Hetame ga kill!!

      После долгого дня, полного работы и проблем, решаемых только с помощью проливания пота и крови, неплохой идеей считалось чаепитие в тёплом и уютном углу или на свежем воздухе. Но сегодня на болотах было особенно холодно, а потому Артур и Савако решили накрыть стол, не выходя из хижины. К тому же, алхимик не хотел лишний раз вытаскивать мебель на улицу. Савако умилилась отговоркам своего напарника, но «сказать» ничего не успела, потому как схлопотала шлепок по бедру от Артура, который краем глаза увидел уже написанное. Девушка тихонько пискнула и отскочила, начав убегать, но в её одежде это было трудно сделать. Поэтому Артур быстро догнал её, перехватив поперёк живота.       Но он и не злился, чем ещё больше показывал девушке, что не может считать её за рабыню. Рабыня бы даже не смела подумать что-то плохое даже в шуточной манере о своём хозяине, а если бы и подумала или, не дай Бог, озвучила, то она бы ещё долго не смогла встать с соломенной подстилки.       — Ты сегодня в хорошем расположении духа.       Мягкий голос Артура оторвал Савако от раздумий. Алхимик часто так делал, потому что боялся, что девушка настолько увязнет в глубине своего сознания — потом не вернётся. Савако была бы не против любого исхода, но пребывание в этом интересном, полном живых игрушек мире она считала более достойным.       Лаконичный ответ последовал почти незамедлительно:       «Да».       — Сегодняшний опыт был ужаснее обычного, — Артур провёл указательным пальцем по чашке, где медленно остывал чай. — Хоть ты себя и прекрасно чувствуешь, но… Ты уверена, что хочешь продолжать работать со мной после такого?       Савако округлила глаза и, возмущённо запыхтев, словно ребёнок, почти что сердито вывела следующее:       «Конечно, мастер. Не забывайте, что это я вас попросила об услуге».       — И то верно, — в голосе алхимика Савако уловила едва слышимую тревогу. — Скажи, Савако… неужели ты совсем ничего не боишься?       «Кого мне бояться, мастер?» — вопрос поставил в тупик Савако, та округлила глаза ещё больше, из-за чего они стали похожи на пару огромных бусин.       — Кого-нибудь. Или чего-нибудь, — Артур скрестил пальцы и положил на образовавшийся мостик голову.       Савако долго и методично выводила ответ. Закончив, она проверила написанное так, словно боялась допустить ошибку в слове. Наконец, она кивнула и развернула пергамент:       «Хм. Я раньше многого боялась, по правде говоря. Но те страхи оказались беспочвенными, поэтому я не обременяла себя этим. Я думаю так».       — Тебя даже не пугает житие возле болот?       Пальцы Артура немного задрожали, что Савако отметила с отрезвляющим удивлением. Она ведь действительно не могла подумать о том, что кто-то вроде этого алхимика может быть напуган. Артур всегда вёл себя слишком непосредственно… но именно сейчас Савако вспомнила, что тот неоднократно трясся перед ночью или перед выходом на улицу. Он ведь и свою напарницу первое время отпускал с большой неохотой, но, увидев, что та возвращалась в целости и сохранности, успокоился.       Савако мягко улыбнулась и нацарапала следующий ответ:       «Как дитя может бояться своего дома? Это невозможно».       — Нет, Савако. Это возможно, — Артур натянуто улыбнулся и убрал руки от лица. — Что ж, раз тебя не пугает место, к которому ты привыкла, то это даже хорошо, — он выдержал небольшую паузу. — А ты бы хотела сменить обстановку?       «Да, было бы неплохо, — Савако склонила голову набок. — Но если попросите пояснить, мастер, то вам не понравится мой ответ».

