***
Отбежав на безопасное расстояние, Франциск решил перестать изображать коня и, сбросив с себя молодых людей, сбросил с Эжени пахучий платок, и бросил позади себя бомбу со слезоточивым газом, чтобы хоть как-то остановить ищеек. Такие бомбы производили только на Западных землях, откуда Франциск был родом, но как истинный шпион, он не мог не украсть чертежи для отряда, проводящего спецоперации. Он знал наверняка, что ищеек пошлют, хотя бы ради того, чтобы взять след. Так в результате и оказалось, но Франциск об этом узнал лишь от Пьера, кружившего над увеличившимся в размерах кроликом. Вздохнув с облегчением, Ён Су, неся на руках Эжени, подумал, что в этот раз они ещё легко отделались. То, что никто не умер или не оказался захвачен — просто чудо. Эжени через какое-то время после использования тейгу всё-таки потеряла сознание, поэтому Ёну пришлось тащить на себе помимо девушки ещё и два тейгу, которые перегрелись от длительного использования. Почему нагрелся Муросамэ? После сражения с владельцем Яцуфусы, на дороге встретилась стая волков, от которых необходимо было срочно избавиться. Видимо, почуяли свежую кровь и решили полакомиться. Теперь Ён Су, отдуваясь за троих, нёс Эжени до места, которое Франциск в облике Терентия признает безопасным. Такое место вскоре нашлось для Ночного рейда. Остановившись, Ён Су в первую очередь обеспечил для всех безопасность, в особенности — для Эжени. Франциск поспешил позаботиться о её ранах. Вновь перевязав несчастную спину, он обработал прочие раны, в том числе и на лбу. С ногой возникли проблемы. Придать безопасное положение — только это Франциск смог сделать. Льда он чисто физически не мог найти. Только холодной ключевой воды, но её явно было недостаточно, чтобы уменьшить отёк. Пока Франциск хлопотал возле павшего бойца, Ён Су принялся обустраивать пункт ночлежки, потому что понимал: сегодня они вряд ли куда-то пойдут. Эжени ранена, они всю ночь не спали, следовательно, возобновить возвращение домой они смогут только к утру. Ён Су на всякий случай брал с собой все необходимые инструменты, хоть и не предполагал, что простая вылазка в Столицу закончится квестом длиной в несколько дней. Вытащив ткань и топор, он пошёл рубить сучья, которые будут держать палатку. Ночной рейд выбрал себе место с хорошими пеньками, а потому необходимость в прикатывании бревна, на котором можно посидеть отпала. Нарубив сучьев, Ён Су хотел было уже поставить палатку, но для этого ему нужна была помощь Франциска. А тот пока крутился возле Эжени и никак помочь не мог. Поэтому Ён Су пока пошёл нарубить дров. Они понадобятся для готовки еды — их запасы подходили к концу. Вернувшись, Ён Су сложил небольшой костёр, как его учили. Франциск заверил его, что Егеря их не найдут так скоро, а потому сказал, чтобы тот смело разводил огонь и приступал к готовке. Пока Ён Су присматривал и за готовящимся мясом, и за Эжени, Франциск решил исследовать лес в поисках чего-нибудь полезного. Там он быстро нашёл кусты чёрной смородины и, сорвав самые хорошие ягоды, принёс их на широком кленовом листе, чтобы потом сделать из них сок. Он понадобится сегодня всем. Взяв у Эжени ступку, Франциск приступил к готовке. «Надеюсь, она меня не убьёт за это», — подумал он. Как выяснилось, не зря Франциск старался. Когда Эжени пришла в себя — уже ближе к вечеру — у неё была температура. Послушав её указания относительно того, что делать с вывихом, Франциск немедленно бросился вправлять его. Ён Су, закончив готовку, решил помочь ему. Эжени хрипела что-то в духе: «Неправильно ты делаешь, бородач хренов!» — и ещё много разных эпитетов, которые из уст девушки обычно не вырывались. Франциск узнал про себя много нового, а Ён Су пополнил свой словарный запас парочкой новых эпитетов. Как бы то ни было, вывих был успешно вправлен, обработан холодной водой и перевязан. Эжени успокоилась. Из-за температуры ей кусок в горло не лез, но Ён Су вынудил её съесть хотя бы куриную ножку, а Франциск добавил сок из ягод смородины. Из глоссария Эжени он прекрасно знал, что плоды этого растения оказывают потогонное действие, а потому девушка в них нуждалась как никогда прежде. — Ребята, — вдруг подала она голос, пока Франциск и Ён Су ужинали. — Если я умру… позаботьтесь о том, чтобы Экстаз попал в хорошие руки. — Эжени! Дурочка… — Франциск поправил на ней налобную повязку. — Ты не умрёшь, это