Ментально-моментально

В поржавевшем от времени и дождей гараже тихо звенят различные инструменты, из старенького магнитофона звучит песня с отцовской кассеты, а у дальней стены просторного помещения стоят несколько мотоциклов абсолютно разных времен. Тяжелый серебристый красавец Harley-Davidson V-Rod 2001 года, единственный скутер 1960 года и облегченный круизер 1971 года кремового цвета от той же компании Харлей. И, конечно же, новенький представитель компании Хонда, мощный спортбайк. Этот черный металлический конь, что не уступает ни одному другому во многих своих характеристиках. Всё это величие прячется за ржавыми дверьми обычного гаража семейства Пак, которые из поколения в поколение передают страсть к скорости и ветру. А в самом центре молодой парень в грязном комбинезоне, с измазанными в моторном масле руками, старательно ремонтирует обычный уличный Сузуки, плечом поправляя падающую на глаза ярко-рыжую челку. — Чимин, ты закончил со стариной? — доносится из-за спины грубоватый голос, и в гараж заходит рослый мужчина средних лет, закрывая за собой дверь и морщась от громкого скрипа. — Надо смазать петли, — отмечает он вслух, подходя к сыну. — Почти, пап. Еще минутка, и этот красавец снова сможет рассекать воздух, не боясь развалиться, — говорит парень о мотоцикле, будто о живом существе. — Давай заканчивай и сходи прогуляйся, а то целый день тут копаешься, — ворчит старший Пак и достает из шкафа свой специальный комбинезон, чтобы не замарать одежду во время работы. — Ты же знаешь, что так я хоть немного отвлекаюсь, — улыбается парень, поднимаясь на ноги, но голос его в этот момент пропитан горечью. — Из больницы никаких вестей? — мужчина снимает с руки часы и вешает их на крючок перед собой. — Ничего, — Чимин опускает голову и выглядит настолько одиноко, что у Тэмана на душе тяжело. Парень тогда уверяет отца, что все в порядке, и, переодевшись и вымыв руки, уходит. Но мужчина понимает всё и без объяснений. — Не взял мотоцикл, — бормочет старший Пак вслед сыну. А Чимину страшно. Он из реальности выпадает, в свои мысли уходит и вернуться может только через пару минут. В таком состоянии сесть за руль байка он не рискнёт, ведь понимает – если сам не разобьется, то другие пострадают. А еще такой судьбы, как у Юнги, Пак не хочет никому. За своими мыслями парень не замечает, как ноги снова приводят его к больнице. — И что я здесь забыл... — шепчет он в пустоту, оглядывая большое здание перед собой, но решает зайти ненадолго. Времени у него навалом. Когда Чимин открывает дверь в палату, его ослепляет закатное солнце, из-за которого приходится зажмуриться. Пак пару мгновений привыкает к яркости, зачем-то осторожно, прикрывает за собой дверь, будто может разбудить спящего, проходит дальше и останавливается прямо возле кровати. Он смотрит на умиротворенное лицо друга и думает о том, что пришел с пустыми руками. — Надо было купить цветов, — произносит парень, усаживаясь на стул рядом. — Ты любишь хризантемы, хоть и постоянно ворчишь, что цветы для баб, — Чимин переводит взгляд на тонкие бледные пальцы Мина и улыбается, сравнивая их со своими "рабочими". — И как ты этими хрупкими руками людям морды бьёшь? — удивляется Пак, отмечая, что запястья старшего стали еще тоньше. — Да так, что они в больницы попадают... — улыбка его тает. — Ты же не вспомнишь то, что я тебе сейчас скажу, верно? Ты даже не слышишь меня, поэтому... — парень собирается с мыслями и выпаливает все как на духу. — Я так скучаю, что хочется сдохнуть, — Чимин сгибается к кровати и утыкается лбом в грудь бессознательному Юнги, выдыхая воздух так, будто самую большую глупость уже сказал, и бояться больше нечего. — Я скучаю, — повторяет он и злится. — Скучаю, сукин ты сын! — сжимает кулаки до побелевших костяшек, так и не поднимаясь, продолжая мочить больничное одеяло слезами. — Я даже сказать тебе не успел, что люблю, — Пак с трудом сглатывает вязкую слюну, чтобы продолжить. — не успел получить по лицу