыла глаза и просто наслаждалась ритмичной мелодией. Я не знала, что творилось в моём окружении, ведь меня унесла в себе невидимая оболочка. Могло показаться, что я абсолютно спокойна. Враньё. Я продолжала думать о всём том, что сейчас сильно мучало меня. В последнее время я буквально жила в своих мыслях. Я чуствовала, как их руки постепенно подносились к моей шее и с каждой секундой всё больше её сжимали. В ушах застыл невыносимый гул и я резко встала с места. Оказалось, что я проспала около часа. Самое ужасное - Палермо и Профессор куда-то испарились и я осталась на едине со своим кошмаром. Берлин пил из бокала бордовую жидкость и иногда поглядывал на меня. Сейчас я больше всего надеялась, что он меня не заметит, не заметит мою слегка запутанную русую копну волос, не заметит мои оливковые глаза, не заметит мою загорелую кожу. Все мои ожидания канули в лету, как только его глаза-искорки встретились с моими. Он усмехается и делает очередной глоток. В один миг я резко ощутила его одеколон и поняла, что теперь моей подушкой был не Серхио, а его спортивная кофта. О чёрт. - Ты уже проснулась? - очевидный вопрос и очередной глоток какого-то дорогого вина. - Слепой что ли? - огрызаться я любила. Я вечно это делала, в особенности когда меня бесила сама личность, а Берлин и был той самой раздражающей личностью. - Вставай. Вставай, я сказал, - он подошёл ко мне и протянул руку. Я вцепилась в неё и встала на ноги. Мне уже хотелось отпустить руку и задать пару вопросов, но он не отпускал меня. Брюнет повёл меня за собой. Меня ведут на казнь? Берлин не был тем, кому я могла доверять и даже сейчас я ощущала, что сама подписала свой приговор. Смертный приговор. Какого чёрта я вообще решила пойти за ним? Трава ласково щекотала мои голые пятки, но сейчас эти прикосновения природы не приносили мне ни грамма удовольствия. Мои кроссовки остались там и бежать по голой траве от Андреса. На мне были короткие шорты и майка, так что комары могли спокойно меня скусать. Я кое-как успевала за своим спутником, который вёл меня в неизвестном направлении. На холме, по которому мы шли поднялся лёгкий ветерок от чего мои волнистые локоны стали слегка развиваться в воздухе. Мы вышли на вершину холма. Словами не описать то, что открылось предо мной. Оранжевое небо смешалось с малиновыми оттенками, а полукруг постепенно заходил за пределы видимости. В небе иногда появлялись мелкие силуэты птиц и тут же исчезали из моего поля зрения. Я была так увлечена разглядыввнием пейзажей, что не сразу вспомнила о руке, которая уже не так крепко меня держала. Вскоре я оказалась на свободе. Никто не прикосался ко мне. Но напоминаем о том, что я не одна были запах одеколона и довольно шумное во всей этой тишине дыхание. Я была так очарована красотой испанского заката, что даже не могла и словом обмолвится. Из состояния эйфории меня вытаскивают тёплые руки. Мои пальцы оказались в тёплых ладонях Андреса. Я приподняла своё личико чтобы взглянуть ему в глаза. На миг я забыла о всех его грехах, о всём на свете. Карие омуты не отводили свой взгляд от меня. А затем резко перевели свой взгляд на вид из холма, тем самым вынуждая меня сделать то же. - Жизнь дарит нам много моментов, но мы просто не замечаем их красоту и только тогда, когда становится слишком поздно в каждой секунде мы видим золото, ценность, но уже поздно, - говорит Андрес не отпуская моих рук. Тогда я не поняла, что он хотел до меня этим донести. - Ты бредишь, Андрес? - задаю я встречный вопрос. С одной стороны я кое-как улавливала суть, а с другой я не понимала, какого чёрта он включил режим мудреца. - Когда-то ты поймёшь это, Эстела. Просто цени то, что у тебя есть, - он выдерживает паузу и отпускает мои ладони. Теперь он касается моего плеча и аккуратно скидывает прядь моих локонв с него. Когда он дотронулся до моего плеча, то я слегка вздрогнула от неожиданности. Почему-то его прикосновения были приятны мне. - Считай, что я дарю тебе эти минуты в знак нашего примирения. Да ладно. Сеньор Фонойоса умеет извиняться. Это успех. А что до меня, а я смотрела в его глаза. Моя рука не слушалась меня и потянулась к его щеке. Она почти прикоснулась к ней. Мы сдались. Сдались друг другу. - Андрес, где ключи? И где Эстела? - нас выводит из транса Серхио. Его голос было слышно издалека. Вот чёрт, такой момент испортил.