Hetame ga kill!!

      Утро выдалось неспокойным сегодня. Мальчонка, лет пяти от роду, сразу это понял, когда услышал снаружи протяжный девичий крик, а вскоре и резкий шум в конюшне. Вывалившись из своей комнаты и едва успев натянуть портки, Пенко увидел клубы пыли от топота копыт. Кажется, это был одна из егерских лошадей. Похлопав глазами, мальчик только зажмурился от полетевшей в его сторону пыли, да и пошёл по своим делам. Сегодня его очередь кормить животных.       Бурёнку.       Лошадок.       Курочек и петушков. Цыплят.       Уточек и гусей.       Индюков.       Богатое хозяйство у старосты деревни! Свиньи тоже есть, и даже бык. Всех их кормил добрый мальчонка, а животные, чуя запах молока и свежескошенной травы, облизывали неряшливую шевелюру, по которой ещё не прошёлся сегодня гребешок, да благодарно принимали кушанье.       К свиньям в этот раз Пенко пошёл в последнюю очередь — нужно было взять побольше корма для них. В конце концов, у свиней счастье: разродилась Хаврошечка, и теперь вокруг неё толпились десять счастливых поросят, жадно присасывавшихся, хлебая материнское молоко. Пенко, не желая тревожить малышей и их маму, решил тихонько высыпать еды и уйти восвояси. И хряков нужно не забыть покормить.       — Милые поросятки вышли, — раздался вдруг позади басовитый мужской голос. Пенко резко обернулся от неожиданности, но с облегчением признал в нарушителе одного из гостей отца. — Особенно вон те двое, что с пятнышками на спинке. Не правда ли?       — Д-да, вы правы, господин, — пролепетал Пенко, сглотнув. От мужчины веяло прохладой, отчего становилось не по себе. Хотелось поскорее покинуть хлев. Хватится кто из родных — потом отчитывать будут за задержку.       — Знаешь, а ведь я, хоть и жил в деревне, но у нас отродясь не было свиней. Одна больная корова, да и та сдохла быстро, не пережила зиму. Эй, малыш, — маленькие льдинки засверкали живым интересом в глазах гостя. — Покажешь мне, как надо кормить свиней?       — Х-хорошо.       Коротко ответив, мальчик сделал несколько шагов назад, опустившись к мешку с кормом.       Пенко вдруг понял, что пальчики на ногах и руках похолодели. То было не столько из-за веяния от мужчины, сколько из-за созревания внутри копошащегося и всеобъемлющего страха. Но мальчонка не мог понять, почему именно ему страшно. И почему ему стало страшно ещё до того, как он услышал леденящий душу шёпот, пробиравший до самых костей:       — Малыш, как тебя зовут?       — Пе-… Пенко, господин! — дрожа всем телом, выпалил мальчик. — Д-давайте я быстро покормлю всех и у-уйду!..       — Ты боишься, Пенко? Почему же? — почти что заискивающе спросил мужчина. — Ты сделал что-то плохое?       — Нет… нет! Я ничего не сделал!       — Тогда почему ты боишься?       Холодная рука легла на плечо Пенко, заставляя обернуться и затрепыхаться, оказавшись в ловушке пронизывающего взгляда. Когда дети не знают, что происходит, что нужно сделать, они страшно пугаются. А перепуганное дитя, парализованное шоком, ещё некоторое время не шевелится, только хлопая вытаращенными глазами, и только потом начинает плакать.       — А! Я понял! Ты боишься свинок, не правда ли? — обнажая ряд крепких зубов, произнёс мужчина. Пенко не успел ответить. — Но ты не плачь и не бойся, малыш. Просто ответь на один мой вопрос, и я помогу тебе подойти к свинкам. Хорошо?       Сглатывая слёзы и утирая их кулачком, ребёнок кивнул, пускай то, что сказал гость насчёт его страха, было неправдой.       — Вот и славненько! А теперь ответь-ка: до приезда Егерей у вас уже были гости? Кивни, если не можешь ответить, — проявление нежности со стороны холодного мужчины казалось настолько неестественным, что это пугало. Но Пенко, поджав дрожащие губы, быстро закивал. — Хорошо. А была ли среди ваших гостей девушка в очках, с длинной косой?       — Д-да. Т-только… — Пенко разлепил пересохшие губы. — Она почему-то… в погребе нашем спряталась, к-когда в-вы приехали!..       — Вот как. Хорошо, малыш, — в улыбке мужчины что-то надломилось, искажая доброе лицо и являя ему истинный облик. — Теперь, как и обещал.       Пенко и слова сказать не успел, как вдруг понял страшное: тонкий ледяной шип прострелил его шею. Но крови мальчик не увидел.       Он просто не смог пошевелиться. И кричать тоже не мог. Рот распахнулся в беззвучном крике, но только тихие хрипы и срывались с уст.       — Мне очень жаль тебя, малыш. Правда. Ведь твои родители не позаботились о том, чтобы с тобой ничего плохого не случилось, — мужчина схватил мальчика за шкирку и понёс в сторону хряков. — Надеюсь, ты теперь возненавидишь батю и мамку и проклянёшь их!       В тот миг, когда мёд сладких речей замёрз, кристалликами оставшись на пересохших губах мужчины, Пенко почувствовал, что падает, и падает в самую грязь. В тот угол хлева, где за оградой ютились хряки, которые тотчас волосатыми пятачками принялись обнюхивать маленькое тельце, пахнущее молоком и свежескошенной травой.       — Видишь, Пенко? — спросил мужчина. — Не такие уж они и страшные, скажи? А-хах… да ведь ты и сказать-то ничего не можешь. Лады, бывай, малец! Не опаздывай к завтраку, а то мамка твоя беспокоиться будет!       Образ гостя поплыл перед глазами Пенко, когда он почувствовал на собственной коже пропитанные слюной упругие языки хряков.       Мужчина тотчас исчез из хлева, убежав в конюшню.       А когда девушка с платком на голове, прятавшим русую косу, пришла в хлев искать младшего брата, она не сразу поняла, что произошло. Выронив ведро из рук, она упала на колени, намочив подол сарафана, и горько, протяжно закричала, без слов созывая всех, кто находился неподалёку.       Перепачканные морды хряков уткнулись в порванную на лоскуты окровавленную рубашку, а в бесформенной алой кашице одиноко покоился раздроблённый свиными зубами череп ребёнка. А когда вся семья во главе с отцом семейства собралась в хлеву, голодные животные доели и эти останки…       …       Николай приоткрыл глаза, прекратив своё беспечное загорание на августовском солнце. Здоровый оттенок лица всё не приобретался, сколько бы Арловский ни старался. В итоге он решил, что бросит эту затею, равно как и перестанет задаваться вопросами, почему ему всё равно на то, что он совершил уже так давно.       Это была необходимость — вот, чем утешал остатки своей совести Николай.       «Мне насрать», — вот, какова была истина, явившаяся Николаю, задавливая совесть.       В самом деле, он не чувствовал ничего. Кроме уныния, пожалуй. Несколько минут продолжалась нега, после — только скука и опустошение. Закинув ноги на подоконник, Николай сидел в кресле, попивая из нового кубка вино и таращась на клочок неба, в котором маячила грязно-серая тучка, словно олицетворявшая настроение генерала Арловского.       «Мне насрать? Мне насрать. Так выпьем же за то, что мне насрать», — сделал вывод мужчина, подняв кубок чуть выше и сделав вслед за этим большой глоток.       В ту же минуту раздался знакомый стук в дверь. Николай настолько ждал этого момента, что, даже не оборачиваясь, знал, кто к нему заглянул так рано. Но всё-таки, приличия ради, убрал ноги с подоконника и развернулся вместе с креслом, чтобы лицезреть прекрасного ангела.       — Доброе утро, генерал! — с привычно подчёркнутой вежливостью поздоровался Халлдор, замирая в полусогнутом состоянии с рукой на груди. — Вчера вы говорили про задание. Ваш покорный слуга готов к исполнению приказа. Прошу, изложите поскорее суть дела!       — Стой-стой-стой, попридержи коней, молодой человек! — с усмешкой произнёс Николай. — Во-первых, к чему эти формальности? Во-вторых, к чему такая спешка?       — Н-ну я… — Халлдор растерянно выпрямился и пальцем легко почесал щёку. — Простите, не знаю, что на меня нашло. Вы вчера немало заинтересовали меня. Наверное, поэтому…       — Всё-таки, заинтересовал? Здорово. Ладно тебе, подойди поближе, не съем я тебя, — Николай расставил руки так, будто приглашал Халлдора в объятия. Юноша неуверенно сделал пару шагов вперёд. — Ну поближе, чего ты? Присаживайся.       Неуверенность Халлдора можно было понять: с прошлого раза Николай и не подумал поставить в своих покоях хотя бы стул. И поэтому юноша вновь вынужден был приземлиться на кровать. Зато теперь он точно знал, зачем здесь.       Николай облизнул пересохшие губы, взлохматив седые прядки и спрятав их за ухом. Облик юноши, послушно оказавшегося на кровати, начинал будоражить сознание, мешая собраться с мыслями. Но делу время, а потехе — час, так что пришлось тут же отогнать наваждение.       — Собственно, в чём суть твоего задания в Житнице, — принялся пояснять Николай. — Выяснилось во время нашей последней вылазки туда, что эта деревня братается с ебучими революционерами, и в частности, укрывала наших маленьких крысок. Никаких оснований на то, чтобы поступить с Житницей так же, как с Малой Глинкой, но похерачить людей придётся, ты же понимаешь?       — Нужно убить старосту деревни за измену? — догадался Халлдор.       — Да и желательно целиком, — Николай подпёр голову рукой. — Семья у него большая, как и положено деревенским. В деревне есть наши люди — вам нужно с ними встретиться и помочь им перенять контроль.       — «Вам»? — переспросил Халлдор.       — Ну, да, — простодушно заявил Николай так, будто его удивила реакция юноши. — Я не отпущу своего дорогого подчинённого в такие ебеня без присмотра. С тобой пойдут Хенрик и Кетиль. Возражений нет?       — Никак нет, генерал, — покачал головой Халлдор. — Полагаю, мы можем сами распределить роли на данное задание?       — Конечно! — подтвердил Николай, хлопнув в ладоши. — Вы, северяне, слаженно работаете, так что не посрётесь.       — Я благодарен вам за хорошее мнение о нас, — легко улыбнувшись, Халлдор отвёл взгляд. — Всё-таки, хорошо, что мы отправимся именно туда.       — Почему?       — Кику сказал, что нашёл для меня ворожея, способного снять моё проклятие. А он как раз живёт под Житницей.       — Вот и замечательно, — Николай пристально посмотрел в сторону юноши. — Тебя же больше не беспокоит эта херня?       — Мне всё ещё снятся кошмары, — признался Халлдор. — Так что я предпочёл бы разобраться с этой проблемой сейчас, нежели пускать всё на самотёк.       — Молодец. Халлдор, — Николай поманил юношу пальцем. — Подойди-ка.       — Ч-что такое? — занервничав, Халлдор поднялся с кровати и попятился в сторону выхода.       — Куда! Я тебя не выпускал ещё, — Николай резко встал и, настигнув Халлдора, прижал его к двери. — Помни о том, что Тодор и его жена крайне подавлены сейчас. Тебе предстоит охереть какая тяжёлая задача — не убивать.       С этими словами Николай уткнулся носом в белую юношескую шею, вдыхая запах свежевыстиранной рубашки опрятного молодого человека. От такого интимного жеста у Халлдора едва не подкосились ноги.       — Генерал! Зачем так жестоко?.. — пролепетал юноша, не зная, как ему выбраться из неловкой ситуации. Снова он на подсознательном уровне пытался сбежать, но не мог воспротивиться силе, исходившей от генерала Арловского.       — Потому что я не хочу, чтобы на тебя пало ещё какое-нибудь проклятие, — прикосновение к разгорячённой коже подействовало на Николая сильнее любого наркотика. — Напомню: в семье Тодора много блядских детей. А покуда ты кончаешь от убийств, я вынужден тебя ограничить, — схватив Халлдора за подбородок, Арловский открыл своему взору едва выпиравший кадык. Николай не смог отказать себе в удовольствии зацепить зубами хрящ, наблюдая впоследствии, как у юноши затрепетали белые ресницы на прикрытых глазах, а сам рвано выдохнул, прижавшись к двери. — Ты меня хорошо понял, мой хороший?       — Д-да… — прошептал Халлдор.       — А после задания тебя будет ждать особая награда.       Николай хотел было сказать ещё что-то, но тут дверь распахнулась. В другой раз Арловский бы на месте прибил виновника, но теперь он знал точно, что с такой подготовкой не рассчитывал на что-то большее, чем простые прижимания к разным поверхностям. Успев поймать Халлдора перехватом за руку и за талию, Николай с раздражённым вздохом посмотрел на нарушителя.       Хенрик. Ну, конечно. Кто может быть более бестактным в отряде Егерей, чем этот буйноголовый северянин?       — Блять… Хенрик, пидор ебучий, — прорычал Николай. — Какого хуя ты заходишь в мой кабинет, когда на двери висит табличка «Не входить. Дрочу»?       — Извиняйте, генерал! — дурашливо, но не без поджатия хвоста сказал Хенрик. — Табличка не остановит Хенрика Хансена, потому что он не умеет читать!       — Быдло, блять… — Николай закатил глаза. — Чего пришёл-то?       — Лошади готовы, генерал! — с готовностью доложил Хенрик.       — Охуенно. А теперь иди помогать Халлдору! — развернув юношу, Николай как следует приложился по его ягодицам, толкая вперёд, чем вызвал соответствующую реакцию у подчинённых. — Чтоб задание выполнили без сучка, без задоринки!       Уводя краснеющего Халлдора, Хенрик шутливо забросил руку ему на плечо и принялся засыпать нелепыми шуточками, над которыми сам же и смеялся до потери воздуха. А Халлдор тоже подхихикивал, но трудно было понять натужно или искренне.       Оставшись наедине с самим собой, Николай запер дверь. Его не покидало жгучее ощущение оставшееся на ладони.       — Ох, ну какая ж у него всё-таки задница мягкая… — мечтательно проговорил Николай.       Он надеялся, что северяне быстро вернутся с задания.       — Может, прежде чем начинать дрочить, ты сестру родную у себя примешь?       И что ему наконец-то перестанут мешать всякие. «Не покои генералиссимуса, а проходной двор какой-то…» — подумал Николай, закрывая дверь за вошедшей в комнату Наташей. Та по-хозяйски запрыгнула на кровать к брату, свесив ноги с неё, и развалилась на ней, раскинув руки по бокам. Не зная, что и сказать Наташе, чтобы та вела себя хоть чуточку скромнее, Арловский махнул рукой, да и только: бесполезно воспитывать женщину, которой вот-вот (как и ему) должно исполниться тридцать лет. Что ж, раз полезного в перевоспитании мало, значит, можно побыть хоть раз хорошим братом.       — Доброе утро, Наташ! У тебя опять эти дни, что ты решила меня подоёбывать?       Или побыть самим собой наедине с сестрой. К тому же, Наташа вполне разделяла его отношение и поддерживала старую традицию изливать друг другу душу время от времени.       — Не неси херни, Коля, — проворчала Арловская, крутя здоровой рукой прядь на палец. Николай заметил и в её копне мышиных волос седину. Он хмыкнул, подумав, что годы идут, а различий между ними больше не становилось. — У меня всегда плохое настроение. Особенно, в последнее время.       — И что ты от меня хочешь? — вздохнув, язвительно спросил Николай, присаживаясь за стол. — Разве Оля не дала тебе работу?       Боль расколола голову надвое, и Николай сразу понял, что воздух разрежен в предвкушении скорой грозы и последующего за ней грома. Первое представило собой взлетевшие волосы Наташи, а второе — её капризный пронзительный крик, больше походивший на рёв:       — Я ТАК ЗАЕБАЛАСЬ ОТ ЭТОЙ ХУЙНИ, КОЛЯ-Я-Я! — откинувшись обратно, Наташа уткнулась в подушу и заныла, стукнув предварительно каблуком по кровати. — Я целыми днями перебираю какие-то древние трактаты безвылазно! Я хочу выбраться на во-о-олю-ю!       — А кто твою работу здесь делать будет? — отхлебнув вина, Николай любезно предложил сестре, но та только отмахнулась, предпочтя водку из собственной фляги.       — Да поставьте вы другую дуру на моё место, что вам, сложно, что ли? — пробурчала Наташа, вытирая горькую каплю, скатившуюся по щеке. — Что, людей нет совсем? А ещё Столицей называетесь!       — Ну вот, ну что я-то в этой ситуации сделаю, блять?! — Николай потёр виски. Хотелось встать, отобрать флягу с водкой у сестры и опустошить её, чтобы хоть как-то компенсировать нанесённый ему моральный ущерб. — Мало мне головной боли было…       — Ох, ну какая жалость… — Наташа откровенно начала драматизировать, пускай одного единственного слова хватило ей для того, чтобы лицо Николая изменилось, так как ей нужно было. — Я-то думала, ты настолько сильно хочешь трахнуть нашего северного малыша, что будешь лучше печься о его безопасности! — внезапно Наташа перешла на более серьёзный тон, пускай и продолжал звучать с определённой долей сарказма. — Коля, ну ты подумай, Коля. Разве кто-то из этих двух долбаёбов имеет хотя бы представление о ворожеях? Да и каждый уголок Житницы мне известен. Подумай, ну, Коля, ну ёбана рот, подумай головой, а не головкой! Не меняйся хуем с мозгами — это кривая дорожка!       — Блять, да заткнись ты! Как тут думать, если ты бухтишь без умолку? — прикрикнул Николай, отпивая ещё вина. Он задумался. — Даже боюсь представить, сколько мне придётся отстегнуть тебе.       — О, не переживай! — Наташа элегантно взмахнула рукой, откидывая пряди за плечо. — Денег мне Ольчик отсыпает — будь она трижды неладна — а от тебя мне просто нужен пропуск наружу, за пределы этой золотой клетки. Подсобишь?       — Ладно. Пиздуй, — Николаю, в целом, было всё равно, приоритеты для него были другие. А раз у сестры при этом будет работа и счастье — то генералу ещё лучше! Выглянув в коридор, Николай окликнул проходившего мимо Кетиля. — Эй! Возьмёте с собой Наташу, — с этими словами он стащил с кровати Наташу и за шкирку выдворил за пределы своей комнаты. — Это приказ. Если Хенрик будет выёбываться — разрешаю его убить.       — Так точно, — равнодушно ответил Кетиль, впрочем, придав голосу военной твёрдости, чтобы вопросов лично к нему у генерала не оказалось.       Кетиль отправился в конюшню, а Наташа, услышав решение брата, радовалась, как ребёнок:       — Ура! — Наташа взмахнула руками, но из-за попадания покалеченной кисти по лицу брата тотчас полетела вниз. Однако приземление вышло удачным, и Арловская оказалась нисколько не огорошена тем, что её бросили. — Жаль, у тебя подчинённые не все такие же, как Кетиль…       — Да вы заебали со своим Кетилем, — Николай скрипнул зубами. — Даже не смотри так в его сторону, у него на родных землях невеста есть.       — Ой, не собиралася я! — притворство в кокетливом жесте Наташи было на высшем уровне. — Он, может, и славный мужик, но не в моём вкусе. Да и занятых не отбиваю.       — И поверь, я рад, что не все мои подчинённые такие, как Кетиль, — Николай оскалился, и лёгкая дрожь, похожая на судорогу, выдала нервозность мужчины. — Я даже рад, что первым успел завербовать его в Егеря. Попади он к Революции — было бы страшно жить.       — Понятно-понятно… — Наташа уже собралась было уходить, но вдруг остановилась. — Эй, Коля. Скажи, ты ведь не просто трахнуть Халлдора хочешь, не правда ли?       — Неправда.       Обернувшись, Наташа успела уловить изменения на ледяном лице, которые спрятать обратно Николай не сумел. И только по этому выражению лица человека, пребывавшего в смятении, стало всё понятно.       Наташе было даже непривычно видеть брата таким. Это не могло не веселить, ведь совершенно не ложились такие оттенки эмоций на ледяной маске генерала в восприятии Арловской. Но вместе с весельем Наташа почувствовала неведомо откуда взявшуюся тревогу. У женщин, как ей постоянно говорили (да и опыт так подсказывал), была хорошо развита интуиция. Может быть, то было предчувствие чего-то нехорошего, что вот-вот должно было случиться, может быть, что-то другое… может быть, сердце снова зашалило от алкоголя — чем чёрт не шутит!       Не пряча язык за зубами, Наташа решила выговориться, пока была возможность. Пока она находилась так близко от Николая.       — Вот как. Слушай, тебе бы это… Поскрытнее быть, — вполголоса сказала Наташа. — Узнают, что у всеми «любимого» Ледяного Генералиссимуса есть сердце — пострадаете оба. Поверь моему опыту. Как бы ты ни хотел, за Халлдора ты не будешь так же спокоен, как за меня. Даже сейчас ты волнуешься, да?       — Иди уже, — Николай, не слушая сестру, пихнул её вперёд. — Привезёшь всех в целости и сохранности — подарю аметисты или какие камни ты там хотела.       — Сапфиры! И обязательно в серебряной оправе! — ткнула в него пальцем Наташа. Тревоги меньше не стало, но она решила сосредоточиться на насущном. В конце концов, не её это было дело. — А, и насчёт моей работы здесь можешь не переживать — я сама позабочусь о замене. А ты дальше сиди и отдыхай, господин Ледяное Сердце!       — Нахуй иди, заебала!       «И как дрочить теперь с таким настроем?» — почти что в отчаянии подумал Николай, когда закрыл за сестрой дверь.       — Пойду прогуляюсь, что ли, — сказал себе Николай, вставая с кресла. — Так и геморрой недолго заработать.

