***
С самого утра поручений вновь не было. Говерт порой начал задумываться о том, что Николай просто жалел его и не назначал ни на ночной, ни на утренний патруль. Действительно, зачем, если для этого есть наёмники, дозорный и святоша? Только по этой причине, по случаю чудесного избавления от работы, Говерт сейчас сидел вместе с Феликсом в пивной и заливал в себя слабоградусный алкоголь. Его товарищ сегодня был куда веселее, красовался в новой рубахе, в приобретённых украшениях, мытый, чистый — просто загляденье! Феликс был настолько окрылён хорошим настроением, что его не смог испортить алкаш, бесцеремонно приставший к нему с вопросом: «Сколько за ночь?» Мужчина быстро свалился, да так, что аж ноги подлетели, что несколько позабавило Лукашевича. Но не Говерта: ему нужно было выволочь напившегося беднягу за пределы пивной, чтобы тот не устроил погром. От мрачных мыслей о странной задумчивости Кику его отвлёк Феликс: — Что-то Арсмит халтурить начал… — он указал на кружку и поморщился. — Блевотня, а не пиво. — Слушай, тогда почему ты продолжаешь его пить? — выплюнул желчь в сторону товарища Говерт. — Может, потому что ты говноед? — Может, потому что ты мудак? — недовольно поинтересовался Феликс. Портить друг другу настроение, словно обручившиеся по расчёту супруги, Говерт и Феликс уже привыкли. Один был слишком резок на язык, второй — слишком въедлив. Они явно стоили друг друга. Вот только это не мешало им спустя несколько минут продолжить беседу как ни в чём не бывало — обидеться им было тяжело, для этого должно произойти уж что-то слишком выходящее за рамки. Чувствуя, что до откровенных бесед дело доходит туго, Феликс решил заказать что покрепче. Говерту пока не предлагал. Обычно для начала обсуждения сплетен и личной жизни каждого из Егерей хватало одного только пьяного Феликса. — Что то хуйня, что это хуйня, — Лукашевич с грохотом поставил кружку на стол, причмокивая и распробуя новый напиток. — Хотя это вроде вкуснее и вставляет — мама не горюй! Говерт это уже заметил: Феликс выпил ещё кружку и окончательно повеселел. Приготовившись — без шуток — страдать, де Вард лениво подпёр голову рукой. — Пизда-а-а… — протянул Феликс, нежась на солнышке, заглядывавшим в пивную. — Да я вижу, — Говерт был готов придушить товарища за выбранное место под солнцем. Но не потому, что ему было жарко, а потому что Миффи снова умирала от жары, хлебая из своей фляги воду. — Слушай, Торис говорил, что последние исследования гласят о вреде алкоголя для печени. Ты не боишься, что тебе реально наступит пизда? — Да я, — Феликс икнул, — не каждый раз же!.. Д-да и вообще… Хотел тебя всё спросить: хуле ты, — снова икнул, — Кику до сих пор не засосал? — У меня вопрос получше: какого хрена ты нализался посреди рабочего дня? — с упорным занудством спросил Говерт. — Отстань! Всё равно нет работы!.. — Феликс хлебнул ещё кружку и вытер стёкшую по подбородку горько-сладкую струйку. — И вообще, не увиливай! Неблагодарный, — он с трудом выговорил это слово. — Я тут кому советы флирта даю за бесплатно? — Ещё б ты с меня деньги за это брал! — дёрнувшись, Говерт решил быть поспокойнее, но продолжать излучать пассивную агрессию. — Ты бы мне ещё пять шагов к успешному открытию магазина за бабки предложил. — Вообще впору за такое брать деньги! Ты ж не умеешь нихера ухаживать! — возмутился Феликс, со всей силы ткнув Говерта промеж бровей. Только потому, что последний отвлёкся на Миффи, палец Лукашевича не надломился в трёх местах. — Только и можешь, что бычить на своего мальчика, а потом переживать по поводу того, задели ли его твои слова и действия. Что дальше? До истерики его доведёшь? До срывного нерва? — До этого состояния может довести только Коля, — невесело буркнул Говерт. — Ну, пока что он довёл только Лизочку, когда убил после секса одну из её девочек… — задумчиво пролепетал Феликс. — А что насчёт тебя? Напомнить, кто сутулился, сидя на обломках в акведуке? Ты был похож на бомжа в пруду. — Ну спасибо!.. — Хм-м-м… насчёт этого, — Говерт, к своему удивлению и в самом деле хотел поговорить на эту тему с Феликсом, а оттого тот с готовностью откликнулся, быстро заморгав глазами: — Да-да? — По правде говоря… я не знаю, почему он как будто бы меня отталкивает. Я вроде всё правильно делаю, но ему словно и не нужны эти чувства. — А-а-а, знакомо-знакомо! — подхватил Феликс, выпивая глоток воды, которую, вообще-то Говерт принёс для Миффи. — Знаешь, у нашего малыша Халлдора такая же проблемка. Что он, что твой дурачок — они оба, скорее всего, думают, что не подходят для таких отношений. Вряд ли они прям не хотят… ты же видел прекрасно, как он на тебя смотрит с восхищением! Не знаю, моё оценочное суждение — они слишком молоды и неопытны, застенчивы, как не ебать что, к тому же традиционно воспитанные. Понимаешь? Такие не очень-то охотно пойдут на сближение с тридцатилетними мужиками, — он пробормотал что-то нечленораздельное. — Кстати, понимаю их. Я бы в их возрасте тоже предпочёл милую девушку с красивыми формами, чем небритого сурового мужика. Хотя… — Феликс бросил ехидный взгляд в сторону Говерта, — с такими формами, как у тебя… — Формами, блять, чего? — Говерт смотрел на Феликса из-под полуопущенных век, нахмурившись. — Боже, бедный мальчик, — Феликс драматично, но при этом давя лыбу, прикрыл рот ладонью. — Надеюсь, ты будешь нежен с ним, Гова!.. — Заткнись и говори по делу, пока я не… — прорычал было Говерт, но вдруг обратил внимание на зашевелившуюся Миффи, которая переползла к Феликсу, опустившему голову на стол. Здесь было хорошо продуваемое местечко, где солнечные лучи полностью отсутствовали. — …Миффи, отгрызи ему ухо, если продолжит гнилой базар. — Но могут быть и другие причины, — добавил еле различимым бормотанием Феликс. — Он точно испытывает к тебе чувства, — его начало клонить в сон. — Просто пойми причину, почему артачится… — Да я бы с радостью. Только ведь он ничего не рассказывает мне. А выпытывать как-то не хочется. — А ты думать умеешь? Вот и подумай… зачем тебе голова, в самом деле… Сказав это, Феликс вырубился. Тёмная сущность внутри Говерта понадеялась, что этот идиот уже заработал себе тепловой удар и в течение нескольких дней, возможно, до конца недели, пролежит в лазарете, в окружении сестёр милосердия. По крайней мере, де Вард точно знал, что Феликс из любой ситуации выделит положительные моменты и насытится ими, покуда выпадал удобный случай, а Фортуна стояла на страже его задницы. Заказав ещё воды, благо, в пивной она стоила дёшево, Говерт подумал, что надо будет протащить Феликса по тени, но прежде пробудить. Не хотелось ему, чтобы Лукашевич впадал в алкогольную кому. Пускай уж лучше остаётся таким же утончённым шутом, но хотя бы живым. Впрочем, случившееся в следующие несколько минут в который раз доказали, что строить планы на свободную от войны жизнь — глупое и никчёмное занятие. Уж слишком легко и часто они разрушались. От выпитого алкоголя голову всё же затуманило хмелем, и Говерт не сразу обратил внимание на то, что Миффи настороженно задёргала носиком, чуя опасность. Когда и до мужчины дошло это ощущение, осматривать пивную уже было поздно: позади стоял злоумышленник и дышал в затылок. — Ты слишком беспечен, братец, — раздался приглушённый голос с нотками укора в его адрес. Вскочив, Говерт уже вытаскивал из внутреннего кармана револьвер, но не успел, потому как в правый бок вонзилось что-то острое. Выпучив глаза и стиснув зубы от нахлынувшей боли, де Вард развернулся, как только Йозеф вытащил из его тела нож. — Это тебе за Манон, — прошипел тот, с ненавистью буравя старшего брата. Возможно, он хотел сказать что-то ещё, но справившаяся с летней, уничтожающей волю хандрой Миффи обнажила зубы и бросилась на Йозефа, выпинывая его на улицу отросшими задними лапами. За пределами пивной она уже раздулась и, злобно щерясь, застыла перед ним. — Миффи, фас! — Говерт, зажимая рану, вывалился на улицу следом. Большим пальцем он вытер струйку крови с нижней губы и начал рыться в карманах. К его глубочайшему сожалению, Йозеф оказался куда шустрее без тейгу, а потому безо всяких проблем уклонился от всех атак Миффи, хоть и едва не расстался с ногой. Поняв, что подобраться к Говерту ему не удастся, он пырнул напоследок крольчиху в глаза и, отодвинув канализационный люк, шмыгнул внутрь. — Ах, ты вот так, значит, да? — прохрипел Говерт. — Трус ебаный. Манон хотя бы быстро померла… Ну-ка, — вытащив из глубин макинтоша ёмкость с ядовитым газом, Говерт быстрым движением открыл люк и, закинув газ, тут же закрыл. — Лови, пидорас. Обессилев, Говерт лёг на люк животом вниз и, чувствуя, как плотным потоком из него вытекала кровь, потерял сознание. К счастью, в тот момент, когда де Вард подумал, что сейчас умрёт, к нему подошёл Феликс, которого с поразительной точностью отрезвлял тяжёлый запах крови. Подбежав к товарищу, он не без помощи Миффи оттащил его в сторону. Правда, её сил надолго не хватило: хозяин ослаб, и поддерживать увеличенное состояние было почти невозможно. Поэтому, чтобы сэкономить энергию, Миффи сдулась. А Феликс остался наедине со своей паникой. — ГОВА, БЛЯТЬ! — закричал он, срывая с себя рубаху и пытаясь закрыть ею рану. — НЕ СМЕЙ УМИРАТЬ, СКОТИНА! Пока Феликс пытался остановить кровотечение и лихорадочно сообразить, как ему оттащить Говерта до лазарета, по лабиринту катакомб бежал Йозеф, пожиная плоды своей самоуверенности и действий старшего брата. Благодаря распылённому здесь ядовитому газу умрут все крысы, но что насчёт него? «Вот же… я что, умру теперь, да?» Хоть и пытаясь не дышать, Йозеф признал, что убежать будет нелегко. Тем более, что он всё-таки немного глотнул, и ноги уже сковывал парализующий эффект. Грязные стены бесконечных тоннелей давили на Йозефа, запирая в клетку, затхлый запах, к мерзости которого он ещё не привык, вынуждал сдерживать рвотные позывы, ведь помимо тухлых яиц отчётливо ощущалась разлагающаяся плоть. И скоро одной из таких рисковал стать сам Йозеф. Позднее он размышлял о том, что не стоило ему выбирать такой момент для расправы над дражайшим братиком. Говерт пускай и убил Манон, пускай и покалечил Йозефа, но он сделал это по чести охотника. Имея честь убийцы, Йозеф вновь столкнулся с дилеммой, что для него превыше: принципы или задание? На войне надо убивать любого врага вне зависимости от обстоятельств на поле битвы. Но что насчёт ударов в спину исподтишка и тому подобных догматов, на которые опирался Йозеф? В критический момент они сыграли с ним злую шутку. Ведь его затея не сработала бы, даже если бы он явился под покровом ночи, как и положено отряду наёмных убийц. Но не всё ли равно? Что успех, что неудача — всё одно: обыкновенный поступок подлой крысы. Послав всё к чёрту, Йозеф решил остановиться и перевести дух. Что и стало его роковой ошибкой: в следующий миг он не смог сдвинуться с места, покачнулся и упал, опустившись лицом в грязь и пыль. Всё хорошо, думал Йозеф, он всего лишь на минуту прилёг отдохнуть. После уже третьего побега от Егерей, Йозеф внезапно осознал, что он любимец удачи. Снова его кто-то вытаскивал из безвыходной ситуации. Это Йозеф понял, когда перед глазами мелькнул знакомый красный плащ. — Стефан… — буркнул Йозеф, пытаясь приподняться. Товарищ, ничего не сказав, приподнял его и понёс в сторону выхода наружу. Прежде, чем потерять сознание, Йозеф напоследок услышал: — Я сделаю из Кросс Тейла копьё и выебу тебя им, когда мы выберемся.***
Авантюра, предложенная Альфредом, не сулила ничего хорошего. Но Франциск был сам виноват в своём желании изучить получше странных персон, с которыми довелось пересечься парню. Они не внушали доверия. Да, они предоставили протез Йозефу, не вызывавший пока что нареканий. Но здесь было два момента: во-первых, ключевое слово «пока», ну, а во-вторых… вспоминая цвет протеза, а также и тот факт, что это был органический материал, очевидная догадка напрашивалась сама собой. Обратившись во Франсуазу, Франциск поскакал далеко на запад. К счастью, он успел до захода солнца найти нужную хижину у болот. Здесь всё было в точности так, как рассказывал Альфред: и свежая древесина, и чистые шторы, и диковинные цветы. Забыл он лишь упомянуть маленький прудик посреди клумбы. Но это и неудивительно: миниатюрный водоём настолько зарос ряской, что его было почти не видно. Спешившись, Франсуаза оставила лошадь привязанной к срубу. Вздохнув поглубже, она уверенным шагом подкралась к двери и осторожно постучала. Дверь ей открыли не сразу, но достаточно быстро. Как и в случае с Альфредом, та не увидела, кто пригласил её в гости. Переступив через порог, Франсуаза встретилась с алхимиком. Судя по всему, он только недавно отошёл от рабочего процесса: его колючие золотистые волосы были в полном беспорядке, а воротник сбился. Именно его Артур в первую очередь поправлял, выходя к своей гостье. — Добрый вечер! — со всей присущей деликатностью поприветствовала Франсуаза хозяина дома. — Добрый, — хозяин дома оказался довольно обходительным мужчиной. — Представьтесь, пожалуйста. — Франсуаза, господин алхимик, — за ответом последовал изящный реверанс. — Можно просто Артур, — мужчина был приятно удивлён новой гостье, а потому с большим удовольствием пригласил её в свой дом. — Чай будете? — Да-да, конечно, — закивала Франсуаза скорее из вежливости, нежели искренне желая попить чай. — Савако! — на зов Артура откликнулась невысокая девушка в нежно-розовой юкате. В прихожую она вышла семенящим шагом, чтобы одеяние Восточных земель не сбилось под широким поясом. — Будь добра. Поняв, что от неё требовалось, Савако робко откланялась и, пересекаясь невинным взглядом с искрящимися голубыми глазами элегантной госпожи, тут же рванула в сторону погреба. Это несколько смутило Франсуазу. Её догадка, возникшая насчёт девушки при её первом появлении Савако должна была разрушиться сразу. Ведь будь та служанкой, то пришла бы первой её встречать. — Это ваша служанка? — заинтересованно спросила Франсуаза. Она решила развеять все сомнения. — С чего вы взяли? — неестественно широкие и густые — Франсуаза бы сказала: косматые — брови взлетели наверх. — Вы попросили заварить её чай, — уже не так уверенно произнесла Франсуаза. — Вот уж вздор. Чай завариваю я, — Артур усадил Франсуазу в светло-зелёное кресло, стоявшее напротив такого же цвета дивана и низкого, на уровне коленей, белого стола, имевшего золотую каёмку на своей поверхности в отступе от края в сантиметрах пяти. Сам мужчина подошёл к чайнику. — Савако очень нервничает при виде незнакомцев, поэтому я её прошу принести что-нибудь к чаю. Будет плохо, если красивая девушка обожжёт себе руки или ноги. — Так кем же тогда приходится вам эта восточная красавица? — не скрывая чистого любопытства, спросила Франсуаза. А Артур был и рад утолить интерес гостьи. — Напарницей, госпожа, напарницей, — он поставил готовый чай. Савако почти в ту же минуту принесла имбирное печенье. — Вы не первая, кого удивляет мой подход. — Он не может не удивлять, Артур, — мягко заметила Франсуаза. — Всё-таки, вы скорее исключение из правил. — Правила… да кто их устанавливает? — небрежно взмахнул Артур. — Я живу отдельно от социума, мне на них совершенно наплевать. Чужак, пришедший в мой дом, в первую очередь спросит меня: «Кто эта девушка?», «Это ваша служанка?», «Это ваша наложница?» — но ему совершенно не интересен я. — Девушки редко поступают в подмастерье к алхимикам, — судя по лицу Артура, тот и так это прекрасно знал — Франсуаза просто озвучивала общеизвестный факт, будто бы в качестве напоминания. — А уж чтобы они были напарниками… потому и привлекает внимание и вызывает столько вопросов. — Понимаю вас, — кивнул Артур, прикрыв на мгновение глаза. — Но всё же, будьте сдержаннее. Мы же не хотим друг друга обидеть. Хозяин и его гостья прервались на чай с печеньями. Правда, Франсуаза была осторожна: да, с Альфредом ничего не случилось плохого, но мало ли: вдруг то было предупреждение конфликта? С другой стороны, лидер Ночного рейда пускай и был силён, но вряд ли он сумел бы противостоять, когда под угрозу попадут его кишки. Терзаясь смутными сомнениями, Франсуаза по итогу даже не пригубила чай и к печенью не прикоснулась. Артур сидел достаточно далеко, поэтому не видел этого. В отличие от Савако, неотрывно наблюдавшей за женщиной. Как Франсуаза, так и личность, скрывавшаяся за её очаровательным обликом, обладали даром видеть и ощущать ауру собеседника. Это не было какой-то магией или прочей сверхспособностью — простая проницательность, накопившаяся с годами. С самого появления здесь Франсуаза обратила внимание на странный, но уж очень чарующий запах. Сперва ей показалось, что это были благовония, развешанные по дому. Но нет: это был цвет ауры Савако. Приятный, мягкая зелень в сочетании с нежным розовым — настоящая цветочная поляна. Правда, тщательно скрываемые болотно-серый и огненно-рыжие вкрапления отчего-то настораживали. — Мне знаком этот шарм… — внезапно протянула Франсуаза. — Савако ведь чародейка, верно? — Верно, — Артур удивился. — Впервые кто-то понял это. — И всё же никак не пойму, — промолвила Франсуаза. — Раз Савако не ваша служанка, Артур, то почему тогда она молчит? Или она нема? — Нема… в определённой степени она действительно не может разговаривать, — Артур на сей раз дал более расплывчатый ответ. «И как мне это понимать?» — подумала Франсуаза, посмотрев ещё раз на Савако. Девушка сидела в так называемой «сэйдза» и к еде так же не прикасалась. Для неё не было чашки, она даже не поднимала глаз. На памяти Франсуазы это была первая чародейка с таким кротким нравом. Без капли бахвальства и высокомерия, Савако всё же больше походила на робкую служанку. Впрочем, решив, что, возможно, таков колорит восточных чародеек, Франсуаза больше не обращала на это внимания. Хоть и