за это, услышать слова презрения... Это я должен был оказаться в больнице с множественными переломами от тебя за свои чувства. Так почему сейчас ты лежишь тут передо мной и молчишь, будто не живой совсем? А? — Чимин поднимается, шмыгая носом, и взгляд его падает на бледное лицо. — Я так хочу прокатить тебя на Рокере, — усмехается парень, вспоминая своего единственного живого коня. — Ты ему понравишься, я уверен в этом. Знаю, что ты боишься лошадей, но этот друг хороший, он будет рад прокатить тебя... Только приди в себя... Пожалуйста. Пак сидит у кровати Юнги до тех пор, пока с работы не приходит Усан. Он коротко прощается с мужчиной и уходит, вежливо отказываясь от совместного ужина. — Я бы хотел прогуляться, — улыбается Чимин и склоняет голову в знак уважения. Какой же душный воздух в больнице. Парень понимает это, когда делает шаг на улицу и вдыхает полной грудью вечернюю прохладу. — Я же сказал, что не хочу. Звучит недовольный голос со стороны, и Пак невольно оборачивается, замечая молодого паренька с выкрашенными в красный цвет волосами, который разговаривает сам с собой. — Чудик, — усмехается Чимин, доставая из кармана старые, кое-где перемотанные изолентой, проводные наушники, и начинает спускаться с лестницы, но резко замирает, стоит ему услышать недовольное «Юнги-хён». — ...там точно твой отец, а я не хочу видеться с дворецким Чоном, он меня пугает... — тушуется незнакомец, краем глаза замечая чужой пристальный взгляд. — Вы что-то хотели? — оборачивается парень, и Пак приходит в себя, понимая, что обращаются к нему. — А, нет. Мне просто показалось, что Вы сказали «Юнги-хён», вот я и... — неловко улыбается рыжий и поджимает губы. — Извините, я пойду. — Пак Чимин? — еле слышно произносит неизвестный, и Чимин уже второй раз за день шокированно замирает. — Ой, простите... — Вы меня знаете? — Пак подозрительно хмурит брови, замечая удивление, которое промелькнуло в карих глазах, что спрятаны за круглыми стеклами очков. Вообще этот малец выглядит довольно впечатляюще: одет в черные широкие джинсы и черную безразмерную толстовку, на голове же у него красуется кепка с парой восьмых нот, а на ногах – новенькие джорданы яркого красного цвета. В целом, парень производит впечатление популярного айдола. Но это никак не вяжется с его извиняющейся манерой речи, будто он заранее в чем-то виноват. — Эм... Нет, простите, — незнакомец тут же кланяется на девяносто градусов, и на его голову падает капюшон толстовки. — Я просто... — лицо его становится пунцового оттенка. — Простите! — еще раз кланяется он и в панике убегает вверх по ступенькам, скрываясь за дверями больницы. — Откуда этот малец узнал мое имя... — Чимин задумчиво смотрит вслед странному незнакомцу, но решает, что это не так уж и важно. На сегодня он исчерпал свой лимит эмоций. Его вечер снова проходит в одиночестве. На крыше гаража-мастерской рыжый сидит до темноты, провожая взглядом заходящее солнце и ощущая легкое покалывание на кончиках пальцев. Обычно в это время к нему поднимается Юнги с двумя бутылками пива, усмехается, что снова без предупреждения застал друга в «их» месте и садится рядом. А Чимин знает, зачем пришел этот наглец. Снова будет жаловаться на брата и просить утешения. Мин Юнги – это соседский кот. Свободный, гордый и «не его». Но иногда этому чужому зверю жизненно необходимо получить порцию ласки от Пака. И в такие моменты парень чувствует себя человеком, у которого есть всё. Ведь всё, что ему нужно, это Юнги и ощущение жестких волос на кончиках пальцев, когда старший кладет голову на колени Чимину, чтобы расслабиться после очередной ссоры с Чонгуком. Но сейчас Пак чувствует лишь нехватку чего-то, что обычно заполняет пустоту, он с трудом проглатывает пресный воздух без примеси отвратительно-необходимого запаха сигарет Мина, и сжимает руку в кулак. Одиноко настольно, что ком в горле мешает сглотнуть собравшуюся слюну, и хочется биться головой о металлическое покрытие крыши. — Юнги-хён...