***

      Николай только в этот раз позволил своим подчинённым нарушить приказ и выбежать за пределы гостевого дома. На деревенской улице началась паника, люди истошно вопили и разбегались в разные стороны, стараясь спрятаться в домах и забаррикадироваться там. Правда, не всем суждено было укрыться от опасности, тёмными силуэтами мелькавшей между домов.       Перед глазами Егерей предстали освещённые тусклым светом факелов сгорбленные фигуры с серо-зелёной кожей и выпученными, словно полоумными глазами. Заросшие, в чешуе, плавниках и болотной тине — их ни с кем нельзя было перепутать.       — Утопцы. Чёрт бы меня побрал, — только и оборонил Феликс, в мгновение ока похолодев. — Ненавижу, блять, деревни.       — Вовремя мы Гилберта в Столице оставили, — протянул Николай, приложив руку ко рту. Болотные твари пока не заметили его отряд, поэтому сейчас он начал спокойно раздумывать над тем, что сейчас необходимо предпринять. — Говерт, вызывай Миффи и прикрой деревенских! Халлдор, полетай над деревней и узнай, как много их сюда прилетело! Феликс…       — Да?! — нервно выпалил Феликс.       — Пойдёшь со мной. Постарайся не сдохнуть.       — И на том спасибо.       — Что делать с Кику? — спросил Говерт, выуживая Миффи, которая, чуя врагов, уже ощерилась.       — Наташа присмотрит за ним, — заверил его Николай. — Главное, чтобы этот долбаёб не послал марионетку.       — Жаль, — вздохнул Халлдор, расправляя крылья. — Лишний воин нам бы пригодился.       Егеря поспешили выполнять приказы своего генерала. Говерт отвлёк на себя внимание и, когда Миффи раздулась до гигантских размеров, смог приготовить лучшее оружие против врага. «Кого я обманываю?.. — думал он, всматриваясь в ночное небо, где парил его младший товарищ. — Лучшее оружие против болотных тварей — огонь. Огнестрел, конечно, тоже неплохо справляется с этой работой. Но… — на полном ходу Говерт снёс из дробовика голову одному из утопцев, — недостаточно». Взяв себе на заметку поход в оружейную за огнемётом, Говерт начал кружить по всей деревне, периодически попадая в засаду, от которой его спасала Миффи. Халлдор сверху уже подал сигнал, что ситуация с врагами удручающая, но не мог сказать, насколько. Впрочем, Говерт это и так уже понял, потому как отстреливаться становилось тяжелее, а запасы снарядов редели с каждой минутой. Ему пришлось избрать самую неудобную тактику в сражении с утопцами: стрельбу из дробовика. Только эти снаряды могли пробить толстую кожу болотных тварей, но с близкого расстояния — с такого, на которое лучше не подпускать их. Утопцы — довольно юркие существа, с довольно размашистыми ударами. Говерт едва успевал выстрелить и отпрыгнуть назад. Миффи же успешно давила и грызла утопцев, их атаки ей были нипочём. Но их было слишком много, поэтому, когда возникала необходимость прикрыть хозяина, крольчиха не всегда поспевала вовремя, и Говерт лишь чудом отделывался маленькими, но глубокими царапинами.       «Чёрт, и где Коляна носит?» — с раздражением думал Говерт, хоть и понимал, что генералу приходилось не легче. В конце концов, тот сражается в одиночку, а ледяные атаки менее эффективны против тварей, привыкших к холоду и сырости. Но Говерт не считал, что Николай погибнет в битве против каких-то утопцев — это было бы глупо. Ему хотелось так думать, но присутствие Феликса заставляло сомневаться. Отогнав ненужные мысли, Говерт сосредоточился на битве.       И вновь он оказался в ситуации, когда его облепили с трёх сторон. Зарядов для дробовика оставалось совсем немного. В арсенале из более-менее эффективного оружия оставались ещё склянки с зажигательной смесью, но для их поджога необходимо было отойти подальше от деревянных домов. Да, из-за нависшей опасности можно было бы проигнорировать деревенских, но Говерт даже спустя столько лет считал, что если возможно избежать жертв среди мирных людей, то кто он такой, чтобы не пользоваться этим?       Впрочем, он всё же рискнул и бросил склянку в одного из утопцев. Тот, мерзко завизжав, упал и начал кататься из стороны в сторону. Его соратники тотчас прыгнули на Говерта и клацнули зубами прямо перед его носом. Поморщившись от запаха плесени и тухлых рыб, мужчина отцепил от себя одного из них и, схватив его за голову, отшвырнул к Миффи, а второго схватил за шею и как следует приложил оземь. В широко разинутую пасть чудовища Говерт закинул ещё одну подожжённую склянку.       — Не подавись, сука, — прохрипел он, захлопывая пасть утопца и наблюдая за тем, как тот начинает загораться изнутри.       Оставив его умирать возле камня, о который он его предварительно приложил, Говерт выпрямился и столкнулся с ещё одной оравой. С такой разобраться точечно не выйдет.       Зато именно сейчас пригодилась помощь пролетавшего над деревней Халлдора. Он и ранее пытался помогать Говерту, стреляя перьями во врагов, но те слишком быстро уходили с линии огня. Да и после воткнувшегося в ногу мужчины пера Халлдор решил, что его помощь будет неэффективна. И лишь сейчас, после облёта деревни он решил вернуться к старшему товарищу — и вовремя! Именно сейчас, когда утопцы лишь готовились к массированной атаке, Халлдор выстрелил перьями в несколько рядов болотных тварей, пробив им головы. Услышав спасительный свист из полутьмы, Говерт знаком показал юноше, чтобы тот подлетел к нему.       — Всё в порядке, Говерт? — спросил Халлдор.       — Нормально, бывало и хуже, — сухо ответил мужчина, вытирая кровь с шеи. — Много их ещё там?       — Мы отвлекли на себя большую часть, с остальными разбирается генерал, — доложил Халлдор, озираясь по сторонам в поисках врагов.       — Он там хоть жив вообще?       — Разумеется. Но ему приходится сдерживать свои силы, чтобы свести разрушения к минимуму.       — Выходит, не я один такой сердобольный, — криво усмехнулся Говерт. — А Феликс как?       — Насколько я понял, Николай отбивается ледяным орудием от утопцев, но в это же время водит Феликса по домам деревенских жителей и тот использует тейгу для успокоения людей. Сейчас все успешно забаррикадировались, если мы прогоним оставшихся утопцев и успешно ликвидируем опасность, исходящую от них, то никто больше не погибнет, — пояснил Халлдор.       — Много трупов?       — Не меньше пяти точно.       — Ладно. Тогда продолжаем бить этих…       — Говерт, СЗАДИ!       Развернуться Говерт успел, а вот отреагировать на внезапный удар в грудь — нет. Отлетев на приличное расстояние, мужчина поднялся — ему это стоило огромных трудов. Он пытался разглядеть то, что его всё-таки сбило с ног. Это «нечто» было гораздо крупнее и массивнее утопца. И, судя по рёву, ещё и агрессивнее.       «Это водяная баба, — Говерт едва не упал духом, но флегматизм вновь вернулся к нему. Даже когда болотная тварь вновь нанесла удар Егерю и тот отчётливо услышал хруст рёбер. — Не думал, что помру от стрёмной твари с сиськами до живота».       Миффи, почуяв опасность для хозяина, резко подорвалась с места и, отбиваясь от оставшихся утопцев, скакала к Говерту. Но мужчина уже понял, что крольчиха не успеет. Вся надежда оставалась лишь на Халлдора, но у того закончилось время на использование тейгу, а потому он спустился на землю и, бросив свой факел в утопцев, что хотели его окружить, тоже помчался к Говерту, над которым свою когтистую лапу занесла водяная баба.       «Дробь не пробьёт эту суку. Но вдруг!..» — Говерт откатился, терпя разгорающуюся во всём теле боль, и прицелился.       Но выстрелить не успел: водяную бабу в ту же секунду скосил огненный шар. Зарычав, болотная тварь резко развернулась и тут же получила второй шар, который сжёг ей глаза. Уже к ослеплённой бабе подскочил нерастерявшийся Халлдор и насилу выпустил крылья, чтобы пригвоздить орущее от боли чудовище к земле. Говерт взял дробовик и, кое-как поднявшись, прошагал к болотной твари и выстрелил ей в широко разинутую от крика пасть. Водяная баба издохла.       — Если предпочитаете полную прожарку, то могу ещё пять минут на огне подержать, — раздалось неподалёку.       Это была Наташа. Её руки были освобождены от перчаток и рукавов, девушка их держала перед собой.       — Что за… Это ты тут огнём швырялась? — ошеломлённо спросил Говерт. — Ты чародейка?       — Ой, не надо, а? — раздражённо выпалила Наташа, уперев руки в боки. — Если я могу выдавливать из своих рук огнённый пердёж, это ещё не делает меня чародейкой! А вот то, что здоровый мужик не может одолеть какую-то водяную бабу — это позор чистой воды!       — Что? А тебя не смущает, что тут ещё утопцы были? — парировал Говерт, тыкнув в неё разряжённым дробовиком.       — Э, слышь, ты эту палку убери, — Наташа поморщилась и оттолкнула от себя оружие. — И вообще, пошли брата моего искать.       — Пошли. И не выёбывайся.       Не обращая внимания на злобный взгляд, брошенный в его сторону, Говерт подтянул Халлдора к себе и потащил его с поля боя, ковыляя в сторону гостевого дома. Он всю дорогу держался за грудь, дышать становилось тяжело, передвигаться — тем более. Пока Миффи доедала трупы, Говерт уже был готов потерять сознание от множества ран, но держался крепко. Как вдруг его внезапно торкнуло:       — Погоди-ка. Халлдор, ты же говорил мне, что Наташа присмотрит за Кику!       — Д-да, — неуверенно ответил юноша. — Я получил эту информацию от генерала. Он дошёл до Наташи и попросил её не высовываться.       — Та-а-ак, — Говерт перевёл взгляд на Наташу.       — Что? Никто меня не просил! Этот придурочный наверняка что-то там хотел, да до меня не дошёл! — нахмурившись, проворчала Наташа.       — Нехорошо, — подытожил Говерт. В мысли начало прокрадываться беспокойство. — Блять. Миффи!       Крольчиха повернула к хозяину голову, оторвавшись от поедания мёртвых утопцев.       — Проведи Халлдора и Наташу к Николаю в целости и сохранности!       — Ты куда это? — выпучила глаза Наташа. — Ты на ногах еле держишься! А ну, как тебя сцапает какая-нить ебака?       — А если этот долбаёб слезет с кровати, будет ещё хуже, — огрызнулся Говерт, знаком показав Халлдору, чтобы тот уводил Наташу. — Ты не знаешь его. Он даже будучи при смерти встанет и поможет нам, хоть сам, хоть своими… куклами…       Говерт осёкся, заметив знакомую высокую фигуру с мертвецки белым лицом и с окровавленной косой на плечах. Выругавшись про себя, он всё же решился исполнить задуманное. Перед этим он подошёл к высокой фигуре и спросил у неё:       — Он только тебя призвал?       Фигура методично кивнула головой. Тяжело вздохнув, Говерт быстрой поступью пошёл наверх, марионетка — за ним.       …Халлдор предположил, что сейчас Говерт был зол, как раненая медведица, защищающая ребёнка, а потому решил не трогать его и позволить уйти к Кику. Он неуверенно попытался взять Наташу за руку, потому что думал, что так будет сподручнее. Ожидая, как минимум, оплеухи, Халлдор несказанно удивился, когда девушка совершенно не отреагировала. Взглянув на неё, он понял, почему.       Наташа пристально смотрела вслед уходящей высокой фигуре.       — Ваня… — слетело с её уст.       Столько тоски было в этом голосе, что Халлдор сперва не решился окликнуть Наташу. Но тащить её за собой он не мог.       — Наташа, нам нужно идти, — наконец выдавил из себя Халлдор.       — А? Да-да, конечно, — в голосе Наташи прибавилось тяжести, но теперь то была не тоска, а металл. — Нам нужно идти.       За руку Наташа отказалась идти, поэтому они шли на небольшом расстоянии друг от друга.       Николая и Феликса они нашли неподалёку от жилища старосты деревни. Те сидели на крыльце и переводили дух. Николай таки заработал себе неглубокие царапины на лице, тогда как Феликс отделался лишь лёгким испугом. Именно поэтому он, как только Наташа и Халлдор подошли, энергично принялся рассказывать о смертельном бое, активно жестикулируя и едва не ударив генерала пару раз. Не обращая на него внимания, Наташа подскочила к брату и с холодным выражением лица начала обрабатывать его раны. Николай не стал спрашивать о плохом расположении духа сестры — решил, что спросит её об этом позже.       — Где Говерт и Кику? — спросил он у Халлдора. — Почему кролик-переросток бродит без хозяина?       — Говерт оставил Миффи для ночной трапезы, — ответил Халлдор. — А сам он ушёл к Кику, когда узнал, что тот остался один, да ещё и призвал марионетку.       От взора Николая не укрылось то, как пальцы Наташи дрогнули.       — К слову, генерал. Вы говорили, что приставите к Кику Наташу. Почему вы этого не сделали? Я уж боялся попасть под горячую руку…       — Что, ссыкотно получить от Говы за мои промашки? — хмыкнул Николай, потрепав юношу по голове. — Он бы этого не сделал, потому что я бы ему вломил за избиение моего личного голубя-письмоносца.       — Э-э-э… спасибо, генерал, — Халлдор кашлянул. — В любом случае, почему вы не отозвали Наташу? Она, конечно, нам здорово помогла, но…       — Да, видишь ли… — Николай почесал в затылке. — Эта кончита ушастая тут напевает о том, как у нас всё шло по плану, как всё было заебись. Да вот только пиздит он, — Николай пнул сапогом Феликса, чтобы тот заткнулся и вдовесок не был таким счастливым после битвы. — Нихера вот. Я ошибся, когда выбрал херовый маршрут обхода домов, к тому же, пока я запускал в очередную хату этого кретина, он дудел, сука, минут пять, не меньше. Я-то не считал, мне важнее было жопу его прикрыть, да и самому не сдохнуть. А потом нас окружила вся эта кодла, этот от страха дудеть перестал…       — Попрошу заметить! — перебил его Феликс, потирая ушибленную ногу. — Я быстро вернулся в строй!       — Тебя по второй ноге пиздануть? — злобно спросил Николай.       — Ты не дотянешься, — парировал Феликс.       — Зато я дотянусь, — Наташа сверкнула глазами, и у обоих братьев тотчас пропало желание продолжать перепалку. — А ещё могу подпалить тебе другой орган, чтобы ты больше не мог ходить по бабам и порождать себе подобных.       Феликс хотел было обидчиво надуться и фыркнуть, как обычно, но Халлдор заметил, что товарища на сей раз серьёзно задели чужие слова: тот заметно помрачнел после последней фразы Наташи, а в вечно озорных и ярко-зелёных, как у ведьмы, глазах мелькнула едва заметная тень. Тот больше не обронил ни слова.       Николай же, как ни в чём не бывало, продолжил свой рассказ:       — На самом деле, я понимаю, почему Феликс струхнул. Даже я бы обосрался, если бы увидел гуля, в разы больше обычного гуля, но ещё и с шипами. Но я вряд ли уже удивлюсь какому-либо монстру. Я многое повидал…       — Почему на деревню вообще напали болотные твари? — обронил Халлдор. — Да и гули тоже.       — Болотных тварей привлекает запах человеческой плоти, поражённой заразой, — мрачно ответила Наташа, закончив с ранами Николая. — А вот почему пришли гули, я в душе не ебу. Они могли прийти после того, как утопцы пустили на фарш деревенских, но ведь это не так? — она вопросительно взглянула на Николая.       — Чёрт его знает, — бросил он, пожав плечами. — Когда мы вышли на бой, уже были все: и утопцы, и трупы, и гули. Возможно, твоя теория верна, но… насколько я знаю, гули не приходят на запах мертвечины так быстро.       Между братом и сестрой повисло напряжённое молчание. Халлдор его поддерживал только потому, что ему нечего было сказать по этому поводу. Да, он был достаточно начитанным, но до бестиария его руки никогда не доходили.       — Нужно проверить больных, — решительно заявила Наташа. — И избавиться от трупов. А то… набегут ещё…       Мужчины согласно закивали ей и решили поспешить с уборкой трупов. Феликс, всё ещё сохраняя грустное выражение лица, хотел было исполнить успокаивающую песню на всю Малую Глинку, но Николай не позволил. После такого долгого использования флейты можно было и в долгий беспробудный сон впасть. Или вообще умереть.       Поэтому все начали стаскивать трупы людей, утопцев и гулей в разные кучи, чтобы две из них беспощадно сжечь, а третью дать оплакать деревенским и тоже сжечь.       …А Говерт же в это время быстрыми шагами поднялся в комнату, где остался Кику. Свечи здесь теперь не горели, но юноша всё так же лежал на тахте под тёплой шкурой и, судя по всему, притворялся спящим. Говерт, разумеется, это заметил.       — Открой глаза, Кику. Я знаю, что ты не спишь, — произнёс он, захлопывая тяжёлую дверь.       Кику ещё с некоторое время помялся, прежде чем всё же открыть глаза и, не поворачивая головы к Говерту, медленно проговорить:       — Вы, как всегда, проницательны, Говерт-сан.       — Ну, и почему ты в этот раз ослушался? — строго спросил Говерт. Если бы у юноши до сих пор не прекратилась лихорадка, то мужчина бы подумал, что это его голос заставил так содрогнуться щуплое тельце.       — Не совсем, — на удивление спокойно ответил Кику. — Я просто подстраховался, ибо почувствовал опасность. В комнату заходил кто-то посторонний.       — Вот как? — брови Говерта взметнулись наверх, слова товарища его напрягли. — И почему в таком случае твой защитник выбежал наружу? Кого ты, прости, за защиту поставил?       Выждав паузу, Кику, словно провинившийся ребёнок, сглотнул перед ответом. В этот момент дверца шкафа, находившегося рядом с кроватью, открылась, и на ковёр спрыгнул невысокий силуэт. Говерт не стал прицеливаться лишь по причине того, что он сразу узнал его очертания.       — …Лилит, — наконец выдавил из себя Кику.       — Ну, а Брагинского зачем призвал? — Говерт подошёл к кровати Кику и опустился рядом. — Да ещё и пустил за пределы дома?       — Н-ну… — Кику залился краской, не сумев придумать объяснение.       Или, скорее, не желая лгать Говерту.       — Что? — Говерт и сам не заметил, как ухмыльнулся. Он поплотнее укутал Кику. — Слушай, я всё понимаю, но если бы ты вышел в таком состоянии на битву, то сдох бы в первые секунды. Это кому-то надо? Нет. Так что отзывай своих кукол. Живой человек гораздо лучше.       Помявшись, Кику слегка нахмурился, безмолвно выражая тем самым несогласие, но озвучить ничего не решился. Выудив из-под одеяла Яцуфусу он отозвал обеих марионеток и, повинуясь непринуждённой хватке Говерта, отдал клинок ему в руки. Тот в свою очередь спрятал меч под кроватью, чтобы Кику меньше имел соблазна вытащить его из ножен.       Говерт продолжал сидеть с Кику до тех пор, пока в комнату не пришла Наташа. Поругавшись на мужчину, она усадила его под вновь зажжённые свечи, чтобы обработать раны. Она хотела было замазать каждую царапину, оставленную утопцами, но потом плюнула, решив, что лучше даст сделать пару глотков из целебного источника, чем из-за одной пропущенной ранки Говерта хватит столбняк. В итоге по его же просьбе Наташа раздала воды всем раненым, но предупредила, что у неё осталось чуть больше половины бутылочки.       Егеря больше не имели права собой рисковать, если хотели остаться в живых.