держала в уме, что аура Савако была нечистой. И пока Франсуаза не выяснит причину, она не расслабится ни за что. — Мне раньше не доводилось видеть, чтобы алхимик работал с чародейкой, — женщина перевела тему разговора. — Диковинный тандем, признаюсь… Есть ли у вас совместные успехи? — О да, — Артур сделал большой глоток и приготовился рассказывать. — Мы уже многое вместе сделали. Однако, я бы сказал, у нас больше не столько совместных успехов, сколько… Как бы лучше выразиться… Артур бросил взгляд на Савако. Та поняла, что мужчина не просто хотел услышать нужные слова, а чтобы хоть как-то заставить её поучаствовать в беседе. Савако возражать не стала и молча написала в своём альбоме: «Мы дополняем работы друг друга. Я вношу немного магии в алхимию, Мастер — наоборот». У Франсуазы стало чуть меньше вопросов касательно общения Савако. Было видно, что девушка рада была хоть что-то сказать во время чаепития, пускай и таким не очень удобным способом. Надпись она показала только Франсуазе. — Вот как, — обронила та. — И всё же мне интересно… — Спрашивайте о чём угодно, госпожа, — Артур деловито скрестил пальцы. — Правда ли, что вы сделали множество успехов в медицинской отрасли? — Да. Савако — чародейка с уникальным даром магии крови, — Артур достал тестовый образец в виде небольшой бутыли, наполненной темно-красной жидкостью, и показал Франсуазе. — Я назвал это «багровый отвар». Из этого я могу создавать сильные снадобья, способные усмирить даже смерть. Ну, во всяком случае, они смогут нивелировать проклятия, что уже гораздо лучше расхваленной целебной воды. Вот только, — на его лице появилась горькая усмешка, — они пока не годны для выпуска в оборот. Слишком токсичны. Проблем с совместимостью нет, просто магический элемент при более детальном изучении оказался слишком тяжёл, подобно ртути. Да и проблемы могут возникнуть у человека с нарушенным балансом гемостаза. — Ох… я не до конца понимаю. Это лежит за гранью моих познаний, Артур, — это была не попытка прикинуться необразованной дурочкой — Франсуаза действительно имела малое представление о том, что говорил Артур. — Поясню, — Артур показал на Савако, которая подняла согнутые в локтях руки ладонями вверх. — Представьте, что это — весы. В них заложен смысл контроля некой системы свёртываемости крови. Пока что всем учёным трудно представить себе её подлинную суть, но одно известно наверняка — кровь после ранения сперва должна свернуться, а затем образовавшийся тромб должен раствориться, чтобы плотное тельце не застряло посреди крупного сосуда. Баланс представляет собой одновременную работу тромбообразования и неких факторов, мешающих разрушению тромба, на одной чаше весов, на другой — факторы, разрушающие тромб и препятствующие его новому образованию. Если это равновесие смесится в левую сторону, — Савако накренила руку в соответствии со словами Артура, — то кровь начнёт загустевать, тромбы не будут растворяться и сосуды закупорятся. Если в правую, — девушка повторила жест по аналогии, — кровь не будет сворачиваться, будет всё течь и течь, до тех пор, пока не вытечет полностью. — В-вот как. Кажется, я немного поняла, — Франсуаза задала следующий вопрос: — И как, вы уже нашли способ решения проблемы? — Хм. Пока нет. Хотя, предположительно, можно издать специальные снадобья, которые будут удовлетворять запросам больных. К примеру, к «багровому отвару» можно добавить апротинин или гирудин… но это если они станут единой, однородной массой с экстрактом, полученным из крови Савако. — Я-ясно… — Есть ещё и «лилиевый отвар», — Артур показал другую склянку. — Он работает аналогично, но представляет собой более ослабленную жидкость, собранную из ликвора лягушек. — А, ликвор это… — Околомозговые воды. В общем, этот отвар будет предназначаться тем, у кого слабая стойкость организма. — Всё это, конечно, здорово. Но нет ли у вас, случаем, того, что вы уже пускаете в действие? Аккуратный взгляд Франсуазы метко кольнул Артура, чем сам мужчина не был доволен. Хоть внешне это практически не нашло проявления. — Хм… мне всё не даёт покоя одна вещь, — вкрадчиво начал Артур. — Вы так заинтересовались прорывами в медицине… Обычно ко мне приходят за советом мои коллеги, либо же за тем, чтобы я усовершенствовал оружие или броню. Буквально недели две назад ко мне приходил один настойчивый юноша и требовал помочь его другу, попавшему в беду, — он послал ответный взгляд для Франсуазы. — У вас тоже есть друг, которому нужна помощь, я прав? — Да, совершенно верно. Поэтому… — с этого момента Франсуаза вспомнила чётко отрепетированную историю и уже собралась её поведать алхимику. Но тот внезапно поднял руку, призывая к молчанию. — …поэтому не могли бы вы принять свой истинный облик, госпожа Франсуаза? — певуче произнёс Артур. — Или как вас зовут на самом деле? Пожелав дёрнуться, Франсуаза поняла, что не может подняться, а тело наливалось свинцом. Нельзя было даже конечности оторвать от пола или подлокотников. Лишь голова ещё держалась, пошатываясь, как у бракованной куклы. А вместе с тем краем глаза Франсуаза увидела, с каким напором начала ластиться к ней, поглаживая плечо, Савако. Она подкралась так незаметно, что женщина немного напугалась. Да и внезапная смена цвета ауры, по душистому полю которого начали расползаться янтарные капли, источая гнилостный запах крови, дала понять Франсуазе, что сущность восточной чародейки оказалась ещё хуже, чем она себе могла представить. Страшнее неприкрытого высокомерия и лживости издавна считалось двуличие. Однако Савако несмотря на обнажившуюся душонку, всё не торопилась вонзать коготки в трепещущую плоть. Она словно выжидала приказа своего «Мастера». — В-вы что? — с неловкой улыбкой на устах проговорила Франсуаза. — Я не терплю, когда со мной пытаются играть нечестно, — вскинув брови, Артур едко и по-змеиному улыбнулся. В течение всего разговора он сидел в полусогнутой позе, теперь же он свободно откинулся назад, забросив руки на спинку дивана так, чтобы свисали кисти, и сложил ногу на ногу. — В ответ я могу лишь ответить тем же. Франсуаза поняла, что её каким-то неизвестным образом раскрыли. Вопрос только, как? И что теперь с ней будут делать алхимик и чародейка? Всё ещё надеясь на то, что её тело не будет подвергнуто жутчайшим метаморфозам, Франсуаза внимательно наблюдала за действиями Савако. Как вдруг ей стало по-настоящему страшно: с её груди девушка специальной тканью стянула брошь, в которой покоился Фонд Геи. Франсуазе был знаком этот материал, простой на вид, но таивший в себе сильную поглотительную способность. Эта реликтовая кожа была единственным предметом, способным оградить людей от нежелательного эффекта неподходящего тейгу. Такие материалы было тяжело достать даже на чёрном рынке. Практически все были более-менее равномерно распределены между революционной армией и Империей. Приняв истинное обличие, Франциск почувствовал себя преступником, с которого сорвали маску. Отбрасывая лишнюю мишуру и выпячивая голые факты, так оно на деле и было. Но это не отменяло того, что Франциск сокрушался тем, что его обезоружили. Так просто… Ко всему прочему у него начала кружиться голова. — Что это?.. — в дрогнувшем голосе Бонфуа проскользнула паника. — Вы не менее привлекательны в своём настоящем облике, господин, — удивительно, что Артур в такой момент нашёл время на комплимент. — Жаль, манер совсем нет. Вы не выпили ни капли предложенного чая. Меня это оскорбляет… Опережаю ваше: «Там могла быть отрава!» — увольте. У меня редко бывают гости, зачем мне их травить? — Но как тогда?.. — Франциск не знал, что его парализовало больше: неизвестная отрава или лукавый взгляд изумрудных глаз. — О, уважаемый, — Артур деликатно усмехнулся. — С незапамятных времён самый опасный яд таился не в напитках или оружии… а в воздухе!.. Осознав то, что Франциск попал в ловушку, как только переступил через порог хижины, мужчина хватался из последних сил за соломинку, помешавшую бы ему провалиться в сон. Бонфуа так же не мог понять, почему благовония были вывешены заранее и как хозяевам дома удалось избежать усыпляющего эффекта. Неужели они заранее всё подготовили? А тем временем аура Савако предстала перед Франциском в виде дурманящего облака, застилавшего плотной зелёной пеленой глаза, срывавшего дыхание с пересохших губ, распалявшего всё тело. Видимо, этого было недостаточно чародейке, а потому она, приглушённо хихикнув сквозь плотно стиснутые и расплывшиеся в лёгкой улыбке губы, склонилась над Бонфуа и начала по очереди, неторопливо расстёгивать рубашку Франциска, пуговица за пуговицей. Она медлила, потому что знала наверняка: мужчина от неё никуда не сбежит. Не сможет. Вынудив Франциска потерять контроль над ситуацией, Савако удовлетворённо наблюдала за результатом, поглаживая подушечками пальцев крепкую мужскую грудь. За происходящим гипнотическим сеансом неотрывно наблюдал Артур. Как и Франциск, он оказался полностью заворожён маленькой хрупкой девушкой, периодически поглядывавшей в его сторону. Чтобы завершить дело, Савако уже совершенно бесцеремонно запрыгнула в кресло и расположилась на бёдрах и коленях Франциска. Тот уже почти ничего не соображал, он не понимал, где он, и почему сейчас, находясь в очевидной опасности, ощущение невиданной благодати захватывало каждый уголок тела, наливая его жаром, усиливая пульс ниже живота. По велению женской руки белый воротник оказался отвёрнут, освобождая шею для маленьких губ Савако, выпустивших сквозь них озорную струйку воздуха. Этот игривый жест вынудил Франциска вздрогнуть, а заодно ощутить касание губ возле самого уха. Томный затаённый шёпот начинил всё существо мужчины ядовитыми иглами. Теперь-то тот понял, отчего девушка сидела, не проронив ни слова. Только тогда, когда услышал, насколько громок и горяч был этот страстный, наполненный искушающим ядом, голос: — Вы не угадали. Я не чародейка. Едва не распрощавшись с барабанными перепонками, Франциск начал мысленно молиться Богу, желая верить в то, что когда он откроет глаза, то с ним всё будет хорошо. Последнее, что он увидел перед собой, был шальной взгляд тёмных очей, сиявших алым от вожделения. Последнее, что он почувствовал, был жадный опьяняющий поцелуй, окончательно уничтоживший в сознании облик невинной и робкой восточной красавицы…***
Идея всем понравилась в штабе учёных, и Наташа, окрылённая своей грядущей победой, отправилась ещё вчера за нужными материалами. Для простой питательной среды много не нужно было: полкило мелко изрубленного свежего мяса без костей, жира и сухожилий, вода, пептон, поваренная соль и двадцатипроцентный раствор карбоната натрия. Смешав всё это в определённом порядке, нагревая, настаивая, процеживая и проводя другие мероприятия, Наташа добилась нужного результата. Поставив среду на последнюю стадию стерилизации, она попросила Ториса убрать образовавшиеся в пробирках среды через двадцать минут. Сама же Наташа в это время взяла с собой перчатки, несколько шприцов и гепарин, и направилась в сторону подземелья, чтобы у добровольца взять кровь на анализы. Ей не составило труда взять кровь в шприц и добавить в цилиндрическую ёмкость немного гепарина, чтобы доставить до штаба не свернувшийся сгусток, а нормальный материал. На всякий случай она взяла у нескольких других больных рвотные массы. Уже в штабе Наташа посеяла весь добытый материал и начала ждать, когда образуются колонии чистой культуры. Когда в книге писалось «ждать придётся долго», Арловская никак не ожидала, что время ожидания оказалось равным восемнадцати часам. Она ночевала на работе с единственной целью: убедиться, что всё сделано правильно. И — о чудо! С утра Торис разбудил коллегу (из-за чего едва не лишился жизни) и радостно сообщил ей, что на среде образовались долгожданные круглые, прозрачные, голубоватые колонии. Наташа, не снимая ночной рубахи и не расчёсываясь, вбежала в лабораторию, чтобы самостоятельно убедиться в этом. Не то, чтобы она не доверяла Торису — всё-таки, давние коллеги — но свои глаза всё же честнее. Когда всё подтвердилось, Наташа чуть с ума не сошла. Пока всё шло по её плану. Теперь дело оставалось за малым: Арловской предоставили микроскоп и иммерсионное масло, а также другие материалы, необходимые для приготовления мазка. Не зная, какой краситель использовать лучше, Наташа решила взять как карболовый генцианвиолет, так и фуксин. Взяв в качестве протравы раствор йода в водном растворе иодида калия, а в качестве различающего вещества — этиловый спирт, она попросила выдать ей горелку, желательно самую новую, чтобы не возникало никаких проблем с заправкой горючего. Вместе с горелкой Торис принёс ей специальную петлю, но прежде, чем проводить дальнейшие манипуляции, он настоятельно попросил Наташу привести себя в должный вид. Та согласилась, но лишь в обмен на помощь со стороны мужчины. Торис не сумел ей отказать. Убрав волосы под косынку и надев на рот и нос маску, Наташа приступила к приготовлению мазка. Взяв петлю в руки, она простерилизовала её в пламени горелки и легонько коснулась стеклянной крышки, в которой находились колонии бактерий. Окунув петлю в воду, Наташа аккуратно соскоблила чистую культуру и поместила её на предметное стекло, равномерно распределяя по центральной области. Пока шла фиксация мазка в пламени горелки, Торис принёс мелко нарезанные кусочки фильтровальной бумаги. Наташа, когда высушила каплю, положила один из белых прямоугольников на стекло и щедро полила его генциавиолетом, пипеткой добавив немного воды. Торис засёк три минуты. За это время краситель плотно пропитал стекло вместе с мазком. Наташа сделала себе из какого-то железного лотка подложку, чтобы слить туда весь генцианвиолет. Но полоскать было рано: самое время для протравы. Налив её на мазок уже без фильтровальной бумаги, Наташа потребовала засечь минуту. Торис тем временем налил этиловый спирт в стакан, куда Арловская начала окунать стекло, наблюдая за отхождением фиолетовых струек. После этого она тщательно промыла его водой и перешла на аналогичную процедуру с фуксином, лишь увеличив для него время пропитывания до пяти минут. Затем она снова промыла и высушила его. «Если у нас всё получилось, то я охуею», — подумала Наташа, кладя сухое предметное стекло с окрашенным мазком под микроскоп. Настроив свет, она попросила Ториса капнуть немного иммерсионного масла на препарат. Наташа чуть приблизила предметный столик и отдалила его, как только масло коснулось объектива. «Надеюсь, они не настолько маленькие, что их будет невозможно увидеть. Иначе придётся делать другие объективы и линзы, это займёт слишком много времени. А-а-а, заебало! Почему в этом мире всё в такой жопе по части науки, сука?» …Ликованию Наташи не было предела. Она разглядела бактерий, окрашенных в красный цвет. Переведя ошалелые глаза на Ториса, Арловская предложила ему посмотреть. Тот оказался шокирован от радости не меньше, чем Наташа. Вот только после проникшей в их сознание идее о лекарстве на основе ослабленных бактерий, пришёл казначей штаба учёных и сообщил им пренеприятнейшую вещь, вынудившую Наташу со скоростью пули побежать сначала во дворец, а затем — к дому Николая. Поразительное зрелище: женщина слёзно упрашивала его собрать Егерей, чтобы обсудить один важный вопрос. Такое выходило за рамки будничного трёпа, поэтому Николай, выслушав проблему сестры, тотчас послал за каждым из Егерей. Уж никто не знал причину, но все пришли невероятно быстро. — Итак, Егеря… что такие кислые ёбла? — вот первое, что прозвучало из уст Наташи, когда она увидела сидевших вдали северных наёмников. — Потому что ты позвала, а нас позвал генерал. Мы спали, ёбаный рот… — Хенрик широко зевнул, из-за чего в уголках глаз блеснули слезинки. — А ещё Говерт чуть не откинулся из-за братишки своего, он из лазарета припёрся. Эта новость, озвученная Феликсом, стала для многих неожиданностью. Зато всем стала ясна причина ужасного настроения Говерта. — Говерт-сан! — этот осторожный, почти неслышный голос заставил лицо де Варда чуть-чуть прояснеть. — Стоп… а какого хуя я узнаю об этом только сейчас, Феликс-хуеликс?! За просчёт следовало получать по башке — так считал Николай и, выругавшись на брата, крепко заехал Феликсу по светлой макушке. «Чугунок» Лукашевича Ледяной генералиссимус не пожалел, считая, что внутри и так пусто, болеть нечему. — Полегче, Коля, вообще-то он меня спас, — осадил его Говерт. — Раны мне перевязал, до лазарета довёл… — Вот именно… — проскулил Феликс, держась за голову. Ему казалось, что она сейчас расколется на куски. — Ладно, уговорил, — изобразив благодарность, Николай похлопал брата по плечу. Но вслед за этим схватил его за патлы и, притянув ближе к себе, прошептал: — Чтоб к вечеру рапорт о происшествии был сдан, понял? — Да понял я, понял! — промямлил Феликс. — Замечательно. А теперь, — Николай кашлянул, — перейдём непосредственно к делу. Наташа говорит, что обнаружила какую-то хуйню, которая вызывала у всех адскую блевоту и понос. И теперь она хочет создать лекарство на основе… чего-то там, ебал я эти научные понятия. В общем, поскольку проект одобрил штаб, можно приступать, вот только — какая, блять, неожиданность, — денег нет. Запрос в императорскую казну был отклонён за выделением средств, потому что Наташа отказалась давать своё тело. Поэтому деньги можем дать только мы. — А ещё ты пидор, — подытожила Наташа, хмурясь. — Я сама могла всё это рассказать. — Тебя бы перебивали, — шепнул Николай сестре. — К сожалению, Егеря по большей части — необразованное быдло. — Ты тоже. В общем, — Наташа всё это время стояла, а потому теперь подошла ближе к столу и хлопнула по нему, — возможно, это будет стоить вам сокращением жалованья… но зато эти деньги пойдут на доброе дело. — То есть, я отдам своё жалованье на лечение людей, на