***

      Ночь для Кику и Ён Су, оставшихся на опушке, далеко от базы Ночного рейда, прошла на удивление спокойно — никого не заинтересовали тела двух восточных юношей, казавшиеся ещё меньше на поляне с высокой травой. Одна беда: проснувшись, Кику и Ён Су с неудовольствием отметили, что их одежда оказалась перепачкана в пыли и пепле.       Но это был сущий пустяк. Всё-таки, сегодня хорошая погода: солнце светит не так ярко и жгуче, как в июле-месяце, облака уже начинают мешать ему прогревать благодатную землю Империи, а ветерок действовал так умиротворяюще, что пробуждаться ото сна не хотелось.       Бурчащие от голода животы, впрочем, решили иначе, вынуждая юношей подняться и начать утреннюю разминку, чтобы потянуть каждую мышцу, связку; разработать сустав, что провернётся с лёгким хрустом — и в руке или ноге тотчас явится жизнь. Ну и воды нужно было раздобыть, чтобы умыть лицо и окончательно прогнать призрак минувшего сна.       — Доброе утро! — сладко зевнув, бойко проговорил Ён Су.       — Доброе… — Кику осторожно протёр глаза. — Ён Су, ты выспался?       — Ага, — кивнул Ён Су, хрустя пальцами. — Меня, правда, комар ночью укусил — пришлось его зарубить.       — Вот это реакция!.. Но ради комара обнажать клинок… Всё равно, что по воробьям стрелять из пушки. Разве комар мог бы тебе навредить? — спросил Кику так, а в сторону добавил: — Ну, вряд ли же это южный комар.       — Да он заебал меня, пищит и пищит возле уха! — воскликнул Ён Су, надув губы. Могло показаться, что он недоволен ситуацией, но озорная усмешка явила его истинное настроение. — Допищался. Вон его две половинки до сих пор валяются. Вместо завтрака можем использовать!       — Я предпочту в таком случае пропустить приём пищи, — неловко улыбнувшись, тихо произнёс Кику, терпя возмущение желудка таким словам.       — Дурак что ли, братан? — возмутился Ён Су. — Будешь пропускать — привлечёшь ненужное внимание Эжени. Она всю душу вынет, но жрать ты будешь, потому что считает, что это полезно для здоровья.       — Полагаю, Эжени-сан и так хочет душу из меня вынуть, — задумчиво сказал Кику. — Но если серьёзно, то я могу её понять. Осмелюсь предположить, что она проживала в сходных со мной обстоятельствах.       — Кто знает, кто знает. Может быть. А может и нет.       Братьям пришлось обернуться к той части леса, откуда на поляну явились Эжени, Йозеф и Стефан. Последний неуклюже ковылял после вчерашних недомоганий, но в поддержке молодёжи не нуждался. Эжени и Йозеф несли за спинами котомки с неизвестным содержимым, их лица были напряжённее некуда. А девушка, как только в её поле зрения оказался Кику, тотчас помрачнела и стала прожигать его лоб уничтожающим взглядом, будто хотела оставить там если не сквозную дыру, то хотя бы причинить неимоверную боль. Йозеф же был настроен куда проще по отношению к Хонде-старшему, но доверять ему не спешил; ему было достаточно лишь того, что с Ён Су всё хорошо. Как и говорила Эжени, если Кику Хонда в действительности намерен сотворить с Ночным рейдом нечто ужасное, то это явно произойдёт не в первую и даже не во вторую ночь. Может, вообще никогда и наёмные убийцы зря не доверяли ему всё это время.       Но нет оснований полностью верить перебежчику из отряда Егерей. Понимали это, пожалуй, все, даже Ён Су, пускай и старательно отвергал рациональность в пользу чувств.       Даже Кику это понимал. Зря он считал, что всё идёт по одному из спланированных сценариев: существование в отряде Ён Су не подразумевалось вовсе. С какой стороны ни посмотри, всё для Кику было в радость: быстрее получится внедриться в отряд, да и цель достигнута — младший брат найден.       Но вот что делать потом?..       Что делать прямо сейчас?..       — Доброе утро! — Ён Су радостно помахал товарищам. Его детская непосредственность заставила взрослых несколько смягчиться.       — Доброе утро, Ночной рейд, — отчеканил Кику, отвесив глубокий поклон.       Совершенно обычный жест для юноши озадачил всех в Ночном рейде, вызвав неловкое молчание, которое первым нарушить смог только Стефан. Произошедшая заминка его повеселила.       — Что это? — хохотнул Стефан.       — А? Я-я сделал что-то не так? — Кику резко поднял голову, чуть выпрямившись. Чёлка, которую он так и не постриг перед покиданием Егерей, попала в глаза, заставив зажмуриться.       — Ну как тебе сказать…       — П-приношу свои извинения!.. — сев на колени, Кику принял теперь уже извиняющуюся позу, традиционную для восточных.       — Братан?! — Ён Су так и опешил.       — Э-эй!.. А ну, встань сейчас же! Чёрт возьми… — Йозеф испытывал сейчас то же самое, что и Ён Су, только в несколько раз сильнее. Подойдя к Кику, он рывком поставил его на ноги. — Ты зачем унижаешься так?       — Чт… что вы имеете в виду? — Кику делал самые обычные для себя вещи, а оттого искренне не понимал, почему на него сейчас смотрели не столько со злостью, сколько с удивлением.       — Поклоны, валяние в грязи — вот это… зачем? — неуклюже спросил Ён Су.       — Н-ну… я всегда так делал, — пробормотал в ответ Кику, опустив взгляд. — М-меня так воспитали…       — А Ён Су, значит, у нас непослуха? — язвительно заметил Йозеф, поворачиваясь в сторону друга.       — Я в приюте отвык от этого! — выпалил Ён Су. — Было бы мне там ещё перед кем уважение проявлять или перед кем извиняться. Нахуй их слал, да и только! Понял, да? Да и вообще, эти ваши традиции… выглядят странно.       — В самом деле, Щеночек! — с долей насмешки проговорил Стефан, по-лисьи щурясь. — Твои так называемые «позы уважения» выглядят так, будто ты хочешь отсосать или чтобы в тебя вошли.       Братьев, да и Йозефа тоже ввело в замешательство пошлое замечание Стефана, но осмыслить сказанное им не дали: вмешалась Эжени.       — Помолчал бы лучше, — по лицу девушки скользнула угрюмая ухмылка. — Видел бы ты вчера свою коленно-локтевую позу.       — Цаплуш, ты ж меня сама для клизмы так приспособила! — резонно заметил Стефан.       — А ты сам виноват. Нечего было объедаться неизвестно чем. О, кстати, о еде, — Эжени сняла с плеча котомку, вслед за ней и Йозеф, наконец-то отпустивший Кику, явил содержимое своего вещмешка. Стоило ремням ненамного ослабнуть, и братья тотчас почуяли ворох аппетитных запахов. — Ён Су, это тебе. Чтобы с голоду здесь не вздумал умирать. На жареной мелочи, которую ты обычно в полевых условиях готовишь, долго не протянешь. А я не хочу снова видеть твои выпирающие рёбра и лопатки.       Ён Су с живым интересом принялся рассматривать гостинцы и радоваться тому, что не придётся разводить костёр и что-то готовить. А Кику, сразу смекнув, что содержимое предназначалось не ему, встал поодаль, едва заметно сглатывая голодную слюну.       Что не укрылось от внимания Йозефа и Эжени. Они отчего-то думали, что, быть может, оказавшись на воле, Кику Хонда начнёт вести себя иначе. Ан нет — привычки просто так не изгнать.       Но стоило попробовать. Проверка никогда не помешает.       — Ты что, даже не посмотришь? — спросил Йозеф.       — Вкусно пахнет… я не хочу искушать себя, — Кику начал всё больше отворачиваться — он уже встал к компании из Ночного рейда в пол-оборота. — М-мне нельзя. Так что…       — Возьми, чего ты? — Йозеф подошёл к Кику со своей котомкой, протягивая юноше.       — Йозеф! — Эжени неодобрительно сверкнула очками в их сторону.       — Мы решили не убивать его. Так зачем голодом морить? — Йозеф пристально смотрел на Кику, делая ему ещё хуже. Такие разные глаза, но такие похожие взгляды. — Но это я делаю только ради Ён Су, а не ради тебя. Не обольщайся.       — Н-но вам необязательно-… — Кику старательно не смотрел в сторону протянутой ему еды и едва успевал подбирать собиравшуюся слюну, чтобы она не стекала по подбородку. От множества запахов, раздражавших нос, уже начинала кружиться голова, живот закручивало всё сильнее. Кику на минуту подумал: а не заработал ли он себе отвращение к еде? Иначе почему, только краешком глаза зацепившись за яства в котомке, он понял, что ему стало тошно и дурно?       — Ты чего?..       Кику молчал, хоть ему и хотелось со всех сил отпихнуть от себя Йозефа вместе с едой, которой его продолжали с завидной настойчивостью соблазнять.       — Придуривается, да и только. Ешь! — суровость действий Эжени становилась как никогда твёрже, особенно, когда дело доходило до кормления кого-либо. Всучив свою котомку в руки Ён Су, девушка прошагала к замешкавшемуся Йозефу и вытащила из его вещмешка кусок вяленой баранины. Эжени грубо схватила Кику за подбородок, повернув к себе, и попыталась силой запихнуть еду в его рот. Несмотря на крепкую хватку, Хонда всё-таки удачно вырвался и, оступившись из-за потемнения в глазах, упал, зажимая поджатые губы руками. Что, разумеется, не пришлось по нраву разозлившейся не на шутку Эжени. — Да что с тобой?.. Кто от еды-то отказывается? Совсем больной, что ли? Ну и голодай на здоровье! Мороки меньше будет.       — Эжени! — не зная, что ему делать, Ён Су подскочил к съёжившемуся Кику со своей котомкой. — Б-братан, ты чего? Давай я с тобой своей едой поделюсь? Слышишь?       Эжени хотела было подойти следом, чтобы высказать о Кику всё, что думает, и сделать с ним всё, что он, по её мнению, заслуживает, но Йозеф остановил её, ухватив за локоть. Подтянув к себе, он оттащил девушку на безопасное расстояние от братьев.       — Кажется, я понял, — сведя брови к переносице, прошептал Йозеф.       — Хочешь сказать, что насчёт дрессировки Кику точно не лгал? — Эжени с трудом верилось в то, что она сама произносила, но пришлось смириться с этим фактом.       — Раз не солгали его шрамы, то это — лишнее подтверждение. Раз он пытается завоевать наше доверие, то вряд ли будет фамильярничать — сомневаюсь, что он в принципе способен на такое отношение. Да и что-то мне кажется, что расстройство у него настоящее, — Йозеф пересёкся взглядом с Эжени. — Ты и сама видишь это, просто не хочешь признавать это. Или же… он может есть только по приказу?       — Хочешь сказать, он видит в нас своих новых хозяев? — Стефан за голову схватился. — Да ты чо! Это он как Баш, выходит?       — Возможно. Разница лишь в том, что Баш — суровый волк, а этот парень — побитый щеночек.       Немного помучавшись, Ён Су всё-таки смог уговорить Кику поесть хотя бы с его рук. Старший Хонда выглядел жалко — это ещё легко сказано! Словно собачонка, он хватал мясо зубами, отрывал по чуть-чуть, да подцеплял губами, чтобы отправлять еду в путешествие до изнемогающего желудка. В голове Кику промелькнула мысль, что, возможно, с этой тренировкой он перестарался, но зато это произвело должный эффект на Ночной рейд: они пребывали в шоке.       — Господи, да он ест, как Ён… Эй, Кику! — Йозеф подошёл к братьям с флягой. — Запей, что ли, — Кику озадаченно посмотрел на него. — Пей-пей. Никто из тебя выбивать это не собирается. И кусай побольше, мы Ён Су ещё дадим мяса. У нас и булочки от Лягушки есть.       — От Лягушки? — Кику адресовал Йозефу вопросительный взгляд.       — Булочки? — глаза Ён Су загорелись жадным огнём. — Давай их сюда, скорее!       — Может, встанете с колен уже наконец? Я как будто двух собачек кормлю.       Зря Йозеф это ляпнул. Слова порождали развитие воображения, рисуя в голове странные образы. На сей раз они приобрели очертания восточных юношей с прижатыми к головам ушками и хвостами, возбуждённо подметающими землю. Это выглядело мило, наверное, но и неправильно, с другой стороны.       Видимо, последствия от колыхнувшейся фантазии отпечатались на лице Йозефа, иначе бы он не услышал от Стефана:       — Ты сейчас это представил себе, да?       — С!.. С чего бы мне таким заниматься? Я не извращенец какой-то, — Йозеф тут посмотрел на братьев, и он отчётливо увидел совершенно наглую ухмылку Ён Су. — Ты чего?       — Хозяин, покорми нас!.. — положив свои ладошки на колено Йозефу, пролепетал Ён Су, томно сощурив глаза. — Мх, пожалуйста!.. Ваф!       — Ваф-ваф, — то ли подыграл, то ли на полном серьёзе повторил Кику с похожей интонацией в голосе.       Йозеф скривился. Он готов был со стыда сгореть к чёртовой матери. Особенно, когда Ён Су не выдержал и, прыснув в кулак, сорвался на дикий хохот, вслед за ним заржал и Стефан. У Эжени странно дёрнулись губы, да так, что нельзя было точно сказать: она так сдерживала раздражение или невольный смешок.       «А, так это была шутка, — наконец понял Кику, не зная, правда, стоит ли ему смеяться хотя бы над катающимся в траве от хохота Ён Су. На всякий случай, он нервно хихикнул, прикрывшись ладонью. — Надо будет взять себе на заметку, что не только в Егерях развлечения странные. Тейгу, что ли, так на нас влияет?..»       Пока Кику размышлял над сущностью бытия, Ён Су всё не успокаивался, смеясь над гримасой смущения, состроенной Йозефом.       — Видел бы ты сейчас свой еблет! — от смеха Ён Су даже хрюкнул пару раз.       — Тоже мне, шутник нашёлся! — процедил Йозеф на повышенных тонах.       Решив, видимо, добить боявшегося щекотки юношу, он спустился к нему и, хлопнув пару раз по спине, принялся барабанить его тело пальцами.       — Может, хватит? — от резкого замечания Эжени возня прекратилась так же быстро, как и началась. — Стефан, тебе нужно было передать сообщение от Альфреда, не так ли?       — А, да-да-да, совсем забыл, прости дурака старого, — расслабленно протянул Стефан. — В общем, Щеночек. Тут такое дельце, сам понимаешь: босс не хочет видеть твоё смазливое личико в пределах нашей базы. Покуда не заслужишь доверия — ты, блять, даже не приблизишься к нам. Кросс Тейл распидорасит тебя раньше, чем ты успеешь понять это, — хоть болезнь и скосила Стефана, но тот всё же не растерял свою прыть: дёрнувшись, он активировал Адскую паутину, нить угрожающей петлёй обернулась вокруг шеи Кику. — Понял?       — Д-да, — дважды Кику повторять не пришлось.       — Вот и умница! — убрав петлю и спрятав Кросс Тейл, Стефан вынул свою ношу из-за спины — ей оказалась Яцуфуса. Тейгу было возвращено Кику. — Будешь хорошим мальчиком и впредь, тогда, может, подумаем над твоим поведением, и Альфред сменит гнев на милость. А пока ты будешь только сосать.       — Со-сать? — у Кику даже веко задёргалось. — Не буду я-…       — Фигура речи. Но, может быть, ты хочешь-…       Эжени не дала договорить Стефану, по старинке оборвав его фразу лёгким ударом по голове.       — Прекращайте бесполезный трёп. Ён Су, обязательно всё доешь, — девушка указала на сумки. — И следи за своим «братаном», — убийственный взгляд вновь замер на Кику. — Хоть волос с него уронишь, и никакая Яцуфуса тебя не спасёт. Порублю вместе с ней.       Раздражённо хмыкнув, Эжени утащила присвистнувшего Стефана за шкирку вглубь леса.       Последние прощальные слова оставались за Йозефом.       — Кику Хонда, — хоть и обратился он к старшему из братьев, но смотрел больше на Ён Су. Йозеф тяжко вздохнул. — Пожалуй, Эжени всё за меня уже сказала. Я хочу тебе верить… но жизнь Ён Су мне дороже. Постарайся оправдать те немногие крупицы доверия, что мы к тебе проявляем.       С этими словами и Йозеф покинул братьев, скрывшись за кустами и в тени широких крон деревьев.       — Тц. Вот пидорасы, — Ён Су надулся, сложив руки на груди. — Я понимаю их, конечно… Но меня это бесит, братан! Понял, да?       — Да. Да, я понимаю, — растерянно ответил Кику, пребывая в своих мыслях. Слова Стефана, Эжени и Йозефа дали ему больше информации, над которой стоило подумать.       Но подумать о чём-либо было просто невозможно, когда под боком оказался разговорчивый младший брат. Несомненно, хорошее качество при определённых обстоятельствах, но Кику пока не хотел забегать настолько далеко. Тем более, ему не дали этого сделать.       — Слушай, да не унывай ты так! — Ён Су хлопнул брата по спине, попутно уминая мясо. — Давай поедим, а потом уж придумаем, что можно сделать.       «Что ж, на сытый желудок действительно лучше думается», — решил Кику и присоединился к трапезе, пускай и не выбивался из образа. Оттого от процесса поглощения еды он получал мало удовольствия. Ещё и Ён Су на него стал смотреть, чтобы тот наверняка съел свою половину, что юноша ему выделил. Кику, конечно, был рад такой заботе, но его продолжала распирать двойственность, преследующая его с начала миссии.       «Я не хочу причинить ему вред, — думал Кику глядя прямо в добрые глаза Ён Су. — Но если до этого дойдёт, смогу ли я?.. Возможно ли вообще, чтобы я смог поднять руку на такого, как он?»       «Но вы уже убивали детей, хозяин, — стоило тейгу вернуться к своему нынешнему хозяину, как тотчас вальяжный голос высокомерного слуги влился в уши. — Неужели братские чувства помешают вам исполнить долг перед Родиной?»       «Это касается только меня и Ён Су. Не лезь не в своё дело», — строго осадил его Кику.       «О, ещё как касается! — голос с глумливого плавно перетёк в горделивый. — Ведь у вашего брата моё второе творение, моя плоть. А-ах, как жаль, что мы не можем скрестить мечи… Ведь тогда вы бы узнали много чего интересного, хозяин».       «Что ты имеешь в виду?»       «Душа не может подчиниться телу. А вот тело душе…»       «Не ходи вокруг да около. Мне некогда с тобой вести диалог. К чему ты клонишь?»       «Да просто так. Имейте это в виду».       Пришлось поскорее отвязаться от ментальной связи с Яцуфусой. В последнее время она стала часто взывать к Кику, мешая ему думать. Как будто клинок всё подстрекал хозяина к чему-то, но юноша противился. Слишком много грехов для одного человека — братоубийством Кику не хотел пополнять их бесконечный список.       Да и к тому же, стоило вернуться к трапезе: Ён Су уже начал беспокоиться. Кто бы не забеспокоился на его месте, когда девятнадцатилетний юноша жевал нежное мясо подобно старику, тщательно перемалывавшему остатками зубов и дёснами пищу, доводя её чуть ли не до водянистой кашицы! Кику пришлось больше не отвлекаться на посторонние мысли и ускориться в поглощении еды.       Ён Су был доволен и этим. Наконец-то болезненный вид старшего брата сошёл на нет: щёки порозовели, и движения активнее стали. Даже в тёмных глазах проклюнулось что-то напоминавшее светлую радость.       Когда с едой было покончено, Ён Су взял слово:       — Братан! У меня появилась идея! Как насчёт того, чтобы доделать то, что я не доделал?       — Что именно? — Кику в это время допивал остатки воды.       — Давай грабанём Целебный источник!       От этой новости Кику закономерно подавился, закашлял. Преступление такого уровня ему точно никто не простит. Со стороны Ён Су это чистое безумие, со стороны Кику — приговор на верную смерть. Подняв заслезившиеся от кашля ошалелые глаза, Хонда старший возмутился, не стесняясь в выражениях:       — Ты с ума сошёл?       — А что в этом такого? — простодушно спросил Ён Су. — Имеем право взять хоть немного, чтобы подлечить Клыкастика!       — Подлечить? — Кику вытер воду с подбородка вместе с проступившим холодным потом. — Да ему полноценная терапия нужна…       — Кто-кто? — Ён Су захлопал глазами.       — Ну, лечение… не одной порцией… — Кику в последний раз откашлялся и пустился в разъяснения. — Из-за алкоголя у Стефана-сана много изменений, связанных с перестройкой структуры органов. Целебная вода наибольший эффект имеет при острых состояниях: когда ты только поранился, например. Если мы говорим о продолжительных изменениях в организме, то нужна не одна доза, чтобы обеспечить нужный кумулятивный эффект.       — Э-э-э… какой-какой? — Ён Су почесал в затылке. — Кублятивный?       — Ку-му-ля-тив-ный. Накопительный, то есть, — Кику задумчиво увёл взгляд в сторону. — Я боюсь предположить, какой алкогольный стаж у твоего товарища…       — Ну, он говорил, что ребёнком ещё начал бухать, — Ён Су, казалось, пытался повторить жест Кику. — А сейчас ему под сорок.       — Тем более! — Кику оттопырил указательный палец, пытаясь вразумить брата. — Одиночная доза ничего не решит. Понимаешь?       — Ага. Но всё равно! Надо хотя бы одну бутылочку спереть, чтобы Клыкастик смог сражаться нормально. Или хотя бы просто не страдать, — взгляд Ён Су погрустнел. — День ото дня кровью харкает. Но Эжени сказала, что у него… э-э-э… скорее всего, чего-там вены, чего-то там пищевода…       — Можешь не продолжать, я тебя понял, — остановил его Кику. — А ты готов к тому, что потеряешь Стефана-сана?       — Я не хочу об этом думать! — выпалил Ён Су. — Но раз уж так сложится… Я уже терял дорогих людей раньше. Вся моя семья, учитель — кого ещё мне придётся потерять? Я так не хочу, понял, да?       — Понял. В таком случае, сделаем всё, что в наших силах, — Кику ещё долго проклинал себя за мимолётное проявление сердобольности со своей стороны.       — Ты согласен? — Ён Су даже подпрыгнул от радости.       — Это будет лучше, чем ничего не предпринять. Раз уж я теперь преступник, то воспользуюсь своим положением, как подобает, — такая мысль повеселила Кику, хоть ему скорее было интересно, сколько ударов плетью он получит от Николая за такого рода преступление.       — О-о-о, это звучит круто! Охеренно, я бы даже сказал! Спасибо, братан! — Ён Су пожал руку Кику настолько сильно, что едва не вывихнул её. — Если у нас получится, я тебя расцелую, понял да!       — Не стоит, — Кику выставил ладони перед собой. — Я не требую от тебя ничего взамен.       «На самом деле, хотелось бы, чтобы это хоть как-то помогло мне, — корысть взмахнула клинком, вонзаясь в добрые намерения. — Медленно, но верно мне начинают доверять, но стоит ускорить своё внедрение. Уж не знаю, что там за особые условия для меня придумали, но я должен прийти хотя бы к ним. А ради этого я готов вытерпеть любое наказание впоследствии».

***

      А пока Альфред отвлёкся на новые проблемы, Франциск мог преспокойно заняться своими делами. В частности, он решил, что будет неплохой идеей посетить своих старых знакомых. Для этого пришлось оседлать коня и ускакать рано утром, чтобы его никто не смог хватиться. Возможно, Альфред, раздражённый уже от всего, что его окружало, устроит после возвращения допрос с пристрастием, но Франциску такой расклад был даже по душе — хоть раз хотелось оказаться в комнате для наказаний в роли провинившегося, но никто не желал брать на себя роль ласкового палача.       Что ж, печально.       Но жизнь скучна без острых ощущений, сколько бы ни желал умиротворения такой человек, как Франциск. Спокойствие навсегда угасло, остался только стресс — Бонфуа только диву давался, как он от жизни такой не облысел или хотя бы не поседел. Сколько ни трогай светлую шевелюру, но ничего болезненного не проглядывалось ни в одном из волосков. «Бывают же чудеса, — размышлял Франциск, пуская лошадь во весь опор. Ветер сдувал волнистые пряди в лицо, несмотря на то, что мужчина старательно стягивал их в хвост перед каждой поездкой. — Возможно, я просто обожаю боль настолько, что она приносит мне ничего, кроме услады. Это ненормально, Боже правый. Господи, если ты за мной наблюдаешь… не позволь мне утонуть в грехе». Хотелось поцеловать крест, но на лишние телодвижения Бонфуа не осмелился. Упасть с седла прямо в чавкающую от болотной воды грязь он явно не хотел.       Деревья, несмотря на раннее утро, сгущали листву, водружая над Франциском мёртвую арку. Птицы здесь не пели, страшась разгневать болотных тварей. Животным Бонфуа доверял — природные инстинкты вынудили его натянуть поводья, чтобы потихоньку замедлить скачку. Ступать здесь нужно тихо и не вглядываться в лесную чащу. Туман ещё не рассеялся, а вместе с тёмными пятнами леса он приобретал зловещий вид. Того и гляди — сверкнёт нечто алыми глазами, да как выскочит, рыча и обливаясь зловонной слюной, роняя тину со своего тела.       Но опасная зона была успешно пройдена, Франциск это понял, когда напряжение, висевшее в воздухе, сменилось на средоточие знакомой ауры. Мужчине показалось, что он даже отсюда слышал этот мелодичный ехидный смех. Однако сперва нужно добраться до хижины, привязать коня, да постучать три раза. Никакой маскировки не нужно на сей раз: защитой анонимности Франциска мог стать только походный плащ.       Открыла ему дверь, как и в прошлый раз, Савако. Сегодня она встретила Франциска веселее, на прекрасном девичьем лице расцветала довольная улыбка. Примеси ведьмы в этом жесте Бонфуа не увидел, а потому решил пока лишний раз не волноваться.       Не успела Савако написать в своём альбоме приветствие должным образом, как появившийся в прихожей Артур опередил её:       — Господин Бонфуа, добро пожаловать! Не думал, что увидим вас снова после последнего визита.       — Бросьте, господин Кёркленд! — Франциск по-хозяйски прошёл внутрь, наблюдая, как опечаленная Савако спрятала альбом и заперла за мужчиной дверь. Чтобы вернуть мало-мальски прежнее выражение лица, понадобился, впрочем, всего один учтивый поцелуй в губы от Бонфуа. Савако отпрыгнула, зардевшись. — Тот день подарил мне незабываемые острые ощущения. И я подобно маньяку пришёл за ними вновь. Но сперва… Может, примете меня, как дорогого гостя? Есть парочка деловых тем, которые нам надо обсудить.       Франциск послал Савако кокетливый взгляд, и та, поймав его, тут же обратила внимание на второй, повелевающий — взгляд Артура. Отвесив поклон, девушка умчалась накрывать на стол.       На сей раз обстановка была куда приятнее и менее напряжённой, но не менее томной. Взгляд Франциска то и дело ненароком бросал взгляд на элегантные движения Артура, хотя тот ничего особенного не делал, просто поднимал чашку, подносил к губам и опускал обратно. Верно, был в этих угловатых и одновременно плавных действиях неуловимый изыск, имя которому — обыкновенная чопорность. На контрасте с гибкостью восточной красавицы, которую Франциск не обделил вниманием, создавалось настоящее пиршество для глаз охотника за эстетикой — такого, как Бонфуа.       Поймав холодный взгляд Артура, Франциск уловил в нём хитроватый проблеск из-за появившегося кошачьего прищура.       — На сей раз без подвоха? — как бы невзначай поинтересовался Франциск, ухмыляясь.       — Отнюдь, — сдержанно ответил Артур. — Использовать одну и ту же уловку против одного человека — скучно. Да и ни к чему сейчас.       — Каждого ли гостя вы встречаете с уловкой? — Франциск отставил свою чашку.       — К нам редко заглядывают в гости, несмотря на то, что двери моего дома всегда для них открыты, — в этих словах Артура Франциск уловил горькую иронию. — Так почему бы не подготовить для них сюрприз?       — Не всем могут понравиться такие сюрпризы, — справедливо заметил Бонфуа.       — Какая досада, — Артур расслабленно прикрыл глаза. — Но возможно, вы меня неправильно поняли. Я делаю людям сюрпризы исходя из моих впечатлений о них. Или вы считаете, что моя напарница ложится под всех гостей, которые к нам приходят?       Франциск тут отвлёкся на Савако, решившая не вовремя подёргать его за рубашку, очевидно, чтобы привлечь внимание. Перед глазами Бонфуа оказался пергамент.       «Вы меня привлекаете, как мужчина, и вы тогда меня соблазнили. Решение нашлось само собой. В конце концов, вы переполнены Похотью».       — Я? Савако, не ты ли потянулась ко мне первой? — слова Савако всколыхнули в мужчине отголоски минувшего наслаждения. Франциск просто не удержался.       А сдерживаться было тяжело, особенно когда Франциск стал свидетелем перемены в лице Савако: оказывается, от невинных хлопков глазами до нахальной кокетливости был всего один шаг. Тонкие белые ручки потянулись к выпечке. Франциск бы сейчас с большим удовольствием вырвал из изящных пальцев пирожок, чтобы вынудить Савако на коленях выпрашивать его обратно. Но Бонфуа бы отказался и заставил бы девушку есть с рук, а после — слизнуть все крошки, что останутся на пальцах.       Савако самодовольно улыбнулась. Словно прочитав мысли Франциска, она, точно провоцируя, облизнула крошки, оставшиеся на губах. Бонфуа тут не выдержал и отвернулся. Навязчивые мысли так и остались в разыгравшемся воображении Франциска. Как бы ни старался он, но его лицо сделано далеко не из камня — так или иначе даже Артур заметил переглядки двух совершенно бесстыжих существ, притворяющихся приличными людьми. Впрочем, сам Кёркленд был ничуть не лучше, пускай и скрывал свою тёмную сторону чуточку лучше.       Поскольку Савако вернулась, как ни в чём не бывало, к чаепитию, Артур решил пояснить Франциску истинный смысл её последней фразы, нацарапанной на пергаменте:       — Савако любит потакать грехам, к которым склонны наши гости. Опасаясь Божьего гнева, они стараются жить праведниками. Это, безусловно, полезно для души, но в то же время и вредит. Грех накапливается в человеке, вызывает множество болезней и неважно при этом, какой жидкости в нём больше. А потому, чем совершать преступление, можно просто очиститься здесь. Получить всё, что хочешь. Разве это не прекрасно?       — Прекрасно, конечно же. Я почти не был против, — Франциск, беззвучно усмехнувшись, вновь бросил томный взгляд в сторону Савако. — Но раз я оказался доволен процессом и результатом, то остальное не имеет значения. Тогда, раз уж зашла об этом речь… Какой сюрприз вы приготовили Альфреду?       Артур сперва как будто и не услышал вопроса Франциска. В тот момент по его лицу ничего нельзя было сказать однозначно, аура невозмутимо молчала, а её колебания были настолько незначительны, что даже мастер своего дела не сумел правильно истолковать увиденное. На самом же деле, Артур просто отвлёкся на большой глоток чая, которым он опустошил чашку.       — Как вам сказать… — стук о блюдце предвестил появление лукавых искорок в начинённых ядом глазах. — Разве вы сами уже не знаете, господин Бонфуа?       — Предполагаю, — осторожно ответил Франциск. Его рука под столом легла на колено, словно мужчина так пытался сдержаться от того, чтобы вытворить какую-нибудь глупость. — Но как это связано с Гордыней?       — Мысль о том, что он сумел поставить на ноги товарища и вернуть в строй, согрела его душу и потешило эго. Замечательная услуга на безвозмездной основе! И поскольку я не понравился ему, кто знает — возможно, он считает помощь товарищу своей заслугой. Но истина в том, что мы с Савако — боги, на чью волю господин Джонс должен уповать, ведь мы сотворили чудо, — в хищном изломе губ Артура затаилось нечто чарующее. — Впрочем, честно говоря, на это мне наплевать, связь с божественным — не то, чем должен довольствоваться алхимик.       — Это хорошо, — пальцы лишь сильнее вцепились в колено Франциска. — А то я мог бы подумать, что вы затаили обиду на Ночной рейд.       — О, ну что вы? — снисходительно заметил Артур. — Я друг всем… до тех пор, пока не приходится кого-то предавать, разумеется.       — Что вы имеете в виду? — ровно спросил Франциск.       — Если я помог вам сегодня, это не значит, что я завтра не помогу Егерям. Я не ищейка, так что местоположение ваше не выдам, даже если буду знать. Моя помощь, — Артур показал на шкафы и мастерскую вдали, — только в этом.       Франциск уже намеревался продолжить разговор, развивая нужную ему тему, но непонятный шорох, похожий на скребущегося зверька, заставил его напрячься и похолодеть. Ядовитая улыбка Артура стала только шире. Ведь, воспользовавшись замешательством гостя, он сумел перехватить инициативу.       — Кстати говоря… что насчёт вас, господин Бонфуа? — с вкрадчивыми нотками спросил Артур.       — Что это только что был за звук? — Франциск невольно сглотнул. — Здесь есть ещё кто-то?       «Кто-то умело скрыл свою ауру. Но не похоже, что это человек. Здесь так много тварей… но одна из них прямо здесь, в хижине алхимика!» — в душе Франциска творился беспорядок.       — О, не переживайте, — Артур старался не показывать, что наслаждался проступившим испугом Франциска, а потому натянул заботливую маску поверх пропитанной ядом кожи. — Здесь нет никого, кто мог бы вас выдать.       — Тогда…       — Если вам так любопытно, почему бы не проверить? Любопытство не порок.       Столь заманчивое предложение заставило Франциска поколебаться, но тот всё же решил проверить. В конце концов, вряд ли Артур и Савако стали бы подвергать свой маленький ключик к победе смертельной опасности.       Но вот обычной опасности… Алхимик и чародейка, как никто другой знали толк в извращениях. В этом Франциск убедился, как только достиг источника шороха, находившегося в тёмной комнате. Схватив со стены фонарь, Бонфуа, на всякий случай перекрестившись, ринулся навстречу тьме. Свет рассёк её, но, как оказалось, вовсе не гарантировал безопасности.       Здесь, в темноте, Франциск стал свидетелем страшного и поистине отвратительного зрелища, от которого кровь стыла в жилах, а желудок сжался так, словно хотел исторгнуть из себя всё своё содержимое.       На полу, в центре какого-то круга, начерченного кровью, сидело маленькое пушистое существо. Стоя на четвереньках, оно рычало на пониженных тонах, воздух свистел сквозь неплотно сжатые зубы, кровавая слюна стекала на пол. Приглядевшись, Франциск понял, что дрожавшее и скрючившееся существо, лишённое рассудка, истекало ещё и чем-то жёлто-зелёным и смрадным. Длинный позеленевший язык свесился безвольным червём, с него капали чёрные капли. Шапка из тонких кудрявых нитей, походившей на волосы, скрывала лицо.       Увиденное несколько ошарашило Франциска настолько, что тот едва не выронил фонарь из рук.       — Что?..       Толчок в спину и расплывающаяся в торжествующей белозубой улыбке Савако — вот и всё, что увидел Франциск прежде, чем поддаться панике и очутиться в полутёмной комнате. Щеколда задвинулась благодаря усилиям тонких шаловливых пальчиков.       Произведённого шума оказалось достаточно, чтобы заставить неведомое существо разозлиться и побудить его к немедленному нападению на Франциска. Не выпуская фонаря из рук, он вынул нож — своё единственное оружие — и принялся обороняться, как умел. Ему была противна мысль о том, что если к нему прикоснётся это существо, то наверняка передаст какую-нибудь заразу. Поцарапает — и в кровь тут же попадёт капавший с мохнатого тела гной. Сдерживая рвотные позывы, Франциск сквозь зубы шептал молитвы, надеясь, что эта нечисть боялась Слова Божьего. Серебристый крест неистово жёг грудь и придавал сил бороться даже тогда, когда острые зубы начали клацать прямо перед носом, хотя Бонфуа уже подумал, что это сердце колотилось так сильно, что пробивало себе путь на волю.       Уворачиваясь от когтистых лап с перепонками, Франциск постепенно привыкал к полутьме и изучал контуры комнаты, ставшей для него ловушкой. И к счастью для себя, здесь оказалось занавешенное плотными шторами окно — только подойди, да дёрни как следует!       От пинка костлявой ногой Франциск отлетел к книжному шкафу, несколько рукописей при этом упало прямо на него. Благо, ничего тяжёлого не приземлилось на бедного Бонфуа. Более того, мужчина, наконец, получил возможность сорвать шторы. Что он и проделал.       Существо замерло и зашипело, закрываясь от ударивших прямо в глаза ярких лучей. Франциску понадобилось гораздо меньше времени, чтобы привыкнуть к солнечному свету, пробившемуся сквозь окно. И то, что он разглядел, повергло его в шок.       То, что он принял за голодное чудовище, предстало перед ним ребёнком со знакомыми завитками и чертами лица. Измождённое создание походило на утопца, в кудрявых волосах запуталась тина, а тёмные глаза были затянуты белёсой плёнкой.       — Ни… ра?.. — севшим голосом спросил Франциск, думая, что ему ответят. Но вряд ли существо, потерявшее свою человечность, понимало и воспроизводило речь.       — Вы знакомы? — елейно спросил Артур, открывший в двери небольшую заслонку. В неподвижном взоре и изогнутых бровях отчётливо читалась глумливость — Франциск прекрасно видел, как спокойная аура алхимика приобрела нездорово озорные вкрапления.       — Что всё это значит? — воскликнул Франциск, поднимаясь и переводя взгляд с Ниры на Артура. — Почему эта бедная девочка стала чудовищем?       — И правда, почему. Савако, может, ты объяснишь?       Глаза Артура, видневшиеся в проёме, сменились робкими бусинками Савако. Дверь отворилась, и взору Франциска предстала широкая нежная улыбка, которая заставила девушку сощуриться.       — Бедное дитя потеряло свой дом, но нашло его сперва в Житнице, потом — здесь. Нира была тяжело ранена, поэтому мне пришлось спасти её, влив собственную кровь. Но она оказалась несовместима с кровью дитя, поэтому вышел такой результат. Трудно принимать своё бытие нелюдем, поэтому девочка, вставшая на путь поедания человеческой плоти, решила отказаться. Нира заключила со мной, ведьмой, пари: продержаться месяц без еды. Но я не предупредила бедняжку о том, что голод сулит только деградацию. Будучи вполне разумной, она стала обыкновенной болотной тварью, лишённой рассудка. Поскольку всё зашло слишком далеко… не изволите ли поделиться мясом, господин Бонфуа? — Савако облизнулась. — Вы очень лакомый кусочек. Пока вы наслаждались теплом этого прекрасного тела, — ведьма легко прошлась одной рукой по длинной шее, а второй — по животу, — я еле сдерживалась, чтобы не впиться в вашу шею. А-ах, только посмотрите, к чему привело ваше любопытство!       — Врата Ада манят любопытных… Но я не собираюсь становиться жертвой для обезумевшего чудовища, даже если это ребёнок моей старой знакомой! — подбежав к Артуру, Франциск схватил его за воротник. — Зачем вы это делаете?       — Вы ещё не дали внятного ответа, господин Бонфуа. Мы же всего лишь хотим вам помочь. Разве это не здорово? Но вы так настырно от неё отказываетесь! — стоило хватке Франциска ослабнуть, как тут же Артур властно запустил пальцы в спутавшиеся волосы Бонфуа, придвигая к себе тем самым его лицо чуть ли не вплотную. — Вам нужно избавиться от ненужных иллюзий или погибнуть прямо сейчас.       — Выбор за вами, господин Бонфуа. Что же вы выберете? Что же, что же?       Насмешливый голос ведьмы действовал на нервы, которые и так были натянуты до предела. Нира едва шевелила губами, из её глаз потекли слёзы, когда суровая хозяйка играючи натянула невидимый поводок, заставив девочку вернуться внутрь круга. А Артур смотрел прямо в глаза своего пленника. На сей раз он не отпустит его, пока не услышит однозначный ответ.       Франциск судорожно вздохнул, поняв, что в очередной раз вляпался, поставив себя в безвыходное положение.       Хотя… почему же безвыходное?       Бог не даёт человеку испытаний больше, чем тот способен выдержать.       А значит, у Франциска был ещё один шанс. Только один шанс.       Последний.

***

      Сборы были завершены достаточно быстро, что удивительно: никто не ожидал, что ленивый раздолбай Хенрик поспешит на задание, где не намечалось весёлой драки. Однако, Кетиль так предполагал, друг бы не собрался с такой скоростью, если бы знал, что с ними идёт одна из женщин, с которой у него отношения не сложились. Но когда Хенрик увидел Наташу, с горделивой осанкой прошагавшую мимо него, было уже поздно сбегать. Да и только трус побежит от травницы. А Хенрик, будучи гордым северянином, твёрдо решил, что вне зависимости от ситуации стерпит стервозную дамочку, чего бы ему это ни стоило.       Тем временем Халлдор, хоть и показывал, что ему интересна предстоящая поездка, но всё равно не мог проникнуться ею по-настоящему. Приказ генерала вынудил его упасть духом, что не укрылось от глаз внимательного Кетиля.       — Ты готов, Халлдор? — спросил он.       — Да, — едва слышно ответил Халлдор.       — Тебе объяснили суть задания?       — Да.       — Ты расстроен? — Кетиль сочувствующе погладил юношу по голове — только к нему он мог проявлять тёплые человеческие чувства.       — Конечно! — вспылил Халлдор, прервав неуместную ласку.       — Не волнуйся. Я устрою всё таким образом, что ты не останешься разочарованным, — заверил Кетиль. — Ты же понимаешь, почему именно меня генерал послал вместе с тобой?       — Не совсем, но догадываюсь, — неожиданно для себя Халлдор начал откровенно ныть. — Блин, ну и что, что там дети? Я бы мог кого-то из взрослых зарезать! Так нечестно!       — Тебе посулили особую награду, так что не жалуйся, — фыркнул Хенрик. — Мы-то идём выполнять обычную работу за обычную зарплату.       — Кому как, — хихикнула Наташа, чем хотя бы на немного подняла Халлдору настроение.       — И почему эта чума болотная с нами катит? — пробурчал Хенрик, в последний раз поправив седло.       — Приказ генерала, — отчеканил Кетиль. — Основание: особые условия нашей миссии, предполагающие визит к ворожею. Наталья располагает знанием относительно их ремесла, чем окажет нам посильную помощь.       — Вот это точно нечестно! Несправедливо, блять! — взбунтовался Хенрик. — Я буду ебашить людей топором, как в старые добрые, Кетиль будет тактику-хуяктику придумывать, а Халлдор получит бабки только за то, что просто посмотрит, как мы всё это сделаем! Что более того — с нами ещё и баба едет, которая получит награду за то, что поедет с нами к ёбаному ворожею!       — Завидуй молча, — чуть ли не в один голос произнесли Наташа и Халлдор.       — Заткнитесь! Угостишь потом старших товарищей, пидорок! — Хенрик ткнул юношу указательным пальцем.       — Пожалуй, прерву ваш поток бессмысленной ругани до его начала и скажу, что Халлдор так же будет задействован в моём плане, а Наталья обеспечит нашу безопасность и вне посещения ворожея, — сказал Кетиль. — Нужно сперва разведать обстановку и посетить ворожея.       Выдвинувшись по знакомому маршруту, компания из троих Егерей и Наташи летела до Житницы без остановки. На местные достопримечательности отвлекаться не было ни малейшего желания, равно как и на созерцание прекрасной летней погоды — здесь не было Кику или Феликса, присутствие которых задавало бы нужный настрой. Впрочем, никто не жаловался, все были довольны: меньше времени уйдёт на без того трудную поездку.       Остановившись под Житницей, Кетиль, назначенный за главного, приказал троице отправиться к ворожею, а сам он спешился у заброшенной хаты и отправился вглубь кустов, скрывавших деревню, чтобы разведать обстановку.       До домика ворожея путь от Житницы лежал не близкий, но и недолгий — как раз такой, чтобы не успеть заскучать, проходя мимо скрюченных деревьев угрюмого подлеска. Болотная вода начала чавкать под ногами громче, Наташа шёпотом оповестила Егерей, что обитель ворожея уже рядом. Хижина, походившая на избушку «на курьих ножках», предстала перед их взором, мешая чувству уверенности, с которым они шли на встречу с ворожеем.       Что, в общем-то, не помешало Хенрику бесстрашно подойти к тяжёлой двери.       — Ну, и что здесь? — Хансен сжал кулак мощной руки, облачённой в толстую печатку, и как следует приложился по двери. — Эй, хозяин! Впустишь гостей или как?       Дверь никто не открыл, и никто не откликнулся. Халлдора передёрнуло, когда вместо ответа он услышал вдалеке крик выпи.       — Мне выбить дверь? — крикнул Хенрик, потянув за белую занавеску.       — Нет-нет, погодите! — раздался вдруг дребезжащий голосок. — Только без порчи моего имущества!       «Разве эта хижина не принадлежала раньше Филоктету?» — вдруг промелькнуло воспоминание в голове Наташи. Это знание не дало бы никакой полезной информации сейчас, поэтому Арловская не стала ничего говорить.       Дверь отворил молодой мужчина, едва ли старше тридцати лет, бледный, как смерть, с медными непослушными волосами, местами прилизанными и лежащими чёрти как. Большие голубые глаза беспокойно метались, рассматривая гостей — будто он не мог сфокусироваться на одной цели. Это не столько пугало, сколько вселяло неуют. Ворожей вскоре перестал стрелять глазами туда-сюда и наконец принял более-менее адекватный вид.       — Проходите-проходите, господа. Я был очень сильно занят, не подумайте ничего такого, — сбивчиво проговорил он. — И если бы я прервал ритуал, случилось бы что-то нехорошее!       — Не мельтеши, — отрезала Наташа. — Просто прими нас, как хороших гостей.       Ворожей услужливо пустил Егерей и Арловскую и провёл их к небольшому поношенному диванчику. Халлдор заходил одним из последних и злостно выругался на комара, решившего попить крови из его шеи. Ворожей закрыл за ним дверь и усадил всех гостей. От чая все тактично отказались, а Хенрик ещё и из принципа, потому что кроме пива и воды ничего не употреблял. Вряд ли вода вдали от благодатного колодца Житницы могла похвастаться вкусом и безвредностью, поэтому и от неё все дружно отреклись. Ворожей нисколько не расстроился, словно был готов к такому раскладу.       — Вы уж простите, ко мне гости совсем не захаживают, уважаемые, — суетная речь мужчины на удивление была чёткая, дребезжащие нотки исчезли, сменившись на более певучие. Вдруг он повернул к Егерям и Наташе ухо и приставил к нему ладонь так, будто услышал вопрос, выкрикнутый кем-то из толпы. — А? Вы, должно быть, хотите сказать, что я должен поддерживать порядок даже если гостей нет. Простите-простите, времени совсем нет, столько дел, столько дел… Но вам повезло — я выкроил немного времени для вас и с удовольствием исполню вашу просьбу за хорошую плату.       — А зачем так нервничать тогда? — невесело хохотнула Наташа. — Как будто на бочке с порохом сидишь!       — Это я по жизни такой, вы не обращайте внимания и не привыкайте особо — не думаю, что мы ещё раз увидимся, — протараторил ворожей.       — Что, блять? — Хенрик угрожающе вынул топор.       — Хенрик, не надо! — осадил его Халлдор.       — Гх! — ворожей взвизгнул. — Только не надо бессмысленного кровопролития, молодые люди! Как видите, я совершенно безоружен…       — У ворожеев всегда есть при себе ритуальный кинжал, — Наташа покачала головой. Беседа с ворожеями ничего хорошего не сулила нормальным людям. Но благодаря поплывшему мозгами Филоктету в последние годы своего обучения Наташа имела представление о том, как надо вести с ними беседу.       — Но прямо сейчас его у меня нет, а значит, я безоружен! — выпалил ворожей. — Так что, пожалуйста, не стоит бить меня. Лесные духи разгневаются пролитой зазря крови и сгонят сюда всё зверьё. К тому же, в глубинах болот дремлет древнее зло — не думаю, что вы захотите иметь с ним дело!       — Хорошо, — сдержанно проговорила Наташа. — Собственно, зачем мы пришли…       — А, но я уже знаю! Вам надо снять проклятие… с вас, юноша! — поводив указательным пальцем по воздуху, ворожей остановил его напротив Халлдора. — Должно быть, вы сейчас удивитесь и зададите какой-нибудь глупый вопрос, вроде: «Откуда вы узнали?» Не стоит спрашивать, молодые люди! Я же прекрасно вижу ауру юноши, перепачканную лоскутами Тьмы. Это мстительный дух ребёнка… он уже обретал телесную оболочку, чтобы причинить вам боль… — в подтверждение слов ворожея Халлдор кивнул. — Очень хорошо. То есть, конечно же, ничего хорошего, но хорошо то, что я прав.       