***

      Ён Су отмечал про себя, насколько пагубно сказывается на нём житие в деревне на болотах, пускай и в дружественной. Ведь топи, в отличие от деревни, таковыми не были. Здешний тяжёлый и влажный воздух погружал в глубокую дрёму, из-за которой Ён Су не мог мгновенно проснуться от подозрительного шороха. Такая «магия» ему не нравилась. Когда Ён Су поделился своими наблюдениями с Эжени, та, на удивление, не проронила ни единой колкости, а лишь подтвердила его слова. Более того, девушка отмечала отёк на пораненной ноге. Ён Су это напрягло, а потому он в тот же вечер повёл свою напарницу к местному знахарю. Пожилой мужчина осмотрел ногу Эжени и, после обработки каким-то раствором, предложил ей передохнуть и никуда сегодня не ходить. Скрипя зубами, девушка всё-таки согласилась. Взамен она попросила Ён Су взять на себя всю оставшуюся работу.       А её заметно прибавилось на следующий же день.       Ён Су так и знал, что когда-нибудь магия болот проявит себя и заставит испытать ни с чем не сравнимое чувство беспокойства, когда нужно резко вскочить в самую рань от пронзительного женского вскрика и выбежать на улицу.       То, что произошло этим утром, переходило все мыслимые границы. После пропажи Минки и Милены пропала ещё и Радка — невеста. А в центре деревни, возле колодца были свалены трупы шестерых деревенских. «Судя по тому, как они разбросаны и посреди каких письмён они лежат… кто-то проводил ночью какой-то ритуал, — Ён Су осторожно осматривал тела и символы возле них. — Не похоже на алхимические круги. Магия? Но при чём здесь трупы? Неужели здесь пытались-!..»       — Да, судя по всему, здесь имела место быть некромантия. Её неудачная попытка.       Эжени, покидавшая свою обитель медленнее Ёна, была как всегда спокойна и мрачна. Её настроение прямо отразилось на небе, которое заволокли тёмно-серые облака, полностью скрывая землю от солнца. Сложив руки на груди, девушка пристально разглядывала письмена.       — Круг лишь мимикрикрует под магический. Эти символы — нечто другое, — подытожила Эжени, потрогав пальцами запёкшуюся кровь.       — Как-как ты сказала? — переспросил Ён Су.       — Мимикрирует. В одной книге приводилось значение «подражает кому-либо». Проще говоря, например, когда ничтожество нацепляет на себя доспехи, берёт в руки щит и меч и нарекает себя воином.       — А, то есть, притворяется просто?       — Именно, — Эжени плотнее закуталась в плащ: сегодняшнее утро выдалось ещё и до мерзости прохладным. — Частое явление в растительном и животном мирах. Они приобретают окрас ядовитых или опасных существ, отгоняя тем самым от себя хищников. Обыкновенный метод защиты, так что я бы назвала это «ложью во спасение» а не притворством.       — Понятно, — протянул Ён Су, почесав в голове. — Так и… при чём здесь эти круги?       — Кто-то замаскировал этот круг под магический, чтобы мы подумали, что здесь был шабаш чародеек. Вот только, — губы Эжени исказились в ухмылке, — чародейки не используют такую магию. Управление трупами для них — табу. Любые манипуляции с жизнью или смертью стоят под запретом.       — Потому что это… затратно? — уточнил Ён Су. Эжени довольно кивнула. — Но это значит, что и лечить чародейки не могут? Это ведь тоже…       Эжени покачала головой. Поправив очки, она подозвала знахаря, чтобы тот тоже взглянул на письмена в круге. Мужчина подошёл и присел рядом.       — Исцеление любых ран — вполне обычное явление для всех, кого презирают простые люди. Просто кто-то использует знакомые предметы для исцеления, из подручных средств — это называется «народной медициной» — а кто-то черпает силу из иных источников. Чем сильнее ты владеешь этим источником, тем больше у тебя возможности исцелить кого-либо… ну, и попасть в опалу из-за суеверных червяков, — последнее вырвалось из уст Эжени с презрением.       — Порой люди страшатся магии неспроста, — возразил знахарь. — Они не знают, к чему прикасается человек, откуда черпает силу. Неизвестность пугает простых людей, для которых этот источник закрыт.       — Это их проблемы! — фыркнула Эжени, резко поднявшись с места. — Не хотят лезть в то, чего они боятся, так пусть не ломают чужие жизни!       Её ногти впились в кожу на ладонях, а сама девушка зло посмотрела на знахаря. «Видимо, она сегодня не в настроении», — решил Ён Су. Потеряв желание и дальше оставаться возле круга, юноша, отведя напарницу к знахарю для повторной процедуры, зашёл в свои покои и взял свой клинок.       — Уже трое девушек пропало, шестеро — убито, — говорил он старосте. — Вблизи Житницы орудует какая-то нечисть. Я отправлюсь на топи, чтобы выяснить их судьбу и победить чудовище.       — Удачи вам, молодой человек, — устало выдохнул Тодор. — Да поможет вам Бог, и моим девочкам тоже…

***

      Утро выдалось мрачнее обычного. Но, по словам старосты, это было не в первой для унылой деревушки. За единственным исключением — теперь нужно хоронить не только тех, кого за ночь скосила болезнь, но и погибших от лап болотных тварей. Трупы сгребали в кучу, проводили необходимые обряды, тела сжигали, да и хоронили вместе. Места рядом с деревней было немного, поэтому хоронили группами, а на деревянных табличках углём писали имена. В этом обряде погребения никто из Егерей не присутствовал — лишь Николай наблюдал без доли энтузиазма. На то был ряд причин, основной из которых являлось недоверие к деревенским. Что-то не давало ему покоя, а море вопросов возникало в голове и оставалось без однозначного ответа.       Почему здешние погодные условия действуют на путников избирательно?       Почему местные ведут себя так, словно рассматривают мертвецов?       Почему с ними никто не разговаривает, кроме старосты?       Почему никто ничего не может сделать с болезнью, если знахарь в деревне есть?       Почему Наташа?       Почему болотные твари внезапно напали на деревню?       Почему все ведут себя так, словно в этом нет ничего необычного?       — Кажется, у меня начинает прогрессировать бред, — поделился Николай своими наблюдениями с Наташей. Он сидел в это время в столовой и попивал из своей фляги медовуху.       — Паранойя это называется, — резко ответила Наташа, присаживаясь рядом. — Но вряд ли у тебя есть нечто подобное в данном случае. Мы одинаково думаем. Меня тоже напрягает всё это дерьмо с Малой Глинкой.       — Теперь я понимаю, почему Кику терпеть не может болота… — буркнул Николай, потерев переносицу.       — Да кто их, блять, любит-то? К слову, ты, кажется, хотел увидеть, что с больными происходит? — Наташа придвинулась ближе, облокотившись о стол.       — Конечно, — кивнул Николай. — Если такие ещё есть.       Поднявшись, брат и сестра направились к одной из хат, где, по словам последней всё ещё находились больные. Но прежде, чем туда зайти, Наташа выдала Николаю всё необходимое, чтобы уберечь его от заразы: плотно прилегающую к носу и рту маску, плащ, закрывавший все участки тела. «Так одевались во время эпидемии чумы», — поясняла Наташа. Выдав Николаю кожаные перчатки, она также заставила его проглотить какие-то травы, назвав их ещё одним научным словом — «профилактика».       Войдя в одну из хат, Наташа перебросилась парой слов с хозяевами. Те что-то пробурчали, но к больному впустили. Тот лежал в самой дальней комнате, огороженный атласным навесом. Откинув его, Наташа показала брату на больного.       — Эта болезнь, я полагаю, не самая заразная. Она вспыхнула внезапно, быстро прогрессирует, но медленно передаётся от человека к человеку. Как видишь…       Николай невольно сглотнул, увидев лежащего на кровати мальчика лет пяти. Бледно-зелёный, с потрескавшимися синюшными губами, почти не шевелившийся — лишь содрогаемый мелкими судорогами. Черты его лица были заострены, а глаза западали. Малыш даше не отреагировал на приход чужаков. Даже когда Наташа взяла его за руку.       — …перед тобой тяжелобольной человек. Ему ничем не помочь.       — Больных часто рвёт? — спросил Николай, заметив глубокий таз рядом с кроватью.       — Не только. У них изо всех щелей льётся, — сказала Наташа, продемонстрировав Николаю щуплую ручку с синими, сморщившимися кончиками пальцев. — Как итог: обезвоживание, учащённое сердцебиение, ступор, — она взяла язык мальчика и аккуратно высунула его изо рта. — Сухой. Положи руку на его лоб.       Даже через перчатку Николай почувствовал жар этого маленького существа. Прощупав пульс, он убедился в том, что он частый, но очень слабый, едва прощупываемый.       Вдруг мальчик зашевелился. Наташа уже приготовилась было подставлять таз, но тот просто просипел едва слышно:       — Воды…       — У большинства заболевших пропадает голос, — мрачно добавила Наташа, потянувшись за деревянным ковшом. — Жалобы на жажду, боли в животе — частое дело.       — Тётя… я больше не могу… так животик болит… — так же просипел мальчик дрожащим голосом.       Наташа вдруг замерла с ковшом в руке. Николай не сразу увидел её окаменевшее лицо. Но вот взгляд, полный мрачной решимости — он словно прочувствовал его на себе. Наташа встала и прошагала с ковшом к ближайшему столу. Из своего маленького мешочка она достала маленькую склянку с измельчёнными листьями. Перемешав их в своей небольшой ступке с какими-то семенами и с помощью воды сделав из всего этого кашицу, Наташа поднесла получившуюся смесь ко рту мальчика и силой заставила его проглотить её и запить водой.       Через несколько минут мальчика в последний раз схватила судорога и он затих. Его остекленевшие глаза так и остались открытыми, а пальчики одной из рук жалобно вцепились в рукав плаща Наташи.       Николай не препятствовал её действиям. Зная, что испытывают тяжелобольные люди, он не считал поступок Наташи преступлением. Скорее, милосердием. Но Николай не мог подумать о том, что такое вообще возможно. Ведь его сестра всегда была тверда, как камень, холодна, как вьюга в таёжных лесах. И сейчас её тяжёлый взгляд, соприкоснувшийся с почти безучастными глазами Николая, ясно дал понять, что не ради ребёнка Наташа согрешила.       — Дети хуже всего переносят заразу, — сухо произнесла она, отмывая свои инструменты. Спрятав всё это в свою суму, она вышла к хозяевам хаты. — Савка мёртв.       — Сперва мамка его, теперь и он сам, — проговорил старик. — Мы ему так и не сказали. Наверное, Савка думал, что вы его мамка-то. Упокой Господь их души…       Наташа ничего не сказала и вышла вон из хаты. Николай — за ней.       — И так каждый день, — произнесла Наташа, снимая с себя защиту. — Каждый божий день, кто-нибудь заболевает, зараза забирает чью-нибудь жизнь…       — Что ты дала ему? — прямо спросил Николай.       — Листья с семенами сонной одури, — проговорила Наташа. — Уж лучше так.       — А что насчёт источника? Ты пыталась лечить с помощью воды? — не отставал Николай.       — Разумеется. Это первое, что я вообще попробовала. Но, — Наташа криво улыбнулась, — она не работает. Не работает, понимаешь?       — То есть… ты хочешь сказать, что мы имеем дело с магической ебалой?       — Именно! Вот именно!       Окаменевшее лицо исказила безумная гримаса, из-за чего даже Николаю, видавшему всякое, стало не по себе.       — Ну и рожа у тебя, Наташ, — хмыкнул он. — Смотреть противно.       — Ну и не смотри, падла, — Наташа сделала лицо попроще, но страшная улыбка всё никак не стиралась с её лица. — Факт остаётся фактом: наша медицина бессильна, а мы стоим прямо в очаге заразы — нас только Бог бережёт. Эх, сжечь бы тут всё к чёртовой матери…       — Как появится повод — сожжём, — заверил её Николай. — Будет неловко отчитываться перед любимой сестрёнкой за снесённую к херам деревню без причины.       — Оленька всё такая же сердобольная мученица? — язвительно спросила Наташа. Нет, она не испытывала к старшей сестре ненависть — лишь любила подтрунивать в своей грубой манере.       — Возможно, — Николай загадочно улыбнулся. — Так. А теперь вопрос поважнее: что там с моим бойцом?       — С этим мальчишкой, Кику? — Наташа взяла брата под руку и они вместе пошли к гостевому дому. — В порядке он, просто дуркует. Будь он болен, то обблевал бы вам всё, да залил дерьмом. Я с утреца ему влила укрепляющий экстракт из корней женьшеня и заманихи. Надеюсь, он не настолько долбаёб, чтобы не принимать лекарства. А то по вашим рассказам…       — Да не-не… — хохотнул Николай. — У него просто шило в жопе. Работает на износ. Хороший парень, крепче, чем ты думаешь. Я больше скажу — он незаменим. Как и все в моём отряде.       — Даже Феликс?       — Даже Феликс.       Вдруг из-за угла выскочил тот, о ком в этот момент говорили. «Лёгок на помине» говорят про такого, но брат и сестра предпочли другое выражение: «резкий, как понос». Феликс был навеселе, несмотря на все минувшие события. Он даже не изменился в лице, когда увидел Наташу. Он просто словно её не замечал.       — Что? Обо мне так хорошо отзываются, меня так ценит Его Светлость, Ледянющая жопа? — елейно протянул Феликс, выкатившись к Николаю и Наташе.       — И тебе доброго утра, пидорас, — Николай чуть раздражённо прикрыл глаза. — Как там наш молодняк? Живой или уже окочурился?       — Живой-живой. Правда, весь какой-то подавленный, словно тины наелся.       — А Кику? Не блюёт?       — Он даже дышит спокойно, прикинь? — Феликс ухмыльнулся. — Это, правда, пока к его кроватке не подойдёт Гова-…       — Так, ладно, заткнись, — отрезал Николай. — Феликс, здесь творится какая-то срань. Поэтому давай без своих тупорылых шутеек. Понял? — Феликс замолк, выпучив глаза. — Наташ, как долго ещё Кику придётся исцелять?       — К вечеру оклемается, ежели сейчас ему хорошо.       — Отлично. Пойдём-ка, проведаем его…       Они оставили Феликса наедине с самим собой. Тот вздохнул и, ссутулившись, отправился к себе в комнату. Феликсу уже хотелось, наконец, услышать от Николая не оскорбление, а благую весть о скором возвращении домой. Но тревога отчего-то не покидала мужчину. Ему казалось, что он увязает вместе с боевыми товарищами в этой деревне…       В комнате, к своему удивлению, Феликс обнаружил Халлдора, свернувшегося клубочком. Глаза его были навыкате, а сам он закутался в шкуру. Халлдора явно знобило.       — Вот блять… Хал! Курочка! — Феликс подлетел к товарищу и начал его осматривать со всех сторон. — Ебать, ты холодный, как рыба… Сука… Наташ! Наташа-а-а! Помоги, ёб твою-…       — Феликс, не надо, — тусклым голосом ответил Халлдор. — Не говори никому. Прошу, никому не говори.       — Фух, блять… живой, — Феликс опустился рядом с Халлдором. — На кой ты так выпучил глаза? У меня аж жопа вспотела…       — Да просто дурной сон приснился, — пояснил Халлдор, расслабленно откинувшись на подушку и пытаясь унять дрожь не без помощи заботливого Феликса. — Там какой-то… призрак.       — Чей?       — Ребёнка, Феликс, ребёнка. Грудного младенца. Но чёрт возьми, как же он уродлив… на утопца похож.       — Всё хорошо, Хал, ты просто бредишь, — протараторил Феликс, гладя юношу по мокрым серебристым волосам.       — Нет. Это не бред. Этот кошмар меня мучает не первую ночь.

