***
После ужина меня хватают за локоть и оттягивают в сторону. Перед мной встревает изумительно нахальное лицо, которое уже давно находится в предвкушении того, что он со мной сделает. С ухмылкой на лице он вплотную притягивает меня к себе и проваливается в темноту. Я пыталась найти в нём опору, ведь даже не знала, куда меня вели. В сущей слепоте я старалась держаться за его плечи пока это было возможно. За нами закрываются двери и он запирает их на замок, хотя мне показалось, что он сделал это не до конца и при резком движении руки, дверь откроется. Страх мигом мелькает в моих глазах. Он что-то задумал и это что-то явно не закончится чем-то хорошим. В отчаянии я дёргаю за ручку, но его хватка была слишком сильной и он в миг отталкивает меня от двери. Я буквально утопаю во мраке и только его плечо стало моим выходом, моим ключом. Мужчина хватается рукой за мою спину и прижимает меня максимально близко. Я чуствую на своём лице его дыхание и у меня складывается чуство, что сейчас он заставит меня станцевать с ним танго. - Я не удовлетворён твоим поведением, Серхио тоже. К сожалению, я ещё не придумал достойной идеи. Я долго метался между видами наказаний. Сначала я думал применить физическое наказание, но тебя уже знатно потрепала Токио, так что ремень придётся оставить при себе, - он стал прокручивать в пальцах передние пряди моих волос, иногда поглядывая на рассечённую бровь. - Морально я тоже не буду тебя наказывать, мне не хочется добивать твою психику. Так как же тебя наказать, Эстела? Я отрицательно взмахиваю головой и кладу её ему на плечо. Я переплетаю свои пальцы с его и делаю большой вдох. Теперь я как кошка пытаюсь ласкать его, чтобы он забыл обо всём. Но Берлина так просто не проведёшь. Он казался слишком спокойным и умиротворённым, чтобы через секунду резко схватить меня за челюсть и сжать подбородок, вынуждая меня смотреть прямо в его глаза, которые явно ни на что хорошее не намекали. - Я не шучу, - он выпаливает эти слова и не срывается на меня только из-за осознания наличия соседей. - Ты не оставляешь мне выбора, Эстела. Он оборачивает меня к себе спиной и сжимает всё моё тело своими руками. Его резкое дыхание начинает постепенно пугать и наводит на странные мысли. Мурашки пробегаются моей кожей, а мне становится не по себе от того, как его пальцы забегали по мне. Я опрокидываю голову назад и та оказывается прямо у него на плече. - Мы же с тобой сопротивление. Как ты тогда говорила? С самого начала и до конца. Огонь приятно потрескивал в камине и отрожался в намертво вцеплённых в него оливковых глазах. Напряжение в воздухе наростало с каждым оборотом и единственным звуком был стук моих ногтей о бокал с бордовой жидкостью, до которой изредка добирались мои губы. Языки пламени прстепнно уменьшались в размере, от чего во мне загоралось желание подкинуть ещё угля. Это постепенное завершение ласкающей глаз картины, уже порядком надоело. Мне хочется оттянуть время, чтобы не погружаться в то, что произойдёт через секунду, не видеть этого. У меня складывается смешаное чуство тоски, страха, грусти и безразличия. Но моё лицо оставалось каменным и ни одна эмоция не промелькнёт даже в малейшей секунде этого атмосферного момента. В руки Андреса попадается очередная фотография. Она задерживается в его пальцах на минуту, а потом стремительно летит в камин и языки пламени охватывают ценное воспоминание, постепенно поглощая лица Мартина и меня. Около Берлина был небольшой столик, где небрежно были раскиданы подобные фотографии. А Серхио. А он словно тень сидел в кресле и с каменным взглядом пялился в огонь. Видимо прошлое легко было отпускать только самому хладнокровному участнику группы. Но какого чёрта я не могу вернуться к образу железной леди? С таким же сущим молчанием я провожаю каждую фотографию, которая постепенно сгорала в камине, а через мгновение от неё останется только зола. Секунда. Две. А меня всё также мучает чуство вины. Я жалею. Я дико жалею обо всём и теперь последние хорошие воспоминания буквально згорали заживо в огне, который развела я сама. Это должно было произойти, но почему меня так ранят самые обыкновенные фотографии? - По крайней мере эти моменты будут храниться в наших сознаниях. Когда-то нам придётся со всем этим распрощаться, - Андрес берёт очередную