***

— Не туда! — чуть ли не шёпотом кричит Мин, уже по привычке не прибавляя громкости в голосе. — Долбан ты криворукий! Я тебе сказал нажать на БОЛЬШУЮ кнопку, тупица! Нахуя ты полощешь грязную одежду, не постирав её? Утро Тэхена начинается стандартно. С тихих криков Юнги. Ким, как приличный мальчик, в очередной раз решил поучиться жизни бедняков и самостоятельно постирать свои вещи. Конечно, все это должно было происходить под строгим руководством его пришельца. И все шло гладко. Мин хотел было уже аплодировать стоя своему ученику за идеально исполненные инструкции, однако в самый последний момент Тэ снова умудрился накосячить. — Ну почему ты не можешь сделать все правильно от начала до конца хоть раз? Почему? — отчаянно воет старший, не понимая, как можно было перепутать огромную кнопку «пуск» по центру с режимом полоскания в самом дальнем углу. — Прости... — брюнет виновато опускает голову, закусывая нижнюю губу. — Мне вот интересно, ты хоть в чем-нибудь хорош, балбес? — устало спрашивает Юнги, который даже проснуться толком не успел, а уже получил такую дозу адреналина. — Я могу дословно пересказать историю Кореи, — Ким задумчиво начинает загибать пальцы. — в прошлом году я сдал профильную математику университетского уровня, неплохо разбираюсь в IT сфере и знаю несколько языков... — Пацан, тебе шестнадцать, — Мин перебивает младшего, пытаясь одновременно осознать информацию и побороть свое шоковое состояние. — Я в твоем возрасте гулял с друзьями, зависал в баскетбольном клубе и был самым популярным парнем в школе... Я был не самым умным студентом, конечно, историю наизусть не знал, но вот стиралку включить мог. Юнги не стал уточнять, что друг у него в то время был только один, впрочем, как и сейчас, а популярность... Ну, скажем, не самая положительная. В школьные годы Мина ненавидели все. Его сторонились обиженные им девчонки, которые раньше вздыхали по милому личику. Учителя постоянно делали выговоры за драки, которые устраивали одноклассники парня за его «длинный» язык. Юнги часто ходил в синяках и ссадинах, его отстраняли от занятий и награждали принудительными работами за избиение старшеклассников, которые ревновали своих девушек к дерзкому красавцу-первокурснику. — Ладно, не ворчи, — Тэхен садится на корточки перед страшным агрегатом, который уже начал угрожающе жужжать. — Лучше скажи, как мне это остановить и включить правильно. Мин на это лишь вздыхает, окончательно приходя в себя, и объясняет младшему простые истины жизни среднестатистического человека. После этого они завтракают. Вернее, ест только Тэ, а Юнги жалуется на несправедливость и проклинает младшего за то, что он может есть еду, приготовленную Чонгуком, каждый день. — Ненавижу тебя, чеболь хренов, — ворчит Мин даже тогда, когда брюнет заканчивает с завтраком и идет в комнату переодеваться, чтобы встретить репетитора по мировой литературе, который должен подойти через тридцать минут. — Будешь ворчать – я не пойду сегодня в больницу, — спокойно произносит Ким, открывая шкаф и выуживая оттуда очередную черную безразмерную толстовку и джинсы того же цвета. — А ты, всё-таки, решил сходить? — воодушевляется Юнги, который уже забыл, из-за чего конкретно начал ругаться. — Ты же не хотел. Передумал? Это хорошо. Во сколько пойдём? — После репетитора. — Отлично, — не может не улыбаться Мин, ведь он уже пару дней упрашивает младшего навестить его тело в больнице. Как бы это странно ни звучало, Юнги хочет убедиться в том, что он еще жив. Что он на месте, и ему есть куда вернуться. Только вот он подзабыл за своим приливом счастья, что занятия Тэхена слишком нудные и невероятно длинные. Поэтому уже через полчаса он начинает ныть, изводя бедного парня и отвлекая его от урока. «Еще слово, и я сегодня остаюсь дома» — угрожающе думает Ким, прекрасно зная, что его слышат. Конечно, ему привычней говорить с Юнги вслух, однако в компании преподавателя ему не хотелось бы выглядеть странно. Особенно, если это Джин. — Молодой господин, Вы слушаете? — спокойно уточняет мужчина, слегка склоняя голову к плечу и наблюдая за тем, как парень возвращается в реальность. Ким Сокджин выглядит... Тепло. Одет он в свободные светлые джинсы и мягкий бежевый свитер