***

      На зелёном лугу, окружённом горами, паслись барашки. Чёрные, белые и серые. Они мирно пощипывали траву, весело шумели и время от времени легонько стукались рогами, лишь поддразнивая друг друга. Рядом с ними то ходил, то бегал высокий юноша, да погонял своё пушистое стадо. Юноша улыбался. Он пересчитывал каждого барашка и внимательно глядел, чтобы никто не отбился от стада. «Один, два, три, четыре, пять… Сто!» — весело думал юноша. Все барашки были здесь. А юноша радостно думал о том, как здорово быть умным и образованным — не каждый из его друзей мог похвастаться умением считать до ста. Именно поэтому он был здесь.       Но так странно бывает порой усомниться в своих навыках. В последний раз пересчитав барашков, юноша убедился в том, что их не сто, а девяносто семь.       Девяносто шесть,       девяносто пять,       девяносто четыре,       …       девяносто.       Куда же пропадали барашки? Юноша с беспокойством чесал в затылке, не понимая, почему его стадо редело буквально на глазах.       Восемьдесят,       семьдесят девять,       семьдесят восемь,       семьдесят семь,       …       шестьдесят.       «Что-то не так», — подумал юноша, похолодев. Он нигде не видел охотников на барашков. Они просто исчезали, а юноша не замечал момента, когда это происходило. Нужно пересчитать их ещё раз.       Пятьдесят…       сорок…       тридцать…       пятнадцать…       десять…

п я т ь …

      …вдруг всё словно замедлилось. Со стороны раздалась приятная, но грустная мелодия на неизвестном уху музыкальном инструменте. Вдали вырос высокий силуэт, направивший одностволку в оставшихся барашков.       — НЕТ!!! — воскликнул юноша. Он рванулся защищать остатки стада.       Но выстрел прогремел, а пуля угодила в грудь девушки с россыпью золотых, словно солнце, волос. Та упала замертво, оросив посеревшую траву кровью. А юноша застыл в страхе, он словно не заметил того, что произошло.       Юноша огляделся по сторонам. Никого не осталось. Барашки исчезли. Никого не осталось. Они исчезли. Никого не осталось. Они исчезли. Никого не осталось. Они исчезли. Никого не осталось. Они исчезли. Они исчезли. Они исчезли. Они исчезли. Они исчезли. Исчезли. Исчезли. Исчезли.       …       …       …       …       …       .       ИСЧЕЗЛИ! ИСЧЕЗЛИ! ИСЧЕЗЛИ! ИСЧЕЗЛИ! ИСЧЕЗЛИ! ИСЧЕЗЛИ! ИСЧЕЗЛИ! ИСЧЕЗЛИ! ИСЧЕЗЛИ!       Глаза девушки начали неистово кровоточить, её рот раскрылся в немом крике, тело затрепыхалось, а из чёрных слёз расплылось огромное озеро, потопившее саму девушку. Силуэт с одностволкой, стоявший вдали, стал более очерченным. Это был мужчина, его покрасневшие глаза с расширившимися и поглотившими радужку зрачками были полны слёз. Он что-то говорил, гневно надвигаясь на осевшего юношу, но все слова словно были перевёрнуты. Огрубевшие пальцы впились в светлые патлы юноши, и толкнули его в чёрное озеро.       Юноша сопротивлялся. Он не хотел падать в чёрноту, но именно это позволило ему увидеть то, что заставило его ужаснуться.       Он не отражался в озере.       Падая в чёрную воду, юноша задыхался, беззвучно кричал, тонул в отчаянии и думал о том, что он больше не существует.       А может, его и вовсе никогда не существовало?       Нет.       Он прекратил своё существование ровно в тот момент, когда все барашки исчезли…       Йозеф приоткрыл глаза. На удивление, его пробуждение после, как ему казалось, кошмара не сопровождалось резкими движениями, рваным дыханием и подпрыгиванием на месте. Лишь короткая судорога прокатилась по телу и сердце забилось чуть чаще обычного. Наверное, то был эффект от успокоительного снадобья и благовоний.       «Что это было? — думал Йозеф, заплывшим взглядом рассматривая потолок. — Я не помню, чтобы мне когда-нибудь снилось подобное». Решив, что это всего лишь голова подкинула ему поводов поразмышлять над своим прошлым, мужчина отдался потоку бессвязных и запутанных мыслей.       Но эти поводы не были подкреплены чем-либо, кроме страшного видения. Йозеф ни о чём не жалел: ни о своём уходе из Империи, ни о своём присоединении к ночному рейду. Хотя, единственным, что не давало ему покоя, было то, что Йозефа не было рядом, пока Манон погибала от рук старшего брата — защитника! Уж он-то бы встал во весь рост, забрал сестру с собой, в рейд, они бы вместе прошли в составе революции и уничтожили бы корень зла — министра Ольгу!       Этому никогда не суждено случиться.       Сестра лежит в земле, в забытом Богом уголке в тёмном лесу — лишь Йозеф помнит, где это место. А Говерт плотно засел на территории врага, терроризируя вместе с остальными Егерями простой народ, наживаясь на чужих невзгодах и пируя с тиранами за одним столом.       Этого не должно было произойти.       Йозеф был преисполнен скорби по погибшей сестре.       Его глаза наливались яростью при виде брата, при одной только мысли о нём.       Почему он считал, что поступает правильно?       «Я хотел бы поговорить с братом. Мне интересно, что движет им, почему МОЙ брат выбрал путь гнили, а не праведников. Но я не приму того, что у него есть своя истина. Говерт де Вард… я ни за что не поверю, что ты оказался настолько туп, что не замечал очевидного. Я ни за что не поверю, что МОЙ брат позволил так себя облапошить!..»       Всё ещё находясь в состоянии, когда губы сами шевелились и выдавали несуразный бред, Йозеф, поглядев на прираставшую руку, откинулся на подушку и позвал Франциска. Тот, видимо, подумал, что случилось что-то плохое. Но Йозеф с вымученной улыбкой просто попросил сменить благовония на нечто более лёгкое.