фотографию в руки и наблюдает за тем, как та стремительно падает в пламя. - Насколько бы тяжело это не было. Я делаю один глоток из бокала вина. Слеза не удерживается на реснице и одиноко скатывается по моей шеке, медленно стекая по линиям подбородка и вовсе впитывается в мою одежду. Моё лицо блестит от мокрых дорожек на щеках, а руки предательски начинают дрожать. Мне хочется вернуться в прошлое, ведь моя последняя воля - прожить все те позитивные моменты заново, а не прощаться с ними такими зверскими способами. Глаза сами по себе закрываются и у меня возникает желание просто кричать от этой моральной усталости. Но я стою молча нервно глотая и сжимая в руках бокал с ещё большей силой. Моё тело абсолютно неподвластно мне. Меня будто приклеили туфлями к паркету и я теперь не могу сделать и шагу. - Когда-то мы все умрём и воспоминания отпустят нас и нашу душу, - он вновь сделал паузу, всё также не отрывая взгляд от огня. - Мы сами подписались на это, сами слишком привязались друг к другу. Я подошла ближе к нему и почти стала вплотную к его плечу. Другое моё плечо прижал Серхио. Мы все молча смотрели, как последняя фотография летит в огонь. Я прокусила нижнюю губу до крови. Почему-то несчастное пламя приносило мне столько невыносимой боли. Я просто лишалась последних воспоминаний о прекрасной жизни в монастыре. Нет той эйфории, которую я хотела ощущать перед отъездом, во мне поселилось неизвестное чуство сострадания. - Мы прошли через это и пройдём ещё раз. Это наше прошлое, настоящее и будущее. Нам стоит держаться вместе. С самого начала и до конца. Последняя фотография исчезает в языках пламени, а я после того как подала голос, уже не собиралась что-либо говорить. Мы сопротивление. Мы одна команда и сейчас мы наблюдали за тем, как наша дружба постепенно сгорала в камине. Какой-то огонь отобрал всё хорошее, что намертво запечаталось в голове и когда-нибудь исчезнет, а мы даже не вспомним это. Мы уничтожили прошлое. Теперь всё изменилось. Теперь мы просто Серхио, Андрес и Эстела, которые не знают ничего о друг друге. - Теперь ты нарошно давишь на меня морально, - я оборачиваюсь лицом к нему, но каждая секунда постепенно становится решительной для меня. Мгновение и с резким движением я оказываюсь на столе, а в прошлый раз моё наказание закончилось плачевно, когда меня чуть не удушили в шикарном кабинете. И если уж в тот раз катушка у него действительно поехала, то по его взгляду сегодня даже не промелькало мысли, что он собирался меня щадить. И что в этот раз взбрело в его безумную голову, я даже не знаю. Мне остаётся только догадываться, что он придумал сегодня. А уж я то знаю, что его экстравагантные идеи слишком сумасшедшие. - Тебя давно следует наказать, - он медленно приближался ко мне. - Многие твои поступки давно вышли за рамки дозволенного и, - он на миг отвлёк своё внимание от меня. - Как на счёт парочки лёгких шлепков ремнём? Двери со скрежетом открываются. Ламповый свет режет мои глаза, которые в миг скрываются в тени, что образовала моя рука. Разглядеть вошедший силуэт было сложно, но как только дверь за неизвестным человеком закрылась, то я в миг узнала знакомое лицо. Серхио выглядел особо разъярённым, что подчёркивали взъерошеные волосы на его голове и усталые тяжёлые века, что только придавали его виду злости и агрессии. И пусть потом мне не говорят, что я не контролирую эмоции, по нему всё было видно. После пламеного признания Андреса, в качестве его желания достойно наказать меня, закатаные рукава рубашки Серхио стали пугать не меньше. Если они и решили серьёзно заняться моим воспитанием прямо сейчас, то в моей пошлой фантазии это выглядело слишком развратно. - Андрес, нам нужно серьёзно поговорить, - сухо выпаливает Серзио, полностью игнорируя моё присутствие в комнате. - Эстела выйди из комнаты пожалуйста, пока я под воздействием скверного настроения не захотел воплотить наказание в качестве твоей кончины. Думаю, Серхио не сколько не удивится, когда найдёт твой труп в моём шкафу, - он любезно соизволил провести меня до двери, чтобы напоследок прибоизиться к моему уху и прошептать: - Даже не надейся и не думай что-то просить у меня после этого. Двери за мной закрываются, а я вновь понимаю то, как мне не хватает Мартина. Я бегу в свою комнату. Хотя бежать