с воротом. Каштановые волосы, нетронутые гелем и лаком, свободно падают на глаза, которые скрыты за круглыми очками. Весь образ мужчины кажется таким нежным и добрым, что Тэхен невольно расслабляется рядом с ним и перестает заикаться. Тембр голоса старшего успокаивает Тэ, а его размеренная речь завораживает и совсем не навевает скуку. Парню комфортно и интересно в обществе Сокджина, ведь тот так много знает о литературе всего мира и рассказывает довольно последовательно. Его лекции, которые он называет беседами, структурированы и имеют четкие логические границы. Ким прекрасный преподаватель, хоть еще и совсем молод. — Да, Джин, прости, — Тэ слегка трясет головой в тщетных попытках выкинуть оттуда надоедливого соседа и обращает внимательный взгляд на старшего. — И не называй меня больше «молодой господин», если можно. Я уже говорил, что это в прошлом. Сейчас я просто твой студент. — Как скажешь, но... О чем ты думаешь? — Сокджин неторопливо откладывает свои конспекты в сторону и подается вперед, упираясь локтями в колени и переходя на «ты», будто говорит с близким другом. — Ты уже месяц витаешь в облаках, и я не уверен, что ты усваиваешь материал. Что-то случилось? Ты никогда раньше не отвлекался. — Всё хорошо, — Тэхен отводит взгляд в сторону, слушая злорадные смешки Юнги и пытаясь унять звон в ушах, вызванный внезапным страхом. — Ты уверен? — более настойчиво, но все же мягко спрашивает старший. — Я могу прекратить сегодняшнее занятие. Проведем его, скажем, в среду. Как тебе идея? — Нет, — торопливо отвечает брюнет, отрицательно мотая головой для убедительности. — Я не хочу переносить занятия. Простите, — переходит он на вежливо-официальный стиль и кланяется. — Я не буду больше отвлекаться, поэтому, пожалуйста, — Тэ склоняет голову еще ниже, не замечая, что Юнги подозрительно замолчал, а его самого уже потряхивает от ужаса. — Давайте продолжим! — сам же выкрикивает он, и комната погружается в тишину. — Тэхен, — после короткой паузы мужчина касается пальцами чужой руки, будто спрашивая разрешения, а парень не понимает, когда Джин успел пересесть к нему на диван, и слегка дергается в сторону. — Я не ругаю тебя, — берет он младшего за руку, когда тот позволяет это, кладет ее себе на колени и начинает мягко массировать большими пальцами ладонь. — Я просто хочу, чтобы наш урок прошел продуктивно. Ты не обязан соглашаться со мной, если не хочешь, но не нужно нервничать, — Сокджин боковым зрением замечает, как Тэ начинает расслабляться, как судороги отпускают его тело, а взгляд становится осознанней. — Я ни в коем случае не расскажу об этом твоим родителям. Ты веришь мне? — мужчина пытается поймать уверенность в парне. — Я верю, — выдыхает Тэхен, затем делает еще пару подходов «вдох-выдох» и уже более смело смотрит в ответ. Верно. Теперь он живет далеко, и они не станут тратить свое драгоценное время на дорогу сюда. Они же не станут? — И я думаю, что мы можем продолжить занятие сегодня, — легкая улыбка касается его губ, которые все еще слегка дрожат. — Я в порядке, так что не переживай. Спасибо, Джин. Прости, что снова испугался и заговорил с тобой в таком тоне. Сокджин улыбается и кивает, возвращаясь на противоположный диван. — После урока выпьем чаю, — он снова берет в руки конспекты. — Чонгук сказал, что ты готовишь прекрасный чай. Глядя на эту сцену, Юнги дрожь унять не может, будто у него снова есть тело. Он слишком хорошо чувствует эмоции парня, и это пугает. Мин ничего не мог сделать. С таким количеством страха, который испытывал Тэхен, он бы ни за что не справился сам. Эмоции Кима будто в его собственные превратились. Липкий страх окутал сознание, парень почувствовал боль по всему телу будто от ударов, а сердце опасно замедлилось. Оно набатом било по вискам, с трудом разгоняя заледеневшую от ужаса кровь. Юнги никогда в жизни так не боялся. Это выбивает из колеи. Ощущение, будто поднимаешься на эшафот, а внизу стоит толпа изголодавшихся по крови и крикам людей. Страшно потерять расположение преподавателя. Страшно, что об этом узнают родители. Страшно от ожидания гневных криков матери, переходящих на визг, и ударов отца. Страшно ждать в темном углу комнаты, когда они вернутся с работы, и гадать.