***

      Спустя некоторое время в главном зале Ночного рейда произошёл горячий спор между его лидером и советником. Или же просто возобновился вчерашний разговор между Альфредом и Франциском.       — Говорю тебе ещё раз, Альфред: ты связался с опасными людьми. — Франциск был на удивление горяч и несдержан. Редко он такое себе позволял в адрес Альфреда, да ещё и на глазах остальных членов рейда. — Ты видел, ЧТО ты принёс? Ты не думал, что даже если это поможет Йозефу, то может и навредить как ему, так и всем нам?       — Да я знаю, Франц, мы уже об этом говорили! — Альфред сверкал твёрдом взглядом из-под очков, полном решимости.       — Йозефу сейчас плохо? — осторожно спросил Мэтт. — Кажется, я слышал, он просил благовония сменить в комнате…       — Видимо, Франц что-то там перепутал, вот и бесится, — фыркнул Стефан.       — А вы не думали, что Йозефу начало что-то мерещиться из-за этого проклятого протеза? — вспылил Франциск. — Что если дело не только в стрессе сначала от потери, а потом и приращивании руки?       — Точно ведь… м-мы же не знаем, что именно из себя представляет эта р-рука, — едва слышно буркнул Мэтт. — Но если есть риск того, что он от ч-чародейки или от ведьмы, то это может быть опасно. Брат!       — Успокойтесь, вы все! — Альфред ударил по столу с такой силой, что недопитая кем-то кружка с пивом, отлетела в сторону, расплескав своё содержимое. Парень, оглядев всех, начал спокойно, но невероятно уверенно. — Оттяпать руку Йозефу мы уже не можем — нам неизвестны последствия. Несмотря на ваши предрассудки, у нашего товарища хотя бы рука будет, понимаете? Мы сейчас не в том положении, чтобы выбирать. Не в том положении, чтобы оставлять кого-то калекой. Как к Йозефу прирастёт рука, он должен будет приложить все усилия, чтобы как можно быстрее вернуться в строй. Он и сам того хочет, поверьте, я говорил с ним! Я видел его взгляд! Единственное, что я могу обеспечить Йозефу, так это ежедневный осмотр у Эжени.       — Если она вообще знает о том, с чем мы связались… — устало вздохнул Франциск.       — Я ещё плохо её знаю, но, предполагаю, что она разозлится на тебя, брат, — заметил Мэтт.       — Ты чертовски прав, Мэтти! — выпалил Стефан, хлопнув в ладоши. — Это удивительно, но Эжени бесится больше всего, когда мы подвергаем себя опасности, представляешь? А она ещё говорит, что у неё сердце не доброе!       — Ладно, суть не в этом, — буркнул Альфред с небольшим раздражением. — Франц, ты хотел наведаться к алхимику и его подружке?       — Мне бы хотелось проверить тех людей, через которых ты нашёл эту парочку, — напряжённо ответил Франциск. — Но, видимо, лучше начать проверку с алхимика и девушки. Вероятнее всего, она и есть чародейка или ведьма.       — Не скажу, что знаком с кем-то из них настолько хорошо, но… чарами от девушки и в самом деле какими-то веяло… — незаметно для себя Альфред начал краснеть. — Хоть я и не могу сказать, что она прям красивая-красивая…       — Босс, а что это с вами? — протянул Стефан, подлетев к Альфреду и ткнув его в порозовевшую щеку.       — Неважно! — отмахнулся Альфред. — Франц, в любом случае… поезжай туда, чтобы это… ну, ты понял. Увидеть всё своими глазами. А потом и посредников для тебя отыщу. Если они ещё не сгинули.       — То есть? — спросил Франциск.       — Они что, из Малой Глинки?       Неожиданно для всех в разговор встрял Баш. Причём, не просто так, как обычно, а с необычной оживлённостью.       — Что ты хочешь этим сказать, Баш? — спросил Альфред.       — Я недавно выходил погулять. На разведку, — несмотря на оживлённость тона голоса, речь Баша всё равно была скудной, он почти что чеканил слова. — И до меня долетели слухи, что в деревне после сбыта излишков урожая всё стало совсем плохо. Подробности неизвестны.       — Слухи нынче неплохой источник информации, — Франциск почесал бородку и переглянулся с Альфредом. — Нам бы такие же хорошие уши и во дворец Императора…       — Я отправил запрос Даниэлю, — кивнув, ответил Альфред. — Он сказал, что что-нибудь придумает к концу недели.       — Тоже хорошо. Ну, ладно, Альфред. Я пойду своим ходом тогда.       Под этой фразой Франциск подразумевал: «мне лошадь не нужна, я сам в неё превращусь, если понадобится».       — Ага, топай, — Альфред опустился за стол. — А я ещё попробую согласовать с командирами революционных подразделений следующие миссии. Чёрт, так много мороки, это полный пиздец…       Франциск понимающе кивнул и вышел вон из зала, потянув и товарищей за собой. Альфреду сейчас и так было нелегко, незачем стоять у него над душой. Как один из самых приближенных к лидеру Ночного рейда, Франциск прекрасно понимал его чувства.       Планы на вечер у всех уже были, их никто не собирался менять, несмотря на то, что они представляли собой из раза в раз одно и то же. Баш обычно проводил несколько спаррингов с Йозефом, но в отсутствие своего напарника он лупил куклу. Весёлого было мало, а потому ни один мускул на лице у парня не дрогнул — лишь в минуты дружеского поединка он расщедривался на эмоции. Стефан, поскольку не было для него задания, уединился с бутылочкой вина на чердаке. Здесь была чарующая атмосфера его старого жилища, за которое его и прозвали «Красной Летучей мышью».       Мэтт же уединился в библиотеке. Он был твёрдо убеждён, что ему не наскучит этот мир, пока в мире будут книги. Чем разнообразнее досуг, тем больше радости в жизни. К тому же Мэтт находил именно те книги, которые чему-то учили, и читал их от корки до корки. Будь то медицинский справочник, записки изобретателей и архитекторов, биографии путешественников — Мэтт хватался буквально за всё, что через бумагу могло познакомить его с теми сторонами реальности, которые были ему незнакомы. Юноша просто хотел знать наверняка, что он собирался делать, когда революция закончится.       Мало ведь кто себя обременял этим вопросом. Даже Франциск, как один из самых рассудительных в Ночном рейде, не думал об этом. Будучи фаталистом, он не строил планов на будущее, хоть и подсознательно верил, что завтра ничего не закончится. В голове стояли лишь задачи революции и ничего более.       Методично углубившись в свои мысли, Франциск вдруг заметил шуршание на окне.       — Пьер!.. — птичка спустилась на плечо хозяина и зашептала ему на ухо. Пьер, как магическое животное, было связано контрактом с Франциском, поэтому он его понимал.       — Что? Малая Глинка? — встрепенулся мужчина. Помедлив, он метнулся в зал. — Альфред, я направляюсь туда. Алхимик и девушка подождут.       — Ого. Не думал, что ты когда-нибудь откажешься от визита к даме, — хмыкнул Альфред. — Учёные люди тебя, понятное дело, не слишком интересуют, но вот девушка…       — Девушек и в деревнях много. Но, судя по словам Пьера, мне будет не до них.       — А что там?       — Эпидемия. Неизвестная зараза.       — И что же ты? Пойдёшь туда? — обеспокоенно спросил Альфред.       — А у меня есть выбор? — Франциск развёл руками. — Да ладно тебе, я и не в такие опасные места отправлялся. Да поможет мне Бог…       — Хорошо было бы, — устало вздохнул Альфред.       …Вскоре Франциск скрылся в лесу.

***

      Мрак покрыл это оставленное богом место. Здесь не шумели птицы, не лаяли собаки, не мурлыкали кошки, не трудились люди. Смех детей потонул в звенящей тишине. Здесь когда-то, ещё недавно, была жизнь. По брошенным хатам это можно понять безошибочно. Но теперь всего этого нет. Ничего. Уголок жизни был безвозвратно разрушен, дома сожжены, а люди убиты.       Все до единого.       Вперемешку с грязью посреди разрушенной деревни водружалась гора объеденных трупов, с запёкшейся кровью, со следами неизвестной болезни, поразившей их в самые сердца. Яд прожёг их головы и вылился наружу, заражая своих друзей и близких. Но никто этого не узнает уже никогда, ведь раны могли говорить о нападении болотных тварей. Трупы наверняка объедали гули. А потом все умерли. Мясо сгнило, а кровь стухла — человечина стала невкусной.       Но кто же тогда свалил тела в эту гору?       Кто, обойдя её три раза, бросил факел в неё и сжёг дотла?       Кто дожёг остальные хаты, не оставляя от деревня и камня на камне?       «Это место поразила не просто болезнь. На это место напали не просто утопцы или гули. Эти люди не просто так умерли или погибли при названных обстоятельствах.       Это было…

проклятие ведьмы!»

      К такому простому выводу пришла рыжая девушка, с которой неосторожным дуновением ветра слетел капюшон. Глаза зачарованно наблюдали за языками пламени, пожиравшими дерево и трупы. Уже её собственная кровь, проступившая на раненых запястьях, зажглась, обагряя её спутников древними чарами, способными защитить от любой напасти.       «Оставим эти жертвы на волю Господа Бога, пусть их души не останутся бродить на бренной земле!» — эти слова были произнесены девушкой словно с насмешкой над мёртвыми.       Деревня горела, охваченная яростным огнём. Никакой дождь не способен был его утихомирить — древняя магия вполне способна противостоять незыблемым законам природы.       Одни догмы против других догм.       Но на сей раз адептов хаоса стало гораздо больше.       И мир был готов подчиниться оковам грядущего мрака в любое мгновение.       А группа людей во главе с рыжей девушкой покидала догоравшую деревню. Каждый из них знал, что они несли с собой. Но об этом не ведали их следующие гости.

***

      — Савако. Что ты от меня скрыла?       Такой вопрос возник у Артура, когда наутро он обнаружил выставленную вокруг дома защиту. Да, Савако его предупреждала о неком магическом ритуале. Но вот она не упоминала, о каком именно. Увидев неизвестные письмена, Артур направился с прямым вопросом к своей напарнице.       Та же, похлопав глазами, решила всё объяснить. Но для этого она попросила Артура накинуть плащ и, проделав то же самое, потащила мужчину к выходу из их совместного убежища.       И с удивлением для себя Артур увидел, что Савако привела его не куда-нибудь а в Малую Глинку. Спрятавшись за одной из хат, девушка показала ему окружение. И сперва Артур так и понял, что именно его Савако хотела продемонстрировать. Как вдруг на глаза ему попалась белёсая макушка, которая принадлежала самому Ледяному генералиссимусу. Артура моментально прошиб холодный пот. Он переглянулся с Савако, словно хотел её спросить: неужели ты забыла, что я прячусь от имперцев? Мне и моим независимым исследованиям придёт конец, если меня обнаружат!       — Савако, прошу, — сглотнув, прошептал Артур. — Нам нужно срочно уходить.       «Простите меня, мастер. Я сама не знала о том, что в деревне Егеря. Но я пришла показать вам не это. Оглянитесь вокруг, присмотритесь».       Артур, подавив свой страх перед тем, чтобы быть обнаруженным, огляделся. Вскоре он заметил, что некоторые дома поцарапаны, а на земле виднелись не успевшие выветриться следы крови. Это значило, что что-то произошло в деревне этой ночью.       Снова посмотрев на Савако, Артур спросил:       — Что всё это значит?       «На деревню напали жители болот. Но, если выражаться точнее… это я их сюда привела».       — Савако, ты!.. — но девушка прервала Артура новой записью:       «Мой народ голодает, мастер. Никто не хочет умирать голодной смертью. Даже я».       — И поэтому ты натравила этих тварей на мирных жителей? — Артур схватил Савако за плечи. — Зачем?       «Вам их жалко?»       — Нет… Нет, нет, конечно же нет. Но я лишаюсь отменного материала для экспериментов, если ты устроишь геноцид в деревне. Неужели ты не понимаешь, что при отсутствии дичи охотник голодает и гибнет? — вдруг Артур напрягся. — Савако… я ведь у тебя никогда не спрашивал… Когда ты говоришь «я голодна», «хочу наесться до отвала» и прочее, ты… неужели ты подразумеваешь то, что ты ешь людей?!       Савако грустно помрачнела, но ответ вывела почти сразу же. Она его выводила ещё в то время, пока Артур говорил.       «Я бы так не сказала. Плотью питаются лесные братья и сёстры. Я же… скорее, питаюсь чем-то менее осязаемым. Мне тяжело объяснить магическую материю алхимику. Это иррационально для понимания обычным человеком».       — Ясно. Правильно ли я понимаю, что тот барьер защищал нас от опасности? — уточнил Артур.       «Верно! Но правильнее будет сказать… это метка для детей, чтобы те не атаковали свою мать».       Внезапно их диалог прервался рычанием собаки. Животные, верно служащие людям, чуят злоумышленников за версту. Артур, уже было потянулся к своему карману, чтобы достать успокоительное снадобье. Но Савако его опередила, опустив тяжёлую ладонь на морду собаки. Если бы Артур не следил за манипуляциями девушки, а за её лицом, то он мог бы рассмотреть её исказившиеся от злобной улыбки черты лица.       Собака тут же успокоилась и ушла восвояси, как будто не замечала незваных гостей. Артур же, пока выдался удачный момент, схватил Савако за руку и помчался прочь от деревни настолько быстро, насколько им обоим позволяли одежды.       — В следующий раз обязательно предупреждай меня, Савако. Слышишь? — крикнул Артур на бегу. — О том, куда уходишь, о том, что колдуешь, хорошо?       Хоть Савако всё слышала и понимала, она не могла ответить. В голове завертелись собственные мысли, которые озвучивать вслух не хотелось.       «Я хочу посеять в этой деревне хаос ещё больше!.. Эти люди пережили нападение обитателей болот! Они должны поплатиться за своё упрямство. Я поселю в них смятение, я заставлю даже Егерей дрожать в страхе за свою жизнь,       Ах,

как же хочется есть!»