мне было почти некуда, ведь моя комната была по соседству. Мигом я бросилась на кровать и закрыла глаза руками в попытке успокоить себя. Через мгновение я переворачиваюсь на живот и с помощью раскладного ножа отрываю кусок плинтуса. В маленькой дыре в стене был небольшой склад разных ценностей. Но из всей этой кучи «хлама» я достаю пожелтевший листок. Я оборачиваю его несколько раз в пальцах, чтобы найти надпись чёрными чернилами. «Лови кайф от момента» Что же такого важного в записке? Может потому что с этой записки всё и началось. Ну зачем мне уходить в прошлое десятилетней давности, если сейчас лежа на кровати я могу постепенно погружаться в сон. Я бы сделала то, что сделала, но реальность туманится и до меня долетает только одна фраза из соседней комнаты. «Домингес» Услышав собственную фамилию, я мигом подрываюсь с места и прислоняюсь к стене, чтобы лучше расслышать разговор, что доносился из соседней комнаты. - Hermanito, она всего лишь маленькая девочка. Ты думаешь, что я настолько сошёл с ума после последнего развода, что решил трахнуть девчонку, которая даже не в моём вкусе. Ты несёшь какой-то бред, Серхио, - молвит чересчур убедительный голос, который постепенно интригует меня. В комнате повисает молчание. Профессор будто переваривает в голове сказанное братом, чтобы потом достойно ему возразить. - Андрес, ты не смотрел ни на одну из всех тех девушек так, как ты смотришь на неё. Ты стал другим, когда она появилась в нашей жизни. И ни на кого она не влияла так, как влияет на тебя. Твоё безумное пристрастие к закоренелому патриархату попросту развеялось, когда ты между лучшим другом и незнакомой тебе девушкой выбрал ту самую таинственную. Мне хватило одной лишь твоей просьбы сделать её твоей правой рукой, чтобы убедиться в том, что ты неровно к ней дышишь. Я давно заметил, что она не ночует в свой комнате с тех пор, как Мартин исчез. Она стала более легкомысленной, Андрес. Ты измннил её, она изменила тебя, но так нельзя. В конце концов, любовь - неплохая причина для того, чтобы все разрушилось. И то, что вы развели вокруг себя - то, что всё испортит. Потому что ты морочишь бедной девочке голову. Это нездоровые попытки завести адекватеые отношения, Андрес. Разве ты не понимаешь, что ей нужно от жизни совсем другое. Я знаю, что вы спите. Я понимаю она, Эстела могла нарушить правило и я убедился в её некомпетентности ещё утром, но ты, Андрес. Я не думал, что ты настолько свихнёшься, что нарушишь всё ещё до ограбления. Я разочарован. Теперь молчание повисло со стороны Андреса, который мог либо подтвердить слова брата, либо опровергнуть их. И всё это решится без моего участия и согласия. Но вместо достойного ответа я слышу то, как Профессор выходит из комнаты, громко хлопая за собой дверью.***
Я внимательно наблюдала за каждым двидением кисточки, которая аккуратными и плавными выводила новые черты. На самом деле мои глаза буквально разбегались, стараясь уловить малейшее колыхание двух косточек, что крепко сидели в двух умелых ладонях. Моя голова медленно опустилась на плечо, которое окутывала белая мокрая ткань, которая плотно прилягла к загорелой коже, ведь я случайно облила его водой, но ему было всё равно. Влага пропитала моё ухо и только его разгорячелая шея создавала красочный контраст с мокротой. Он рисовал, а я перебирала пальцами волнистые пряди волос, которые были слегка взъерошены. Во мне затаилось восхищение от того, с какой он страстью вырисовывал каждую линию, я даже боялась с ним заговорить, чтобы он даже не прекращал роботу над своим творением. На лице невольно мелькала улыбка от того, как огонь потрескивал в камине, только огонь был единственным источником звука в комнате. Эта атмосфера, это ощущение безопасности вскружало мне голову. Хотя о какой безопасности может идти речь, если вы сидите в его комнате, в которую могут в любой момент зайти и споймать вас на горячем. Берлина это даже не колышит. Он кайфует от того, как я отчаянно пытаюсь извиниться перед ним за очередную ошибку. Он был прав, когда говорил, чтобы я не расчитывала на него, Андрес намеренно не подпускал меня к себе, и какой бы величины не была моя гордость, мне приходилось идти на уступки. Иногда нужно проиграть, пойти на риски, чтобы в конце концов одержать победу. Именно поэтому я сейчас