которых мне насрать? — рассердился Хенрик. — Извини, а пососать не хочешь? — Если бы хотела, то мне не нужно было бы сюда приходить, — с аналогичной интонацией в голосе ответила Наташа. — Но я воспитана исключительно по деревенским понятиям — в рот не возьму. — Даже у сестрёнки своей? — фыркнул Хенрик. — Хорошая шутка, — Наташа на миг приняла расслабленный вид с лёгкой ухмылкой на устах, а затем в одно мгновение скривилась, оскалившись. На конце её поднятой руки зажглась огненная сфера. — У папаши своего в рот возьми, уёба. Поняв, что это надолго, Николай достал из кармана орехи и принялся грызть их, наблюдая за сценой. — Я не понял? — Хенрик с присущей ему горячностью сразу же схватился за топоры Белваак. — То есть, если я возмущаюсь, что у меня отбирают деньги, значит, что я мразь? Кровно заработанные деньги! — Ты не хочешь отдавать их на то, чтобы вылечить людей, — Наташа сделала упор на последние два слова. — А если у тебя ничего не выйдет, курица, что ты будешь делать? Натурой расплачиваться? — Хорошо, наёмник. Может, скажешь тогда, что мне остаётся делать, если нам перекрыли бюджеты, а чинуши сестрёнки показывают фигу? — А в обход никак нельзя пойти? — сразу же спросил Халлдор. — Вы же вроде на короткой ноге, от одного древа растёте… — Ни-ху-я. Оля слишком правильная, любит, когда все инстанции пройдены по очереди, — Наташа гневалась всё сильнее. — Так что даже если она одобрит проект, денег нам на него всё равно не выделят. Как минимум, уже много средств уходит на строительство эпидемиологического корпуса. — Ну и нахуй тогда лекарство? — возмутился Хенрик. — Просто сошлите всех заражённых в тот корпус, да и убейте их, делов-то. Вон, Гил сожжёт их как раз. — И мне потом отпевать их… — протянул Гилберт. — Другие махинации невозможны? — Да нет, конечно! — воскликнула Наташа. — Повторюсь ещё раз, тупые вы куски дерьма, если бы был иной выход, я бы им воспользовалась! А так мне приходится просить помощи у вас! — Как ты оцениваешь риски? — задал вопрос Кетиль. Но он сделал это в не самое удачное время: — Риски чего? Того, что в тебя сейчас огонёк прилетит прям по ебалу? — Э-э-эй! Не трожь Кетиля! — Хенрик приобнял товарища так, будто держал сокровище. — Риски того, что средств хватит на создание и испытание лекарства, — продолжил как ни в чём не бывало Кетиль. — И насколько сократится наше жалованье, если уж на то пошло? — Минимум на треть сократится, — спокойно заявила Наташа. — Насчёт создания лекарства — зависит от попыток. — То есть, ты сама нихера не знаешь, но при этом ждёшь, что мы вот так просто отдадим деньги на какую-то хуйню? — отпустив Кетиля, Хенрик уже буквально слюной брызгал, стуча обухом одного из топоров по столу. — А потом ты и всё остальное заберёшь, что ли? Вот это я не понял сейчас?! И после этого мы куски дерьма? Уймись, женщина! — Сам уймись! — огненная сфера в её руках стала сильнее и ярче. Чувствуя, что грядёт неизбежное, из-за которого весь зал, а то и весь штаб будет на ушах стоять, Людвиг подошёл к Наташе и взял её за руки, а последовавший за ним Кетиль точно так же схватил Хенрика, на всякий случай оттащив его на несколько шагов подальше. С ними же и встал Кику, чтобы успокоить Наташу и Хенрика. — Только не начинайте здесь драку, — взмолился он. — Ну, раз уж такое дело, — Гилберт встал со своего места с Рабиканте наперевес, вытягивая за собой Халлдора. — Сейчас тут будет жарко! — Стойте! — воскликнул Кику, уже отчаявшись. — Колян, спеть что-нибудь под конец света? — бесстрастно поинтересовался Феликс. — Да в пизду, — Николай только рукой махнул. — Лучше бы успокоил всех. — Ладно. Феликс вытянул тейгу и, не снимая его с шеи, заиграл умиротворённую мелодию. Прекрасная песенка залилась в уши и проникла до самого сердца, урежая его ритм, распрямляя складки на лбах обозлённых друг на друга Наташи и Хенрика, усмиряя буйную натуру Гилберта, ещё не отошедшую от военной жизни. Когда мелодия оборвалась, Хенрик уже опустил топоры, а Наташа погасила пламя. — Я думал это песенка «Пердёж», — без капли иронии сказал Николай, повернувшись к Феликсу. — Там другой аккорд в конце, — ответил Лукашевич, еле сдерживая хохот. — Эх, ты, необразованный, блять. Ну, что, успокоились? «Я и так был спокоен с самого начала», — с неудовольствием подумал Кику, медленно вернувшись на своё место. Остальным же, как оказалось, нужно было особое приглашение. — По местам, — Николай сгрыз последний орешек и обратился к подчинённым. Но те лишь продолжили обмениваться злобными взглядами. — Живо! Все, кроме Наташи присели обратно за стол. Арловская изначально стояла, а от крайне «вежливого» предложения приземлить свой зад она отказалась. — Итак, подведём итог, — сказал Николай, отстранённо рассматривая руки. — Кто за то, чтобы отдать деньги Наташе на изготовление лекарства? Руки подняли Кику, Халлдор и Феликс. — Почему? — Николай прищурился. — Я считаю, что если станет известно о том, что спасительное лекарство спонсировали Егеря, то к нам будет больше уважения от народа, — отчеканил Халлдор. — Это послужит уменьшению распространения идеологических помоев среди превалирующего слоя общества. — Я согласен с Халлдором-саном, — прошелестел Кику. — Ну, я один хуй уже лишился денег, — Феликс пожал плечами. — Пусть хоть что-то на благотворительность пойдёт. — Я вас услышал, — спокойно проговорил Николай. — Кто против? Руки подняли Хенрик, Кетиль, Людвиг, Гилберт. Их уже Николай спрашивать не стал, ему это было не так интересно. — Мне в целом похер на деньги, поэтому я отдам свой голос «за», — Николай сложил ногу на ногу и посмотрел на единственного воздержавшегося. — Говерт? Мужчина не откликнулся, приняв задумчивый вид. Его скорее больше сейчас беспокоило то, в каком состоянии рана, нанесённая исподтишка любимым младшим братиком. Благодаря какому-то снадобью и тому, что вся палата провоняла гвоздикой, Говерт чувствовал боли гораздо меньше. Лекарь сказал, что ему несказанно повезло иметь такого криворукого мстителя, как Йозеф, ведь тот, целясь в печень, умудрился промахнуться. Наступил один из тех немногих моментов, когда Говерт поблагодарил Бога за то, что мачеха вела себя неаккуратно во время второй беременности и постоянно падала, а также нарывалась на неприятности в тёмных переулках Столицы. Удивительно, как Йозеф вообще живым на свет вылез. И Говерт даже не знал, не мог с уверенностью заявить, какой вариант был бы лучше. Он не желал никому смерти. Если надо было убить кого-то, то он через силу выполнял это и через какое-то время забывал. Размышляя о более важных вещах, как ему казалось, де Вард не сразу заметил щенячьи глаза, полные надежды, которые пристально смотрели на него всё это время. В груди Говерта от этого взгляда одновременно всё леденело и тут же теплело, таяло. Так хорошо становилось на душе. Но в конкретной ситуации что-то было не так. Догадавшись о чём-то, Говерт пересилил себя. Миффи вопросительно взглянула на хозяина. — Пожалуй, я против, — пробасил Говерт. — Почему? — издали разочарованное восклицание Наташа, Кику и Феликс, опережая Николая. В особенности стало заметно, как лицо Хонды вытянулось, будто его нежданно-негаданно предали. — Даже если мы отдадим деньги, даже если с лекарством всё будет хорошо, Егеря ничего не получат, — хладнокровно произнёс Говерт. — Поскольку ещё и неизвестно, сколько у научного центра будет попыток… — вдруг он заметил взгляд Кику, становившийся всё более несчастным, и закурил. — И поймите, я не против создания лекарства. Я против того, чтобы это делалось за счёт наших денег без твёрдых гарантий на успех. К тому же, — он кинул взгляд в сторону Николая, но быстро замял тему, — ладно, это уже косвенное. В любом случае, я свой ответ дал. Прости, Наташа, но тебе придётся найти другой источник денег. Говерт окончил свою небольшую речь, после которой ни у кого не нашлось, что сказать. Те, кто были «против», согласно кивнули, утверждая, что дискуссия так и должна была завершиться, а те, кто были «за», были слишком обескуражены своеобразным предательством. Больше всех от этого пострадал Кику. Как он мог так поступить, после того, как помог запустить цепь событий, приведших отряд Егерей в Малую Глинку, другие деревни, к встрече с Наташей, в конце концов, благодаря которой появился шанс предотвратить эпидемию? Хотелось просто выть от осознания того, насколько несправедливо было состоявшееся голосование. — Что ж, на этом всё, — объявил Николай, с сожалением глядя на сестру. — Можете расходиться по делам. Наташа ничего не сказала — во всяком случае, вслух. Она просто развернулась и ушла несолоно хлебавши. Как пришла, так и ушла. Снедаемая бессильным гневом Наташа просто смирилась с неудачей, обозлившись при этом на всех не поддержавших её, и направилась в сторону другого решения проблемы. Наверняка ей было ещё куда обратиться и взять денег на устраивавших её условиях. А вот Кику, для которого было делом принципа узнать причину поражения, помчался за Говертом, который уходил отдыхать в лазарет. Из-за вновь открывшейся раны ему пришлось снизить шаг, а потом и вовсе присесть на одну из скамеек, выставленных в коридоре. Именно там Кику и нагнал старшего товарища. — Говерт-сан, зачем вы это сделали? — сразу же предъявил он Говерту. — Ты глухой, Кику? — спросил Говерт, медленно подняв голову. Его макинтош держался на плечах, поэтому Кику мог заметить крепкую повязку, на которой выступило небольшое пятно крови. Впрочем, он туда не смотрел: вид обнажённой груди Говерта сильно смущал его, поэтому из двух зол, юноша выбрал меньшее и глядел в глаза. — Я же всё прекрасно объяснил. Никто не против, что лекарство создадут, вот только… — И что, вы не готовы пожертвовать собственным благополучием? — Кику сжал кулаки. — А ты? — последовал встречный вопрос. — В отличие от вас я жил на улице какое-то время! — поняв, что повысил голос на старшего товарища, Кику виновато отвернулся. — Простите, Говерт-сан, — он поклонился. — Ты снова ведёшь себя, как щенок, — Говерт воспользовался тем, что голова Кику была слишком близко, и успокаивающе погладил. — Подними голову, — Кику несмело посмотрел ему в глаза. — Вот. Другое дело. Хоть на человека похож. — И всё равно, я не понимаю… — промолвил Кику. — Даже если у нас будут проблемы с финансами, мы бы смогли это пережить — мы всего лишь наёмники, в конце концов! Так почему вы отказались?.. — Кику… у тебя ведь появилась тогда идея, когда ты просто согласился с Халлдором, да? — Говерт словно не услышал вопроса Кику, задав вместо него новый, свой. — Даже не так: когда ты пошёл разнимать Наташу и Хенрика, у тебя уже был план? Кику промолчал. — Да, значит. И ты опять смолчал… Всё-таки не выдержав, Кику отвернулся и обхватил правое запястье левой рукой. Мужчина вздохнул, выпустив трубку изо рта. — Действуй, Кику, — твёрдо сказал Говерт. — Н-но с чего вы?.. — Кику замялся и вцепился в рукава кимоно. — И вообще, момент уже упущен… опять… — Почему же? Просто догони Наташу. Или тебе нюх отказал? Словно с непониманием Кику посмотрел на Говерта. Он не верил своим ушам. — Давай, — Говерт будто одними этими словами пытался вселить уверенность в Кику. — Если не высказался на собрании, то кто тебе помешает исполнить задумку после него? — Спасибо, Говерт-сан! — поняв, что сейчас от него требовалось, Кику просветлел. Поклонившись, Кику быстрым шагом, едва не срываясь на бег, принялся догонять Наташу. Говерт лишь улыбнулся ему вслед своей скупой улыбкой, кое-как поднялся и направился в сторону лазарета. А Миффи, следовавшая на сей раз за хозяином на своих двоих, подпрыгнула и, повиснув у де Варда на плече, лизнула маленьким язычком его щёку. Кику же, окрылённый возвращением духа, вскоре настиг Наташу на торговой площади. — Наталья-сан! — окликнул женщину Кику. — Отъе-!.. — Наташа медленно повернулась и уже собиралась было нагрубить, как всё-таки умерила свою злобу. — А, это ты, Кику. Чего хотел? — У меня есть идея, как мы можем собрать нужную сумму, — с волнением начал Кику. — Сколько минимум надо? — Минимум, триста тысяч, — вздохнула Наташа с обречённостью крестьянина, у которого таких денег никогда не было и не будет. — Отлично. Я знаю, как организовать средства для лекарства, причём, вполне легально, — Кику сказал это чуть увереннее, глаза его загорелись. — Что ж ты раньше молчал? — насупилась Наташа, пускай и не злилась конкретно на Кику. — Н-ну, сложно объяснить… — Кику решил замять неудобную тему. — В любом случае, идёмте со мной. Не желая тянуть Наташу за руку, Кику жестом попросил следовать за ним. Арловская уныло вздохнула, но всё же отправилась с Хондой. Её удивлению не было конца, когда она поняла, что очутилась в пивной Арсмита. — И что нам тут делать? С горя нажраться? — невесело хохотнула Наташа. — Вовсе нет, — покачал головой Кику. — Наверное, вы не знали, но здесь, как и в гостинице, вывешивают задания для авантюристов. — Эт кто? — Наёмники, приезжающие в Столицу со всей Империи. Выполнят любую работу за на хорошую награду. — И что там обычно вывешивают? — Всякое. От прополки сорняков до убийства василиска. Просто я подумал… если мы убьём много-много монстров, то сможем мало того, что получить деньги с выполненного задания, так ещё и продать какие-нибудь драгоценные материалы. Услышав это, Наташа хотела уже обрадоваться, но сперва нужно было уточнить несколько нюансов, которые её интересовали. — Продать? А это-то легально? — спросила она. — Я слышала, что много чего переправляют на чёрный рынок, потому что их продажа несанкционированная. — Да, это легально, — заверил её Кику. — Особенно когда есть это, — порывшись в поясной сумке, он вытащил медальон с гравировкой. Предмет был похож на огромную монету, только чуть толще из-за рельефной поверхности. — Что это? — Наташа, не выхватывая медальон из рук Кику принялась его рассматривать. — Э? Вы никогда не сталкивались с торговой гильдией? — спросил Кику. Он ткнул в надпись на обратной стороне медальона. — Это знак принадлежности к ним. Если ты состоишь в гильдии, то можешь спокойно продавать всякое. По их правилам, разумеется. — Торговая гильдия… — Наташа нахмурилась, усиленно вспоминая что-то. — А это случайно не те пидорасы, которые мне пару лет назад сорвали сделку по продаже глаз циклопа? — Не знаю, но очень на них похоже… хе-хе… — Кику сконфузился и тихо хихикнул, вспоминая, сколько настрадался с торговой гильдией, прежде чем получить заветный медальон. — Вот суки! — плюнула Наташа. — Из-за их ебейшей системы ещё с каким-то процентом, которым я им должна за каким-то хером отслюнявливать, я ещё и торговать не могу! А ведь я могла тогда буквально куш сорвать и не только пожрать нормально, но ещё и прикупить себе каких-нибудь цацок… — она вдруг резко приуныла, что немало удивило Кику. — Тридцать лет живу, а украшения только на богатых барышнях видела! — Если понадобится, то вы с лёгкостью сможете накопить и на украшения… — попытался было подбодрить её Кику. — Ну, почему у меня день рождения ещё нескоро?.. Колян, вот какого хуя ты потратился на этого пидораса, лучше бы мне купил что-нибудь… мне, родной сестре… — кажется, распространение тёмной ауры ничто не сумело бы остановить. — Л-ладно, давайте только не впадать в уныние!.. Надо посмотреть, что здесь есть из заказов, — Кику вплотную подвёл Наташу к доске заказов и принялся рассматривать. Благо, что выбор здесь был достаточно огромен. Только потом он вспомнил, что забыл уточнить важную вещь. — Хм-м… мне не очень удобно спрашивать о таком… но какие силы есть в вашем распоряжении? К счастью, вопрос не вызвал шквал негативных эмоций в сторону Кику. Наташа спокойно ответила, не видя в этом ничего дурного. — Ну, из оружия у меня только парные кинжалы, орудую ими на уровне самообороны. Магия огня немного. Ну и, — она несколько смутилась, — …целебную магию… чуть-чуть… изучать недавно начала… — Это всё? — уточнил Кику. — Хм… с таким набором вам подойдёт только это. И то, я на вашем месте бы не пошёл один. — Что это? — Наташа приблизила к себе листовку и прочла, что на ней было написано. — «В пещере, где был расположен наш перевалочный пункт и барахолка, завелись гоблины. Пожалуйста, помогите устранить…» Всего пятьдесят тысяч награда?! Это очень мало! — Извините! — дёрнулся Кику. — Но вы в одиночку справитесь только с этим. — Нам нужно гораздо больше! — повысив тон, выпалила Наташа. — А сколько времени-то пройдёт? Нам нужно брать деньги сегодня же! Вот, посмотри! — она ткнула в другую листовку. — Тут предлагают миллион за убийство всего-то двух огров! — Но ведь они же… — но Наташа тут же перебила: — Да, я знаю, что их шипастую кожу хуй чем пробьёшь, но это же целый миллион! — Но вы же не справитесь в-… — она снова перебила: — А кто сказал, что я пойду одна? Пойдёшь со мной. И вообще, чего это ты сам не вызвался? — Н-ну… я просто думал… — Кику замялся, не зная, как лучше выразить свою мысль. — М-м-м… учитывая ваш характер, вы бы отказались… Наташа только глаза и закатила. — Думал он, блять. Мыслитель хуев, — проворчала она. — Не знаю, какой дряни ты понабрался из-за этих тупорылых революционеров, но я не из этих… ну, которые эти… — Арловская встала в позу, вычурно элегантную, и отбросила назад длинные волосы так, будто стряхивала с них цветы. Её голос исказился, сделавшись на пару тонов выше и нарочито наглее. — «Я умная, сильная и независимая, мне не нужна помощь от вонючих мужланов, я справлюсь сама, да, потому что я сильная и во-о-от…» — прекратив, Наташа скорчилась так, будто её сейчас стошнит. — Кику, я на такую сучку похожа? По-моему, я ещё не сошла с ума. Взгляни на моё коренастое туловище, я ниже тебя, блять. Даже если у меня будет меч, даже если я буду не ебаться, какой огненной чародейкой, как ты думаешь, через сколько секунд моих выебонов мне прилетит в пездыч от огра? — Н-ну… — Кику