Не успели гости ворожея осознать смысл сказанного им, как мужчина вдруг вытащил из кармана что-то маленькое, но длинное и достаточно твёрдое. Оно полетело в Халлдора и ударилось ему в грудь. На мгновение все хотели списать это поведение на деменцию, если бы юноше вдруг не стало плохо. Халлдор стал бледнее, чем он был, даже посинел. Задыхаясь и держа кулак на уровне грудины, он упал на Наташу и начал захлёбываться в странном припадке, пена проступила сквозь стиснутые от боли зубы.       — Эй! Ах, ты, блять! — у Хенрика не было времени думать — запрыгнув на стол, он был готов убивать.       — Стой! — матеря ворожея всеми известными и неизвестными словами, Наташа пыталась удержать и Халлдора, и Хенрика.       — Погоди!!! — закричал ворожей, замахав руками. — Ему не сделается лучше, если убьёшь меня!       — Иди и поправляй тогда! — видя, что ворожей побежал выполнять его приказ, Хенрик немного успокоился, хоть и продолжал пыхтеть, будто огр. — У, сука. И больше без резких движений, понял, да?       — В самом деле, — Наташа сощурилась и многозначительно поиграла огненными исками на своей руке. — Я сожгу вашу хату нахер, если не будете вести серьёзно.       Угроз, как словесных, так и с демонстрацией грубой силы, оказалось более чем достаточно. Ворожей быстро вынул нужную настойку и, коснувшись висков Халлдора, произнёс слова на древнем языке, который никому из присутствующих не был известен. Хотя Наташа и напряглась, будто уловила в проклятой речи знакомые слова.       Вскоре все симптомы вызванного припадка сошли на нет, и Халлдор, отдышавшись и вытерев рукавом пену, попросил дать ему ведро. После обильной рвоты ему стало лучше, но движения стали более заторможёнными и вялыми.       — Ты как, Хал? — чтобы не придавить Наташу, Хенрик переложил Халлдора на себя и потряс его за плечи.       — Я… я в порядке, — пролепетал Халлдор. Воспользовавшись близким расположением ворожея, он отставил ведро с содержимым своего желудка и крепко схватил мужчину за горло. — Ворожей. Как тебя зовут?       — Оливер, — прохрипел ворожей.       — Послушай, Оливер. Я очень хочу решить свою проблему. Но если ещё что-то подобное выкинешь, — в свободной руке Халлдора блеснул нож. — лесные духи не станут угрозой, ведь никто из них не ребёнок. Особенно ты.       Спрятав оружие, Халлдор оттолкнул Оливера от себя, едва не уронив его при этом в ведро. Ворожей потёр горло так, будто его не пытались придушить, а немного обидели.       — З-зато я наглядно дал вам понять, почему лучше воздержаться от убийств детей, — Оливер поднял кость, демонстрируя её Егерям и Наташе, Халлдору — в частности. Арловская шепнула ему, что кость, представлявшая собой ключицу, точно принадлежит ребёнку. Это вызвало в юноше неподдельный интерес и благоговейный ужас. Теперь ситуация становилась для него яснее некуда. — Ваша аура от природы слаба, потому что сочиться активными струями, словно неудержимое пламя. А с таким потоком энергии остаётся множество брешей, через которые с лёгкостью пробираются проклятия. Ношение амулетов вам не помогут, ведь слабые места постоянно разные. Пока вы здесь сидели, оно успело смениться ровно пять раз.       — Значит, нужно пойло, вроде того, что ты сейчас ему влил? — спросил Хенрик, ковыряясь в ухе.       — Это лишь уберёт нежелательные симптомы в острых состояниях, господин, — деланно ответил Оливер. — Чтобы исцелить вашего друга, необходимо устранить причину, а именно проклятие. А ещё лучше — укрепить ауру, сделав её поток вокруг тела более постоянным и непрерывным, чтобы уберечься от дальнейших воздействий тёмных сил. Согласны? Конечно, согласны, вы ведь не дураки!       — Что именно ты собираешься сделать, Оливер? И что насчёт оплаты, сколько будет стоить предложенное тобой лечение? — Наташа задала самые главные вопросы, которые стоило задавать сомнительным представителей услуг.       — Насчёт лечения не беспокойтесь: ничего связанного с кровью или смертью — вам даже другие проклятия не грозят. Я развею в несколько этапов проклятие мстительного духа, а затем проведу ритуал по инициации укрепления ауры. Вам нужно будет только каждый понедельник выпивать настойку женьшеня, но не из аптеки Эстеллы, нет-нет, только ту, что будет присылать к штабу Егерей мой милый питомец.       На тихонький свист явилось маленькое летающее существо, напоминавшее птицу. Вернее, её остов. Летающие кости поразили гостей ворожея.       — Ёб твою мать!.. — Хенрик так и сел.       — Оно… как оно вообще?.. — Халлдор с живым любопытством рассматривал летающее создание.       — Это неважно, совершенно неважно, господа! Порой не стоит задумываться о том, как работают те или иные магические вещи — голову можно сломать! — придурковатая улыбка вдруг испарилась с лица Оливера. — Сломанная голова — это нехорошо… У сломанной головы треснутый череп, который не наполнишь энергией. Порванная плоть, сломанная кость, сгнившие глазные яблоки и кишки — это так не эстетично! Кость прочна — вы только взгляните… — Халлдор осторожно притронулся к птичке, сложившей свои костяные крылья. — Кость надёжна, кость гладка и остра. Кость эффективна, —блаженная улыбка вернулась на веснушчатое лицо. — Так что настойка будет поступать к вам вовремя. Ох, но вот что насчёт оплаты… здесь куда всё сложнее…       — Говори уже, — процедила Наташа, отогнав от Халлдора костяное чудовище.       — Оплатой за всё это будет целая рука — от плеча до фаланг пальцев.       Наташа предполагала, что подобного следовало ожидать. Но прежде, чем Халлдор успел похолодеть, а Хенрик — в очередной раз схватиться за тейгу, Оливер поспешил объяснить:       — Ох, ну, конечно же, не вашу руку, юноша. Мне сойдёт совершенно любая рука для изучения костей и не только, — он почти что кокетливо подмигнул. — Можете доставить руку даже с ошмётками мерзкой плоти — я и ей найду применение, в конце концов! Согласны? Тогда пожмём руки.       Оливер протянул Халлдору руку в ожидании, что тот ответит на жест.       — Что-то здесь не так, — Хенрик помешал Халлдору, уже приготовившемуся пожать руку. — Вы же просто пожмёте друг другу руки и на этом всё? Ты точно не пиздишь?       — Всё в порядке, всё в полном порядке, господин! — заверил его Оливер. — Этот простой ритуал не больше, чем согласие на лечение, предоставляемое мной! Что-что? Документы? Я терпеть не могу все эти бумажки, да и к тому же осмелюсь напомнить: мои услуги нелегальны. Желаете оформить такую услугу на листе пергамента и поставить себя под удар?       — Нет, — категорически произнёс Халлдор. — Хенрик, дай мне покончить с этим.       — Ты уверен? — с опаской спросил Хенрик. — Если что-то с тобой случится мне ж потом башку оторвут!       — Нам оторвут, — поправила его Наташа вполголоса.       — Не случится, — отрезал Халлдор. — А если и случится, то убейте Кику — именно он виноватым будет.       — Этого ёбаного предателя? — Хенрик скривился, подперев голову рукой. — Да с удовольствием.       Уже во второй раз Оливер протянул Халлдору руку. И вновь юноше не дали этого сделать. На сей раз виновницей стала Наташа.       — Стоять, — железной рукой Арловская беспощадно остановила Халлдора и обратилась к Оливеру. — Ну-ка, снимай свои перчатки. Вы, ворожеи, любите устраивать гостям сюрпризы.       — Я даже и не думал, госпожа, — Оливер нервно хихикнул. — Но раз вы так настаиваете…       Ворожей послушно снял перчатки и кинул их на стол, жеманно улыбнувшись. Его переполняла надежда, что теперь-то, наконец, руки будут пожаты.       Контракт заключён. Оливер любезно выполнил первый этап своей работы, который, к удивлению Наташи, прошёл вполне цивильно: без кровавых фокусов, без призывов нечисти из глубин Тьмы и без каких-либо неприятных последствий для всех находящихся здесь. В частности, для Халлдора.       — Мы выполняем здесь миссию, — сказал Халлдор, надевая рубашку и выходя из магического круга. — Через несколько дней жди оплату, ворожей Оливер. До встречи.       — Всего вам хорошего!       Оливер выпроводил дорогих гостей. Стоило двери закрыться, как лицо тут же стало проще, но не потеряло своего коварного блеска — он только сильнее проступил. Напевая себе под нос какой-то одному ему и ведомый мотив, Оливер взял со стола перчатки и вытащил спрятанную внутри подушечки пальца иголочку с капелькой крови.       — Да. Этого хватит, — капнув кровь в маленькую пробирку, Оливер добавил к ней гепарин и плотно закрыл. — Думаю, когда мальчик заметит, будет уже поздно. Впрочем, — он погладил присевшую на его плечо птичку по черепу, — уже поздно.       …       — Ну и ну. Вот же чувырла, а не ворожей, — Хенрик плюнул на благодатную землю, именуемую болотами.       — Запомни, Хенрик, если вообще умеешь это делать: не бывает нормальных ворожеев. Они всегда с ебанцой, — прохрипела Наташа. Отчего-то после выхода из хижины в горле начало першить — видимо, из-за пыльного воздуха.       — Одного хватит, чтобы запомнить на всю жизнь! — выпалил Хенрик.       — Ладно, ты не настолько безнадёжен, как я думала, — с уст Наташи сорвалось нечто похожее на похвалу. — Ты был начеку даже тогда, когда я думала, что придётся вмешаться.       — А то! Эй, так вот, чего ты молчала всё это время, — догадался Хенрик. — Ты меня проверяла?       — Конечно. Грех не испытать такого простака, как ты, тестом на недоверие.       — Ах ты, сука!       — Вы двое, может, закончите со своими полюбовными делами? — прервал их Халлдор, к неудовольствию заметив, что Феликс плохо на него влиял. — Мы на задании вообще-то.       — «Полюбовными»? — Хенрик так и опешил. — Я рядом с этой женщиной даже задаром не лягу, понял, да?       — Предпочитаешь умных и красивых дам каким-то шлюхам? Типичный северянин, — фыркнула Наташа.       — Будь у тебя нрав поскромнее, я б, может, ещё и подумал. А то ты прям как невеста Кетиля — бешеная ебака Фрида. Ну и что, что умная и красивая? Мне нужен не двойник Хенрика Хансена с вагиной между ног — мне нужна девушка, — Хенрик мечтательно улыбнулся. — Пускай она науки изучает и сумеет постоять за себя, но пусть она будет воспитанной и тихой, ну! Я немногого прошу, между прочим! Вот Фрида как раз и изменилась — не будь она уже обвенчана, я бы её…       — Ха, да заткнись ты!.. — Наташе стало мерзко представлять себе подобное.       — Но с такой, как она была, мы неплохо дружили. Те ещё были времена! Но мы всё проебали и теперь мокнем в этих болотах.       Хенрик вдруг понял, что искренне улыбался Наташе, а Наташа поняла, что она не испытывает к нему неприязни. Фыркнув, они отвернулись друг от друга, а Халлдор, будучи неверующим, не знал, у кого просить дать ему сил.       Вернувшись к Кетилю на заброшенную хату, Халлдор объяснил ситуацию с периодическими комментариями Наташи и недовольными возгласами Хенрика.       — Что ж, это рискованный путь, — задумчиво проговорил Кетиль. — Но лучше, чем ничего — нынче ворожеев днём с огнём не сыщешь.       — Мне это не нравится всё равно! Лучше б я руку ему пожал, — хоть Хенрик и сказал так, но трусоватость, неизвестно откуда взявшаяся, вынудила его остудить пыл. — Хотя, тогда б на меня какая ебала могла перекинуться…       — Вот именно. Уж лучше я сам решу свои проблемы, чем втяну в это своих друзей, — сказал Халлдор. — Я не против вашей помощи, но не ценой ваших жизней или благополучия.       — Да ладно тебе… — Хенрик почесал в затылке.       — Хорошо, что ты о нас заботишься, — произнёс Кетиль со снисхождением в глазах. — Но не подвергай себя опасности. Ты же понимаешь, что ты подвергаешь себя опасности и тем самым так же подставляешь нас? — соглашаясь с ним, Наташа рьяно закивала, поджав губы.       — А… да, — только сейчас Халлдор понял смысл этих слов.       — Вот. Но давайте сейчас поговорим о деле, — Кетиль пригласил всех за стол — на удивление, в заброшенной хате было довольно уютно и чисто. — Я разведал обстановку, заодно выяснил ситуацию вокруг дома цели. Известно в настоящий момент то, что Тодор и его жена, Галка, в глубокой скорби и печали. Погибли трое их детей: Минка, старшая дочь, утонула в болотах, Рада, одна из младших — погибла от обильной кровопотери при неудачных родах, инициированных Чистильщиками, и наконец, младший сын, Пенко — сожран свиньями, — едкая ухмылка испортила красивое лицо Кетиля. — Ну, как. Все мы прекрасно понимаем, кто приложил к этому руку. То было лишь предостережение, но Тодор непоколебим: наши шпионы доложили, что даже с гибелью связных — Милены, подруги Минки, и Димитара, жениха Рады — направление его деятельности неизменно.       — То есть, всё ещё подмахивает революционерам? — прыснул Хенрик.       — Именно. В другой раз мы бы провели операцию зачистки, но здесь более благодатная земля, чем в Нижней Луховке, и не гуляет болезнь, как в Малой Глинке — нет законных оснований пускать в расход крестьян. Гораздо рациональнее провести разъяснительную работу и сменить руководство деревни. Перед нами стоит именно такая задача. Хенрик, тебе нужно будет выйти на контакт с группой людей, верных Империи, и договориться о сотрудничестве. Скажи им, что награды не возьмёшь — так они охотнее согласятся объединить усилия. Скажешь им про дополнительную награду из имперской казны — точно станут твоими.       — Понял! — Хенрик шутливо отдал честь.       — Ничего из этого не забудь. Иначе результат себя не оправдает. Мы состоим в Егерях — организации, что поддерживает порядок в Империи, и мы обязаны следовать правилам этой игры. А также… прекрасно иметь представление о том, как обходить эти правила так, чтобы об этом никто не узнал, — Кетиль выудил из вещмешка несколько артефактов. — Измени этим свою внешность. Все мы работаем здесь под прикрытием. Халлдор, для тебя я приготовил особую маскировку. Отправишься в хлев. Одна крыса мне нашептала однажды, что ты, хах, неплохо сочиняешь на ходу весьма насыщенные речи.       Смущение в этот момент Халлдора привлекло внимание Хенрика и Наташи.       — Какие такие речи? — брови Арловской взлетели наверх.       — Ха-а-аллдо-о-ор! — протянул Хенрик, пытаясь ухватиться за щёку юноши.       — Не-неважно!.. — Халлдор не дал себя схватить и ушёл от бессмысленного трёпа. — Ч-что мне нужно сделать, Кетиль?       — Сыграй на сердце этой женщины. Помощь убитой горем матери никогда не бывает лишней. Кику не даст соврать.       Халлдор невольно сглотнул. В такие моменты он начинал бояться друга не на шутку: его слова, жесты, действия — буквально всё в существе Кетиля, вплоть до ауры, было пронизано жутью, от одного только взгляда на которую становилось не по себе. Даже Кику наедине с марионетками выглядел не так страшно.       — Это всё, что мне надо сделать? — уточнил Халлдор.       — Да. Ты же неглупый мальчик, тебе не нужно разжёвывать каждую деталь, в отличие от некоторых, — проговорил Кетиль.       — Эй! — возмутился Хенрик.       — Сразу понял, что о тебе речь — ты не совсем безнадёжен. И всё же, я пойду с тобой, чтобы убедиться, что всё пройдёт, как надо. Халлдор точно справится со своей задачей, я в этом уверен, — мёртвый взгляд пристально остановился на юноше. — Что более важно: тебе сейчас нормально? Генерал говорил, что ты чувствовал себя плохо во время путешествия в эти земли.       — Нет, сейчас всё хорошо, — Халлдор натянуто улыбнулся. — Я уже как раз придумал план.       — Тогда давайте поскорее приведём наш приговор в исполнение, — со всей деликатностью объявил Кетиль.       — И пойдём пить пиво! — добавил Хенрик.       — И пойдём пить пиво.       — А, ну, я тогда полежу здесь, вы не против? — как бы невзначай спросила Наташа.       — Лежи.       