Знают?

Мину никогда в жизни не приходилось бояться взрослых, кем бы они ни были. Ему с детства привили, что мир добрый, что все в его руках, что нет смысла бояться. Юнги много раз был бит в школьные годы. Он учавствовал в драках постоянно. Ломал кости. Себе. Другим. Он умел ответить любому. Даже во время той страшной аварии, будучи ребенком, он просто спал. Его расслабленное ото сна тело смогло выжить. Но сейчас его будто парализовало от страха. Беспомощный. Слабый.

«Ты – пустое место!»

Яростные вопли не прекращаются, и Тэхен Юнги не удерживает слезу. Тряпка? Нет, Тэхен не тряпка. Слабый, трусливый, неполноценный, но... — У Вас есть планы на вечер? — за чашечкой чая интересуется Сокджин, снова возвращаясь к официальному тону, а Мин только понимает, что занятие давно закончилось. — Да, я хотел прогуляться. — Могу я составить Вам компанию? — продолжает он, отмечая действительно приятный вкус чая. — Насчет этого... — Тэ неловко поджимает губы. — Если Вам неудобно, то не нужно. Я всего лишь хотел скрасить свой одинокий вечер, — улыбается Джин. Допив чай и попрощавшись, мужчина уходит, а Тэхен садится на диван и устало прикрывает глаза ладонью, упираясь локтем в подлокотник. — Хён? Тишина. — Юнги-хён? Тихо. — Я знаю, что ты здесь, — Тэ откидывает голову назад и открывает глаза, тут же в ужасе вскакивая с дивана, когда встречается взглядом с каким-то парнем. — Что за черт? — не верит он своим глазам, рассматриватривая перед собой голого человека с мятными волосами. — Ты кто? — Чокнулся? Это ж я, — говорит незнакомец голосом Юнги, и Ким округляет глаза еще больше. — Мин... Юнги? — Ты че, забыл, как я выгляжу? — он высокомерно складывает руки на груди. — Ну у тя и память. — Я видел тебя всего раз в больничной койке. И там ты был в кислородной маске, да еще и с закрытыми глазами... — И то верно, — кивает старший, но тут же замирает. — Стоп. Ты меня видишь? — А ты только сейчас это понял? — Да, — честно отвечает Мин, и Тэхен не выдерживает и закрывает глаза. — Прошу, оденься. Я больше не могу лицезреть твое «достоинство», — смущенно произносит Ким, а Юнги натягивает на лицо нахальную ухмылку и встает в более раскрепощенную позу. — Готово. — Оделся? — Да, — старший еле сдерживает смех, выставляя напоказ все, что так смущает Тэ, и заливается громким хохотом, когда тот открывает глаза, вмиг покрываясь румянцем. — Хён! — возмущенно пищит брюнет, закрывая руками уши, и садится на корточки, утыкаясь раскрасневшимся лицом в колени. — Да что я сделаю? — смеется Мин уже тише, чтобы не пугать младшего. — Я ведь призрак. — Блин.

***

— Я же сказал, что не хочу, — недовольно ворчит Ким, но все же поднимается по ступенькам к дверям больницы. — Я уже насмотрелся на твою обнаженную задницу. И не только... — Ничего не знаю, ты обещал. — Ну, Юнги-хён... Там точно твой отец, а я не хочу видеться с дворецким Чоном, он меня пугает... — тушуется он, краем глаза замечая чужой пристальный взгляд. «Блин, из-за тебя я кажусь странным», — обижается Тэхен, пропуская мимо ушей чужое «так и есть» и, стараясь не смотреть на Мина, который продолжает щеголять голышом и светить своим орудием, обращается к незнакомому человеку. — Вы что-то хотели? — оборачивается Тэ к молодому парню. — А, нет. Мне просто показалось, что Вы сказали «Юнги-хён», вот я и... — неловко улыбается рыжий и поджимает губы. — Извините, я пойду. — Пак Чимин, — шокированно произносит Мин. — Что он тут делает, засранец? — усмехается он. — Вот же жук, реально ведь переживает! — уже вовсю смеется Юнги, который чувствует невероятный прилив счастья. — Пак Чимин? — еле слышно произносит Ким и сам прикусывает язык, замечая, в каком удивлении замер «незнакомец». — Ой, простите... — Вы меня знаете? — он подозрительно хмурит брови, наблюдая за тем, как парень поправляет съехавшие на нос круглые очки. — Эм... Нет, простите, — Тэхен тут же кланяется на девяносто градусов, и на его голову падает капюшон толстовки. — Я просто... — лицо его становится пунцового оттенка из-за звонкого смеха Мина над ухом. — Простите! — еще раз кланяется он и в панике убегает вверх по ступенькам, скрываясь за дверями больницы. «Вот это встрясочка для нервов, — думает Ким, медленно поднимаясь на нужный этаж. — Надеюсь, больше я его не встречу...» — А я вот надеюсь, что встретишь, — все так же посмеивается Юнги. «Кто это хоть был?» — пытается отдышаться Тэ от подъема по лестнице на третий этаж. Все-таки, физической подготовки ему явно не достает. — Мой друг, — с какой-то странной гордостью заявляет старший. «Один из тех школьных?» — Единственный, — говорит он уже спокойно и с уверенностью. — Навсегда.