не нашёлся, что на это ответить. — Баранки гну! — фыркнула Наташа без улыбки. — С кем ты лучше всего работаешь? — С Говертом-саном обычно… но он сейчас ранен, — проговорил Кику. — А у меня, как не кстати, закончилась целебная вода, — с неудовольствием отметила Наташа, почесав шею и кашлянув. — Сосать сестре за неё я не собираюсь. — Й-… Я и не просил! — Кику вспыхнул. Ему даже сложно было представить нечто подобное. — И вообще, как женщине можно… что там вообще есть такое… Тут уж Наташа звонко и заразительно расхохоталась. Хоть что-то смогло поднять ей настроение. — Ебать, ты поросль на морковной грядке!.. — смеясь, сказала Наташа, вытерев выступившие слезинки. В итоге она досмеялась до такой степени, что закашлялась, и только после этого Арловская немного успокоилась. Наташа посмотрела на красного, словно маков цвет, Кику. — Ты что, думаешь, что у женщин нет аналога члена? — У женщин есть член?! — поняв, что восклицание получилось чуть громче, чем надо, Кику прикрыл рот и начал воровато озираться по сторонам. — Нет, идиотина… ох, ладно, — Наташа кое-как отдышалась. — Тебе уже не понадобится это знание. — О чём вы-… — О, вот вы где! Внезапно объявившиеся Халлдор и Феликс заставили Кику и Наташу подпрыгнуть на месте. — Блять! — Арловская схватилась за сердце. — У нас разница всего год, но этот патлатый мудак хочет сделать её куда больше… — Мы случайно проходили, на самом деле, и услышали, что вы собрались идти на задание авантюристов, — сказал Халлдор. — Вы с самого начала за нами шли, — простодушно возразил Кику, сложив руки на груди. — Ну так вот мы поэтому и шли к вам с целью помочь, — натужно произнёс Феликс, чтобы замять неловкую ситуацию. — Какие у вас способности? — напрямую спросил Кику, чтобы не тянуть кота за хвост. — Я могу летать, выпускать перья в качестве освящённых снарядов, делать из крыльев прочный щит и бить ими, однако я буду полезен только на дальних дистанциях, — сообщил Халлдор так, словно сдавал рапорт. Последнее он добавил стеснённо: — Могу устанавливать простые ловушки из магических барьеров. — Я умею дудеть! В принципе, больше нихера я не умею, но помогу, чем смогу! — весело откликнулся Феликс. — Заебись, — Наташа помассировала виски. — Кику, что насчёт твоих марионеток? — На данный момент их четыре: одна ближнего боя — владеет боевыми искусствами, вторая универсальная — имеет зачарованное оружие ближнего боя и арбалет с усиленными стрелами, третья на дальних дистанциях, использует зачарованное оружие с Западных земель, мушкеты и револьверы, четвёртая поддерживающего типа — она онейромантка и немного владеет укрепляющей магией песнопения. — Ага. Набор пиздатый. Стоп, песнопения? Впервые о такой слышу. — Да. Это редкая магия поддерживающего типа, которой невозможно научиться, — пояснил Кику. — В почтенной семье Хаза этот дар передавался по женской линии. Об этом ходили слухи, но я сам видел её проявление: когда у одного из её бастардов после отрубания руки началась лихорадка, она начала петь и через несколько мгновений боль прекратилась, а температура спала. Мальчик просто уснул здоровым и крепким сном. — Это не тот, случаем, которого Колян потом повесил? — посерьёзнел Феликс. — Он самый. Жаркую погоду всё же смягчил ветер, задувший сильнее и смётший на своём пути опавшую листву. — Ладно. Хватит болтать, пора убивать, — Наташа, хлопнув в ладоши, взяла листовку. — Что с этим делать? — Я знаю эту процедуру, так что оставьте это мне, — попросил Кику. Взяв листовку в руки, Кику ушёл к Арсмиту. Никто из компании особенно не стремился вникать в подробности их милой беседы, поэтому Феликс, Халлдор и Наташа выжидающе стояли возле доски и рассматривали остальные заказы. Впрочем, Кику быстро вернулся. — За каждым заданием регистрируется нынешние выполняющие, — пустился в разъяснения Кику. — Листок никуда не уносится, но помечается специальным знаком, чтобы другие авантюристы видели, что задание занято. — Ага. А что насчёт места? Где нам убивать этих огров? — спросила Наташа. — Здесь не написано. Но я знаю, где они обитают. — А что нам нужно конкретно привезти от них? — решил уточнить Халлдор. — Та-а-ак… думаю, можно спросить у заказчиков. Или у Арсмита-сана, обычно он знает подробности. — Конечно, молодой человек! — внезапно очутившийся рядом Арсмит несколько припугнул ребят. — Эти парни требовали золотые зубы. Странные ребятки, не правда ли? Они же дёшевы, как речная рыбёшка. Уж не знаю, на каком рынке они могут получить много с зубов… — Это действительно странно, — задумчиво пробормотала Наташа. — Особенно странно то, что награда — миллион. Нет, я понимаю, за что такие деньги: огров тяжело убить, да и ещё их двое. Но зубы принести… — Ладно уж, — вздохнул Феликс. — Ничего страшного, если мы убьём их, а нас потом наебут. Можем подстраховаться и своими усилиями толкнуть шипы, куда надо. Верно, Кикушка? — Я не знаю, каков их оборот сейчас в торговой гильдии… — Кику поджал губы. — Да в жопу эту торговую гильдию!.. — Нет, Феликс-сан, не туда… Понимаете, цены устанавливают они, их правила распространяются и за пределы Столицы. На всю Империю, в общем. Нельзя назначать свою цену, нельзя предоставлять товар без знака отличия гильдии, нельзя пускать в оборот товары, которые входят в их список табу. К сожалению, с этим ничего нельзя поделать. Поверьте моему горькому опыту: с ними лучше не вступать в конфликт. Я сильно сомневаюсь, что покровительство генерала нас спасёт на этот раз. — А если толкнуть в другую страну? — выдвинул встречное предложение Феликс. Все разом посмотрели на Лукашевича. — Что? Ему казалось, что на него смотрели, как на идиота. Подумав, что сейчас не время углубляться в ликбез, Кику раскрыл карту Империи, которая всегда при нём была. — В общем, можем пойти на ближайшую точку, где ютятся огры, — Кику принялся показывать своим напарникам местность. — Рядом с заброшенной шахтой или подле аббатства в Северном лесу… хм-м-м… насколько мне известно, у аббатства они появляются лишь под покровом ночи, а вот рядом с заброшенной шахтой — активны почти всегда. Решено — идём туда. Наталья-сан, нам понадобится много бинтов. Феликс-сан, распорядитесь, чтобы нам выдали лучших скакунов. Халлдор-сан, ты сможешь раздобыть для нас вещмешки? — Разумеется, — кивнул Халлдор. — Не забудь проверить, чтобы там были заправленные фонари, — напомнил Кику. — Мне докладывать бутыль с маслом? — Да. Одну штуку — больше не надо. Слишком сильно не перегружай. — А ты куда пойдёшь? — спросила Наташа. — Я схожу в один знакомый магазинчик, торгующий магическими амулетами, он рядом с борделем расположен. Через двадцать минут встречаемся у Южного входа… — Кику вдруг осёкся. — Ой, это… извините, кажется, я раскомандовался слишком. — Да ладно, я как-то и не против, — Наташа развела руками. — Я в этом деле новичок, так что рули, бога ради. Вы как, парни? — Возражений нет, — Халлдор быстро улыбнулся. — Веди нас, Кикушонок! — хмыкнул Феликс. — Хорошо, — Кику смутился. — Не будем терять времени зря. После того, как Кику сказал это, все разошлись по местам назначения, чтобы всё заготовить. Сборы продлились недолго. Наташа в скором времени взяла чуть ли не целый мешок с вещами — можно было смело брать второй вещмешок. Халлдор бы с удовольствием его предоставил, но чрезмерно навьючивать бедных животных ему не хотелось. Феликс без труда раздобыл коней — на них у него чутьё было развито куда лучше, чем на драгоценные камни. Кику же пришлось немного повозиться: он и забыл, что торговцем здесь выступала очень любвеобильная дама с Юго-Западных оккупированных земель. После первого же разговора с ней, Кику уяснил, что женщина души не чаяла в «восточных мальчиках», а оттого сейчас он был вынужден отбиваться от её заигрываний и кокетливых ужимок, включавших в себя излишние одёргивания и так глубокого декольте. Как бы то ни было, юноша покинул магазинчик с нужным товаром. Встретиться у Южных ворот получилось даже ещё быстрее, чем планировалось. Все так боялись опоздать и подвести друг друга, что бежали к выходу со всех ног, несмотря на оставшееся в запасе время. Поэтому они пришли минут на пять раньше запланированного, да ещё и почти одновременно. Последним пришёл Кику. Именно он, имея при себе самые точные часы, знал, что никуда не опаздывал. Предъявив необходимые документы для выезда, Кику, Феликс, Халлдор и Наташа покинули Столицу. Они прекрасно знали, что на обратном пути их ждала банная таможня, поэтому Халлдор предусмотрительно положил в вещмешки ещё и дополнительные комплекты одежды. А пока можно было наслаждаться быстрой скачкой, обдувавшим ветерком и совершенно не думать о предстоящем испытании. До заброшенной шахты путь был недолгим, в особенности учитывая то, с какой скоростью гнались Егеря. На кону была важная миссия по спасению здоровья Столицы, цена которого, вероятнее всего была дороже одного миллиона. Но нельзя упустить возможность заработать и его. Егеря торопились, как могли, день, стремившийся к полудню, одаривал их спины и макушки палящими лучами солнца. Приняв решение снизить скорость, остановиться и выпить воды, они смогли лицезреть руины, покоившиеся вокруг города. Это были старые оборонительные стены Столицы. По уровню трагедии эти обломки могли поравняться с Башней Синей луны — ещё одна крупная ошибка имперского командования, за которую никто не понёс наказания. Разница была лишь в эпохах: события отделяли друг от друга сотни лет. Все защитники стен, отбивавшиеся от подобравшихся слишком близко северян, все десять тысяч воинов пали, но удержали рубеж обороны. Да, стены потом оказались разрушены. Но каменные обломки никто не убирал — они были неприкосновенны и священны. Вандалов, возжелавших отколоть кусочек стены или разрисовать их, ждала незавидная участь. Одного из чиновников, лишь заикнувшегося об организации по сносу памятника, вздёрнули «за измену Империи». Аналогичная судьба поджидала и революционеров, что придадут событию нужный им окрас. После короткого перерыва и краткого экскурса в историю для Наташи, Кику объявил продолжение движения. Дальше Егеря уже не останавливались. Столица от места прибытия была как на ладони, но, казалось, хотела спрятаться от посторонних глаз. Это звучало настолько нелепо, что даже в прятках слона в стоге сена смысла было куда больше. Спешившись, компания двинулась в сторону заброшенной деревни горняков и шахтёров, за которой и была заброшенная шахта. Только когда рядом со входом показались люди, Кику вспомнил, какое задание изначально предлагал Наташе. Егерей радостно встретили трое торговцев с Восточных земель, эти ребята казались для своего ремесла чересчур искренними и доброжелательными. Они даже угостили ребят, пропуская мимо ушей слова об имевшихся у них сухпайках. После такого радушия Кику крайне неловко было сообщать торговцам, что они приехали не по их просьбе. Торговцы ничуть не расстроились — они заранее знали, что такие крупные шишки, как Егеря, обладавшие притом тейгу, будут охотиться на рыбу покрупнее. Правда, они не знали, что речь шла вовсе не о Ночном рейде. Однако, Наташа вдруг засомневалась. Внутри неё что-то гаденько закопошилось склизкими червяками. Арловская схватила Феликса в охапку и оттащила «на поговорить». — Эй, чепушила. За сколько тебе Говерт купил серьги и ожерелье? — шёпотом спросила Наташа. — Это подарок был, — ответил Феликс. — А что? — Цены помнишь, какие были в том магазине? — Ну… от пяти тысяч я видел. Перед глазами Наташи замелькали разные цифры, постепенно превращавшиеся в блага, которые она ранее не могла себе позволить. Червяки всё же победили и через огонь в глазах Арловской всем дали понять, что женщина обязательно вернётся сюда за дополнительной наградой. Об этом же Наташа с деланной и заискивающей улыбкой сообщила торговцам. Те между собой переглянулись, не понимая реакции «северной красавицы», но лишь ответили, что будут очень признательны. Взяв с собой только всё самое необходимое, Егеря оставили остальные вещи и лошадей за старым покосившимся домиком, завешанным паутиной. Подождав, пока Феликс с Наташей перекрестятся да поплюют за спину, компания двинулась в сторону пещеры — обиталища огров. У входа Егеря зажгли фонари. Им предстояло быть начеку, ведь в этих пещерах, поросших ядовитыми грибами и полными гнили, таился потенциальный источник опасности в виде различных заболеваний. Увидев гнилую тушу вола, Наташа шепнула всем остальным нацепить на нос и рот повязки, также она настоятельно порекомендовала надеть перчатки и ни в коем случае не позволять себе даже малейшей царапины — мало ли. Более того, здесь располагалось гнездо ядовитых змей, которое нельзя было потревожить. Кику, конечно, захватил ядогон, но кто знал, поможет ли он, когда придётся убегать от монстров. Пробираться по пещерам пришлось недолго: послышалось характерное для огров хрипловатое дыхание, иногда из-за строения челюсти и расположения зубов напоминавшее стенания или смешок. В народе ходили мифы об их происхождении: дескать, раньше деревенских душевнобольных мужчин запирали в пещерах. Те мучились от гнетущего дискомфорта, а по истечению нескольких дней пещеру заваливали, и человек медленно умирал, а после перерождался в страшное чудовище. Кику, разумеется, не верил в эти сказки. Ему куда больше верилось в то, что эти твари пришли из иного мира из-за деятельности одной древней ведьмы, пустивший на людские земли полчища порождений Тьмы. — С ними разбираться лучше по одному, — тихо проговорил Кику. — Они довольно шустрые и живучие. В первую очередь побегут на Наталью-сан — вид человеческих самок будоражит их. — Впервые я желаю, чтобы на меня ни у кого не встал… — охнула Наташа. — Ну с Богом… — Феликс крепко сжал тейгу. Именно оно заменяло ему сейчас крест. От вытянутой перед ними руки Кику все разом замерли и притихли. Хонда указал всем смотреть вперёд. Один из огров спокойно спал, но из-за света проснулся и начал рассеянно моргать, светя оранжевыми глазищами. — Вот он, блять… — шепнула Наташа. Но то ли она сделала это слишком громко, то ли на то была иная причина — огр зашевелился и начал подниматься. Но мало того — сзади пристроился ещё один, который до этого момента, судя по всему, не спал. И сейчас он, истекая зловонной слюной, обнюхивал стоявшего позади всех. — ЁБ ТВОЮ МАТЬ! — вскрикнул Феликс, тут же запаниковав и едва не выронив фонарь. — Выманиваем их на улицу! — выпалил Кику, махнув товарищам рукой. Призвав марионеток, он тотчас побежал на улицу. Халлдор активировал тейгу и стремглав вылетел за ним, Феликс последовал за товарищами, трубя при этом боевую песню для провокации огров и для поднятия духа Егерям. Оставшиеся здесь на какое-то время Лилит и Наташа так же побежали, убедившись, что огры неотрывно бегут за ними. Арловская бы с удовольствием использовала огонь, но тот мог лишь отпугнуть монстров сейчас. Нужно было их раззадорить. С чем прекрасно справились и Наташа, и Лилит, выманив огров на открытое поле. Лилит, успешно занявшая позицию на заранее обозначенной обзорной точке, приготовилась прикрывать хозяина и его товарищей, а Наташа, матерясь сквозь зубы отбежала к Кику и Яо. Благо, что мёртвая девушка оказала помощь женщине, и та смогла оторваться. Все втроём приготовились к бою с одним из огров, выступивших против них. Однако Кику не учёл того, что второй огр мог выбрать себе другую жертву для преследования. И новая цель почему-то никого, кроме неё самой, не удивила. — ЭЙ? Какого чёрта он бежит за мной? — завопил Феликс. — Я не баба! — Дело плохо, Наталья-сан, — взглянув в сторону Феликса, проговорил Кику. — Что будем делать? — Попробуй выслать одну из своих марионеток к нему. Это лучше, чем если он побежит сюда, — на выдохе ответила Наташа. — Пусть Феликс пока отвлекает на себя внимание второго огра. Главное, чтобы Халлдора не задело. Иначе мне пизда. Вернее, нам всем пизда. — Почему? — но получить внятный ответ от Наташи он не успел: — Потому! Кику, блять! Едва не позабыв, что во время боя нельзя отвлекаться ни на секунду, Кику в последний момент увернулся от пинка огра — сильнейшей его атаки, способной снести голову и раздробить каждую кость в теле. Монстр уже разозлился тому, что его еда оказалась чересчур острой, а потому яростно махал лапищами и ревел. Для того, чтобы выждать подходящий момент для поддержки, нужно отойти в сторону. Но перед тем стоило ослабить огра, чтобы с ним смогли справиться Яо с Наташей. А до тех пор Феликсу пришлось убегать, истошно вопя. Пытаясь хоть как-то помочь товарищу, Халлдор стрелой летел за ним, думая, как поступить лучше. — Халлдор, мне пиздец щас, Халлдор, Халлдор, БЛЯТЬ! — орал Феликс, бросая умоляющий взгляд в сторону парящего товарища. — Да стой же спокойно и прекрати убегать! — воскликнул Халлдор, пытаясь прицелиться. — Я не могу, ОН МЕНЯ СЕЙЧАС РАЗДАВИТ, КУРОЧКА, ПОМОГИ! Злясь на невыгодные для боя условия, Халлдор всё же выбил из крыльев перья и запустил их в огра. Один шальной снаряд всё же угодил в Феликса, вынудив его, да и монстра тоже, остановиться. — Охренел, что ли? Чуть не убил меня! — выругался Феликс. — Да не за что, — буркнул Халлдор. На радость им обоим, помощь в лице одной из марионеток всё же пришла на выручку. Ценой боеспособности Кику был призван Иван, и сейчас огромная детина с зачарованной косой наперевес, как следует приложилась по огру, вдобавок выпустила из арбалета парализующую стрелу, угодившую прямо в глаз. Это помогло на время остановить монстра. — Ваня! — радостно воскликнул Феликс. — Как живой, но, сука, не живой, еба-а-ать. — Не сильно ранил? — Халлдор спустился с небес на землю. — Не-а, чуть-чуть поцарапал, да и только, — Феликс уже не злился на Халлдора. Он вытащил перо, воткнувшееся ему в плечо — благо рана оказалась неглубокой. — Прости за это, — извинился Халлдор. — Их не всегда получается