Список драбблов. «Клуб Романтики.»

      Нередко происходит так, что сложившейся в нашей голове образ какого-либо человека с треском рушится из-за мимолётного происшествия, резкого случая или необдуманно брошенной фразы. Человеческий мозг так устроен: познакомившись с кем-то, мы быстро изучаем полученную информацию в виде внешности и поведенческих повадок, чтобы потом применить эти знания для составления так называемого первого впечатления. Оно нередко бывает обманчивым, но, тем не менее, с этим ничего не поделать. Так проще. Так быстрее. Вот только назревает следующий вопрос: как так получается, что, зная уже продолжительный промежуток времени человека, мы можем кардинально ошибаться в нём? Ответ на поверхности: потому что мы люди. Те самые существа, отделившееся от природы, но тесно связанные с ней, имеющие безграничное количество возможностей. И у каждого собственный склад ума с багажом мыслей. И течение, по которому пойдут эти мысли, предугадать невозможно. Порой это неизвестно даже самому хозяину.       Говорить о том, что вы плохо знаете человека – бессмысленно. Говорить о том, что вы хорошо знаете человека – ещё бессмысленней.       Это был обычный январский вечер. Погода стояла обыденная для наших мест: никаких низких температур в совокупности с облачным небом. Сегодня днём было солнечно, поэтому зонта я с собой не взял. Путь должен был протекать от университета до дома. Но сил после пар в запасе было много, а заезженный маршрут от точки «А» до точки «Б» казался слишком скучным, нудным и неинтересным, поэтому было принято решение прогуляться через Кунгсан. Там как раз в это время разгар веселья: уставшие после рабочей недели горожане приходили в парк и веселились, пока ноги не начнут отказывать. – Алло? – вынырнув из проруби своих мыслей, я сосредоточился на телефонном звонке, который как холодный ветер после ледяной воды привёл в чувство. – Где тебя чёрт носит, Александр? Я надеялся, что по возвращению домой ты напишешь мне, и мы обсуд... – Малыш Рейчик, не кипишуй. Я помню про наш проект. – Тогда в каком котле у Сатаны ты застрял? – Я гуляю. Один. Представляешь, на улицу можно выходить не только для того, чтобы дойти до какого-то места, – на потресканных губах заиграла ухмылка. – Всё, не хочу тратить время на пустую болтовню, как буду дома, так и отпишусь. – Но Алексан... – Не скучай.       Я бросил трубку и закинул телефон подальше в карман пальто. Выдохнув, улыбнулся встречающимся ярким огням фонарей парка и зашёл на его территорию. Люди вокруг торопливо куда-то спешили, иногда по неосторожности задевая плечом или вовсе сбивая с ног; незначительный пласт снега, покрывший тротуар, был украшен десятками и сотней следов от зимней обуви проходящих; я только и делал, что ровным спокойным шагом шёл вперёд, проходя мимо ресторанов, кафе, музеев, катка и наслаждаясь каждой секундой этой внезапной прогулки.       В какой-то момент телефон вновь заиграл мелодию, но звонок быстро прервался. Я, немного хмуря брови, потянулся за мобильником и обнаружил пропущенный от отца. Странно. В это время он обычно возвращается домой и садится ужинать, а по всем вопросам звонит мама. Я перезвонил. Нет ответа. Может, ошибся номером? – Пора закругляться, – разворачиваясь к ближайшему выходу из парка, направляюсь туда. – Сейчас уже действительно поздно. Делать мне больше нечего, как по темноте бродить по улицам.       На самом деле, против поздних прогулок я ничего плохого не имел. Но в тот день будто седьмое чувство, ранее не проявляющееся, намекнуло и направило в необходимое русло. Я и не заметил, как отдалился от парка, бродя по тёмным одиноким переулкам. В какой-то момент отдалённый гул проезжающих машин, навязчивые мелодии из многочисленных реклам около магазинов прерывает скрип шин где-то очень близко. Следом за этим звуком открытие нескольких дверей, глухой удар падения тела на асфальт и ещё один хлопок. Я замедлился, находя источник шума и заглядывая за угол одного дома. В двадцати метрах от меня стоял чёрный автомобиль, возле которого столпились люди. Лица было плохо видно. Лишь единственный фонарь кое-как освещал переулок. – Всё-таки не получилось без свидетелей, – констатировал факт мужской голос, после чего послышался выстрел. А потом ещё. И ещё. – Ладно, поехали. Позвоните и попросите убрать за нами.       Обладатель голоса нервными движениями вновь скрылся за дверями автомобиля. Его примеру последовали остальные несколько человек. Я только и успел, что пронаблюдать эту минутную сцену, после чего вышел из оцепенения и бросился к пострадавшему в надежде о его спасении. – Мужчина! – крикнул, добегая до человека, не подающего признака жизни. Глаза наконец привыкли к темноте, и я застыл от ужаса: перед моими ногами лежало безжизненное тело самого дорого человека. Мёртвый взгляд отцовских глаз выбил оставшиеся силы, заставив упасть на колени перед ним. – Нет...нет...Отец! Отец, слышишь меня? Сейчас...сейчас... – я судорожно достал телефон и набрал номер экстренной помощи. В висках ощутимо пульсировало, а грудь разрывало от недостатка воздуха. В трубке раздался голос диспетчера. – Алло! Срочно скорую и полицию! Мне нужна помощь! Мой отец...он не дышит... Вы понимаете? Его застрелили... Пожалуйста, помогите ему! – Успокойтесь, пожалуйста, мистер, – женский голос как лекарство от бредового припадка заставил прийти в себя. – Успокойтесь, иначе мы не сможем вам вовремя помочь. Представьтесь. Назовите адрес и имя пострадавшего.       Из того дня я больше ничего не помню. Максимум какие-то бессвязные обрывки, неполноценные разговоры и много успокоительного во рту. Вспоминая тот день, на языке магическим образом появляется тот самый горький травянистый привкус. А ещё боль. Боль прямиком в рёбра, ноги, руки, голову и сердце. В сердце некогда каменное и непробиваемое, окрасившееся зияющей дырой.       Это был обычный январский вечер, когда я потерял отца. Невозможно описать, сколько боли и страданий принесло это горе в нашу семью. Тогда я безвозвратно поменялся. Стал ещё более закрытым и недоверчивым, а под саркастическими шутками пытался прятать истинное положение дел. Я копил в себе слёзы, вину, горечь, которой не мог поделиться с мамой – она чувствовала тоже самое. И я должен был быть сильнее её, чтобы не опуститься на большее дно и как-то выжить. Как-то устоять и продолжить то, что отец так старательно выстраивал от лица нашей фамилии. Всё могло бы закончиться на этом, если бы не грёбаные мысли в голове. Моего отца пристрелили только из-за того, что он оказался не в том месте и не в то время, со своими стойкими принципами отстаивания правоты и устранения беззакония. Как я мог это оставить просто так?       Жизнь будто решила поиздеваться надо мной. Наступил второй переломный момент. Я встретился волей судьбы, желанием «какого-то главенствующего чувака сверху» или же случайным стечением обстоятельств с убийцей моего отца. С молодым, примерно моего возраста, нахальным, рушащим всё новые и новые жизни других и не собирающимся останавливаться. У меня не было выбора, кроме одного: удар, падение, а затем следующая череда бесстыдных грубых ударов. Я бил его так, как представлял в самых своих запретных мыслях. Бил его так, как никогда бы не смог.       Потом побег от закона и вечное клеймо в свой же голове: «убийца». Я и подумать не мог, что на такое способен. Да и не способен, в общем-то. Больше не способен.