:
Когда Чимин переступает порог дома Чонгука (он не уверен, что все ещё может называть это место и своим домом), сердце выпрыгивает из груди, а коленки дрожат. Чон что-то готовит на кухне, что легко понять по шипению масла на сковородке. Пак замирает на секунду, раздумывая, как ему вообще стоит вести себя, и будет ли хорошим решением просто сбежать наверх в свою-или-не-совсем-свою комнату, но дверь позади него хлопает слишком громко для того, чтобы Чонгук не обернулся, замерев с ножом в руках. Его влажные волосы волнами спадают на лицо, а брови удивлённо, будто он не ожидал, что Пак когда-либо вернётся домой, вскинуты. — О, привет, — говорит старший, когда отмирает, и откладывает нож в сторону, разворачиваясь корпусом к Чимину и оглядывая с ног до головы. — Как провел время с друзьями? Как провел три дня в чужом доме, точнее. — Нормально, — лишь выговаривает Чимин, неуверенно скользя взглядом по Чону, пытаясь проследить его настроение. — Я рад, — кивает самому себе Чонгук, на его лице тень неловкости или чего-то очень на нее похожего. — Хорошо, я как раз готовлю рагу. Ты голоден? Розоволосый не спешит с ответом, ему кажется странным поведение Чонгука. Потому что он ведет себя так, словно ничего не было. Ни признания, ни ссоры, ни побега на три дня. Чимин ожидал криков, игнора, собранных чемоданов, но не предложения поесть рагу. Чимин, не скрывая удивления, хмурится, долго смотрит в глаза Чонгука, чтобы попытаться понять ход его мыслей, но на чужом лице ровным счётом ничего, кроме мимолётной неловкости. Пак делает несколько шагов вперёд, скидывая со своих плеч кофту, что одолжил у Ёнджуна, и забрасывает её на крючок в прихожей. — Я перекусил с парнями, — тихо говорит он, потихоньку приближаясь к своем хёну, который вдруг отворачивается и возвращается к перемешиванию овощей на сковородке. Чимин хочет думать, что это не из-за отвращения, которое Чон чувствует к нему. — Хён? Чонгук лениво оборачивается, когда розоволосый подходит достаточно близко. — Что такое? — спрашивает старший, потирая ладони друг о друга. Пак вздыхает и пытается собраться с мыслями, что достаточно трудно. Ему бы слова подобрать так, чтобы не разрушить весь их карточный домик. — Я хотел поговорить о том, что сказал тог- — Не стоит, нам лучше оставить все, как прежде, Чимин. Это просто недоразумение. Старший отходит обратно к плите, Паку остаётся кратко кивнуть оттого, что его остальные части тела вдруг парализовались. И постараться не рассыпаться прямо на месте. Оставить все, как прежде. Что в этом может быть сложного? Грустный безнадёжный взгляд, каким окидывает Чимин, достаёт до самого сердца, обливающегося кровью и истошно выпрыгивающего из его груди. Чонгук не может объяснить реакцию своего тела, он лишь надеется, что младший не собирается усложнять то, что они имеют. В конце концов, Чимин ничего непонимающий подросток. Что тут может быть сложного?:
Возможно дела идут отвратительно. Чон бы даже сказал, что напряжённые отношения между ними что-то сродни трагедии. Хуже некуда. Он теряет Чимина. Во всех смыслах этого слова. — Где мелкий? — спустя полчаса их посиделок вдруг спрашивает Юнги, успев подметить непривычную тишину в доме. Чонгук крепче сжимает свою остывшую банку отвратительного пива, когда отвлекается от занимательной беседы обратно к переживаниям, что таятся внутри. — Я не знаю, — выдыхает он в конце концов и прикрывает тёмные глаза. Это стало чем-то вроде ритуала: каждые выходные, проведённые не на заданиях, занимать свои мысли только Чимином, что не отвечает на звонки, пропадая на сомнительных вечеринках, а после заваливаясь на следующий день совершенно помятым и все ещё пьяным. В первое время Чонгук искал его через Субина и Ёнджуна, но с недавних пор они как роботы отвечали «не знаем» на всё, что спрашивал старший. Всё менялось, когда Чонгук уезжал. Потому что тогда Чимин не покидал своей комнаты, не сбегал на другие вечеринки, не вытворял чего-то из ряда вон. — Какого черта? Что происходит? — вскидывает руки Хосок, по его лицу можно понять, что его максимально тревожит то, что происходит с их Чимином. Хотелось бы сказать, что Чонгук сам не знает. Но в голове всплывают его мысли, одолевающие каждую ночь после того, как выдохшийся и обнаженный Тэхён падает рядом с ним. До секса с ним всегда лучше, чем после. Плохой привычкой стал поход на кухню темной ночью, когда Ким засыпал, запутавшись в одеялах. Потому что каждый чертов раз, когда Чонгук проходил мимо комнаты младшего, он сжимал челюсть в приступе злости на самого себя. Страшнее пистолета у виска было слышать судорожные всхлипы, которыми были пропитаны ночи с присутствием Тэхёна. — Ему почти девятнадцать, — Чонгук встаёт, со стуком опуская на поверхность стола банку пива. Одно и то