откалибровать. — Да чёрт с ним. Летать ещё можешь? — поинтересовался Феликс. — Да, до перегрева ещё… — Осторожно! Оказалось, стрела с парализующим ядом не подействовала, и, чтобы уберечь Феликса от неминуемой смерти, Халлдор живо подлетел к нему и ударил огра крылом, отбросив на небольшое расстояние. Отдача не заставила себя долго ждать. — Вот блять!.. — Халлдор скорчился от боли. — Мастема неэффективна на близкой дистанции. — Она выдержит удар этого чудища? — севшим голосом спросил Феликс. — С ума сошёл, что ли? — прикрикнул Халлдор, держась за поясницу. — Мне по спине прилетит его ножищей — и поминай, как звали! — Уёбываем! — Феликс вскочил на ноги. — Ваня, помоги! Иван, конечно, отбивался, как только огр поднялся на ноги. Но не более того. — Без чётких команд Кику марионетка ничего не сможет сделать, — догадался Халлдор. — Видимо, был приказ прикрыть нас, но не атаковать огра. И пока Феликс и Халлдор осознавали эту истину, Кику, Наташа и три остальные марионетки продолжали бой, сосредотачивая свои силы на одном из огров. Лилит обстреливала огра, но через силу, потому что пробить толстую кожу монстра была задачка не из лёгких. То же самое касалось рукопашного боя Яо — как бы ни были сильны его удары, они лучше работали на тварей с менее плотной бронёй. Пламя Наташи уже действовало лучше: ослабленных огров неплохо брала магия, в особенности огонь и молния. Кику же из-за призыва Ивана пришлось спрятаться за камнями, там же сидела и Офра, укреплявшая тело Наташи и самого Кику. Хотя в случае последнего была крайне неоднозначная ситуация: его силы как прибавлялись, так и убавлялись во время применения магии песнопения. В конце концов марионетка могла использовать свои умения только за счёт сил хозяина. И если Наташе Офра действительно помогла избежать пары переломов, когда та ненароком подставлялась под удар, то Кику она скорее поддерживала, словно воина, стремительно истекающего кровью. «Нужно… заканчивать побыстрее. Мои силы уже на пределе, — думал Кику, тяжело дыша. — Нам ещё предстоит порыться в пасти этих монстров, до тех пор, пока они не начнут разлагаться. Если промедлим, то привлечём внимание могильных птиц — придётся и от них отбиваться». К счастью, с первым огром вскоре было покончено. Яо, подпрыгнув, хорошенько приложил монстра по челюсти, а Наташа, выпуская огромный столп огня, наконец-то смогла нанести ожоги несовместимые с жизнью. А тут уже и Лилит была наготове, выстрелив разрывным патроном и пробивая сердце огру. Чудовище пало наземь и затихло. — Отлично, первый готов, — удовлетворённо произнёс Кику. — Теперь… Внезапно совсем рядом зазвучали знакомые вопли: — Ебут, ебут, помогите! Блять! Пожалуйста, помилуйте! Что происходит?! Я не могу!.. Меня убивают! Мне пи-!.. — НЕ БЕГИ СЮДА, СУКА! — Наташа, казалось, вот-вот поседеет от ужаса. Из-за мчавшегося на всех парах второго огра, Арловская едва не оказалась сбита с ног — несмотря на укрепление, удар для неё мог стать фатальным. Увы, Кику не успел вовремя среагировать, и под удар попал Яо. Уж не знал он, какую кость ему сломали, но Хонда принял решение отозвать марионетку, чтобы её тело восстановилось и не уничтожилось окончательно. Пока огр бегал по кругу, Кику решил бросить все силы на поддержание Ивана, которому он уже дал приказ «преследовать и убить огра». Лилит была так же отозвана, потому что удара зачарованной косы дожно было хватить, а вот Офру пришлось оставить, чтобы та поддерживала необходимый уровень силы. Кику натурально играл с огнём. Для него раньше было пределом три марионетки, а теперь он призвал сразу четыре. Сам призыв отбирал немного сил, но вот использование их в бою… особенно если этот бой принимал затяжной характер, как сейчас… К тому же, сейчас всё же было четыре марионетки. И одна из них прямо сейчас одновременно высасывала и возвращала хозяину силы. Кику было сложно представить, что с ним станет после боя, но отступать нельзя. Он просто не мог подвести товарищей и женщину, которой пообещал помочь. Второй огр оказался куда более шустрым, поэтому Халлдор, поняв, что ему не хватит сил его преследовать и обстреливать священными снарядами, решил опуститься к Кику. Он напряжённо наблюдал за товарищем, словно ожидая, что тот вот-вот свалится без сил, и сокрушался, что ничем не может помочь ни Кику, ни Наташе с Феликсом. К слову, о последних… — ТЫ КОНЧЕННЫЙ! — заорала Наташа. — Иди нахуй! — крикнул в ответ Феликс. — Пизди его огнём, дура! — Фель, ты ёбу дал? Как мне, блять, прицелится в него?! — С разворота бей! — Сам бей, мудила! Это тебе не на ёбаной флейте играть! — Тогда заткнись и беги! — Сам заткнись!!! Менестрель хуев! — Недомагичка! — Вернись в пизду мамаши своей сейчас же!!! Поливая друг друга нелестными словами, Феликс и Наташа со всех ног убегали от разъярённого монстра, который и не думал сбавлять шаг. За ними с косой наперевес мчался Иван, но из-за громоздкости как своего оружия, так и тела, двигался он гораздо медленнее, а потому не успевал. Так же точка старта была далеко, поэтому марионетка отставала. Понимая это, Кику морщился от боли, парализовавшей всё тело, Халлдору пришлось придержать товарища. Он не мог допустить, чтобы Кику лишился сознания, ведь в таком случае все марионетки исчезнут. Пение Офры ослабевало, колющая усталость копилась в мышцах подобно молочной кислоте. Надежда была теперь лишь на чудо, что Иван самостоятельно догонит огра и убьёт. Или Феликс с Наташей сами предпримут какие-нибудь действия. Поняв, что чуда лучше не ждать, Феликс переглянулся с Наташей. Ради спасения собственных жизней пришлось вспомнить о командной работе. Разбежавшись по диагонали в разные стороны, Феликс подпрыгнул на дезориентированного огра и, вытащив нож, воткнул его чудовищу в глаз. Наташа же, поскольку брат повис на спине монстра, смело обдала жаром перед собой, и, пока огр зашатался, подсекла его с помощью своего ножа, вонзив лезвие в опорную ногу. Феликс едва успел отпрыгнуть: огр после таких действий упал на спину. Воспользовавшись этим, брат и сестра, как заведённые, начали вонзать ножи в беззащитные части тела. И продолжалось это до тех пор, пока не прибежал Иван и не полоснул зачарованной косой по груди огра. На этом всё закончилось. Убедившись, что огр действительно мёртв, Кику отозвал всех марионеток и после этого повис на руках Халлдора, жадно хватая ртом воздух. Очень хотелось спать, но ещё рано. Надо просто передохнуть. Хотя бы чуть-чуть. Халлдор, сумевший сохранить силы, чтобы совсем не упасть наземь, вынес Кику из его укрытия и положил рядом с Феликсом и Наташей. Те после долгого забега, казалось, вообще с места не сдвинутся. — Ебал я в рот такие приключения, — Феликс плюхнулся лицом в траву. — Что ж… зато мы получим миллион, — Наташа устало осела наземь и, держась за грудь, принялась восстанавливать дыхание. — А как же деньги на твои цацки? — напомнил Феликс. — На платье там новое? — А, — Наташа только рукой махнула, — в пизду. В портках одних похожу. Отдышавшись, Егеря первым делом выковыряли у огров зубы и шипы, сложив их в большую и плотную котомку. Наташа этим делом не занималась, на её плечи легла другая забота: она готовила укрепляющий настой, который помог бы восстановить силы. Всем, кроме истощённого Кику, спасительное снадобье помогло. Юноша хоть и оставался в сознании, но был настолько слаб, что не мог и пальцем пошевелить. Лишь после вливания ещё одной дозы настоя и плотной кормёжки с ложечки Кику со скрипом смог подняться. Обработав рану Феликсу и перекусив, Егеря закончили привал и пошли к месту, где они оставили лошадей. С ними, слава всем святым, ничего не произошло, они стояли возле корыта с водой и были отдохнувшими. Громкие голоса возле шахты привлекли их внимание. Егеря решили узнать, что там случилось. Возле бедных торговцев стояла банда, по меньшей мере, из десяти человек. Не нужно быть проницательным, чтобы сразу понять: разбойники. Их авантюристами язык не поворачивался назвать. Только разбойники начали бы вымогать деньги, вытрясывая их с заказчика. — Так, деньжата мы получили, но этого мало, ублюдки, — один из мужчин, судя по всему главарь банды, схватил за воротник торговца. — Там было целое ебаное гнездо этих мелких тварей, это не пятьдесят тысяч нихрена! — М-м-мы не можем предложить больше, — промямлил торговец. — Да? Ну-ка, показывай товар, — рыкнул на него разбойник. — Вот опись, господин… — один из товарищей торговца дрожащими руками протянул главарю бумаги. — Так-так… — их перехватил второй разбойник. Кику предположил, что это правая рука главаря. — Да тут имущества на все триста тысяч! Что же, можете выдать нам двести… а лучше двести пятьдесят тысяч, и можете уёбывать в шахты обратно. — Н-но мы не можем!.. Решив вмешаться, Наташа вышла из укрытия, уперев руки в боки, с манерами разозлившегося индюка выкатившись и остановившись в десяти метрах от банды. — Эй, — свистнула она, быстрым шагом подходя к компании. — Это ещё что за абортивный материал тут трётся? — А? А тебе какое дело, сука? — грубо ответил главарь. — Эти господа выполнили нашу просьбу, и теперь мы должны им заплатить, — пояснил торговец, сглотнув. — Но, по-видимому, у них возникли проблемы, гоблинов оказалось гораздо больше… господа требуют доплаты в виде нашего товара. Но мы не можем отдать восемьдесят с лишним процентов своего имущества — мы тогда попросту разоримся! И у нас ещё долг не выплачен… — Хватит скулить! — разбойник со всей силой ударил бедолагу по лицу и отбросил в сторону. — А какого хуя вы вообще взялись выполнять его? Мы это задание забронировали. — Вы забронировали, а мы — поставили отметку у старика Арсмита, — мужчина со шрамом через всё лицо глумливо развёл руками. — Всё чин по чину. — Какого чёрта, — Наташа помрачнела. В неё словно вселялись бесы. — Это должны были быть мои пятьдесят тысяч… мои пятьдесят тысяч… — она повторяла это, наращивая внутри своего сердца ярость, — мои пятьдесят тысяч… — Так что задание выполнено, дорогуша. А, у этих неудачников ещё останется товара на пятьдесят тысяч. Вот его и можешь себе забрать, шкура. — Отдай мне мои деньги, сука! В неосмотрительных разбойников тут же начали лететь огненные сферы разъярённой женщины, сейчас больше походившей на ребёнка, оставленного без сладостей. Правда, сейчас источник этих «сладостей» ещё можно было забрать и присвоить себе, а в отчёте написать: «Изъяты за нарушение правил кодекса авантюристов». — Ну, теперь она понимает, каково мне было, — из своего укрытия Феликс с восхищением смотрел на Наташу. — Может, тоже магию какую-нибудь выучить? — Для этого надо сноровку иметь, а у тебя руки из зада растут, — найдя в себе силы, Халлдор вновь активировал тейгу и полетел в сторону разгоравшейся (в прямом смысле) схватки. — Присмотри за Кику. — Феликс подай, Феликс подуди, Феликс присмотри… жопу всем подотри… — Феликс насупился. — Не ворчи. С новыми силами Халлдор легко порхнул в сторону Наташи, чтобы помочь расправиться с разбойниками. Те установили перед собой кучу тёмных барьеров, но ничто так не было слабо перед светлой магией, как подобного рода защита. Это было просто смешно. Только глупец в такое время будет искать защиту у Тьмы. — В отличие от вас, мы не заберём награду больше заслуженной. Мы не какие-то разбойники, — охваченный азартом, Халлдор улыбнулся и расправил крылья, выбивая оттуда несколько перьев. — Мы — Егеря! Светлая магия безо всякого труда пробила тёмную, вонзившись в лбы оставшихся разбойников. Стоит сказать, им повезло куда больше, чем тем, кто сгорел заживо от снарядов Наташи. Выйдя из укрытия, Феликс принёс Кику на спине и поставил его рядом с торговцами. Убедившись, что те отделались лёгким испугом, Хонда уточнил, действительно ли разбойники выполнили задание. Торговцы подтвердили это, но награду с большим удовольствием отдали Егерям. Кику извинился, что не получилось сразу взяться за задание, а деньги по справедливости отдал Наташе и Халлдору. Последний от своей доли отказался, а потому Арловская стала счастливой обладательницей пятидесяти тысяч «на карманные расходы». От такого подарка судьбы Наташа так обомлела, что на миг могло показаться, что душа её пребывает в Нирване. Довольная женщина, конечно, подняла всем настроение. Но ровно до тех пор, пока рядом не завоняли трупы разбойников. После сожжения и захоронения останков, Егеря распрощались с торговцами и поскакали в Столицу. Кику теперь мог твёрдо сидеть в седле, пускай всё ещё чувствовал недомогание. Но до возвращения домой можно было продержаться, чтобы никого не задерживать. Кто ж знал, что придётся ещё повозиться… После сдачи лошадей в конюшни, компания направилась в пивную, чтобы поставить печать о завершённых заданиях. Сделав это, Кику повёл всех в здание, где располагалась торговая гильдия. Столько сразу воспоминаний вспыхнуло в голове, преимущественно неприятных. Но это единственная возможность получить деньги. Причём, не только заслуженный миллион, но и с надбавкой за проданные материалы. Надбавка могла стать, на удивление, ещё больше. Когда Егеря спустились в нужную контору, местный казначей, рыжий парень по имени Айзек, с дежурной улыбкой сообщил, что цены на зубы и шипы магическим образом взлетели. — Каждый шип стоит сто тысяч, каждый золотой зуб — сто пятьдесят тысяч, — елейно проговорил Айзек. — Что такое? — нахмурился Кику. — Когда мы уходили, цены были в десять раз ниже. За три часа, хотите сказать, что-то поменялось? — Что вы, господин Хонда, три часа — это очень много! — махнул рукой Айзек, поправив очки. — За три часа многое может поменяться. — Ладно. Тогда мы отдаём зубы заказчику, — Кику выдвинул вперёд котомку с материалами. — Шипы отдаём вам на продажу. — Да-да, хорошо. Заказчик скоро будет здесь, — Айзек порылся в своих бумагах и достал нужную из них. — Вот, кстати, ваш чек на миллион. Кику протянул было руку за чеком, но внезапно объявившийся брюнет с лисьими чертами лица, чьего присутствия юноша не почувствовал, перехватил ценную бумагу. — Что за?.. — Наташа округлила глаза и проглотила мат. — Спасибо большое, дружище, — обменявшись крепким рукопожатием с Айзеком, наглый незнакомец повернулся к Кику. — Ну, что, узкоглазый, можешь идти домой со своими друзьями и полусотней тысяч на руках! — С какой стати? — возмутился Кику, положив руки на стол. — А с такой, что заказчик — наш спонсор, — сказал Айзек. — А так, как он по документам выполнил задание… — Стоп-стоп-стоп, какое ещё задание? — По убийству огров, конечно же! Незнакомец показал листовку Егерям. Тут они едва не сели, разинув рты: в графе исполнителя значились совершенно другие имена, одно из которых, судя по всему, принадлежало брюнету. — Но как? Это просто невозможно, — недоумевал Кику, чувствуя, как внутри закипала злоба. — Если метка уже стоит… — Надо просто знать, как действовать, — незнакомец издевательски помахал перед носом листовкой. — Так что ты сделал всю работу за нас, парень. Но не по документам. Вали домой, сопли на кулак понаматывай. — Сейчас ебло сломаю, — хрустнув костяшками, Наташа уже приготовилась применить грубую силу. — Не стоит, Наталья-сан, — остановил её Кику. Левая рука легла на рукоятку Яцуфусы. — Я сам справлюсь. — А ты не изменился, Хонда, — хмыкнул Айзек. — Всегда выбирал бесполезный путь. — Воу-воу, тронешь нас — и у тебя будут большие неприятности! — незнакомец почти вплотную приблизился к его лицу. — Наш покровитель куда серьёзнее твоего, мальчишка. Узнает, что с наших голов упал хоть волос — и твоя голова окажется на пике. А твоих двух подружек отпялят в очко перед твоим трупом, — Феликс настолько опешил, что даже возмутиться не успел. А Наташа медленно начала осознавать, что лучше бы она ублажила ртом упрямых чиновников, чем впуталась в какую-то мошенническую схему. — Вдобавок, отныне ты не имеешь права пользоваться услугами гильдии — твой медальон давно недействителен. — Чушь, — отрезал Кику, ни на шутку озлобившись. Злость в нём закипала и от осознания того, что если он сейчас вынет катану из ножен, то упадёт, лишившись сил. — На нём выгравировано «бессрочно». — А вот мы возьмём и поменяем правило прямо сейчас, — прошипел незнакомец. — Потом позовём стражу и скажем, что ты всего лишь вор, захотевший ограбить гильдию на сумму более миллиона. Если попытаешься нас убить, то мы сверху докинем и то, что ты, сукин сын, прислуживаешь революции, которая якобы очищает Империю от гнили. Гниль тут только такие, как ты, узкоглазый. Так что можешь даже не пытаться тут угрожать нам — твои два с половиной миллиона останутся здесь, в торговой гильдии, и поэтому, узкоглазый… — Так, я не понял. Это вы что тут — против власти работаете, что ли? Неожиданно позади раздался звонкий бас, от которого у Кику сильнее забилось сердце от страха и прибило кровь прямо к лицу. Загривок обдало знойным жаром, будто на него кто-то исподтишка дышал. Послышались тяжёлые шаги ног, одетых в армейские сапоги. И голос такой… холодный и тёплый одновременно, зелёный… Кику вздрогнул, когда его обладатель оказался совсем близко. Он даже не заметил, как сильно перепугались Айзек и его «спонсор». — М-мы не… де Вард!.. — промямлил казначей. — Для вас — господин де Вард, — Говерт подошёл, закурив, и встал рядом с Кику. — Ну, здорово, уёбки. Может, напомнить вам закон? — Айзек и незнакомец уставились на него с фальшивым недоумением. — Хорошо, смотрим внимательно, — Говерт открыл небольшую книжечку. — Открываем. Та-а-ак, — де Вард не улыбался, но в голосе появились ехидные интонации, — что у нас тут? Ага. Незаконное изменение цен на сдачу товаров без согласования со столичным банком, два года — есть. Дальше, — он перелистнул. — Незаконные махинации с листовками для авантюристов, пять лет — есть. Приписанные тайные правила, о которых клиент узнаёт только непосредственно после заключения договора, три