просто царапины. А от вывихов ещё никто не умирал. — Откуда тебе знать? — Эжени вымученно улыбнулась. — Откуда тебе знать, что меня не схватит столбняк? Рана уже гноилась, а в таких условиях… — Не переживай и не думай ни о чём! — воскликнул Ён Су. — Уже завтра мы будем дома. Мэтт поможет исцелить твои раны, его бабушка училась на знахарку! Эжени хотела было ещё что-то сказать, но накатившая слабость помешала ей. Она в какой-то момент просто заснула. Ён Су и Франциск перетащили её в палатку, чтобы та не простудилась. Ночью они по очереди сторожили девушку, чтобы никто из диких зверей не решил поохотиться на неё. После они уже легли вместе, поняв, что им ничто не угрожает после выставленных Франциском рун. Да и в любом случае, Ён Су проснётся, если услышит рядом шорох. В этот раз ведь никто не подсыпал снотворное в сок.***
Отдых Егерей же шёл своим чередом. Им не нужно было беспокоиться о скрытности, как Ночному рейду. Они спокойно разводили костёр, устраивали цирковое представление, распивали подарок от Тодора в виде медовухи, играли в карты — удивительно, какими счастливыми и свободными они почувствовали себя, когда покинули треклятую Малую Глинку! К чёрту болота, они лишние на этом празднике жизни! Гораздо ведь лучше можно прочувствовать вкус счастья в кругу товарищей, рядом с костром. А также получая по лицу от Наташи за облапанную грудь и слыша всю правду про мамку и прародителей. Во всяком случае, Феликс, успевший подвыпить, выбрал именно последний путь, а потому получал от жизни всё — побои от сестры в том числе. Кику наблюдал за подобным со стороны и обычно неловко улыбался. А что ему оставалось делать, когда старший товарищ решительно отказывался вести себя в соответствии со своим возрастом и положением? Уже больше двадцати лет этот человек ведёт разгульный образ жизни, непрестанно веселясь и развлекая себя, чем может. «Ему будет легче всех приспособиться, когда всё это закончится», — подумал Кику. К медовухе он даже не притронулся, предпочитая сок из нарванных ягод. Он был не очень сладкий, но вполне сгодился для того, чтобы хоть как-то поднять настроение Кику. Юношу всё ещё грызла горечь его собственного поражения. Они никак не ожидал того, что чётко выверенный план, все преимущества, раненая девушка — всё это станет ничем в неумелых руках. «Где я просчитался?» — Кику, — окликнул его Николай. — Ты всё ещё думаешь о своих бездарных действиях? — Д… да… Кику про себя всегда отмечал, что генерал хоть и умел приободрять, но делал это весьма своеобразно: — Не вини себя. В следующий раз завалишь эту суку. И рыцаря на белом коне, который её спас. — Но сколько они перебьют людей, пока это случится вновь? — спросил Кику. — Тебе не насрать? — Но среди них могут быть мои товарищи! Кто-нибудь из вас!.. — Хм… Николай задумчиво уставился на костёр, возле которого возился Говерт с мясом. А затем перевёл взгляд на Кику, глаза которого были преисполнены обожанием, и взгляд был направлен в ту же сторону, куда и его. Николай ехидно задумался о том, на что так смотрел Кику: на мясо или на Говерта? — …ну, тогда ты просто отомстишь за нас, вот и всё. Ответ последовал с такой интонацией, что Кику, выведенный из потока собственных мыслей, подумал, будто Николай говорил до этого ещё что-то. Покраснев, юноша забегал глазами по сторонам, прежде чем снова взглянуть на генерала. — В-вы что-то говорили, Н-Николай-сама? — спросил Кику, стараясь не терять самоконтроля. — Нет, ничего такого, — протянул Николай, расплываясь в улыбке. — Простите, мне показалось, что вы сказали что-то до этого… — Слюнки хоть подбери. Вспыхнув, Кику утёрся. Как это он мог не заметить? Вместе с тем, Кику задумался. — Месть, говорите? — тихо произнёс он. — Но тогда я сожгу себя изнутри ещё больше. — Неправда, — возразил Николай. — Я уже мстил. Как видишь, ещё не сожжённый. Хотя и мстил, когда мне было столько же лет, сколько тебе сейчас. — Вот как… — Но потом я всё равно пошёл бухать, громить столичную пивную и так далее. «Как и я…» — Знаю, о чём ты думаешь, — сказал Николай. — Но не сравнивай. Ты не знаешь, кто бросил ту бомбу, верно? — Ну да, — в голосе Кику невольно мелькнула тоска. — А я точно знал, кто вальнул моего подчинённого. Поэтому, как только нашёл, от того пидора не осталось ни следа, — Николай подлил себе медовухи. — Знаешь, когда впервые получаешь на руки того, о ком ты должен