      Савако вдруг остановилась и выпуталась из хватки Артура. Мужчина смерил её недоумевающим взглядом.       — Стой. Савако… куда ты идёшь? — строго спросил он.       — На охоту, — тихо ответила Савако.       От шумного вороха в небо взметнулись перепуганные птицы. А Савако уже продолжила в своей привычной манере:       «Не выходите после шести часов вечера на улицу, за пределы круга — тем более. Если я не вернусь через день, то

У Х О Д И Т Е С Б О Л О Т ! К А К М О Ж Н О С К О Р Е Е ! ! ! »

***

      Прошло немало времени, прежде чем Ён Су наконец-то напал на долгожданный след в топях. Искать кого-то на болотах было невероятной пыткой, особенно если со времени пропажи прошло больше одного дня. Где может оказаться человек, следы которого вели на болото? Правильно: после стольких дней его только на дне и искать. Но трясина хорошо погружала своих жертв, плотно пряча в толще загустевшей, словно стухший кисель, воды. А вокруг тишина, не дающая ни единой подсказки. В этой тишине потонул не один последний, полный отчаяния крик о помощи. Но на болотах никого нет, кто мог бы вытащить человека на поверхность, дать глотнуть воздуха, передохнуть и ужаснуться. Ведь он только что пережил падение в трясину. Ён Су был наслышан о многих подобных случаях. Учёные люди применяли ко всем счастливым избавлениям от болот термин «систематическая ошибка выжившего». Зная его смысл, Ён Су при всей своей наивности и веры в лучшее не строил насчёт пропавших девушек никаких надежд.       Юноша прежде всего думал, как бы ему самому здесь не сгинуть. Болота подле троицы деревень: Малой Глинки, Житницы и Нижней Луховки — были довольно прозорливыми местами, манившими своим прохладным спокойствием. При этом их лужайки были устланы миниатюрными болотами, бывшими не менее опасными, чем сердце топей. Именно в них Ён Су едва не угодил, ибо они находились в той области, где тот не ожидал подвоха. И с той минуты он оставался начеку, не позволяя себе ни на мгновение расслабиться.       Мрачный экзотический лес, окружавший топи, всё сгущался, не давая ощущения безопасности. Ён Су чувствовал себя так, словно он угодил в ловушку, из которой не было выхода. Цепкие корни норовили подставить подножку, чтобы свалить незадачливого следопыта в грязь, длинные ветвистые сучья стремились выколоть глаза, проткнуть барабанные перепонки и пройти через голову насквозь. Некоторые из них были так похожи на лианы с Южных земель, что чуть не обвивали шею. Ёну даже стало на миг интересно: а есть ли на болотах вот такие вот невольные висельники?       А вообще, он задумался. На болотах столько невинных душ затерялось, что повышало шанс встретить здесь призрака. Ён Су слышал истории от стариков о том, что по ночам, когда болота источают особенно неприятный запах из-за яда, выходящего на поверхность, на страждущих находят видения, а над тёмными водами парят сгустки тёмной энергии — фантазмы. У всякого путинка они похищают дыхание и жизненную силу, а на тех, кто пытается сопротивляться или даже давать отпор, фантазмы бросаются с молниями и беспощадно убивают. И никто из ныне живущих ещё не мог им противостоять. Ён Су предполагал, что раз тела утонувших становились болотными тварями, то их души — именно этими самыми сгустками тёмной энергии. Но своей теории он не хотел находить подтверждения. По крайней мере, до тех пор, пока не поймёт, как с ними бороться.       И вот, наконец, след привёл его к первой жертве. На удивление, Милена лежала у кромки воды, а не в трясине. Осмотрев её тело, Ён Су с удивлением заметил, что бледное тело не было истерзано болотной тварью. Девушку явно убил человек. Проблема лишь была в ранах, которое навряд ли оставило обычное холодное оружие. Как будто на Милену напал чародей, не меньше.       Почувствовав чьё-то присутствие рядом, Ён Су резко поднял голову и заметил силуэт съёжившейся от холода и страха женщины. По её лицу была размазана косметика, а танцевальное платье порвано.       — Минка? — Ён Су приподнялся.       Он хотел было прошагать к женщине, но та отшатнулась.       — Минка, это я, Утя, — Ён Су не понимал, почему Минка не подходила близко к своему спасителю.       Задрожав, женщина вскрикнула:       — Убийца!.. — и убежала вон.       — Стой, Минка! Здесь опасно! — воскликнул Ён Су.       Упав-таки в грязь, юноша смачно выругался. Кое-как поднявшись, Ён Су побежал за женщиной и звал Минку, чтобы та остановилась. «Наверное, она всё не так поняла, — решил он, продираясь сквозь плотные заросли. — Чёрт, не хватало ещё, чтобы из-за этого!..»       …остановившись, он вдруг похолодел. После нескольких минут метаний по болотам, Ён Су опустил руки. Шорох от убегавшей женщины прервался плеском воды. И ни крика, ни единого звука. Просто вновь повисшая тишина, которую в этот раз прервала выпь, стоило тёмному взгляду карих глаз остановиться на двух женских туфельках, оставшихся на берегу.       Как же отвратителен крик выпи! Он был сродни рёву быка и давил сильнее пения цикад. Ён Су уже был готов плюнуть на всё, уйти, заткнув уши, лишь бы не слышать этого душераздирающего крика. И юноша бы принял это клеймо позора на себя.       Если бы только в этот момент не раздался пронзительный женский вопль.       Страх, ужас, боль — всё было вперемешку.       Это была третья пропавшая. Новоиспечённая невеста.       Она была всё ещё жива!       Короткий импульс, выстреливший в голову, вмиг заставил Ёна забыть обо всём на свете и броситься на крик. Пока человек кричал, он был живым. Если он не кричит — значит, либо он мёртв, либо за его жизнь придётся побороться. Этой истине юношу научила повитуха, на время приютившая его. Вот только Ён Су не слышал того же ни от кого из воинов. Наверное, для них не было это самим собой разумеющимся только потому, что они умели лишь воевать, а не спасать чью-то жизнь. Даже если был хоть малейший шанс.       «Выходит, я не воин? Я повитуха? — мелькала в такие моменты непрошенная мысль. — Или я просто дурак?»       В тот момент, когда Ён Су выбежал на тесную полянку, окружённую сучьями, он не пожалел о своём решении. Девушка действительно была ещё жива. Вот только Ён Су даже не догадывался, почему она кричала.       За растрепавшиеся волосы её держала тонкая, судя по всему, женская рука. Зубы существа впивались в плечо несчастной невесты, разрывая плоть. По платью медленными струйками стекала кровь.       — Вот чёрт… — Ён Су выудил тейгу из ножен и встал в боевую стойку. — А ну, пошла прочь!       Существо оторвалось от своей жертвы и подняло голову. На Ёна уставилась пара горящих от неистового голода красноватых глаз. Юноша замахнулся, и существу пришлось отпрыгнуть в сторону, а вскоре и смыться в болотной трясине.       Вдруг до Ён Су дошёл один факт, который он до последнего старался отрицать ввиду его совершенной дикости.       Невесту пытался сожрать человек.       — Вы в порядке? — спрятав, меч в ножнах, Ён Су присел рядом с невестой. — Я пришёл вас спасти. Дайте осмотреть вашу рану.       — О, боги! — застонала девушка, вытирая слёзы. — Я се-сейчас умру!..       — Нет, не-не-нет, — затараторил Ён Су, подстилая чистую ткань под невесту. — Рана неглубокая, сейчас я её перевяжу, а господин знахарь поставит вас на ноги. Всё будет хорошо! — юноша словно самого себя пытался в этом заверить. — Говорите со мной, слышите? Как вас зовут? Как вы здесь оказались?       — Радка, — прохрипела невеста. Её грудь сотрясали рыдания, но это не мешало Ёну оказывать первую помощь. — Я не помню!.. Закрыла глаза, а-а у-уже ту-у-ут!.. У-у меня с-свадьба была не-недавно!..       — Я знаю, — Ён Су слегка подрагивавшими пальцами открыл бутыль и смочил её содержимым платок. — Я присутствовал на ней. Ваша деревня была очень красивой в тот день.       — Да… да, всё было… — Радка всё пыталась успокоиться. Но вдруг она зажмурилась от боли. — А! Что это? Щиплет-то как!       — Тише-тише, — пытался успокоить девушку Ён Су. — Это от гнилокровия.       — От чего?       — Гнилокровия.       — Что это?       — Ну, как бы объяснить… — Ён Су, вытащив импровизированный бинт, начал перевязывать рану. — Эжени говорила, что нужно обрабатывать раны перед тем, как накладывать повязку.       — А для чего? — недоумевала Радка. — Можно же просто остановить кровь, да перевязать.       — Можно. Да вот только некоторые военные лекари начали замечать, что их воины начали погибать от маленьких ран, не угрожавших жизни. Учёные предположили, что кровь, как и плоть, может «тухнуть» на воздухе, что вызывает её заражение.       — Заражение… как болезнь, что ли? — Радка слабо улыбнулась.       К лицу девушки постепенно возвращался румянец. «Хороший знак, — подумал Ён Су. — А то она бледная была, как смерть». Кивнув ей, юноша помог ей подняться и отряхнуться от грязи. Надев на её голову платок, чтобы не нарушать деревенских обычаев, Ён Су повёл Радку к выходу из болотного царства.       — А что дальше? — девушка всё никак не могла унять своё любопытство. — Как же всё-таки нашли средство?       — Ну… это уж я не знаю, — признался Ён Су, почесав в затылке. — Спросите у моей напарницы, она, возможно, знает историю всех этих открытий. Я воин, госпожа Радка, а не травница или знахарь. У меня вот, — он показал на небольшой мешочек возле пояса, — только самое необходимое, первая помощь.       — Воинов обычно такому не учат, — задумчиво проговорила Радка.       На что Ён Су лишь горько усмехнулся.       — В том и состоит несовершенство нашего мира. В догмах, — Ён Су шёл теперь в разы осторожнее, чтобы не потерять выжившую девушку под когтями утопцев или ещё кого похуже. — Воинов не учат лечить, лекарей не учат сражаться. Потому что «воины — тупы к запоминанию трав, а лекари — слабы к держанию меча в руках». Вы уж простите, госпожа Радка, что я не поясняю ни черта, — юноша усмехнулся. — Это я старших наслушался…       — И свою напарницу? — хмыкнула Радка.       — И её тоже, да, — у Ёна дёрнулся глаз. — Хотя мы и ровесники.       — Понятно. А как считаешь ты?       — Я? Хм… наверное, так же. Ведь мне уже не раз доказывали, что лекарь способен сражаться, а воин — лечить. Один мой хороший друг назвал наш мир «оплотом догмы и стигмы».       — И что это значит?       — Да хре-… кхм, то есть, не знаю. Хотя… мне, вроде, объясняли. Попробую рассказать, — Ён Су сделал небольшую паузу. — Наверное, он имел в виду предрассудки, суеверия и прочее, с чем современный человек должен бороться.       — Бороться? С суевериями-то? — Радка поджала губы. — Ну, нет, это точно литьё из пустого в порожнее! Как можно рушить устоявшиеся порядки?       — На самом деле, очень просто, — Ён Су помрачнел. — Это уже вам я говорю. Многие века множество народов устанавливают свои порядки во всех уголках мира. Кто не справляется с этой задачей, тот вынужден подчиниться захватчику; забыть своё имя, обычаи, традиции, язык — всё, что создаёт народ. Неужели вы не знаете, как создавалась Империя?       Ён Су вдруг замолк. Насторожившись, он выдернул тейгу из ножен. Радка тотчас спряталась за юношу.       Оказалось, что Ён Су принял боевую стойку не зря: на шум от крика Радки и последующего диалога двоих людей проснулись утопцы и решили полакомиться забредшими путниками.       — Лучше спрячьтесь, госпожа Радка, — вполголоса попросил Ён Су.       Девушка послушно отбежала за ближайший куст. А Ён Су, уже не боясь попасть по Радке, вытащил тейгу и принялся наносить точечные порезы своим юрким врагам. Юноша оказался ловчее, поэтому, когда нужно было уворачиваться от чужих когтей и челюстей, он нырял вниз и в процессе уворота умудрялся задевать кожу утопцев в доступных местах. К несчастью для Ёна, чешуя болотных тварей была достаточно прочна, поэтому приходилось резать места, неудобные для клинка Муросаме — то есть, самые отдалённые от сердца. Яд доходил до него за считанные секунды, но в случае Ёна лучшим вариантом было моментальное избавление от врагов. Потому что до срабатывания яда жертвы клинка почти не останавливались.       Тем не менее, утопцы не стали огромной неприятностью для Ён Су. А внезапное появление водяной бабы — ещё как стало. С ней пришлось изрядно повозиться. Под когти водяной бабы лучше было не попадать: ходило множество слухов, что эта тварь одним ударом могла пробить грудную клетку и изворотить всё таким образом, что человеку уже ничто не поможет — только милосердная смерть.       Но мало того, водяная баба несмотря на свою сниженную проворность была агрессивнее, а её удары — тяжелее. Как Ён Су узнает позже от опытных людей, ему ещё повезло избежать хотя бы сквозного проникновения самого маленького когтя. Тот мог пробить крупный сосуд или достать до нерва и нанести глубокую травму.       Извертевшись, Ён Су таки смог поцарапать водяной бабе лицо. Та в исступлении замахала своими длинными ручищами и заорала так, что, наверное, в Столице было слышно. Ён Су же, отпрыгнув к укрытию Радки, отсчитывал последние секунды жизни водяной бабы. Вскоре, она упала в конвульсиях на сырую землю и издохла.       Вздохнув с облегчением, Ён Су помог Радке выбраться из своего укрытия.       — Слушай, а ловко ты их, — протянула Радка немного дрожащим от потрясения голосом. — Но как? Ты убивал их маленькими порезами?       — Именно! — желая провести впечатление на девушку произёс Ён Су. — Но давайте же поспешим. Нам нужно ещё забрать тут… кое-кого.       Радка со скорбью окинула взглядом мёртвое тело Милены. Она была безмерно благодарна Ёну за то, что тот не стал оставлять труп несчастной девушки здесь, в топях. Также Радка понимающе кивнула головой, когда Ён Су поведал ей о печальной судьбе Минки. Юноша хотел хотя бы туфли её подобрать, но становилось слишком темно для поисков. К тому же, не хотелось наткнуться на опасных тварей по пути домой.       Ведь почти все они вели ночной образ жизни и ловили любого, от кого отскачет человеческая тень.       Вскоре, вблизи показалась Житница. Радка, завидев родной дом, уже хотела было на радостях сорваться с места и побежать в сторону деревни, но Ён Су её удержал. Близость к деревне не гарантировала безопасность. Поэтому он проводил невесту до ворот. Как только юношу и девушку гостеприимная Житница впустила за свой порог, к Радке подлетела стайка её подружек и вся родня, в том числе и жених. Все радовались возвращению пропавшей девушки. А Ён Су, не смея мешать этому счастью, скромно отошёл в сторону, отнёс тело Милены знахарю и попросил его подготовить к похоронам. Он также хотел было спросить о состоянии Эжени, но напарница самостоятельно выцепила юношу из хижины с травами.       Но прежде, чем Эжени смогла заговорить с Ёном, к последнему подошёл Тодор. Староста Житницы старался держаться с достоинством, пускай его и одолевали смешанные чувства. В конце концов, нужно было оплакивать двух дочерей и радоваться возвращению третьей, а это непросто. Поэтому Тодор довольно быстро оставил Ён Су и Эжени наедине.       — Ты молодец, Ён Су, — на удивление мягко произнесла Эжени. Ён выпучил глаза.       — Что?.. Э-эй, с тобой всё в порядке? — юноша приложил ладонь ко лбу Эжени. — Тебе плохо? Лихорадит? А может, тебя просто подменили, пока меня не было?       — Ну, хватит! — Эжени насупилась. В своей привычной манере. — Что я, не могу уже похвалить тебя за успешно выполненное задание?       — Но я же… двоих не спас.       — Ты спас хоть кого-то, хотя мог просто принести три трупа. Это дорогого стоит.       — Погоди. Я принёс одну живую девушку и одну мёртвую. Третью я не принёс, потому что она утонула, — Ён Су чувствовал себя сейчас самым настоящим дураком. — Так… почему задание успешное?       — В нашей профессии без трупов никак, — хмыкнула Эжени. — Я просто должна была тебе хоть как-то поднять настроение, а то тебя как будто в чан с дерьмом посадили.       — Ну ты и… о, кстати! Самое важное я хотел сказать… — Ён Су вспомнил, чем хотел поделиться.       — Что? Ты дрался с болотными тварями? Я знаю.       — Дело не в этом. Когда я пришёл спасать госпожу Радку, я… Эжени, её точно жрал человек, я тебе говорю!..       Эжени странно улыбнулась. А затем, положив руку на плечо Ёна, проговорила:       — Иди отдохни, Ён Су. Ты устал за сегодня. Нам завтра рано вставать.       «Сперва хвалит, а потом посылает. И как я мог подумать о твоей подмене?» — озадаченно подумал Ён Су, провожая взглядом Эжени, удалявшуюся к их покоям.