года — есть. Угрозы как вербальные, так и невербальные, сулящие расправу клиенту и/или его родственникам и близким, пять лет — есть. Ну и, наконец, самое вкусное, — Говерт аж причмокнул с трубкой в зубах и на миг зажмурился от удовольствия, краем глаза заметив бледные лица нарушителей закона, — за измену Империи — двадцать лет, либо смертная казнь по решению Верховного суда во главе с Его Императорским Величеством, — книжка была захлопнута. — Мало того, что вы наговорили и наделали на тридцать пять лет тюрьмы, так ещё и рискуете без головы остаться, — Говерт покачал головой с лёгкой саркастичной усмешкой, Миффи попыталась повторить его жест, сложив лапки на груди. — Н-но… но при чём здесь измена?.. — пролепетал Айзек. — Вы хоть знаете, на что нужны эти деньги? Они нужны для скорейшего производства лекарства против новой заразы, которое придумала вот эта светлая голова, — он указал на Наташу, чем сильно смутил её, и та зарделась. — Да-да, та самая, кого вы грозились «отпялить в очко». Препятствуя служителям закона в получении денег, вы тем самым ставите под угрозу помимо здоровья простых горожан ещё и здоровье правящей элиты, в том числе и Его Величества. А это попадает под статью… понимаете? А сейчас, — Говерт достал револьвер и взвёл курок. — Чек. Живо. Скрежеща зубами, незнакомец положил чек на миллион перед Говертом. Тот смерил его удовлетворённым взглядом, но лишь после того, как сам убедился, что бумага не поддельная. — Сколько стоят шипы и золотые зубы? — строго спросил Говерт. — П-по полтора миллиона за партию, — задребезжал Айзек. — Но с процентами… — Никаких процентов. Выписывай чек на три миллиона. Белея ещё больше, Айзек взял в руки перо и начал листать свои документы. Когда нужный чек был выписан и выдан Говерту, де Вард передал все бумаги Наташе. — Хенрик, Людвиг! Можете заходить! — позвал Говерт. Словно по команде в помещение ворвались Хенрик и Людвиг. А Кику вместе с остальными отошёл к дальней стене, чтобы не мешать товарищам. — Пакуйте. — Эй, погодите, господин де Вард! — воскликнул незнакомец. — Мы же всё сделали!.. — Да, но это не отменяет того факта, что вы нарушили закон, а я — нет, — холодно заметил Говерт. Рядом кивала Миффи, показывая преступникам язык. — Более того… я не терплю, когда дорогих мне людей оскорбляют и пытаются унизить. Новый поток оскорблений вместе с сопротивлениями посыпался в сторону служителей порядка. Который, впрочем, не помешал им повязать преступников и выволочь на улицу, чтобы под конвоем перевести их в тюрьму. — Говерт-сан! — Кику, густо покраснев, подошёл к Говерту, перебирая пальцами. — О-огромное вам спасибо. Без вас, без вашей помощи… — Давай-ка остановимся на этом, — остановил его Говерт, погладив по голове. Он приподнял его за подбородок, чуть сжав пальцами щёки. — Ты молодец, что уже действуешь решительнее. Но быть жёстче не значит действовать радикально. Просто нужно было пойти на парочку ухищрений. Всегда помни, что закон на твоей стороне. Пока ты поступаешь по закону — у тебя не будет проблем. — М, да, конечно!.. — смущённо пробормотал Кику. — Вот и молодец. Говерт разжал пальцы, но подбородок Кику не отпустил. Юноша даже смутиться не успел, как де Вард уже быстро, но невероятно нежно поцеловал его в щёку, взъерошил волосы и отошёл. Кажется, Говерт на время забыл, что проделал всё это в присутствии товарищей, а потому, поймав их взгляды, полные восхищения, поспешил покинуть помещение. Когда до Кику дошло, что произошло, он буквально был готов сгореть со стыда. По лестнице наверх он помчался, вылетев из комнаты подобно пробке из бутылки. Но Кику бежал не за Говертом, а в свою маленькую обитель, укрываясь рукавом так, будто ему адресовали не лёгкий целомудренный жест, а настоящую похабщину. Покинув, наконец, треклятое заведение, Феликс, Халлдор и Наташа очутились на улице, на торговой площади, где за сегодня уже много, что успело случиться. Сказав, что ему надо к Николаю на сдачу отчёта, Халлдор покинул старших, оставив их, загадочно улыбавшихся, смотреть ему вслед. Остались только Феликс и Наташа. — Эх, любовь тут началась, — расслабленно, словно смакуя дорогое лакомство, пропел Феликс. — А мы, как всегда, лишние на этом празднике жизни. Эй, Наташ, может, ну это всё и пойдём в бордель? — Нет. Я ещё… — вдруг Наташа остановилась и серьёзно задумалась. — А хотя… у меня ж теперь деньги есть… да и я никогда там… у меня в принципе… Погоди, там женщин тоже обслуживают? — Коне-е-ечно! Лизка — самая лучшая бордель-маман, подберёт под твой вкус девочку, — Феликс с азартом взялся за руку Наташи. — Там такие кудесницы, хочу сказать — не знаю, что насчёт тебя, но я просто улетаю нахуй в поднебесье. Ручки у них просто прелесть, — он почти что мурлыкал. — Звучит заманчиво. Ладно, подумаю над этим… — Наташа высвободила руку и шмыгнула носом. — Знаешь, чепушила… — она вздохнула, — несмотря на то, что мы могли сдохнуть, было даже немного весело. — Весело, пиздец, — скривился Феликс. Брат и сестра разом хохотнули. Наташа вдруг натужно кашлянула, и, взъерошившись, развернулась. — До скорого, — бросила она напоследок. — Я пошла делать первые образцы для тех двадцати человек. — Успехов тебе, Наташ! — Феликс помахал ей на прощание рукой, Наташа, не оборачиваясь, небрежно махнула и ему. Теперь Феликс стоял на мостовой один. Городские часы возвестили о трёх часах дня. — И снова я один. Эх… — у Феликса забурчало в животе. — Прости, родненький. Кушать нечего… Посидим до конца недели на диете, хорошо? … Наташа не теряла времени зря. Закупив нужные материалы, она незамедлительно приступила к работе, подключив в том числе Ториса и нескольких других учёных, включая подмастерье. Она заперлась с ними в нескольких лабораториях, и в течение нескольких часов без передыха уже всё было готово. Во всяком случае, Наташа была уверена в том, что её лекарство должно сработать. Об успехе было немедленно доложено Ольге. Та, конечно, была озадачена, но распорядилась немедленно приготовить получившееся в виде пилюль лекарство к апробации на двадцати больных. Наташа была вполне довольна собой. День сегодня оказался хороший, всё шло будто по чётко выверенному сценарию. Удивительно, как могла преобразиться жизнь человека, большую часть своей жизни проколесившего по всей стране, а теперь пришедшего в Столицу. И хата чистая, тёплая, и вкусные харчи, и деньги на роскошь — теперь вот ещё и признание мастерства, спасение множества человеческих жизней. Но, наверное, всё это было, потому что рядом оказались члены семьи при высоких званиях, знающие и толковые люди, те, кто несмотря ни на что, просто был рядом и поддерживал, даже если Наташа была к ним холодна и равнодушна. Иногда женщине чудилось, будто она всего этого не заслуживала. Да, упорный труд в половину жизни дал свои плоды и в совокупности привёл к удачному моменту, подарившему счастливый билет до Столицы. Ах, Столица! Мрачная обитель, о которой ходило столько слухов. Хитросплетения пострашнее паутиной пряжи, яд, опаснее змеиного, путы, туже верёвки на шее утопленника — глупые россказни, сплетни, пущенные недовольными и угнетёнными, приукрашенные злыми эпитетами и абсурдными гиперболами. Да, Наташа видела этот расслоённый муравейник городского общества: кто-то с рождения купался в золоте и пользовался всеми благами, а кто-то не мог себе позволить ни крова, ни тепла, ни вкусной пищи. Но сейчас внутренний зверь ликовал, приготовившись пировать на костях тех, кому в этой жизни повезло куда меньше, и Столица не казалась столь ужасной. Все её тёмные закутки замазались, скрывшись за пологом, сотканным из тайн и бесконечной лжи. Сейчас Наташа, пожалуй, впервые могла сказать, что её всё устраивает в жизни. По пути в подземелье, Арловскую окликнула личная стража Ольги. Ей сообщили, что в одной из комнат приготовили огромный чан с водой для больных, и учёные-исполнители ждали, когда Наташа проверит качество жидкости. Простодушно пожав плечами, женщина направилась к нужной комнате, дверь в которую была приоткрыта. Сперва Наташа заулыбалась, увидев Ольгу. Но потом она заметила в её ухоженных руках небольшую бутыль, содержимое которого стремительно высыпалось в чан и бесследно пропадало в воде. — Оленька!.. — выдохнула Наташа, вытаращив глаза. — Что это ты п-подсыпаешь в бочку? Наташа замерла. Ольга, резко повернувшись к ней лицом, похлопала глазами, словно её застали врасплох. За долю секунды её невинное лицо приобрело дьявольские очертания, а кожа приобрела мраморный оттенок. Оля подошла к сестре и, вцепившись в запястье женщины, рывком затащила её в комнату. — Сейчас узнаешь, — посмотрев по сторонам, Черненко захлопнула дверь. И, пока Наташа ничего не понимала, Оля её уже подтащила к стоявшей здесь кровати, повалила и прицепила наручниками к изголовью. Всё произошло настолько быстро, что Арловская и охнуть не успела. А когда осознание наступило, ярость переполнила всё её существо до краёв. — Сдурела совсем?! — прорычала Наташа. — Ты что делаешь, мать? — Закрой свой рот, моя дорогая сестрица, — Оля приподнялась, помахав веером. — Закрой хотя бы на пару минут и внимательно выслушай, что тебе говорят старшие. Она замолкла. В этот момент вбежала стража Ольги и забрала чан с водой, которая — в этом не оставалось никаких сомнений — была отравлена. Дверь плотно закрыли. — Ты чего удумала? — опешив, спросила Наташа. Она уже догадывалась, кому предназначался Олин «подарок». — Понимаешь… так дело не пойдёт, — Оля покачала головой, присаживаясь рядом с сестрой. — Твоя затея крайне невыгодна бюджету Империи. Так что я немного скорректирую твои планы. Все больные будут убиты. Испытания проведём на тех, кто находится в трущобах, и если всё пройдёт, как надо, то ты получишь вознаграждение, элита — безопасность, а народ подарит нам свою любовь, как благодарность за спасение. — Что за хуйню ты несёшь, блять? — Наташа изо всех сил дёрнула ногой, но, видимо, она проморгала момент, когда к кровати пристегнули и их. — Почему это ты распоряжаешься тем, во что не вложилась, а? Сука, не смей вертеть мной, как тебе вздумается!.. Это моё средство, ты даже не знаешь-!.. — Следи за языком, — Оля хлопнула Наташу по губам. — Неужели ты забыла, что разговариваешь с первым министром Его Императорского Величества. Да, я всё ещё твоя старшая сестра. Но теперь мы живём не в нашей старой хате. Я вынуждена идти на колоссальные жертвы, на бесконечные компромиссы и тому подобное. За мной бессчётное множество грехов, Наташенька. Покуда дьявол не забрал меня в свои покои я ничего не могу поделать, кроме как продолжать грешить. — Ёпт твою мать… — натужно протянула Наташа, щурясь. — Ебучая твоя, блять, держава, надо было на Восток валить, когда предлагали… — А-ха-ха!.. Не говори глупостей, — Оля приторно улыбнулась, одновременно с этим сведя брови к переносице, что выдало в ней злой умысел. — Твоя земля там, где ты родилась. Но Империя не заканчивается на захолустной деревушке на границе с Северными землями. В иных краях ты будешь чужой. А здесь, всё, что ты видишь, куда ни посмотришь — всё твоё. — Не моё же лично! — выплюнула Наташа. — Так и есть. «Всё» принадлежит обществу. Но покуда наше общество расслоено, «что-то» будет чьим-то; неважно, один человек будет этим «чем-то» владеть или несколько — оно никогда не станет принадлежать всем. С такими мыслями я прибыла в Столицу, но, как видишь, — улыбка Ольги стала грустнее, — высшая власть не гарантирует никакой свободы действия. Этот порочный круг никак не разорвать. Либо ты становишься его частью, либо он пожирает тебя, обгладывает до самых костей и оставляет гнить за своими пределами. В нашем случае цепь крайне проста: ты принадлежишь Империи, Империя принадлежит мне, следовательно, ты принадлежишь мне. — Закатай свою губу! — прошипела Наташа, вновь попытавшись ударить Олю ногой. — Поэтому я теперь никуда тебя не отпущу, Наташенька. Как первый министр, я не могу допустить утечку мозгов из моей страны… — Оля томно посмотрела на Наташу из-под полуопущенных век. — В конце концов могу тебя немного огорчить. Ты немного ошиблась, назвав своё изобретение «лекарством». Это ведь не то, что поможет убить бактерий, не так ли? Это поможет не подхватить болезнь, которую они вызывают при попадании в тело… Согласна со мной? — Хм… — несколько безразлично протянула Наташа. — В этом есть смысл. Что ж… — Что ж ты не пошла за господином Лауринайтисом, когда была возможность получить образование в Столице? — Да пошла она, эта ваша Столица! — выпалила Наташа. — Мне не нужны были подачки от страны, которая разрушила мою семью к чёртовой матери! Ни тогда, ни сейчас не нужна!.. — И куда тебя это привело? — не без иронии в голосе спросила Ольга. — Сюда, прямо ко мне. Но, думается мне, ты вспоминаешь сейчас о своём желании, чтобы мы никогда больше не пересекались с того дня, да? Наташа промолчала. Если минуту назад ей хотелось кусаться и поливать сестру отборным матом, то сейчас ей отчего-то стало всё равно. Совершенно. — Оля… — Наташа вдруг мерзко оскалилась. — Скажи-ка мне: как много мужчин здесь, вместе с тобой лежало? Госпожа приспособленка. На сей раз настала очередь Ольги промолчать. Она открыла ящик тумбы и достала оттуда кусок довольно плотной ткани с одной лишь целью — завязать Наташе рот. — Непослушная девочка, — Ольга покачала головой. — Мне следует тебя наказать и наказать по всей строгости. Но ты оказала Империи неоценимую услугу. Поэтому… — её улыбка стала ангельской, а руки задрали Наташе юбку, — …я награжу тебя, как полагается. Почувствовав холодок ниже живота, Наташа вдруг пожалела, что сразу тогда не пошла вместе с Феликсом. Пускай все бы сгорели к чертям. Если ты пытаешься что-то делать, заботишься о ком-то, это обязательно кто-нибудь раздавит. К чёрту всё это. К чёрту. … После такого насыщенного дня усталость-таки дала о себе знать. Кику, утолив своё смятение в горячем зелёном чае и сладостях, направлялся в свою комнату. В коридоре он встретился с Феликсом, и они пошли вместе. Лукашевич начал травить разные байки, начал рассказывать подробности последних нескольких часов своей жизни. По всей видимости, он рассказывал это юноше, потому что к Говерту его не пустили врачи. Кику был не прочь послушать товарища, но сейчас, когда подкрадывалась мигрень, хотелось заткнуть патлатого барда. Их обоих отвлекла Наташа, которая, трясясь и держась за растянутое и порванное в некоторых местах платье, еле-еле переставляла ноги. В уголках рта виднелись красноватые следы, а в глазах зияла кромешная тьма. Пустота. — Наталья-сан? — окликнул её Кику. — Как успехи с лекарством? — Уже… уже неважно… — Наташа следовала в сторону лазарета. — Мной просто попользовались. Вот и всё… — Наташ… что случилось-то? — сглотнув, спросил Феликс. Женщина сперва промолчала. Но затем она остановилась и показала Кику и Феликсу свою ладонь. — Что-то с рукой не так. На ней припухлость какая-то, от большого пальца до мизинца, — Наташа закашлялась, словно припадочная, чем напугала Кику и Феликса. — Да что ж такое-то, сука… Этот кашель уже целую неделю не проходит, блять… — Тебе помочь? — спросил Феликс. — Нет. Не надо, — Наташа прошла мимо. — Я иду туда, где мне эту помощь окажут… я надеюсь… Наташа ушла. Феликс, опустив голову и взгрустнув, тоже. На каком-то уровне он понимал, что с сестрой случилось что-то плохое, но та ни за что не расскажет. Во всяком случае, ему, Лукашевичу. Что бы между ним не происходило, Феликсу давно нужно было уяснить: Наташа не станет исключением. Никто вообще не станет им. Для всех них он ублюдок, чужой человек, доверять сокровенное ему немыслимо. И единственного, кто относился к Феликсу, как к своему, не было в живых. Его больше не было. И не стоило надеяться, что появится кто-то ещё. Что кто-то сменит к нему гнев на милость. Кику не знал всех подробностей непростых взаимоотношений в этой семье. Но и понимал, что не хочет лезть в это. Да и никто не позволит ему, даже болтливый Феликс. Рыться в чужом грязном белье, когда у него самого был его полный шкаф — верх безнравственности. А Кику всё же хотел сохранить в себе хоть крупицу человечности. Но ещё больше в данный момент он хотел просто прилечь на кровать и заснуть, как убитый. Еле передвигая ногами, Кику уже было направился в сторону своей комнаты, как вдруг навстречу ему вышел Говерт. Судя по его выражению лица, мужчина чувствовал себя гораздо лучше. — Всё хорошо, Кику? — уточнил Говерт. — А, да, наверное, — рассеянно ответил Кику. Реакция Наташи всё не давала ему покоя. — Я не знаю точно. В любом случае, пока это не наша забота. Эффективность лекарства оценим позднее. — Я не про лекарство. — Кстати, а что насчёт Айзека и того незнакомца? — Хм-м, — Говерт перекатил трубку к другому уголку рта. — Ну. Преступники как преступники. Очередные шантажисты, которых только сейчас удалось поймать за руку. — В-вот как, — Кику начал озираться по сторонам, чувствуя странное беспокойство. — Но я не про грабителей. Я про тебя, Кику, — взгляд Говерта стал строже. — Д-да, со мной всё нормально… — Ай, не пизди, — Говерт, обернулся по сторонам и прижал Кику к стене, когда понял, что никого поблизости не было. Юноша почувствовал себя, словно загнанный в угол зверь, у него заалели уши. Проницательный взгляд Говерта заставил Кику вжаться в стену так, будто он хотел слиться с ней. Хонда не знал, почему, но каждый раз от этого взгляда невольно подкашивались ноги. — Феликс мне уже рассказал, что ты призвал четырёх марионеток за раз и использовал их по полной. Сдохнуть захотел, что ли? — не дожидаясь ответа, он дунул юноше в лицо и закинул его к себе на плечо. — Ладно, пошли-ка в твою комнату. — З-зачем? — запаниковал Кику. — Проводить воспитательную работу. Давно пора было вернуть эту старую добрую традицию, а я, как дурак, жалел тебя. Говерт, не обращая на сопротивление Кику, молча затащил его в комнату и хлопнул дверью. Что происходило за ней, никто из Егерей не услышал.***