заботиться, ты теряешься. Такая ответственность не каждому по плечу. Вначале, даже как-то пытаешься отстраниться от этого человека. Но потом начинаешь ценить его, оберегать, как будто держишь стекло над пропастью. А потом, когда роняешь, то уже не видишь ни стекла, ни осколков — ничего. Так и создаётся пустота в сердце. — И чем больше таких стёкол бьётся, тем больнее? — догадался Кику. — Нет. Напротив. Лишь первые потери приносят столько боли, — взгляд Николая заплыл. — А циничной мразью уже становишься позже. Когда понимаешь, что все твои переживания вообще нихера не стоят. — Вот как… и сколько вы уже потеряли таких подчинённых? Николай промолчал. Затруднялся он ответить на этот вопрос или же просто не хотел говорить — его дело. Кику не стал выпытывать. Это не по его части. — Кстати, что думаешь насчёт Нижней Луховки? — внезапно перевёл тему Николай. — Это не мы. — Но и не Ночной рейд, — Кику принял предложение на смену объекта обсуждения. — Для них не характерен геноцид мирного населения. — Тогда болотные твари? — Николай откинулся чуть назад, болтая содержимым бокала. — Судя по пролитой крови, их определённо кто-то убил. — Есть два варианта: либо это болотные твари напали и убили, потом пришли Чистильщики. Либо Чистильщики устроили всё это. — Откуда ты знаешь, что это были они? — Когда я сражался с Эжени, я заметил их метку на земле, присыпанную пеплом. — Не только это, — вмешался в разговор Говерт. — Миффи нашла следы магических рун. — Думаете, что слух о том, что в рядах Чистильщиков завелась ворожея — правда? — в голосе Николая отчётливо слышалось замешательство. — Как вы считаете, генерал? — спросил Кику. — Хм… с одной стороны, я очень сомневаюсь, что Чистильщики бы приняли к себе абы кого. Но с другой — они давно что-то мутное вытворяют, хуй поймёшь, что от них ожидать завтра. А так пиздато раньше было — все на подсосе Империи! — Мы жрать-то будем, господа подсосы? — вдруг спросила Наташа, которая держала за патлы протрезвевшего братика. За сим разговор был окончен. Говерт снял поросёнка с огня и принялся каждому раздавать по куску. Категория «больные, женщины и дети», разумеется, получила побольше, пускай они и не обратили внимания на это. Еда была настолько вкусной, что всем было немного не до разговоров или мелочных склок. Наевшись досыта, Егеря отправились спать. Завтрашний день был последним, когда им необходимо было вернуться в Столицу. В противном случае, когда слягут лошади, Егерям предстоит долгий путь домой. Очень и очень долгий. Но они спали, не расценивая окружение как источник опасности. Только Кику был их надеждой — верным псом, который при каждом подозрительном шорохе всколыхнётся, да как зарычит, обнажив коготки. Егеря могли спать спокойно, ничего не боясь. Но… Это было не так. Халлдор зря держался ото всех подальше. Ему нужно было лечь к кому-нибудь под бок, чтобы избежать страшной участи. Его безумие, кратковременное помутнение рассудка, наступавшее в пылу бесконечной череды убийств, сыграло с ним злую шутку. Всё тело оцепенело. Наступил припадок. Лихорадка. Глаза бешено закрутились в орбитах от непонимания происходящего. Халлдор задрожал. Он уже понял, что слишком поздно. Даже голову не повернуть, чтобы получше рассмотреть того, кто пришёл за ним. Это отвратительное и мерзкое существо, которое на свет породила Тьма. Лицо искажено, не видно живых глаз. Серая, грязная кожа. И пуповина, обёрнутая вокруг шеи, волочится за неразумным дитём. Оно издавало мерзкие звуки, похожие на детский смех и кряхтение монстра. Дрожь прострелила всё тело — от затылка до пяток. Халлдор трясся, не в силах даже вскрикнуть. «Кто-нибудь, помогите мне!!! ПОЧЕМУ Я НЕ МОГУ ПРОСТО ПРОСНУТЬСЯ?!» Он думал так. И продолжал повторять: «Это сон, это сон, это сон, это сон, это сон, это просто сон!..» Существо подобралось слишком близко — Халлдор мог рассмотреть каждый обезображенный сантиметр этого уродливого тела. Маленькие пальчики, словно не замечая рубаху, быстро-быстро зашевелились, вгрызаясь в насмерть перепуганную плоть. И тогда Халлдор закричал. Его вопль разнёсся над лесом и болотами, над всеми тремя деревнями. В Житнице этот крик услышал младенец, проснулся и заплакал. Лились слёзы и у Халлдора. Ведь тот факт, что Егеря вскочили на ноги, Кику тотчас же зарубил существо, и оно испарилось, значил лишь то……что Халлдор лежал с вспоротым животом наяву.