пытаюсь ласкать его, прикасаться к нему, чтобы он почуствовал эту наигранную слабость. Я упираюсь лбом в его шею и вдыхаю смешанный запах одеколона и лосьона после бритья, которым пропиталась его кожа и всё также отдавала приятным морозом. Он не был из тех мужчин, которые попросят сделать им минет, чтобы мы были прощены. Андрес разрешал быть его верным псом, до последнего выполнять все его приказы, разрешал ласкать себя, но не подпускал слишком близко, хотя слова слишком даже не существовало в его отношении ко мне. Мне нравилось прикосаться кончиками пальцев к нему, мне нравилось как он пытался скрывать наслаждение, но некоторые его мускулы действительно вздрагивали от того, как я ласкалась. - Никогда не понимал логику твоей татуировки на запястье, - он кладёт обе кисточки в банку и аккуратно берёт моё запястье. - Восьмёрка - символ бесконечности. Сколько тебе тогда было? Семнадцать? Ох уж эта подростковая любовь. - Вообще-то для татуировки есть сотни других причин помимо любви, - возмутилась я, но руку не выпустила. - Мне вот знаешь что интересно, чем ты ручалась тогда, когда хотела набить татуировку на бедре пару месяцев назад? - мужчина дьявольски ухмыляется и откидывает голову назад. - Сколько ты мне ещё будешь это припоминать? - я выгибаю бровь и упираюсь локтём в его плечо. - Сколько потребуется, - отвечает он в такт мне и берёт в правую руку кисточку, выводя новые линии, а другой рукой он придерживал моё хрупкое тело. Вновь тишина поглотила меня и буквально перевела в совсем иное пространство. Я не могла здраво воспринимать происходящее, будто всё происходило в такой мутной туманности, что иногда мне казалось будто я давно умерла и сейчас перебываю в раю тёплой атмосферы. Меня пробирает приятным теплом каждый раз, когда его дыхание даже минимально кссается оголённых участков моей кожи и тем самым обжигают их. - Не хочешь попробовать? - с неким энтузиазмом предлагает он и протягивает мне две кисточки. От удивления я выгибаю обе брови и с неким недоверием окидываю его взглядом, но Андрес был слишком убедительным. Берлин понял, что вызывает сплошное недоверие, поэтому сам уложил в тонкие пальцы обе кисточки и пересадил меня с подлокотника к себе на колени. Его лёд растопился за считанные секунды и теперь перед мной стояла его светлая сторона. Тёплые пальцы накрыли мои руки и с максимальной осторожностью поднесли их к мольберту с закреплённым на нём холстом. - Вот так, - он провёл моими руками две линии, а затем медленно выпустил мои руки. - А теперь сама. Я провела довольно неуверенную линию, которая получилась кривоватой из-за дрожи в руках. Я взаправду боялась испортить его картину своими талантами, присутствие которых явно ушло за хлебом двадцать девять лет назад и не возвращалось. Мужчина явно понял, что так дело не пойдёт, поэтому вновь накрыл мои ладони своими и стал направлять меня. Аккуратно, он даже не сжимал моих рук, это даже полноценным прикосновением назвать нельзя, но почему-то от каждой новой линии на холсте меня охватывал всё больший азарт. Его подбородок упёрся в моё плечо, а тёплое дыхание обожгло нежную кожу. Я ощутила то, как он вдохнул сладкий цитрусовый аромат моих волос, я почуствовала всю эту нежность, которая только контрастировала с той страстью, что он передавал мне с каждым разом, когда касался губами моей шеи, ключиц и скул. Мною овладевает непонятное чуство, а я вздрагиваю от того, как он накрывает мои руки своими пальцами, а затем откладывает кисти в сторону, оборачивает меня к себе и нежно целует. Он углублял поцелуй, с каждым разом всё больше разворачивая меня к себе, прижимая всё больше, буквально сталкивая меня с собой, соединяя нас. Меня охватило нечто большее, чем сексуальное влечение. Я почуствовала что-то странное, что-то пиивлекающее намного больше и манящее с огромной силой. Что-то заставляло меня опасаться окончания этого момента, что-то заставляло меня желать его как никогда. Дыхание сбивалось с каждой секундой, с каждым мгновением этого безумного прикосновения, но я не собиралась останавливаться. В тот момент мне хотелось лишь одного. Мне хотелось бесконечности. С каждой секундой моя татуировка набирала всё больше глубокого смысла. Слова Андреса всегда набирали смысл спустя время, прямо как и мои татуировки. Мы сопротивление.