Пока на базе не было ни Альфреда, ни Франциска, члены Ночного рейда маялись от безделья и буквально умирали от скуки. Сидя по разным углам главного зала, они не знали, чем себя занять. Эжени и Йозеф молча сидели на диванах напротив друг друга и пытались читать, но вместо этого по большей части устремляли глаза в окно, пускай там сейчас мало, что можно было разглядеть. Стефан, как обычно, потягивал вино из бутылки, но делал он сегодня это на удивление лениво. Баш кидал в стену нож, а Мэтт наблюдал за ним, не в силах сосредоточиться на чтении. Обстановка тяготила убийц. Помимо отлучившихся по делам лидера и его советника, среди рядовых не хватало ещё одного человека. Ён Су. Безрассудство мальчишек Эжени никак не могла понять. К чему нужно было делать, а уже только потом думать? Иррациональный подход, ведомый эмоциями, был чужд Эжени. Но отчего-то прямо сейчас именно ими она была охвачена, пускай и не выпячивала это наружу. Лишь глаза могли отразить её тревожные мысли. Когда-то и она опустилась так близко к поражению, что едва не погибла, так и не вступив в ряды отряда. — Какая маленькая! — Погодите, мы берём в отряд… девочку?.. — Может, не стоит? Трахнут её и не заметят. — Заткнись, Стефан! Идиота кусок. Светлая коса опускалась с узкого плеча. Сизо-белое, словно крыло цапли, платье скрывало от преимущественно мужских глаз подзагорелую фигуру, скованную неуверенной осанкой. Девочка неловко сжимала запястье с большим кейсом, в котором хранилось оружие, предназначенное ей судьбой. Эжени никого вокруг себя не хотела слышать или слушать, видеть или замечать. Пустой поток бессвязного шёпота и имён сотоварищей, которыми обменивались убийцы, проносился мимо ушей так, будто между одним ухом и другим был протянут сплошной тоннель. — Эжени, ты готова идти на своё первое задание в качестве представителя Ночного рейда? Девочка молча кивнула. — Что ж, тогда тебя сопроводит Франциск. Так же, он будет помогать тебе в устранении цели. — Как прикажете, — последовал неуклюжий ответ. Неказистой девочке пришлось поднять взор и сквозь очки устремить его в сторону своего напарника. Все в отряде выглядели молодыми, а этот мужчина явно приближался к средним летам. Он был приветлив, красив, его голубые глаза смеялись. Здешние люди отличались от тех, с кем приходилось иметь дело Эжени. Не кидались на неё, не раздевали взглядами, не срывали одежд. Удивительно… Удивительно. Новый напарник получил на руки задание и отвёл Эжени в переговорный кабинет. Оставшись наедине с незнакомцем, девочка занервничала, она начала неотрывно наблюдать за действиями со стороны Франциска. Но тот просто читал лист, временами хмурился, что не сильно портило его лик, прикидывал что-то в уме. Наконец, он посмотрел на Эжени. — Боишься? — спросил Франциск. — Нет, — резко ответила Эжени, начав перебирать пальцами ручку кейса. — Нервничаешь? — Нет. — Молодец, — подбодрил её Франциск. — Я тоже не боялся. Чувствовал себя лёгким, как пёрышко! А потом я пришёл на обзорную точку и тут-то ноги задрожали… «Что это с ним? Со мной всё нормально», — Эжени поджала губы, но мысли свои не озвучила. Она предпочитала не разговаривать лишний раз с людьми, чтобы не выдать свой страх. — Итак, вот наш план, — Франциск обратился к девочке вновь, положив перед ней карту. — Наша цель — хозяин борделя в одном селе. Есть подтверждённые данные о том, что он подсаживает молодых куртизанок на некий наркотик, заставляя тем самым работать. По селу ещё гуляет страшная болезнь, говорят, после неё бабы рожать не могут, а по нужде не может сходить никто — больно очень. — Перелой, наверное, — брякнула Эжени. — Это все грехи этого ублюдка? — Как грубо, дорогуша! — фыркнул Франциск. — Не называй меня так, — процедила Эжени. — Ну ладно, — Франциск поджал губы. Откашлявшись, он продолжил. — Наша цель так же обвиняется в эксплуатации несовершеннолетних. За извращение Божьего закона он будет гореть в Аду… что такое, Эжени? — мужчина заметил, как затряслась девочка. — Ничего. Я уже хочу убить его, — отчеканила Эжени. — Такие, как он, не имеют права на жизнь! — Вот это правильный настрой, — вновь подбодрил её Франциск, похлопав по плечу. Эжени этот жест не понравился, поэтому она сбросила чужую руку. — Конкретно наша цель — хозяин борделя. Мы отсылаем нашим заказчикам головы в знак верности Ночного рейда, запомни это хорошенько. Твоё оружие грубовато, так что целью я займусь сам. Твоя задача будет… — он замер на полуслове, — …ты должна будешь убить всех остальных работников. Они знают о болезни, что распространяли, поэтому тоже причастны. — Ага. Всё верно. Никто не должен сбежать. Холодок в интонациях Эжени вынудил Франциска почувствовать себя неуютно. Но всё же, пора было отправляться. Дорога до села оказалась недолгой. Обычное, ничем не примечательное село. Правда, лениво тут выглядели все, даже не развлекались под вечер. Никто на путников не обратил внимания, поэтому Эжени и Франциск без труда прошли к месту назначения. Убедившись, что никто не смотрит, мужчина быстрым и точным движением воткнул две длинные иглы в шеи охраны. Оба они пали мгновенной смертью. Оттащив мертвецов в переулок, Франциск подал Эжени знак, что путь свободен. Девочка расчехлила Резак создания, чтобы приготовиться к нападению. Она уже хотела было сказать, что начнёт нападение с чёрного хода, как вдруг перед ней вместо мужчины оказалась полностью нагая женщина с Юго-Западных земель, имевшая смуглый цвет кожи, тёмные распущенные волосы и роскошную фигуру. Эжени это знатно напугало, она еле сдержалась от визга и отвернулась, чем вызвала хмыканье женщины. — Ну чего же ты, милая моя? — спросила она низким бархатным голосом. — Т-ты… ты кто?.. — пролепетала Эжени. — Обижаешь. Это же я, — женщина хохотнула. — У меня много разных обличий. Эту женщину звали Мия. Я любил с ней проводить время. Удивительно, но я никогда не видел её в одежде, так что… — Так ты ходил к шлюхам? Старый развратник! — прошипела Эжени. — Грубиянка. Посещения публичного дома для любого солдата — вопрос времени. — С меня хватит. Я к чёрному входу. Фыркнув, Эжени стала обходить здание. Теперь настроиться на нужный лад было тяжелее. Но надо. Эжени терпеть не могла подобные заведения, где девушки и женщины продавали свои тела. Неважно, по своей воле или нет. Каждый раз, глядя на куртизанку, Эжени становилось больно настолько, что жить не хотелось. То же самое касалось сутенёров, но они ещё и вызывали праведный гнев. Единственное, что с ними со всеми могла сделать Эжени……это без сожаления убить.
Ворвавшись с чёрного входа, девочка навострила чутьё. Надо не оставить здесь ни единой души. Проходя по длинному коридору, Эжени заходила в каждую из комнат, выбивая дверь с ноги или с помощью тейгу. Исходов было три: либо здесь никого не было, либо была одна куртизанка, либо она же вместе с клиентом. Клиентов, как потенциального разносчика болезни, Эжени также убивала. Острые лезвия гигантских ножниц резали лучше всякого меча, жадно впиваясь в нагую человеческую плоть. Эжени рубила без разбору, главное — чтобы никто не сбежал, не уходить из комнат, пока человек не будет разрезан напополам, либо не разорван на куски, либо же обезглавлен. Резак создания был превосходен. Он не мог затупиться. Эжени даже вошла во вкус. Так легко было уничтожить ненавистных ей людей… Вот и стража наконец подоспела. Но что они могли сделать против разъярённого чудовища с опасным тейгу? Их оружие по силе попросту оказалось смехотворным — всё равно что тростинки рубить! Последняя комната оказалась самой трудной… Открыв дверь, Эжени сперва удивилась тому, что находившиеся здесь люди были очень маленькими. Прямо на неё смотрело несколько пар испуганных глаз. Оно и неудивительно, когда в комнату влетала окровавленная незнакомка с огромными ножницами наперевес. Одна из девочек, вскочивших от страха и приготовившаяся закричать, судорожно вцепилась в белую полупрозрачную ткань. Но Эжени показала ей, а заодно другим детям, чтобы те были потише. Неизвестно, справился ли уже Франциск со своей задачей. Дети вроде бы успокоились. Даже позабыли, что единственный путь к отступлению лежал позади Эжени. И в следующую минуту комната обагрилась детской кровью. Эжени мутило. Как бы она ни хотела, к этому запаху невозможно было привыкнуть. Запах резни, запах крови, запах детской смерти. Факт того, что на её плечи взгромоздился столь тяжёлый грех, едва не погрузил в отчаяние. Ну, а что оставалось сделать? Всё равно эти дети слабы. Оставшись без своего жадного хозяина, возжелавшего построить на их мучениях бизнес, куда они пойдут? Они либо умрут, либо попадут к другому такому же мерзкому усатому дяде. Эжени вышла из комнаты, волоча за собой тейгу и оставляя алые следы. В борделе стоял тяжёлый запах сгнивающей плоти, тишину перебивали звуки ночных животных. Надо найти Франциска и уходить отсюда. Как можно скорее… Внезапный грохот заставил Эжени подскочить и подтянуть к себе тейгу. Франциск не справлялся? Или справлялся, но у него не получилось разобраться с целью сразу, как с охраной? Подбежав к источнику шума, Эжени распахнула дверь, за которой он предположительно находился. Произошло всё слишком быстро, но сознание девушки успело запечатлеть всё в ярких красках. Маскировка с Франциска была сорвана, его теснил высокий крупный мужчина. Телохранитель, догадалась Эжени. Ответ на вопрос «Как Франциска рассекретили?» пришёл почти сразу: — Эжени, беги! У них деактиватор тейгу!.. В следующую секунду Франциск был откинут в сторону огромным кулаком, он ударился о шкаф, в глаза ему заливалась кровь. Посчитав, что девочка с гигантскими ножницами представляла больше опасности, чем поверженный мужчина, телохранитель бросился на неё. Комната была слишком маленькой для того, чтобы орудовать Резаком создания, поэтому Эжени решила поступить по-другому. Она решила воспользоваться козырем. «Экстаз», — сорвалось с её уст; голос, неслышимый для человека, но не для тейгу. Зажмурившись, Эжени подождала, когда свет достаточно ослепит её врагов. Только после этого она практически вслепую кинулась на телохранителя и вонзила один из множества кинжалов, которыми она располагала, в мощную шею. Точный удар оставил мужчину умирать в судорогах, захлёбываясь собственной кровью. Смахнув кровь, Эжени перерезала ему горло, чтобы ускорить процесс. Но к сожалению, она совсем забыла о цели. О мужчине, хозяине борделя. Пока девушка доделывала грязную работу по умерщвлению врага, тот незаметно подкрался сзади и схватил её за волосы и заломил правую руку назад. Эжени тут же задёргалась, из-за чего рука была немедленно сломана. Сдавленный крик, запертый в небольшой комнатке, едва не отнял слух у всех присутствующих, потому как больше походил на рёв дикого зверя, сражённого в неравной битве. Попытавшись отползти, Эжени тут же почувствовала, как выроненный ею кинжал был перехвачен. «Если я проиграла — убей меня. Всё очень просто. Так зачем ты, ублюдок, хочешь меня унизить? Т ы. в с ё. р а в н о. с е й ч а с. у м р ё ш ь. Я ненавижу вас всех. Почему вы просто не можете сдохнуть?» Бороться уже не выходило. Оружие отброшено в сторону, лишь один кинжал после разрезанной юбки устремился девочке под глаз. Холодные руки залезли под рубашку, чтобы ощупать грудь. Из-за отброшенных очков ничего не было видно, а взор словно нарочно застилала пелена слёз. Всё тело будто погрузили в чан со льдом и ядом, медленно расползавшимся по жилам. Эта поганая отрава добралась до мозга, отключая все эмоции, оставляя за собой лишь пустоту. Ступор уничтожил волю к тому, чтобы шевелиться. «А-а-а… так вот что они чувствовали перед смертью…» Смерти и бесчестия ей помог избежать всего один меткий выстрел, пробивший сутенёру грудь. Чувствуя, как горячая кровь брызнула ей на спину, Эжени подскочила и настолько быстро, насколько смогла, выползла из-под трупа. Отдышавшись, девочка стрельнула взглядом в сторону Франциска. Он на вытянутой руке держал револьвер, из которого и вылетела спасительная пуля. Франциск также отдышался и кое-как встал. Эжени недоверчиво покосилась в его сторону, когда тот начал к ней подходить. Но тот первым делом подошёл к трупу сутенёра и забрал у него своё тейгу, заодно взял некий прибор, который, судя по всему и являлся деактиватором. А также Франциск отрезал голову мёртвому сутенёру. Вздохнув с облегчением, Эжени скривилась от боли, причиняемой сломанной рукой. — Встать сможешь? — спросил Франциск. Скрипя зубами, Эжени попыталась приподняться. Но порванная юбка тотчас осадила её и заставила смутиться. Франциск будто бы всё понял. Он раскрыл Фонд Геи. Оказывается, это тейгу можно было использовать как переносное хранилище небольших вещей помимо магических кистей, менявших облик. Выбор Франциска пал на миниатюрную бутыль с нашатырным спиртом, семенами мяты и небольшой швейный набор. — Из меня швея, конечно, так себе, — неловко усмехнулся Франциск. — Но я попытаюсь сделать так, чтобы до дома продержалось. Не волнуйся, вместе с кожей не зашью. Эжени молча смотрела на манипуляции Франциска, выжидала момента, чтобы что-то сказать. — Так-с, — Франциск проверил крепость швов. — Встань-ка. — Вроде держится, — неуверенно сказала Эжени, подёргав юбку. — Да. — Надо ещё руку тебе… так… — Франциск взял откуда-то кусок выцветшей ткани и закрепил сломанную руку, завязав на шее девочки узел. — Вот так как-то… — Не совсем, — буркнула Эжени. — К сломанной конечности в полевых условиях лучше привязать ветки или доски для лучшей фиксации. На базе же есть шины? — Есть. — Ну вот дома на них и сменим. Франциск хотел было погладить девочку по голове, но одёрнул руку, вспомнив, как та реагировала на него. Ограничившись подачей очков, мужчина нацепил на себя и на Эжени балахоны, взял голову сутенёра, спрятал тейгу и повёл напарницу на базу Ночного рейда. — Цель устранена. Миссия выполнена. — Жаль, что мы всё-таки не сумели добыть голову этого урода, — сокрушился Йозеф, чем и вывел Эжени из погружения в бесконечное небытие. — Устранили бы цель, и не было всего этого. — Нас бы убили или забрали бы в плен для пыток, — напомнил Мэтт. — У нас не было другого выхода. — Значит, это я виноват, что составил такой план, что мы не уложились по времени, — Йозеф постучал пальцем по подлокотнику. — Если бы я вовремя учёл… — Не кори себя, Йозеф, — устало буркнула Эжени. — Нечего горевать над пролитым молоком. Ты извлёк урок из поражения, а поэтому в следующий раз сделаешь всё, чтобы не случилось провала. — Да, но… — но Эжени перебила Йозефа: — Хорошо, что вы вовремя оттуда ушли, на самом деле. Если бы Николай не убил вас на месте, то наверняка забрал бы для своих извращённых игр, коими он называет пытки. Ходило множество слухов о том, что, если в Столицу привозили пленных солдат революции, он отбирал из них светловолосых и пытал в свободное время, иногда позволял себе надругаться над ними, — она помрачнела. — Николай замучивает своих жертв до смерти, но делает это так медленно… лучше сразу умереть. — А, так получается, Ёну ещё повезло бы, да? — Стефану резко стало не по себе. На это Эжени только головой покачала: — В уроженцах Восточных земель он видит собак. Помимо пыток и возможных изнасилований прилагаются унижения, принуждения вести себя, как животных, — по её коже мороз прошёл. — Хорошо, что Ён Су не знает об этом… — Я всё прекрасно слышал. Эти слова слетели с уст окровавленной фигуры, внезапно явившейся в дверях зала подобно мстительному духу, пришедшему с того света. Он немало напугал Ночной рейд, заставив замереть на месте. — И я не собираюсь из уточки становится псиной… — легкомысленно усмехнулся Ён Су. Тут все наконец заметили, что Ён Су принёс с собой боевой трофей. Бросив окровавленный предмет на столик, все увидели, что это была голова Грифона. Ночной рейд медленно перевёл взгляд на Ён Су. А тот, превозмогая наступавший на пятки сон, из последних сил вымолвил: — Миссия… выпол… нена… И упал. Тем самым Ён Су неосознанно заставил всех поволноваться за него. Товарищи сразу же подбежали к нему и засуетились. — Уточка! — Стефан схватил Ён Су за плечи и с силой потряс. — Блять, живи, Ёнчик! — Надо отмыть его от крови и посмотреть не ранен ли он, — совершенно спокойно произнесла Эжени. — Раздеть надо, — буркнул Баш. — Баш! — возмутилась Эжени. Хотя правильнее было описать её восклицание, как удивление, что Баш вообще хоть что-то сказал. — Отвернись, если не хочешь видеть. — А-ха-ха, Эжени, ну ты!.. Эжени слегка покраснела и нехотя отвернулась. Она очень не любила подобные моменты в отряде. В отличие от неё, мужчины практически не стеснялись своего обнажённого тела. Эжени допускала, что многим будет неприятно или стыдно, вот только за свою жизнь она таких не встречала. Ни из тех, с кем ей приходилось работать, ни из тех, с кем приходилось делить крышу над головой. — Вообще-то я не стесняюсь, — процедила Эжени. — Я много обнажённых тел повидала в своей жизни. Просто вы сейчас начнёте… — …слушай, а неплохой размерчик, — Стефан аж присвистнул, стягивая с Ёна штаны. — Кажется, он говорил, что встречался с кем-то, — зачем-то вспомнил Йозеф. — Для мальчишки с Восточных земель это самый настоящий световой меч!.. — …так и знала, блять, — Эжени сняла очки и легко шлёпнула себя по лбу, опустив ладонь после этого движения вниз. — Отойдите от него, онанисты, — растолкав всех, Эжени обхватила обнажённого Ён Су со спины под руки. — Надо переместить ко мне. — Я там уже бинты приготовил и свечи зажёг, — сказал из ниоткуда появившийся Мэтт. Кажется, никто не заметил, что он куда-то уходил. — Хоть кто-то здесь нормальный, — Эжени посмотрела в сторону Мэтта с благодарностью. — Будь добр, принеси в тазе подогретой воды, пожалуйста. Не