***

      После того, как все утренние дела были сделаны Феликс, довольный, направился в свою спальню. Он с размаху лёг на кровать, даже не сняв ботинок.       — Наконец-то один в комнате остался, хоть подрочить никто не помешает, — проурчал он, словно кот, дорвавшийся до лакомства. Как вдруг, дверь в его спальню снова открылась и на пороге показался Халлдор. — Ы-Ы-ЫХ! Да ёпт, опять ты, Хал! Что с тобой? У тебя ебало, как будто помер кто.       — Во-первых, я сирота, — осторожно напомнил Халлдор не без раздражения.       — Та-а-ак… — Феликс приподнял бровь.       — Во-вторых… — Халлдор замялся. — Ты не будешь против, если я посплю в этой комнате. Я вообще не могу уснуть.       — Так ведь рано ещё, — Феликс глянул за окно. Он покосился на Халлдора, который приблизился к кровати. — Ты чего? Опять из-за этой срани, что тебе снится?       — Пожалуйста, Феликс, — умоляющим шёпотом сказал Халлдор, опустившись рядом с Феликсом. — Я не хочу, чтобы об этом кто-то узнал.       — Доверяешь только мне? Я польщён! — Феликс расплылся в улыбке.       — Нет, это потому что ты увидел меня в таком состоянии, — сдержанно ответил Халлдор. — Не стоит обольщаться.       — Понял-понял, — Феликс сел напротив Халлдора и принял позу ментора со стажем.       — Ну, тогда я могу тебе надавать пару советов, парень. Смотри…       Внезапно дверь отворилась и на пороге показалась Наташа. Феликсу, чтобы не сдавать Халлдора пришлось срочно переключиться на первое, что придёт ему в голову.       — …смотри, чтобы правильно наживлять, надо сначала даму завести. Для этого…       Скорчив гримасу отвращения, Наташа тут же ушла, хлопнув дверью. Феликс, не выдержав, начал заливаться таким громким смехом, что Халлдору стало неловко от этой ситуации и он залился краской.       — Наташа теперь точно посчитает меня конченным, — хохотнул Феликс. — Всё ради тебя, Хал.       — Не стоило уводить разговор в такое русло!.. — нахмурился Халлдор, всё ещё красный, как варёный рак.       — Ладно уж… мне кажется, что Наташа и без моих речей так считает, — отмахнулся Феликс.       — Я тебе больше скажу, дружище: все Егеря так считают, — теперь покои Феликса потревожил и Говерт. — Ты прекрасно сочетаешь в себе незатейливого шута и агрессивного ёбыря.       — Эй, Гова! Какого хуя ты так перед детьми меня опускаешь?       — А сам рассказываешь про то, как баб ебать правильно. Не спорю, навык полезный…       — А ты вообще дымишь!..       — Правда, что ли? Ты не сравнивай вообще. Ты рассказываешь про свои вульгарные похождения детям, я просто курю — мы на разных уровнях.       «Нет, я так точно не усну», — подумал Халлдор и под шумок выскользнул из комнаты. Он собирался при сложившихся обстоятельствах уснуть в комнате Кику. Но увы, ему не повезло наткнуться на Николая и Наташу. Те шли проверять состояние Кику. Халлдор уже собирался было развернуться, но Николай успел схватить его за плечо и прижать к стене, предварительно развернув к себе.       — Г-генерал?! — Халлдор сглотнул. Увидев рядом Наташу, он уже подумал, что из-за её возможных слов он оказался в чём-то повинен, но потом оказалось, что дело было совсем в другом. — Чем вам могу помочь?       — На самом деле, помощь нужна тебе, Халлдор, — Николай крепко держал своего подчинённого почти что на весу. — Почему не сказал, что тебе плохо?       — С чего вы взяли? — Халлдор нервно отвёл взгляд. «Значит, Наташа услышала тогда всё», — догадался он.       — В этом нет ничего предосудительного.       — Вы меня провоцируете, сучата, — буркнула Наташа, сложив руки на груди. — А ты, Халлдор — кретин! Если тебе несколько ночей подряд снится ебатня, что может тебя с ума свести, значит, тебе нужна помощь специалиста! Сейчас проведаем вашего второго долбаёба и шуруй к ворожею. Понял?       Халлдор и слова вставить не успел, как поймал снисходительный взгляд Николая. Пришлось незамедлительно кивнуть. Криво подмигнув, Наташа знаком попросила Николая отпустить «бедного мальчика», что тот, чуть помедлив, сделал.       …Кику тем временем преспокойно лежал в своей кровати. Наташу он не смел ослушаться, к тому же, он и сам понимал, что сильный надрыв после такой передышки сломит его ещё сильнее. С прошлой ночи над Кику Цербером стоял Говерт и следил за тем, чтобы даже голова юноши не приподнималась ни на сантиметр. Такая гиперопека заставляла чувствовать себя неловко. Поэтому Кику был рад, когда Говерт покинул его ненадолго, потом пришла Наташа и, предварительно зачморив его и выразив недовольство таким идиотом, как он, освободила его от постельного режима.       — Состояние удовлетворительное, так что можешь переться на прогулки… — начала Наташа.       — Отлично, теперь я могу!.. — Кику встал с кровати, воспрянув духом.       — Нихуя ты не можешь, придурок, — хмыкнула Наташа. — Прогулки по комнате. По гостевому дому, максимум. Желательно, в сопровождении Говы или хотя бы его кролика.       — Мне не нужно сопровождение, Наталья! — возмутился Кику. — Я вполне способен перемещаться самостоятельно. Причём, не только по дому, но и за его пределы.       — Твоё щупленькое тельце перемещается только благодаря силе воли, — отрезала Наташа. — Ты потому и слёг, потому что твоя неприязнь болот лишила тебя всякой воли.       — Наталья… почему вы…       — А если тебя удивляет то, почему я так пекусь о твоём здоровье, то все вопросы к мужику, что сидит слева от меня.       — Справа, — поправил Николай.       — Да ты заебал, — обрушилась Наташа, хлопнув своего брата по плечу. — Ты настолько огромный, что будешь находиться слева-сверху-справа-снизу и во всех пространствах, блять!       — Николай-сама, — обратился Кику к лидеру Егерей. — Зачем вы так обо мне печётесь?       — Потому что могу себе позволить содержать спецотряд так, чтобы он не загибался на каждом шагу, — простодушно ответил Николай, притянув к себе Наташу и стиснув её в не очень удобных для девушки объятиях. — Вот и всё.       Кику хотел было что-то ещё сказать, но осёкся. «В самом деле… — пустился он раздумья. — Я порой забываю, что мы не простые воины. Но я не думал, что мы настолько ценны». Помолчав с минуту, Кику вздохнул и заговорил вновь:       — А могу ли я, как член спецотряда, взять на себя спецзадачу по изучению заразы? Я единственный из Егерей, кто имеет чуть более углублённые знания в области медицины и всем, что с ней связано. Это не требует напряжения, верно, Наталья? Мне не нужно бегать, мне не нужно сражаться ни с кем. Я просто буду изучать заразу под вашим чутким руководством.       — У него всегда был так хорошо привешен язык? — саркастично поинтересовалась Наташа. Николай отрицательно мотнул головой. — Ладно, умник, так уж и быть. Смотри, не заразись только. Полезешь к больным вплотную — убью сразу нахер, даже ждать тяжёлой стадии не буду.       — Благодарю вас, — искренне произнёс Кику.       Такие эмоции даже смутили Наташу и та зашла за ширму, чтобы дать Кику одеться и сопроводить его к больным. Нарядив юношу в плотную защиту, девушка показала ему всех больных, чтобы тот ознакомился со стадиями течения болезни. Ничего нового ни Кику, ни Наташа не узнали: первый пришёл к уже имевшимся выводам, вторая же посетовала на потраченное впустую время (хоть она и осталась довольна познаниями Кику). Кику же возразил Наташе, показав ей сделанные в ходе наблюдения записи.       «Мы сможем передать эти записи учёным людям, а те изучат эту болезнь и найдут против неё лекарство. Даже если Малой Глинке конец, то ещё останется шанс спасти заболевших в Столице», — сказал Кику. Наташа лишь фыркнула в ответ, упрекнув юношу в наивности, хотя и нашла его план неплохой идеей.       …Пока Наташа и Кику осматривали больных, а Николай и Халлдор навещали старого ворожея, Говерт и Феликс всё-таки подрались. Колкий на язык бард быстро поплатился чистотой своих волос и кафтана. К тому же, его чуть-чуть погрызла и Миффи (за «чуть-чуть» Феликс был обязан благодарить Говерта, разумеется).       К драке, как ни странно, привела шутка, которая не устроила Говерта. «Вали к своей жгучей брюнетке», — произнёс Феликс.       После этих слов в гостевом доме начался сущий кошмар. Его деревянные стены не пострадали, а вот участники драки — ещё как. Даже Говерт, который успешно врезал своему оппоненту по лицу и повалил его в грязь, упал, потому что Феликс нежно потянул его за собой. Повозившись ещё немного в грязи, двое мужчин решили прекратить этот внезапный порыв безумия и пойти отмываться в бане.       — Пизда нам от Коляна, — подытожил Феликс, погладив пальцем разомлевшего от жары кролика. — Это ж надо было так!.. А ведь мы даже не нахуярились в дрова, чтобы пойти так меситься.       — Скажи спасибо, что ты разозлил ещё меня, а не Колю, — буркнул Говерт, размяв ноги. — А то от Малой Глинки и ссаной лужицы не осталось бы.       — Ага, — Феликс шмыгнул носом.       — Ты чего? Сильно приложил, что ли?       — Нет! Просто из-за тебя, мудак, заново волосы укладывать! Знаешь, как тяжело это сделать в походных условиях?       — Иди ты… — Говерт пошёл вытираться, чтобы надеть чистую одежду. — Что делать, кстати, будем? Все сейчас заняты.       — Давай по деревне побродим, сплетни пособираем, — усмехнувшись, предложил Феликс.       — Хм… звучит заманчиво. Я бы, конечно, подремал где-нибудь, но сплетни — дело интересное. Иногда даже полезное.       — Никогда бы не подумал, что мы, двое взрослых мудаков… ой, то есть, мужиков, будем заниматься такой девичьей работой!..       — Надо же на старости лет чем-то себя развлекать.       Слова Говерта прозвучали саркастично только потому, что они соответствовали заданному контексту. В самом деле, в деревне, сломленной неизвестной болезнью и недавним набегом болотных тварей, только и выискивать недовольных приезжими. Особенно, если они свежие, сытые, умытые, только что из бани — так и напрашиваются на грех!       Но ни у кого из деревенских не было ни малейших сил бунтовать. Кто сам умирал, кто стоял возле постели умирающего, кто падал возле кровати, изнурённый усталостью или болезнью. У кого были силы, те лишь языком и мололи.       А озлобленные языки простых людей на многое способны. Особенно, когда они думают, что их никто не подслушивает.       — Савка сегодня почил… ужа так много полягло наших.       — Тоська и Нюра тожа!..       — Мой Петруша только сегодня слёг. Может, есть надежда, что он ещё встанет на ноги?