Егеря мирно разошлись, даже Хенрик воздержался от сильного желания шлёпнуть Наташу по её «обнаглевшей» заднице. Он вместе с Кетилем применил маскировку и вышел на людей, разделяющих интересы Империи. Выглядели те, правда, так, что, глядя на них, хотелось только сказать: «Ба! Да они же самые настоящие подонки!» — судить по внешности не стоило, но сейчас физиогномика, которой Кетиль владел в совершенстве, не могла соврать. Очередной сброд, жадный до власти и денег, которого в Столице было полно — только в деревенской одежде зажиточных крестьян. Северяне, состоявшие в Егерях, таких очень не любили, пускай и выполняли за хорошую плату почти любую работу. Сами переговоры вёл Хенрик с периодической помощью Кетиля, который всё не терял надежды развивать ораторские качества друга. Договориться с такими людьми, впрочем, не составило много труда, Йенссен молчал, как и делал почти всегда. Зачем говорить без надобности?       Договор удалось заключить, основное действие наметили на завтрашний вечер, когда в доме Тодора соберётся вся его родня и соратники. Идеальнее момента не придумаешь. Дело оставалось за малым — за Халлдором, то есть.       Артефакт для маскировки, который выдал Кетиль Халлдору, содержал в себе изюминку: пока другие артефакты даровали человеческую внешность, этот окрашивал кожу и одежду в чёрный цвет, оставлял глазные яблоки неестественно белыми и искажал контуры тела, из-за чего могло показаться, что Халлдор не от мира сего. К маскировке тела прилагался искажённый, будто потусторонний голос. Разглядывая своё отражение в зеркале, Халлдор уже знал, что ему делать. Осталось только найти галлюциногенное вещество, которое поможет ему лучше отыграть нужную роль. Одно из них любезно предоставил Кетиль, после этого юноша проник в хлев, принадлежащий семье Тодора, и затаился. Теперь необходимо только распылить газ, обезопасить себя и дождаться прихода нужного человека.       Долго жену Тодора ждать в хлеву не пришлось. После того, как во время кормёжки свиней погиб Пенко страшной смертью, Галка никому из детей не давала больше такого поручения. Уж не ведала она, почему мальчик подошёл так близко к заграждению, почему просто не высыпал корм, да и не ушёл — для неё, убитой горем, была совсем неважна причина, она так и осталась неизвестной. Может, увидел что-то или любопытство из-за новорождённых поросят сыграло своё дело…       …Или плохо ему стало?..       Галка вдруг ощутила, как голова начала кружиться. На всякий случай, она отошла подальше от свиней и прислонилась к стене, тяжело охая и вздыхая.       — Она скорбит. Эта женщина скорбит, — послышался замогильный голос.       — Кто здесь?! — вскрикнула Галка, на время приходя в себя.       — Эта женщина скоро умрёт от горя. Так нехорошо, — продолжал вещать голос, раздававшийся неизвестно откуда. Он как будто обволакивал хлев, наполняя его присутствием чего-то таинственного. — Господь проливает горькие слёзы, глядя на страдания тоскующей матери.       — Что… кто ты? Покажись! — дрожащей рукой Галка схватилась за грабли.       — Вот же я.       Подгадав идеальный момент, Халлдор спустился вниз, явив себя женщине. Галка за сердце схватилась, но грабли в ход так и не пустила — лишь перекрестилась. А Халлдор ради пущего эффекта активировал тейгу. Теперь позади него раскрылись чёрные крылья, и это сделало облик юноши ещё более зловещим.       — Бедная, бедная женщина, — Халлдор протянул к Галке руки, словно старался заманить её в губительные объятия. — Расскажи мне, что на душе у тебя. Расскажи, как плачешь ты по ночам, оплакивая ушедшее дитя. Расскажи, кого на самом деле надо винить за произошедшее. Расскажи, что ты хочешь сделать, чтобы избавиться от тоски!       — Я-я… — гнетущий тон, заданный Халлдором, лишил немолодую женщину сил, она опустилась на пол, её плечи затряслись от накативших рыданий. Страх обуял Галку, начиняя своим скверным содержимым. — Боже… я не знаю, что мне делать. Моё сердце просто не выдержит, если я потеряю ещё хоть кого-то. Мне годков много — не разродиться мне уже вовеки веков! Не должны родители дитяток своих хоронить, да молиться за них, за малышей усопших!       — Женщина говорит правильно. Женщина знает горькую истину. Мне она тоже известна. Я знаю, что ты ненавидишь. Я знаю, что ты любишь, — Халлдор приблизился к женщине, обнимая её крыльями. — Я знаю, чего ты страшишься, — юноша чувствовал, как маска искажала его лицо, оттопыривая веки назад и растягивая широкую улыбку от одного уха до уха. — Просто сделай то, что необходимо. Покарай виновника всех твоих бед! Возьми судьбу в свои руки и не позволь ему пожертвовать ещё одним твоим дитя!       — НЕТ! Нет, я не смогу! Я не смогу так! — заревела Галка, рьяно замотав головой, будто в припадке. — Ну что мне, зачем руки марать? Бог велел «не убивать», завещал всем людям жить в мире!..       — Если так, то почему к тебе явился я? — чёрная рука коснулась подбородка Галки, заставляя смотреть в глаза демону с детским лицом. — Божий посланник, несущий благую весть, что слаще елея… Сам Бог никогда не спустится на землю, чтобы помочь тебе, женщина. Но он может отправить своих верных послушников, чтобы направить на верный путь.       — Так мой верный путь — у-убийство?! — заикаясь, спросила Галка.       — Я не Божий посланник. Не смотри так, женщина, — в голосе Халлдора мелькнуло снисхождение. — Сатана чаще вступается за людей, чем ты думаешь. Спрошу ещё раз: почему к тебе явился я? Может, потому что моё предложение — путь к милосердию, путь к отпущению боли с твоей груди!       Так решайся!       Сделай же выбор, женщина!       Избавь себя от этой невыносимой боли!       — Мама? С кем ты разговариваешь? — раздалось возле входа в хлев. На пороге появился мальчик, бывший ненамного старше Пенко — один из множества сыновей Тодора.       — Мирко?.. — охрипнув, просипела Галка, оборачиваясь к сыну.       — Почему ты плачешь? — мальчик бросился обнимать маму. Выглядел он так, будто сам собирался заплакать только потому что женщина проливала безутешные слёзы.       — Не знаю, Мирко, не знаю, — Галка уткнулась в плечо обнявшему её сыну. — Маме очень грустно. Очень-очень грустно.       — Не плачь! Всё хорошо же! — воскликнул Мирко, гладя спрятавшиеся под платком спутавшиеся чёрные с сединой материнские волосы.       — Да. Да… — приговаривала Галка, пытаясь успокоиться.       Халлдор успел спрятаться ещё до того, как Мирко появился у входа в хлев. Но его ехидный шёпот не умолкал, и, верно, был адресован только Галке:       — Хорошо подумай, женщина. Взгляни на сына своего, взгляни на всех своих детей. Подумай, кем из них в следующий раз придётся пожертвовать, если не примешь ты скорого решения! У тебя на раздумья всего лишь сутки. Потом будет поздно: всех твоих деток поглотит чума, изъест лишай, погубит чахотка, заморит холера!..       Хорошо подумай.       Галка затряслась, обнимая сына. В её чёрных глазах назревала злобная решимость, пускай губы дрожали в преддверии скорби.       …       Халлдор ещё не вернулся, а Кетиль уже знал, что юноша скоро вернётся: довести человека «до ручки» он умел, научился у старшего товарища. Наблюдая за дремавшими на одной тахте Хенриком и Наташей, Йенссен от нечего делать расставлял фишки из-под домино, которые он нашёл под столом. Кетиль всё боялся, что от громкого храпа Хансена и из-за пиханий его тела Арловской вся конструкция рухнет, но этого не произошло.       «Халлдор справился, в этом нет никаких сомнений. Полдела сделано. Мы хорошо подготовились. Осталось только разыграть кульминацию, — Кетиль поставил ещё одну фишку, рассматривая её с мрачным торжеством, — и миссию можно считать выполненной».

***

      Хоть Кику и поддержал идею Ён Су, но к источнику направлялся, как на расстрел: во рту стремительно пересыхало, ноги не держали, а само тело находилось во власти неведомой тяжести. Будто рука Николая Арловского уже давила на затылок в попытке вогнать в землю, поставить на колени и заставить молить о пощаде любыми способами, унизиться настолько, чтобы после экзекуции не осталось ни капли чести. Понимая груз ответственности, который Кику собирался взвалить на себя, как фальшивый преступник, он всё равно шёл к намеченной цели, глядя в спину беспечного брата. Желая хоть как-то отвлечься, Кику вдруг обратил внимание на то, что Ён Су ненамного, но выше старшего брата. «Хоть он мне и рассказал про приют, в котором жил впроголодь, я рад, что в Ночном рейде его откормили и помогли вырасти, — удовлетворённо подумал Кику. — Наверняка был человек, и даже не один, которые тщательно следили за этим. Полагаю, одним из этих людей была Эжени-сан. А-хах, как быстро я привык их даже в мыслях так называть. Яо-сенсей был прав, когда говорил, что я быстро адаптируюсь. Нехорошо… так я могу и привыкнуть к роли плохого мальчика. Генерал и Говерт-сан будут недовольны мной… они сильно рассердятся на меня за покушение на Целебный источник!..»       Потеряв нить мысли, ведущей к манящей дорожке безнравственности, Кику перешёл к новой, так же связанной с Ён Су.       — Слушай, это ведь ты тот самый мальчик с замотанным лицом? — спросил Хонда у идущего впереди юноши. — Генерал Арловский много говорил о тебе.       — Я такой знаменитый, правда? — хохотнул Ён Су. Но Кику отчётливо расслышал в этом смешке нервозность, взгляд упал на задрожавшие ладони. Это его озадачило, но Ён Су не подавал виду, что его что-то беспокоит. — И? Что он обо мне говорил?       — Я не вспомню его цитату дословно, но, кажется, он что-то говорил про охоту… — Кику решил проверить свою небольшую теорию, да и память заодно. Но при этом он старался не выходить из роли. — Про то, что поломает тебе руки-ноги и заставит страдать каждый день, пока…       Внезапно Кику осознал, насколько плачевно его положение. Под прицелом нездорового внимания Николая оказался его младший брат. Если генерал узнает о родственных связях восточных юношей, что он сделает? Что он сделает, когда Кику, который наверняка к тому времени совершит немало преступлений как член Ночного рейда, вернётся обратно, к Егерям?       — Пока?.. — переспросил Ён Су, повернувшись к Кику.       — Не думаю, что ты захочешь услышать окончание моей фразы, — Хонда покачал головой, опустив взгляд. — Полагаю, ты сам догадываешься, что тебя ждёт, если попадёшь к генералу Арловскому в плен.       — Ну и что? Я в-всё равно не боюсь его! Д-да, в прошлый раз я убежал, но это было… как его… — ища нужное слово, Ён Су защёлкал пальцами. — Тактичное отступление, во!       — «Тактическое», Ён Су, — поправил его Кику.       — Ар, ну я был так близок! — заныл Ён Су. — Когда-нибудь я точно правильно произнесу эти слова, понял, да?       — Я понял-понял, — осадил его Кику. — Только давай потише. Мы на территории врага.       Ён Су кивнул и мгновенно замолк, прислонив палец к губам, как ребёнок. От внимания Кику не укрылось, как сильно побледнел младший брат, видимо, вспоминая предыдущую, неудачную вылазку за целебной водой.       И Кику был прав.       — Кстати, братан, — Ён Су вдруг вспомнил, что забыл сообщить брату об одной важной вещи. — Когда мы вне лагеря, зови меня Утёнком, Уточкой или Утей — как угодно, но не по имени. Понял, да?       — Хорошо, Утёнок, — Кику неловко поджал губы. «Какое милое прозвище», — подумал он. — Может, тогда и мне придумаешь какое-нибудь прозвище? Не думаю, что врагу обязательно демонстрировать наши родственные связи.       — Но Клыкастик тебе уже придумал, разве нет? — Ён Су задумчиво свёл брови к переносице.       — Нет. Щенок… Имеет плохие ассоциации с моим прошлым и звучит как будто пренебрежительно. Может… — Кику чувствовал, что краснеет, — …какое-нибудь такое же милое, как у тебя?       — Милое?! — теперь и Ён Су смутился. — Скажешь тоже. И чем щенята не милые?       — Н-неважно, просто дай другое прозвище! Дело ведь не в щенятах. Они милые, но… Неужели я на другое животное не похож? — Кику было реально интересно узнать ответ на этот вопрос.       Ён Су придирчиво осмотрел брата. Все эти прозвища были не более чем позывными, которые давал лидер Ночного рейда, и иногда они отличались от тех, что придумывал порой Ён Су. Он до сих пор не мог понять, почему Фуонг когда-то давно присвоила ему позывной «Утёнок», а когда на смену пришёл Альфред и Ён Су попросил его поменять, тот наотрез отказался, с серьёзным видом добавив, что никто больше ему и не подходит. Юноша дулся на это. Он просто не понимал, по какой логике они все придумывали позывные.       — Да нет, ты именно на маленькую собачку похож, — спустя минуту раздумий, Ён Су не мог выдавить из себя что-то другое. — С такими глазами только… О! — он хлопнул кулаком по ладони. — Может, тогда будешь Лисёнком или Лисой? Это же тоже собаки, понял, да?       — А ведь и правда, — Кику задумался. — Но почему именно? -.       — Лисы труднее поддаются дрепсп-… дрес-си-ров-ке, во. Поэтому, чтобы ты забыл про то, как тебя пиздили Егеря, будем называть тебя Лисой! Понял, да?       — Да. Слушай, ты всё время повторяешь это «понял, да». Почему?       — Хер его знает, — Ён Су развёл руками. — Услышал от какого-то взрослого давным-давно, вот и прицепилось.       «На моей памяти так разговаривал только один человек, — Кику вновь погрузился в глубины сознания на короткое время. — Но он явно не так часто использовал эту присказку».       — Понятно, — рассеянно, а потом чуть увереннее ответил Кику. — Ладно, тогда давай поспешим. Поблизости как раз никого опасного нет, и мы успеем избавиться от охраны до того, как они объявят тревогу.       Ошибки прошлой вылазки стали известны Кику в скором времени. Повторять их братья не собирались, поэтому расположились подальше от кустов, непосредственно окружавших охраняемую зону вокруг Целебного источника. Нужно было тщательно спланировать каждый шаг при покушении на святое и желательно выйти не с пустыми руками по итогу, как это сделал Ён Су в первый раз.       И желательно не наткнуться на того, кто мог бы представлять серьёзную угрозу для братьев. Мало ли кого они могли встретить на пути к запретному плоду.       — Ты сказал, что знаешь, как быстро избавиться от охраны? — шёпотом спросил Ён Су.       — Да. Если мы правильно сосредоточим наши атаки в нужные точки, то выиграем больше времени для сбора целебной воды. Не знаю, видел ты или нет, но вот, как всё выглядит, — Кику взял тонкую ветку и пристроился в месте, где была подходящая почва. На земле он начал выводить простые контуры, сопровождая ими свой рассказ. — Сам по себе источник невелик, — Кику нарисовал круг. — Но его окружает построение неполного тройного кольца, — пунктирными линиями он добавил ещё три круга вокруг первого. — На этих пометках через равные расстояния друг от друга располагается стража. Поскольку охрана круглосуточная, то существует несколько смен через каждые семь часов. На пересмену мы не попадаем, поэтому придётся действовать исходя из условий максимальной бдительности стражи. Стоит помнить, что внутренний круг вооружён зачарованным оружием.       — Светящимся? — Ён Су склонил голову набок.       — Нет, — Кику внезапно встрепенулся. — О, вы тоже об этом слышали?       — Ага. Кто-то барыжит этим, — ответил Ён Су. — Только оно оказывается либо у простых людей, либо у бандитов разных.       «Разумеется, Ён Су не знает о нём больше, — укорил себя Кику, понадеявшись услышать новую информацию о треклятом оружии. — Да и вряд ли за производством и распространением стоит Революция — он бы тогда, скорее, наоборот, хвалился тем, что именно в их руках такое мощное оружие. Но ведь и Чистильщики не могли его сотворить — у них мало мощностей. Однако я могу ошибаться… Так, соберись!.. Не о том сейчас думать надо».       — Обыкновенное зачарованное оружие имеет магические руны, дарующие разные эффекты в бою, — объяснил Кику, максимально стараясь подбирать простые слова. — Не будем углубляться в подробности, тебе будет достаточно знать, что зачарованное оружие у стражи уступает боевой косе одной из моих марионеток. А значит, мы справимся с вероятностью девяносто процентов.       — Э, а остальные где? — Ён Су напрягся.       — Оставлены под непредвиденные обстоятельства, — Кику пришлось напомнить о том, что идеальный план разработать не удастся. — На случай, если тревогу всё-таки пробьют.       Объяснять план предстоящей битвы долго не пришлось. Как Кику выяснил, Ён Су лучше не перегружать информацией, поэтому он старался говорить кратко, строго по делу. Да и мало что юноша мог сделать, кроме как бежать напролом и рубить стражу направо и налево, покуда есть силы — только покажи, с какого места начать. Это Кику пришлось думать над распределением сил на каждую из марионеток. В этот раз он решил не призывать Яо и ограничился двумя марионетками. Разумеется, чуть позднее Кику собирался призвать и Офру, на сей раз её помощь меньше бы походила на переливание из пустого в порожнее, потому что при призыве трёх марионеток магия песнопения могла восполнить ровно столько же сил, сколько уходило на поддержании их боеспособности. Поэтому призыв и поддержание Ивана и Лилит значительно облегчила задачу — взмахи зачарованной косы помогали Ён Су в ближнем бою, а меткая пуля снимала солдат, что подбегали к колоколу. Ничего страшного, на самом деле, не случилось бы, дёрни кто из стражи за толстую верёвочку. Но времени у братьев на захват воды было бы совсем немного. Им обоим ещё до начала авантюры стало страшно, поэтому испытывать судьбу ради никчёмных острых ощущений не хотелось.       А ещё больше не хотелось им обоим убивать собак — их пришлось обездвижить самым гуманным способом, на который только братья были способны. Кику предварительно собрал все ловушки для гоблинов в окрестностях охранной зоны Целебного источника. Вышло даже больше, чем нужно, и это порадовало братьев.       Время шло — Ён Су юрко прыгал по полю, яд Мурасамэ достигал даже самых защищённых стражников, Кику сидел чуть поодаль с обнажённой Яцуфусой и контролировал Ивана и Лилит, позади него стояла Офра и исполняла песнь войны.       Слаженная работа братьев обошлась им в довольно короткий промежуток времени: Кику поразился, когда, взглянув на карманные часы, он понял, что прошло не больше семи минут. Шесть минут и сорок восемь секунд, если быть точным. Об этом поведал Кику младшему брату и тотчас пожалел об этом: столько комплиментов за раз от кого-либо он ещё не слышал. Смятение мешало завершить дело, поэтому поток восхищения пришлось прервать.       — Как хорошо, что люди и собаки — единственная преграда! — протянул Ён Су, расслабленно прошагав к источнику. — Интересно только, почему они не нахерачили каких-нибудь чар, чтобы вот такие, как мы, не смогли дальше пройти?       — Полагаю, дело в ауре, исходящей от самого источника, — предположил Кику. — Она обладает аналогичными свойствами, что и вода, поэтому проклятия Удержания и Связывания не сработают. Убийства ещё может быть, но это создало бы множество проблем страже.       — О-о-о, я даже что-то понял, — подойдя вплотную, Ён Су присел на корточки, чтобы набрать воды. Приятный запах сладкой прохлады ударил в ноздри, вызывая чувство благоговения. — Я впервые вижу её так близко. Она вкусная, наверное…       — Я испытывал только эффект от наружного применения, — поведал Кику. — Ты чувствуешь, как раны стягиваются и зарастают, а потом некоторое время ощущаешь эйфорию. Обезболивающий эффект прилагается.       — Блин, здорово, — произнёс Ён Су, всё ещё рассматривая сверкающую воду. — Ты столько всего знаешь об этом!       — Мне приходилось караулить Целебный источник, но не этот, а тот, что ближе к северу. Так или иначе, они устроены одинаково.       Но Ён Су уже не слушал. Не удержавшись, он решил утолить жажду и любопытство вместе с ней, попробовав воду на вкус.       — Оа, вкусно! — Ён Су аж просветлел. — Хочешь попробовать? — он зачерпнул ладошкой немного воды и протянул брату.       — Н-ну… Может, лучше пойдём отсюда? — Кику бы и с радостью принял предложение, но инстинкты, советовавшие поскорее набрать воды и ретироваться, кричали, что было мочи.       — Да возьми, когда ещё такая возможность будет? — Ён Су был настойчив, как никогда.       — Хорошо… — вздохнув, Кику всё-таки испил воды из протянутой ему ладони.       — А мне можно?       …Кику сперва не понял, что происходит. Он не понимал, как такое вообще могло случиться, как можно было настолько обмануть и запутать его чутьё. Такое он бы точно не пропустил. Его обуял страх — животный, первобытный ужас, который наверняка испытывали кролики, вроде тех, что зарезал Ён Су для недавнего ужина.       А теперь настала очередь Ён Су трястись всем телом подобно пойманной добыче. Его сердце замерло, душа ушла в пятки. «Нет… нет, этого не может быть!..» — с трепетной мольбой твердило сознание юноши.       От страха никто из братьев не мог пошевелиться — так они и застыли, повёрнутыми спиной к тому, кто застал их на месте преступления. Им хотелось прямо здесь и сейчас очутиться в другой реальности, представить, что всё вокруг спокойно, что им ничто не угрожает…       Но ничто, никакая иллюзия на свете не смогла бы отменить того факта, что позади братьев пристроился Николай Арловский собственной персоной.       Эта звериная кровожадность, от которой леденела кровь,       Эта морозная свежесть, от которой не спрячешься,       И это давящее ощущение присутствия колоссальной силы, вгонявшее в отчаяние любого человека, сравнимое со свинцовыми убийцами, вонзавшимися в ноги и спину.       Такое, единожды ощутив на собственной шкуре, уже никогда не забудешь.       «Но… Почему я не почувствовал его?!» — таким вопросом сейчас задавались Кику и Ён Су. Но Николай не дал им и минуты на раздумья.       — Ну, тип… Можно? Пожалуйста? — ребячество посреди присущей генералу солдатской грубости придавало речи Арловского особенно жуткий эффект. — Ну, дай водички, тебе жалко, что ли? Имею право, вообще-то!       Ён Су, поняв, что обращались к нему, только сильнее затрясся. Кику, мысленно проклиная всё, не отставал от брата, хотя и пытался справиться с нахлынувшей паникой всеми возможными силами. Главное, придумать, что сейчас сделать, как выбраться из настолько обречённого положения.       А пока Кику думал, Ён Су, повинуясь собственному ужасу и не отдавая себе отчёт в своих действиях, набрал в ладонь воды и начал медленно поднимать её, чтобы как можно меньше капель пролилось на траву. Юноша не видел, где точно сидел объект его страхов и ночных кошмаров, но тот справился и без чёткого направления ладони. Ухватившись за тонкое запястье и полусогнутые пальцы, Николай властно поднял руку Ён Су на уровень своего рта, чтобы с увлечением выпить воду.       — И правда, вкусная… Особенно с таких ладошек. Эх, молодость… — Арловский облизнулся. Словно заворожённый, он начал гладить руку Ён Су до самого предплечья, освобождая её от ткани одежды. С особой нежностью Николай прощупал большим пальцем пульс на запястье и с наслаждением прочувствовал трепетное биение жизни под мягкой кожей. Ён Су бросило в мучительный жар: ему казалось, что ещё немного, и его руку начнут пожирать. — К слову, я-то право имею пить эту воду, чего не сказать о вас, мои малолетние преступники. Итак… что бы с вами такого сделать?       — Убегай! — сдавленно прокричал Кику.       Кику сам удивился, что в таком состоянии не лишился дара речи. Более того, он оказался способен на то, чтобы дать отпор огромному мужчине, пнув его ногой в живот. Крик Кику словно пробудил Ён Су ото сна, тот сорвался на бег…       Но далеко он не пробежал. Вокруг всё замерло, в том числе и сам Ён Су. Кику похолодел: Николай использовал один из трёх козырей своего тейгу — Махападму. Использовать способность замораживания времени и пространства можно было только раз в день. Несмотря на разного рода ограничения, Николай научился создавать такую область, внутри которой он мог по своему желанию взаимодействовать с людьми не в одностороннем порядке.       И именно сейчас замороженной стала только замершая в беге фигура Ён Су, да и птицы, разлетевшиеся было от восклицания Кику. Сам же Кику оказался схваченным Николаем.       — Что вы здесь делаете, генерал?! — прошипел Хонда. — Я на задании!       — Я не говорил, что будет легко, — хмыкнул Николай, щурясь.       — Гх!.. Постарайтесь, пожалуйста, не мешать мне внедряться, — уже более спокойно произнёс Кику. — Я и так чудом в живых остался.       — Да как хочешь, — Николай пожал плечами. — У тебя пока всё по-старому?       — Так точно, но, как видите, я с тейгу. Не знаю, надолго ли, и не знаю, удастся ли уловка на этот раз.       — Хорошо. А этот мальчик с замотанным лицом…       — Я пока ещё не узнал, как он выглядит, — уклончиво ответил Кику, ощутив, что интерес генерала переключился на Ён Су. — Знаю только, что восточный ребёнок, — он нервно сглотнул. — Я понимаю, генерал, что это ваша добыча. Но, пожалуйста, не сейчас-…       — Да я не буду, — заверил его Николай. — Это было бы слишком легко. Я просто дам ему хорошенько просраться!       — Это не-!..       Николай не дал договорить подчинённому, ударив его в живот сильнее, чем это сделал Кику. Подлый манёвр выбил воздух из лёгких, заставив юношу согнуться пополам и лечь на траву лицом вниз.       — Заебал. Раскомандовался, щенок, — то был краткий миг, когда игривость пропала из голоса Николая, прежде чем появиться вновь. — Я сам решу, как мне поступить с моей добычей.       Оставив Кику корчиться в муках и сдерживать позывы к рвоте, Арловский прошагал от него к Ён Су. Хонда молился неизвестно кому, лишь бы генерал не перегнул палку и не навредил младшему брату. Удивительно, что он вообще думал о таком. Разве его конечная цель не заключается в уничтожении Ночного рейда?       Но Ён Су!..       «Нет… я не могу позволить кому-либо навредить ему. Только не сейчас. Иначе всё кончено. Радует только то, что не только для меня, но и для Ночного рейда тоже», — так размышлял Кику, не задаваясь, впрочем, другим насущным вопросом: «Долго ли просуществуют после этого Егеря?..» Юноше и в голову не могло прийти, что такой расклад возможен.       Либо он был безнадёжно слеп, либо старательно отрицал такой вариант развития событий.       …А Николай тем временем уже настиг Ён Су, встав прямо перед ним. Когда козырь по щелчку пальцев рассеялся, опешивший юноша столкнулся с генералом, ударившись носом о его грудь. Ён Су отшатнулся, но холодный взгляд пригвоздил его ноги к земле.       — Далеко бежим, молодой человек? — с издевательской усмешкой поинтересовался Николай, засунув руки в карманы. — Ты уже большой утёнок, а летать так и не научился.       От спазма мышц лица Ён Су даже двигать челюстью не мог — только выбивать зубами еле слышную трель, будто его кинули в холодный подвал. Но что-то предпринять нужно было, ведь Николай начал медленно, но верно сокращать дистанцию между ними. Арловский будто крался к зверьку, забывшему, как убегать. Но Ён Су даже не знал теперь, поможет ли ему побег от генерала. Про козырь Манифестации Демонического Бога он был не в курсе, поэтому стоял, ничего не предпринимая, и надеялся, что облик Николая как-нибудь сам растает.       «А где… А где братан?!» — Ён Су только сейчас вспомнил, что оставил Кику наедине с Николаем, а сам побежал вперёд.       Едва заметив старшего брата, лежащего на земле, Ён Су тотчас пришлось повернуться, чтобы увидеть Арловского, сделавшего резкий рывок в его сторону и вставшего вплотную. Инстинктивно юноша уже хотел было обнажить Мурасамэ, но Николай не терял бдительности, резко ухватив свою жертву за запястье.       — Это лишнее, малыш. Для тебя разве такие игрушки не опасны? — быстрыми и ненавязчивыми движениями Николай освободил отравленный клинок сперва от обледеневших пальцев Ён Су, а затем и развязал пояс, на котором крепился тейгу. Мурасамэ упал с глухим стуком на землю, Ён Су оказался совершенно безоружен. — А ну-ка, есть у тебя ещё чего… — руки Николая похлопали юношу по остальным местам, где могло быть спрятано оружие. На его лице расцвела гримаса, полная садистского упоения. — Вот как. Ходишь с одной лишь игрушкой. Но что ты будешь делать без неё, скажи мне, пожалуйста, а, у-тё-нок?       Прозвище Ён Су, растянутое по слогам, заставило сердце ухнуть вниз. Снова оно перетягивало на себя все жизненные соки, оставляя для остального тела лишь крохи, даже голове в этот раз почти ничего не досталось. Ён Су чувствовал, что глаза начало обжигать постыдным огнём, пришлось зажмуриться. Николай, пользуясь таким умилительным трепетом своего врага, по-хозяйски начал оглаживать тело юноши.       Ён Су от первого же прикосновения к нему судорожно вздохнул, но на сей раз не смог отшатнуться. Этот больной ублюдок, стоявший перед ним, совершенно не стесняясь, обнюхивал, словно голодный волк, оценивал его, словно мясо на рынке. Но это хищное желание граничило с маниакальным возбуждением — стоило только взглянуть в глаза Николаю, чтобы понять это. И теперь Ён Су стало по-настоящему, донельзя страшно. Собственное тело вдруг почудилось ему облепленным грязью, а душа, запертая в тесной клетке так и просилась на волю.       Только сейчас Ён Су понял, насколько Мэтт не преувеличивал, когда рассказывал о своих ощущениях от нахождения поблизости Николая Арловского.       Только сейчас Ён Су понял, что вряд ли Николай Арловский ограничится тем, о чём говорил Кику.       Только сейчас Ён Су пробрал мороз по коже, да такой, что впервые за столько лет юноша подумал: «Сейчас я точно умру».       Хотелось плюнуть на всё и просто убежать, забыть о гордости и звать на помощь, кого угодно — всё, лишь бы Николай Арловский поскорее исчез не только с глаз, но и из жизни долой.       Всё, что угодно.       Но тело, как назло, не слушалось и позволяло Николаю продолжать нездоровый блуд. Лишь волей судьбы в один момент, когда генерал положил руку на бедро юноши, организм Ён Су дал отбой, бросая сознание в кромешную темноту.       — Мёртвым притворился? Интересно, блять, охеренная тактика… Так, — решив, что на сегодня хватит, Николай переключил своё внимание на Кику и подошёл к нему. Тот за время психологической пытки младшего брата уже успел потерять сознание. — Эй. А ну, подымайся. Я тебя не так сильно ударил, — подтащив Кику поближе к источнику, Николай начал умывать его лицо целебной водой. Делал он это грубо и резко, по-варварски растирая бледное лицо юноши. — Давай-давай. Водичка-водичка, умой твоё личико, — Кику вскоре открыл глаза, хотя и слабо соображал, что происходит. Увидев тело Ён Су без сознания, он действительно понадеялся, что оно просто без сознания. — Во, хорошо же. Давай, Кику, подъём. Забирай ребёнка и уёбывай отсюда, — схватив Кику за шапку чёрных волос, Николай перешёл на угрожающий шёпот. — Вычту это из твоего жалованья, щенок. За каждый брызг целебной воды. Ещё раз повторится такая хуйня — будешь расплачиваться жопой. Договорились? Договорились.       Кику не успел ничего ответить, а Николая уже и след простыл. И слава Богу, подумал бы Хонда, если бы был верующим.       Кое-как поднявшись и отряхнувшись от дорожной пыли, Кику прошагал до Ён Су и с облегчением убедился в том, что тот жив.       «Хорошо, что его не так сильно потрепали. Нужно быть осмотрительнее в следующий раз, — Кику вернул Мурасамэ на положенное место и, набрав бутылочку с целебной водой, понёс Ён Су в безопасное место, чтобы там уже привести его в чувство. — А сейчас стоит поскорее придумать отговорку. Чёрт, как же я ненавижу, когда всё идёт не по плану!»       Оттащив Ён Су, Кику начал приводить его в чувство всеми известными способами. Немного погодя тот пошевелился, промычав что-то нечленораздельное.       — Утёнок? Утёнок, вставай! — позвал его Кику. — Слышишь? Всё хорошо, мы в безопасности.       Ён Су рассеянно приоткрыл глаза. Увидев невредимого Кику, он сперва обрадовался, но потом резко сел и начал озираться по сторонам.       — Мы… спасены?.. — просипел Ён Су.       — Да. Я смог отвлечь генерала Арловского, чтобы мы успешно сбежали, — Кику поджал губы. — Прости. У него был с собой артефакт Невидимости. Я не мог его почувствовать до последнего момента. А потом было уже поздно.       — Н-не вини себя, Лисёнок, — Ён Су натужно улыбнулся, словно так пытался заверить Кику, что всё в порядке. Из сумки он достал полную бутылочку целебной воды. — Плевать на Генесралиссимуса, мы вернёмся не с пустыми руками! Это важнее, понял, да?!       — Ладно-ладно, — Кику знаком показал, чтобы Ён Су был потише. — Ты же не ранен?       — Не-а.       — В таком случае, давай поскорее вернёмся на опушку. Уже скоро темнеть будет.       Братья поскорее ушли с места преступления, пока туда не явился ещё кто-то вроде Николая Арловского. Друг с другом они договорились не рассказывать Ночному рейду об инциденте, чтобы не вызвать вновь негативный шквал со стороны товарищей.       …       Их встретила на опушке та же компания, что и утром, но теперь с добавлением выспавшегося Альфреда.       — Я, конечно, сказал, что видеть вас не хочу в течение дня, — сказал Джонс, сложив руки на груди. — Но я не говорил, что вы должны пропасть с концами.       — Вы где были, блять, я сейчас же вас ухерачу! — Эжени готова была придушить обоих братьев (Ён Су, по крайней мере, точно любя).       — Эжени, спокойно, — удержал её Йозеф. — Они сейчас сами нам всё расскажут. Выпороть их ещё успеем.       — А мы смогли!.. Вы только посмотрите! — не слушая взрослых, воскликнул Ён Су, выставив свой трофей на всеобщее обозрение.       «Мы сделали что-то хорошее, но, кажется, сейчас кого-то высекут, — сделал вывод Кику, рассматривая строгие лица всех без исключения, даже Стефана. — Не то, чтобы лично меня смущала эта перспектива, просто… цель путешествия до источника явно не была в этом».       Но к счастью, буря в этот раз не разразилась.       — Ты всё никак не успокоишься? — устало пробормотал Альфред, протерев очки. — Ладно. В любом случае, раз уж у вас получилось, то вы молодцы.       — Вот именно! — неожиданная похвала порадовала Ён Су. — Мы вообще-то раскидали всех стражников, понял, да? Братан придумал крутой план, и он сработал!       — О, так ты неплохо, оказывается, продумываешь стратегии, — Йозеф смерил Кику заинтересованным взглядом.       — М-мне просто повезло, — Кику разглядел в жесте мужчины намёк на зависть, поэтому решил стушеваться. — Но я рад, что оказался полезен.       — Да не прибедняйся ты так, — Йозеф тут слегка разозлился. — Если тебя хвалят, то научись принимать похвалу, а не придумывать ненужные отговорки, вроде той, что ты сейчас выдал.       — Йозеф. Ты так круто выглядишь, когда говоришь такие вещи! — просияв, Ён Су напрыгнул на друга с объятиями. — Спасибо!       — За что? — Йозеф смутился.       — За то, что помогаешь братану!       — В-вам правда н-не стоит!.. — Кику замахал руками. — Я не заслуживаю того, чтобы вы были ко мне так добры.       — Может, его просто колоть Резаком, когда он будет выкобениваться? — мрачная аура, исходившая от Эжени, накрыла всех и каждого на поляне. — Такие, как он, только так поймут.       — А вот ты нихера не помогаешь! — возмутился Ён Су.       Но внезапно на помощь пришёл Альфред:       — Эжени, я понимаю, Кику пытался тебя убить. Ты тоже его пыталась убить. С другой стороны, как ни посмотри, всегда можно зарыть топор войны, хотя бы на время.       — Но ты же сам был против!.. — недоумённо воскликнула Эжени.       — Хотя бы не начинай склок на пустом месте, — полушёпотом добавил Альфред. — Держи свою агрессию под контролем. А то морщины пойдут.       Ворча что-то по-стариковски, Эжени отошла в сторону, чтобы начать тихо беситься.       — В любом случае, Стеф. Открывай рот, — взяв бутыль у Ён Су, Альфред протянул её больному товарищу. — И чтобы без твоих выебонов. Ребята с большим трудом добыли эту бутылочку. Пусть тебе хоть немного от неё полегчает.       — Даже не знаю, будет ли вообще от этого польза. Мне и так жизнь не мила больше, — выпив содержимое бутыли, Стефан испытал лёгкую эйфорию. — Хотя, со смертью можно и повременить, если так подумать.       — Одна доза погоды не сделает, вы же знаете, — послышалось ворчание травницы. — Тут надо по меньшей мере выпить несколько литров.       — Если потребуется, я вам хоть весь Целебный источник в склянках принесу, — проникновенно сказал Кику. — Пожалуйста, позвольте мне снова стать для вас полезным!       Брови Альфреда взметнулись наверх. Убедившись в том, насколько Кику отчаянный, Джонс понял, что сильно недооценил его. И в данный момент Альфред принял окончательное решение.       — Будь по-твоему, Кику, — он приободряюще положил руку на плечо Хонды. — Вечно оставлять на улице мы тебя, да и Ёна, не можем, поэтому… — стремительный удар обрушился на щёку Кику, — стисни-ка зубки.       Мысленно Кику усмехнулся. Этот удар — ничто, по сравнению с таковым у Николая, пускай оба преследовали относительно безобидную цель. У Кику не осталось другого выхода, кроме как притвориться обмякшим туловищем, которое тут же поймал Альфред.       — Тебе следовало это сказать до того, как ударить, — равнодушно сказал Стефан, хрюкнув. Ему эта ситуация показалась комичной.       — Эй! — Йозеф, воспользовавшись близким расположением Ёна, схватил его в охапку, чтобы тот не смел бить Альфреда за брата. Поэтому юноша из захвата продолжил роптать. — Зачем это вообще?       — Как «зачем»? А особые условия? — покладисто спросил Альфред, лукаво ухмыльнувшись. — Или ты уже забыл, что Кику не видать совместных посиделок за одним столом с нами?       — Н-но!.. — Ён Су ничего не забыл, хоть и надеялся на лучшее отношение отряда к Кику.       — Не переживай, — Альфред закинул Хонду на плечо. — Хотя бы морить голодом не будем. А то твой братишка весит примерно, как ты, когда тебя из приюта забрали.       Обоих восточных юношей унесли на базу Ночного рейда под аккомпанемент сопротивления от Ён Су.

***

      Трюк, оказавшийся простым в исполнении, вновь явил себя. Мёртвое тело Яо переставляло ноги по велению своего некогда ученика, ныне — хозяина, умело дёргавшего за ниточки. Осторожно пробегая мимо постов охраны и крадясь по закоулкам, Яо не ожидал наткнуться на человека в подворотне, врезавшегося в него. Урона от этого марионетка не почувствовала. Зато ощутила применение на себе уловки, которой часто пользовались уличные воришки. Однако рука неизвестной фигуры вместо того, чтобы попытаться обчистить карманы, наоборот, что-то поместила в один из них. Яо не заметил этого, хоть до ушей и донёсся шелест пергамента. Кику так же не обратил на это пока никакого внимания, поскольку через марионеток его чутьё притуплялось.       Как бы то ни было, неизвестный удалился, оставив себя не рассекреченным, а Яо помчался дальше.       Вернее, помчался бы, если бы не очередная высокая фигура, выросшая прямо посреди дороги.       — Говерт-сан, почему вы здесь? — раздался тихий голосок марионетки вместо приветствия.       — Я не могу позволить тебе тратить столько энергии на марионеток — штаб Егерей находится глубоко за вратами Столицы, — сказал Говерт. Миффи, сидя на плече, одобрительно закивала.       — А вы уверены, что нас никто не подслушает? — спросил Яо, озираясь по сторонам. Ночные улицы были сегодня довольно оживлёнными.       — Ты был уверен, что из штаба нас никто не мог подслушать? — снисходительно произнёс Говерт. — Риск должен быть оправдан. Но, если ты хочешь, можем перенести наши встречи в другое место.       — За пределами Столицы, к западу от Юго-западного входа есть заброшенная хижина, принадлежавшая раньше неизвестному ремесленнику, — задумчиво произнёс Яо. — Можем встречаться там.       — Хорошо.       Говерт схватил марионетку за запястье и повёл к конюшне, чтобы одолжить там лошадь, на которую он потом посадил Яо.       — Ч-что вы делаете? — Говерт содрогнулся, когда в этом восклицании услышал интонации, схожие с таковыми у ушедшего на покой пожилого бойца.       — Еду на встречу с тобой, что же ещё, — невозмутимо ответил де Вард.       На это Яо-Кику уже не стал ничего говорить. Ему уже всё стало ясно, так зачем задавать лишние вопросы?       Говерт направился к находившейся за Столицей, а вернее, неподалёку от полей одного известного зажиточного купца, хижине. Она стояла здесь, как заброшенный походный пункт. В действительности, им периодически пользовались Егеря для своих нужд или случайные прохожие. Но в сущности же здесь ничего не было кроме камина, кровати и шкафов с разными травами. Поговаривали, что это была заброшенная хижина горняка или ремесленника, выбравшего со своей женой уединённый уголок вместо шумной Столицы. Что стало с жильцами — оставалось для всех загадкой.       Да и никому не было это интересно…       — Так. Здесь нам точно никто не помешает, — Говерт запер дверь и усадил Яо на невысокий табурет. — Расскажи теперь, в каком ты сейчас положении?       — В весьма странном. Думаю, генерал уже известил вас о моём преступлении, — доложил Яо ровным голосом. — Простите, но это ради внедрения. Я не думаю, что одними сладкими речами можно добиться доверия от Ночного рейда, в особенности от их лидера. Альфред-сан ценит действия больше слов.       — Постарайся не переступать черту. Тебе ещё возвращаться к нам. Или тебе так понравилось нарушать закон, что ты теперь захочешь к революционерам примкнуть?       Говерт хоть и пошутил, но чувствовал, как от собственного чувства юмора его выворачивало. Способность накрутить себя и навредить без того дышавшему на ладан рассудку мешала воспринимать без минимальных последствий любое неосторожное слово, неважно, из чьих уст вылетевшее.       Даже ответ Кику его не успокоил:       — Пожалуй, нет. Ночной рейд не сделал ещё ничего такого, чтобы пошатнуть моё мировоззрение.       Почуяв странное напряжение, исходившее от Говерта, Кику его невольно перехватил, заражаясь ужасными мыслями, касавшимися будущего.       — Вот и отлично, — де Вард закурил.       — На данный момент меня помещают в так называемые «особые условия». Не уверен, что смогу поддерживать связь, как раньше, — вещал Яо дальше.       — Ты говорил, что использовал какую-то уловку, чтобы связаться с нами. Мне всё интересно, что это за уловка такая? — Говерт, пользуясь случаем, решил наконец-то спросить.       — Ох, это… Я использовал парочку артефактов, которые взял у Эмили-чан. Когда я отозвал марионеток от вас, на оставленном Яо-сенсее был применён артефакт Невидимости, — «Тот самый, что использовал генерал, когда подкрался к нам на Целебном источнике», — отметил про себя Кику. — Для того, чтобы техника призыва марионеток продолжала работать, необходимо держать меч обнажённым хотя бы на миллиметр — для этого я использовал Окаянную Нить — она так же невидима, как и первый артефакт, но имеет ограничение по времени. Благодаря точным расчётам я послал Яо-сенсея в Столицу ещё до того, как у меня отобрали тейгу. Потом уже марионетка исчезла, когда Нить лопнула, притянув Яцуфусу к ножнам.       — В этот раз ты провернул то же самое, я так понимаю.       — Да. Но мне повезло: Альфред меня не вырубил своим ударом, а я успешно сымитировал обморок.       — Он тебя ударил, что ли? — ещё до того, как Говерт успел грозно нахмуриться, Миффи злобно ощерилась, щёлкнув зубами и запищав. Так она выразила своё негодование и будто клялась сама себе, что откусит Альфреду ногу.       — Ну да. Сюда вроде, — Яо неопределённо покрутил пальцем, обозначив область на лице, захватывающую глаз и щёку.       Кику чувствовал, как жгло это место. Раз сердобольный Ён Су уговорил оказать Эжени помощь и на лицо нанесли мазь со специфичным запахом, каким пахли лекарства, то наверняка там красовался багровый синяк.       Но Говерту об этом знать не следовало. Ему хватило только новости о том, что Кику причинили вред, даже такой мизерный. Но стоило смириться прямо сейчас. Говерт не стал вдаваться в подробности об «особых условиях», о которых упомянула марионетка, чтобы хотя бы себе не сделать хуже. Да, это было немного эгоистично. Именно поэтому де Вард не хотел знать или предполагать.       — Раз уж мы обсудили всё важное, и у нас осталось немного времени… — Говерт молчал, поэтому Яо возобновил беседу. — Как Феликс-сан и остальные отреагировали на моё «предательство»?       — Так, как следовало, — Говерт машинально потёр щёку. — Никто ни о чём не догадывается, — де Вард, не зная, зачем, перешёл от одной тяжёлой теме к другой после короткой паузы. — Знаешь, я всё-таки не хочу, чтобы ты там надолго оставался. Как долго ты планируешь там оставаться при удачном внедрении? Месяц? Два? Больше?       — Я не очень хорош в арифметике, но по моим приблизительным подсчётам это займёт не более полугода, — неуверенно произнёс Яо.       — Полгода… — Говерт задумчиво приложил руку ко рту, но нервный жест ему удалось скрыть за выниманием курительной трубки. Он повторил про себя несколько раз «полгода», это слово отлетало от стенок черепной коробки, вбиваясь в них, словно приговор. Через некоторое время Говерт на мгновение даже забыл смысл этой комбинации букв. — Выходит, в конце февраля.       — В зависимости от ситуации это может произойти как раньше, так и позже, — добавил Яо.       — Я хочу, чтобы ты успешно выполнил возложенную на тебя миссию. Но ещё больше я хочу твоего скорого возвращения. И раз ты не знаешь, сможешь ли ещё выйти на связь, раз ты уходишь так надолго… — Говерт с тяжестью на сердце посмотрел на Яо. Наверняка даже не представлял, что чувствует старший товарищ. — Ты же не только смотреть через марионеток можешь?       — Если я полностью фокусируюсь на конкретной марионетке, как сейчас, то я чувствую всё то же, что и она, но внешне на мне это никак не отразится, — пояснил Кику.       — Понятно. Ну-ка, встань, пожалуйста.       Говерт не дал марионетке выпрямиться до конца — он тут же поймал её в объятия. Неожиданные. Крепкие. Но уютные и как будто прощальные.       — Ты не против, если мы постоим так до твоего исчезновения? — понизив голос, спросил Говерт.       — А… ох… нет, я не против, — было забавно слышать стеснение из уст Яо, но де Вард отчётливо слышал Кику.       — Вот и хорошо. Сколько тебе осталось? — уточнил он.       — Не больше пяти минут.       Пять минут. Так мало, чёрт возьми!       Но Говерт был готов довольствоваться и этим.       Даже Кику, который находился сейчас в месте, окутанным прохладой, нуждался в тепле большого человека хотя бы на пять минут. Мёртвое тело на удивление прекрасно пропускало через себя ударные волны снедаемого тоской сердца. Сегодня оно билось неровно и часто, и Кику не знал наверняка, было ли то следствием курения Говерта, или чем-то другим.       …когда срок подошёл к концу, и Окаянная Нить лопнула, развеивая технику, Говерт не сразу осознал, что обнимает пустоту. Окинув отрешённым взглядом хижину, де Вард, покашляв от дыма, затушил трубку и отправился домой, успокаивая по пути преисполненную горестью Миффи.