без помощи товарищей Эжени перенесла Ён Су в свою келью и уложила юношу на простыни. Ханбок, залитый кровью, первым делом отправился на замачивание, а уже только после этого Эжени начала оттирать тело Ён Су, чтобы понять, чья эта кровь: его или его жертв? Повесив в комнате благовония гвоздики, девушка принялась за работу. Судя по тому, что бинты использовать ей пришлось, раны были обнаружены. — Как он? — первым спросил Йозеф. — Есть пара неглубоких ран. Одна на ноге, вторая на боку, — доложила Эжени. — Смертельная опасность пока не грозит. Возможно, он потерял сознание не столько от потери крови, сколько из-за переутомления. Ён Су сильный парень, но даже у него не хватило бы сил с лёгкостью уничтожить охрану, причём, увеличенную, и забрать голову цели. Ещё есть несколько некрупных порезов… надо бы взять на анализ кровь. Мало ли, против него применили яд, — она взяла со стола стерильное стёклышко и какой-то прибор, чтобы взять немного крови. — Ён как-то рассказывал, что у него хорошая переносимость ядов из-за тренировок в его клане, — задумчиво проговорил Йозеф. — Да, я знаю это. Но мне неизвестно против каких ядов у него иммунитет. Хуже всего будет, если я обнаружу в его ранах яд, к которому у меня нет противоядия. Хорошо, что яды, которыми пропитывают клинки, не попадают непосредственно в мозг. — Они только местного действия? — В противном случае, они бы убивали в течение нескольких минут. Яд Мурасамэ получен из желёз древнего змия, накапливавшего токсин в течение сотен лет. Из-за высокой концентрации яда и проклятия, лежащего на нём, смерть наступает за считанные секунды. — Ужас… слушай, а вот мне интересно, как ухаживать за клинком-то? — спросил Стефан. — А если порежешься неосторожно? — Ну, тогда пизда тебе, — отрезала Эжени. — Я теперь понял, почему его руки в защите постоянно, — с лицом, будто разгадал вселенскую тайну, произнёс Стефан. — А ещё почему поодаль сидит… Об обычный-то меч порезаться — страшно, а тут вообще караул. — С другой стороны, Ён Су, если поранится, то он может попытаться перестроиться на козырь, — тут же продолжила Эжени. — Только… тогда он перестанет быть человеком. — Я уже, блять, сомневаюсь в том, что он человек, — покачал головой Стефан. — Он столько человек в одиночку вырезал. Зачем, спрашивается, втроём пёрлись. — Тактический просчёт, не более того. Разговор вновь зашёл в нежеланное русло, поэтому ребята притихли, не мешая Эжени заканчивать обработку ран. — Я закончила, — сполоснув в последний раз руки и освободив их от кровавых разводов, провозгласила Эжени. — Ён Су пока не пришёл в себя. Пойду за нашатырным спиртом, возможно, он проснётся. — Может, дать ему отдохнуть просто? — с надеждой спросил Стефан. — Нет. Сперва я должна убедиться в том, что сознание не нарушено, — безапелляционно произнесла Эжени. — Переутомление страшно сказывается на здоровье, поэтому лучше убедиться сейчас. — Да никуда он не убежит… — отмахнулся было Стефан, но Эжени сердито его перебила: — А если наш товарищ в коме? Или умирает? Тоже дадите ему отдохнуть? — Ладно-ладно, тебе виднее. Не я же травница. — И хорошо, что не ты. Буркнув что-то нечленораздельное напоследок, Эжени поспешила удалиться, надеясь, что в балансировке тандема Йозефа и Стефана победит адекватность. Не хватало сюда для полной уверенности Мэтта и Баша. Последний хоть и был пойман за непристойными вещами, но хотя бы не позволил встать раненому товарищу. Спустя всего несколько минут Ён Су приоткрыл глаза и слабо зашевелился. — Что за… Кх!.. — юноша поморщился от ран и зашипел. — Ай-й, сука, больно-то как! — Смотри-ка! — гоготнул Стефан. — Уточка, а шипит, как гусь! — Ну и напугал же ты нас, Ён Су, — вздохнув, сказал Йозеф. — Видел бы ты себя в зеркале… — Простите. Зато я выполнил задание, вот! — Ён Су переглянулся с Йозефом, но тот такого же энтузиазма не разделил. — На, держи, — Стефан протянул Ён Су бутыль. Та пахла отвратительно, юноша только понюхал и сразу же отодвинулся: — Это что? Воняет. — Это лекарство. Выпьешь и мозги сразу прочистит. — Что ж всё такое невкусное… — пересилив себя, Ён Су всё-таки принялся заполнять себя содержимым бутыли. Жаль, что он не спросил, что же именно это за лекарство. А когда захотел, было уже поздно. — Погоди… Стефан, блин, что ты ему дал? — осевшим тоном спросил Йозеф. Глядя на Ён Су, залпом выпивающего «лекарство», Стефан присвистнул. Даже он так к бутылке с вином не прикладывался, как брезгливый юноша к горьковатой и обжигающей жидкости. Особенно мужчина повеселел, когда налицо оказался мгновенный результат его маленького розыгрыша. Ведь первым под раздачу попал именно он. — Б-бля… прочистит, говоришь? ПРОЧИСТИТ? — Ён Су сполз с кушетки и начал тыкать в Стефана. — Ты дал мне какую-то дрянь! Аэыаэ, что происходи-и-ит… — он словно поплыл и чуть не улёгся на Стефана. Подняв на него взгляд, юноша, очевидно, начал бредить. — Николета, родная, ты ли это? — Ён Су потянулся поцеловать Стефана, словно маленький мальчик, влюблённый в соседскую девочку. Йозеф и Стефан были поражены развернувшейся перед ними сценой. Уж не знали они, впервые ли Ён Су пьянел, но ощущения складывались именно такие. Так быстро, да ещё и с таким увеселением, с резким переходом от злости до любвеобильности. Стефан, держа пьяного Ён Су на руках, не мог удержаться от того, чтобы не пошалить. Тем более, он и сам был подвыпившим. Подняв юношу повыше, Стефан крепко присосался к его вытянутым в трубочку губам, коварно целуя на глазах у Йозефа, который в такой хлопьевидный осадок выпал, что ничего не смог сказать или сделать. Прямо сейчас он стоял и, казалось, переосмыслял свою жизнь. А пока Йозеф отвисал, Стефан уже закончил своё грязное дело и приготовился наблюдать за результатом. — Эй, полегче, девчуля!.. — промычал Ён Су, хихикнув и вытерев губы тыльной стороной запястья. — Эт мой пЭрвый поцалуй с такой стра-а-астью!.. У мбеня это… а-а-а… — ноги у Ён Су вдруг подкосились, Стефан же придержал его, пытаясь не заржать. От продолжавшегося и не смевшего сбавлять обороты акта столь наглой содомии у Йозефа начался нервный тик. — Фу… Стефан. Ты. Ты что творишь? — хоть какими-то словами Йозеф попытался вытащить себя из губительного состояния. — Мало того, что ты детей спаиваешь, так ты ещё и… фу, ещё и так развратно! — отпечатавшаяся в памяти картина мерзкого поцелуя подействовала словно ведро ледяной воды, что сделало мужчину живее. Он залился краской не меньше Ёна, который, наверное, уже сам понял, что произошло, но из-за алкоголя воспринимал всё веселее. — Да ладно тебе, это ж не первый его поцелуй! — Стефан хохотнул так, будто в самом деле не видели ничего дурного в своём поступке. — У этого парня уже бывали девчонки. Правда… — новая шалость не заставила себя долго ждать: Стефан с силой опустил свою ладонь на зад Ён Су, из-за чего последний недовольно замычал, — …он ни с одной ещё не доводил дело до конца!.. — Только не надо его… — Йозеф аж позеленел. — Почему больной не в постели?! Теперь позеленел и Стефан, когда на пороге оказалась вернувшаяся Эжени с бутылью нашатырного спирта в руке. Отставив её на стол, девушка внимательно осмотрела Ён Су. Как всегда, желания Эжени не были услышаны. Боженька определённо не любил её, у них это было взаимно. Но Эжени всё равно не могла взять в толк, почему другим атеистам везло значительно больше, чем ей. Злость закипала внутри женского сердца, но она сдержалась: осмотреть товарища было важнее. — А это ещё что… — Эжени понюхала Ён Су и едва не задохнулась от возмущения. Имя преступника её было уже известно. — Сте-е-фа-а-н, — она схватилась за Экстаз, лежавший в открытом кейсе. — Ты понимаешь, что тебе пиз-… Не дожидаясь, пока Эжени договорит, Стефан пулей вылетел из мини-лазарета и начал искать место, где бы переждать бурю. Вздохнув, девушка направилась к выходу, напоследок сдержанно попросив Йозефа дать Ёну проветриться. Не желая попадать под горячую руку, Йозеф выполнил просьбу девушки. Взяв перебинтованного Ён Су так, чтобы его рука оказалась у мужчины на плече, он понёс его в сторону душевой. Там он усадил пьяного друга на табурет, а сам наполнил ушат холодной водой. Лишь бы не застудить Ён Су… Иначе он будет лежать в постели не только с бинтами, но и с лихорадкой. А Йозеф получит от Эжени романтический поцелуй, причём, с большой вероятностью, ножницами по половым органам. Тем не менее, действовать надо было, поэтому Йозеф, закатав рукава и схватив друга за загривок, начал окунать его с головой в воду. Тот, конечно же, начал сразу же сопротивляться, но мужчина для верности повторил действие несколько раз. — Ай! Пусти! — Ён Су начал барахтаться и сопротивляться с удвоенной силой. — Я всё, я всё! — Полегчало? — Йозеф перестал и дал другу отдышаться. — А-ага… Йозеф отставил ушат в сторону и стал наблюдать за состоянием тяжело дышавшего Ён Су. Тот чихнул и, опустив голову, вытер нос и выплюнул попавшую в рот воду. Наконец, пришёл в себя. — Это… прости, что побил тебя, — вдруг буркнул Ён Су. — Что? Ён Су, это я должен тебе говорить, — Йозеф положил руку ему на плечо. — Это ведь я побил тебя. — Ага, пошёл ты, — плюнул Ён Су. — Я поддался тебе вообще-то. Выдержав паузу, Ён Су и Йозеф переглянулись друг с другом и разом засмеялись: первый — задорно, а второй — гораздо более беззвучно и осторожно. Они снова замолкли. Йозеф понимал, что Ён Су хотел что-то ещё сказать, но из-за ранений, алкоголя и усталости ему тяжело было составлять слова в предложения. Но тот хотя бы не лез целоваться, что уже не могло не радовать. — Я ведь… просто не хотел признавать, что ты был прав насчёт меня, — наконец, выдавил Ён Су. — То есть? — Йозеф встрепенулся. — Когда я получил полную свободу действий, я просто пошёл и выполнил задание, которое мы вместе завалили, — то ли от холода, то ли от чего-то ещё Ён Су задрожал. — Я мог бы сделать что угодно, но я пошёл убивать. Я убил всех, кто был в том особняке… Я никак не мог насытиться, Йозеф. Мурасамэ стонал и требовал ещё, — карие глаза, устремившиеся на Йозефа, как будто обрамлял алый ободок. — Знаешь, вот прямо сейчас, когда тейгу далеко от меня, я всё ещё хочу продолжить… — в глазах блеснули слёзы. — Я что, получается… даже после войны продолжу?.. — Перестань, Ён Су, — Йозеф придвинулся ближе и заключил его в крепкие объятия. — Ты не хочешь убивать. Совсем скоро всё закончится. Мы все выбросим это проклятое оружие и заживём счастливо. Больше своей наготы Ён Су стеснялся только слёз. Он не считал себя плаксой, но он с неудовольствием отмечал, что глаза всё чаще становились на мокром месте из-за долгого периода, когда эмоции запирались на несколько замков. Даже сейчас, утыкаясь носом в плечо Йозефа, Ён Су сдерживался и вёл себя так, будто пытался не заплакать, хотя горевшая от напряжения грудная клетка требовала, чтобы юноша изошёл на рыдания. Ограничившись судорожным дыханием, он пытался успокоиться и прижимался к Йозефу сильнее, чтобы тот не видел его распухшего от слёз лица. Но Йозеф и не собирался. Сказав уже всё, что мог, он молча сидел рядом и гладил друга по спине, помогая успокоиться. Йозеф всё размышлял о том, что поступал всё это время неправильно. Как же быстро он забыл, что судьба Ён Су была куда тягостнее его. Это Йозеф рос в тепличных условиях, где никто не требовал с него убийств, где из соперников был лишь старший брат, ныне ставший врагом, где не нужно было выживать, прячась от палящих лучей южного солнца. «В самом деле… какой из меня друг, если я только и могу, что указывать Ён Су на его пороки? Я должен помочь ему преодолеть это, даже если меня самого поглотит тьма».***
— Звали меня, генерал Брагинский? Это был последний раз, когда Кику так назвал этого человека. Последний раз, когда он произнёс эту фразу. Так странно — генерал решил позвать его на важную миссию под покровом ночи? Но на юношу из темноты глядели потускневшие от горечи голубые глаза. Их Кику видел не так часто, потому что предпочитал избегать смотреть людям в глаза. Таким, как этот человек — тем более. Он узнал его силуэт, хоть и это не добавило осознанности в происходящее. — Генерал Брагинский… дезертировал, — донёсся из тьмы совершенно разбитый голос, дребезжащий, словно стекло, готовое вот-вот лопнуть. — Что? — Кику ушам своим не поверил. Да и не хотел верить — настолько дикими казались речи правой руки Ивана. — Да… я тоже сперва не поверил. Но это действительно так. Он молча ушёл, не сказав ни слова. Только мне оставил письмо, в котором извинялся за скорый уход, — Кику уловил скрежет зубов. — Пошёл он!.. Просто взять вот так и оставить нас! Ещё и хватает наглости извиняться… — Почему вы позвали именно меня? — голос Кику сел из-за пережитого шока, но ему хотелось знать причину. — Почти все из контрразведки дезертировали. И ты — последний, кому можно доверять. О тебе много, кто говорил, что ты выполнишь любую работу и-де-аль-но. — Что вы хотите, чтобы я сделал? Повисла тяжёлая тишина, обрёкшая сердце Кику на мучительный стук. Зажглась свеча и Хонда увидел лицо этого человека. Удивительно, как горе способно состарить молодых людей, забирая назад дарованную природой властную красоту. Судорожный вздох предшествовал жестокому ответу: — С предателями Империя может делать только одно: убивать их безо всякого сожаления. Справишься, Хонда? Этот приказ требовал слишком много мужества от этого человека. Но Кику пока об этом не знал, мог лишь догадываться исходя из его реакции. Леденеющая сталь разверзлась над ночным небом, видневшимся из окна. Проклятый клинок вместе с хозяином искал новую жертву. — Будет исполнено. Колебания ушли прочь — Кику целенаправленно шёл в сторону кабинета Николая. Однако его не оказалось ни в кабинете, ни в своих покоях. Это странно, думалось юноше, ведь в такое время генерал обычно спал, ну или хотя бы готовился ко сну. Его отбытие исключалось: штаб окутывала холодная аура, возвещавшая о том, что Николай в здании. Кику предположил ещё один вариант… и он не мог не ввести в замешательство, перемежающееся со странными мыслями в голове. На устах застрял один лишь вопрос, заданный самому себе: Почему он стоит у двери Халлдора? «Почему?..» Пока Кику замер с этим вопросом перед дверью, за ней действительно находился Николай. Нет, он не стоял прямо за ней и не ждал, когда Кику наконец осмелится зайти. Он сидел возле кровати Халлдора, гораздо меньшей по размеру, чем его собственная. И тем не менее, несмотря на то, что для юноши она всё равно была большой, тот спал, свернувшись калачиком, будто ему не хватало места. На самом деле, Халлдор с детства и все последующие лета привык так спать, поэтому он ужасно удивился, оказавшись впервые на просторной кровати Николая. Когда он лежал, пребывая в двухдневной лихорадке, это было не так заметно, а вот когда генерал попросил на неё просто присесть… Халлдору на миг почудилось, что если он это сделает, то упадёт в омут и его утянет на дно морское чудовище. Но Николай не знал об этом. Ему, наоборот, после долгого сна не только на тесной тахте, но и где попало, хотелось побаловать себя на высокой должности, чтобы не просто уместить своё огромное тело на кровати, но и чувствовать себя свободно, будто качающимся на волнах. Причём, Николай требовал сделать кровать к тому же достаточно широкой, чтобы рядом мог уместиться ещё один человек небольшого роста. Тогда он подумывал о женитьбе… …не подозревая при этом, что будущее заготовило ему вовсе не жену. Халлдор тихонько простонал во сне. Ему снился кошмар. Наверняка что-то действительно ужасающее, подумал Николай. Лицо дорогого подчинённого исказила болезненная гримаса, тонкие пальцы резко вцепились в белоснежное одеяло, оттенявшее посеревшего человечка ещё больше и выдавая в нём уродующую болезненность. Николай осторожно взялся за дрожавшие, взмокшие от пота пальцы и погладил их большим пальцем. Дёргаясь и извиваясь, Халлдор словно пытался пересилить какую-то боль, что причиняло ему невидимое проклятое существо. В уголках глаз выступили слёзы, тотчас скатившиеся по щекам на подушку, оставляя влажные дорожки позади. Николай почти невесомо коснулся бледной кожи и смахнул слезинки, попутно заметив, какие длинные белые ресницы были у юноши. Именно они, размеренно хлопая, скрывали от мира дивные сине-фиолетовые глаза, в которых, как думал Арловский, можно утонуть, словно в водах сурового Северного океана. — Х-холодно, — прошептал Халлдор, ворочаясь. — Я сейчас умру… От этих слов Николаю самому стало холодно, при этом бросило в невыносимый жар. Убрав свободной рукой прилипшую ко лбу юноши чёлку, Арловский придвинулся ближе. В этот раз он не стал выжидать, а просто молча приник губами к раскалённой коже. «Ты не умрёшь, Халлдор. Я запрещаю смерти тебя забирать. Просто подожди, и я найду способ тебя избавить от этого дерьма…» В этот момент раздался стук в дверь. Лицо Николая наполнилось благодарностью по отношению к человеку, который после всего лишь одного просчёта стал куда более тактичным. Судя по несмелому стуку, за дверью определённо стоял Кику. Укрыв Халлдора и поцеловав напоследок его исхудалые пальцы, Николай нехотя оставил пригретое подле юноши место на кровати и вышел из комнаты. Кику, растеряв присутствие духа, тотчас спрятал взгляд. То, что его догадка оказалась верна, сильно смутило его. Не потому, что он имел что-то против излишне тёплых чувств генерала к конкретному человеку, а потому, что не с кем было обсудить это. Самому с собой невозможно прийти к выводам по теме, в которой не разбираешься. И в силу своей неопытности в таких вопросах, Кику предпочёл пока оставить их в подвешенном состоянии, без ответа. — Что такое? Опять кого-то убивают? — спросил Николай слегка сердито. — Нет. Просто я решился, — едва слышно кашлянув для того, чтобы голос звучал твёрже, Кику выпрямился. — Я готов стать крысой.