— Дажа не думай, Акся. Мы ужа всё перепробовали, никто не поднялся. И травница не помогает.

— Чай, она заразу только больше насылает.

— Она точно та самая ведьма, о которой слухов столько ходют!..

— Поговаривают, что она чарами огненными владеет, о как!

— Ещё и Егеря эти нагрянули, очень кстати. Зачем они здесь?

— Может быть, они нас спасать пришли?

      — Ой, да брось ты!.. Они ж с собой ни одного башковитого человечка не привезли. Ещё эта сучка-травница: ходит, да больных ребятишек показывает, как диковинных животных! Одному показала, братцу своему, генералу этому, да мальчонке — тот только записи какие-то сделал!       — А слыхали, что бабка-то наша говорит? Убила травница нашего Савку-то, не своей смертью помер!

— Господь ей судья в таком случае. Бог-то всё видит, и всем, и каждому грехи его припомнит.

— И Егеря-то важные такие ходют! Сапогов нет, хлеба нет, ничаго нет — а они и довольны!

— Может, Ночной рейд — хорошие ребятки-то?

— Молчи, дура! Что рейд, что Егеря — все от одного древа растут.

      — Пусть поубивают друг дружку

…а мы им поможем.

      — Ну, что скажешь, Гова? — ухмыльнувшись, спросил Феликс по окончанию обхода домов.       — Музыка для ушей, — саркастично заметил Говерт, закурив. — Расскажем Коляну, как он придёт?       — Само собой!       — Ох, хорошо, что я вас нашёл! — послышался голос сзади.       Оказалось, что это остановился запыхавшийся Кику.       — Наташа тебе разрешила подняться с кровати? — хмыкнул Феликс.       — Да… — Кику посмотрел на старших товарищей. — Но дело не в этом!..       — Дай-ка угадаю… ты насолил ей и теперь убегаешь в страхе за свою жизнь?       — Погоди, Феликс, — остановил товарища Говерт, вмиг посерьёзнев. — Полагаю, в этот раз всё серьёзно.       — Наталья пропала. Я не могу нигде её найти!..       …За Егерями всё это время наблюдал воробей, подозрительно щурясь на каждое их слово.

***

      — Пора и нам явить себя, не так ли?       — Да, госпожа.       — Никто из них не в силах помешать великому замыслу.       — Да, госпожа.       — Великое противостояние Света и Тьмы должно прекратиться. Император, министр, Ночной рейд, Егеря, даже Господь — все они ничтожны перед могуществом истинного божества!       — Да, госпожа!..       Нире всё не спалось. Она слышала странный шум возле Житницы, и именно он не давал ей сомкнуть глаз.       Местные приютили девочку, накормили, напоили, дали чистую одежду. В памяти Ниры всё ещё грелась боль от жгучего предательства, от жуткой скорби, но не было никакого ощущения кровотечения. На месте недавней раны образовался рубец. На месте печали — пустота. Деревенские дети звали девочку играть, но она не откликалась. И тогда хозяйка хаты, в которой Нира поселилась, погнала ребят полотенцем, приговаривая: «Горе у неё, неужели не видите?»       Проведя день в полном одиночестве, Нира, когда все уснули, решила прогуляться по ночной деревне. Заодно выяснить, кто же в таком месте мог читать… проповедь?..       Да, женский голос, прерываемый стройным хором, был похож именно на проповедь. На мессу. Вот только в деревнях не было никогда подходящих для этого мест. Неужели, тёмный лес скрывал в себе тайну?       Нира, не сумев справиться со своим любопытством, пошла на звук. Страха наткнуться в темноте на опасность не было. И зря…       …ведь её источником оказались люди, к которым она не просто пришла…       …а угодила, словно муха в паутину.       Просто Нира ещё не знала, насколько прочной окажется эта паутина.       — Заблудшее дитя требует крови, — раздалось неподалёку.       Нира от испуга пропустила удар сердца — и в следующую секунду на неё, словно из ведра, выплеснулась кровь. Алая жидкость с мерзким запахом въелась в смуглую кожу и свежее платье. Нира, поняв, что случилось, затряслась. Она готова была закричать — но взмах изящной женской руки — и рот девочки плотно сжался. Нира не смогла его больше открыть.       — Покуда заблудшее дитя испытывает ненависть, оно будет молчать, — произнесла девушка, прожигая своим взглядом Ниру.       — Оно будет молчать, — вторили ей голоса.       Рыжая девушка почти что вплотную подошла к Нире и коршуном нависла над ней.       — Девочка не знает, что хорошим людям, принявшим её, грозит опасность? — вкрадчиво спросила она.       Нира мотнула головой.       — Теперь знает, — произнесло множество голосов.       — Девочка не знает, что у неё есть сила, чтобы помочь хорошим людям? — прозвучал новый вопрос.       Нира вновь покачала головой.       — Теперь знает.       — Эта мирная деревня в опасности. Взамен на оказание нам небольшой услуги ты сможешь всех спасти. Ты хочешь всех спасти?       Нире наконец-то дали возможность заговорить. Она еле-еле разлепила губы и выпалила:       — Кто вы такие? О чём вы вообще говорите?       — Девочка хочет спасти тех, кто её приютил? — спросила рыжая девушка.       — Конечно! Конечно, но…       — Но?       — О какой услуге вы говорите?       На устах рыжей девушки застыла приторная улыбка. А Нира снова застыла, не смея ни пальцем пошевелить, ни вздохнуть, ни вскрикнуть.

***

      Ощущение очередного тревожного утра заставило Ён Су медленно открыть глаза. Во всей ситуации, представшей через несколько мгновений перед его глазами, абсолютно всё было неправильным. Вместе с тревогой Ён Су ощутил холод.       Не сразу, но до него дошло, что он был догола раздет, а всё его тело словно парализовал яд.       Хоть как-то пошевелиться его заставило отсутствие тейгу.       Хоть оно было прямо перед ним.       Воткнутое рукояткой в землю.       А на лезвии, словно на частоколе, висел мужчина.       Приглядевшись, Ён Су понял, что Муросаме против его воли принял жениха Радки.       «Да что здесь произошло, чёрт возьми?» — хотел было крикнуть Ён Су, но слова застряли в глотке и застыли на обсохших губах.

Утренние цикады тоскливо запели, словно зная, что предвещал сегодняшний день…