же каждый чертов раз. Юнги и Хосок наблюдают за тем, как их друг убирает опустевшие тарелки перед ними, очевидно пытаясь занять себя чем-нибудь. И это всё висит в воздухе. Они хотят помочь. Чонгук хочет просто спрятаться. Взять на себя с десяток заданий и просто не появляться дома, но он, чёрт возьми, ответственный взрослый. Чимин, судя по его поступкам, — далеко нет. — Очевидно, ему не нравится присутствие Тэхёна в этом доме, — прервав тишину, говорит Юнги, окидывая притихшего блондина презрительным взглядом. Надо же, они почти забыли, что он был там все это время. Чонгук, не ожидавший таких слов от своего друга, закипает за секунду и буквально кидает посуду в мойку, резко оборачиваясь, Тэхён одновременно с этим вскидывает свою бровь, прожигая глазами Юнги. Рука Хосока давно сжимается на его бедре в попытке успокоить, но им всем по правде надоело, он понимает своего парня. Все стало не так с появлением Тэхёна. — Ты же знаешь, что я сижу прямо здесь? — спокойно отвечает блондин, ни разу не задетый по виду. — К счастью, ещё не ослеп, — Юнги кладет свою руку поверх ладони Хосока, слегка сжимая и словно моля о поддержке. — Не разговаривай так с ним! — голос Чонгука пропитан огнем и злостью. — Это проблемы между мной и Чимином, причем здесь вообще Тэхен? — Гук, думаю, Юнги хочет сказать, что Чимин чувствует себя ненужным теперь, когда здесь есть Тэхён старше его всего на пару лет. Юн просто слишком прямолинеен, без обид, — поворачивается Хосок к Тэхёну, что на это лишь шумно вздыхает и отпивает пиво из своей банки. — Послушай, Чонгук, Чимин просто пытается привлечь твоё внимание, а это именно то, что люди обычно делают, если чувствуют себя ненужными. Ты был очень строг с ним в последние недели. В конце концов, вы столько времени были только вдвоём, он не был готов к кому-то ещё. Причем так внезапно. — Я не могу быть с ним двадцать четыре на семь! — протестует тот, но ощущает гребанную тяжесть на сердце, когда понимает, что всё ещё хуже, чем думается его друзьям. — Очнитесь, он скоро заканчивает школу, — вмешивается Тэхён, переполненный спокойствием, но встречается глазами с Юнги, отчего уголок его губ летит вверх в насмешке. — Я пойду, а то ты скоро перепрыгнешь через стол, чтобы задушить меня. Хосок не знает, как Юнги все ещё держится, потому что спустя столько времени ему самому хочется проехать кулаком по красивому личику, чтобы посмотреть, как багровая кровь будет окрашивать его бледноту. Ким встает, освобождаясь от хватки Чонгука, который вторит ему остаться, Хосок и Юнги игнорируют безнадёжность в голосе Чона, что душит его с тех пор, как Пак сорвался с цепи. Дверь открывается прямо перед носом Тэхёна и Чонгука, что держал свои руки на талии парня, пока тот застегивал куртку. И все внутри Чона оживает: недовольство, когда он видит недопитую бутылку шампанского в руке у розоволосого, злость, когда он видит его потрёпанный вид и смазанную под глазами косметику, и, наконец, обиду, которая прожигает изнутри при виде больших ладоней Сана, что удерживают пьяное тело за талию, прижимая ближе к себе, прямо как это делает Чонгук прямо сейчас с другим парнем. С этим можно смириться, но Чонгук совсем случайно замечает багровые пятна на тонкой шее младшего — и тут внутри появляется что-то другое, чему он боится дать название. Хватка на талии Тэхёна усиливается. — О-о, малыш, смотри, это же мой хён и его парень, — Чимин пьяно хихикает, не падает только благодаря тому, что его удерживает Чхве. Он припадает губами к горлышку бутылки, пытаясь ее осушить за один раз, но Сан мягко отбирает её у него, усмехаясь. — Я та-ак рад, что они оба здесь, малыш, и оба одетые! Они так часто трах- Сан не дает тому договорить, накрывая пухлые губы своей ладошкой, и виновато, но не без насмешки, глядит на ошарашенного Чонгука. — Прости, он немного не в себе. Чонгук тоже, когда видит, как Чимин скользит поникшим взглядом по хватке Чонгука на талии Тэхена, заинтересованно наблюдающего за всей картиной. — Ты был с ним на вечеринке? — прочищает горло Чон спустя время. — Нет, он позвонил, чтобы я забрал его. Я бы не дал ему так сильно напиться, если бы был там. — Сан аккуратно отставляет бутылку шампанского на пол и убирает свою руку ото рта Пака. Киллер молча кивает, собираясь забрать у него из рук своего Чимина, как розоволосый притягивает Чхве поближе: — Отведи меня в комнату, малыш. — Перестань звать меня малышом, — Сан смеётся. — Позволишь пройти? Руки Чона буквально падают с талии Тэхёна. Внутри всё щемит, разрывается, желудок скручивается. Чонгук совсем не хочет давать этому название. У него ничего к Чимину нет. Когда он кивает Сану, наблюдая за тем, как он аккуратно помогает Паку идти и подниматься по лестнице, Чона начинает подташнивать.:
Чимину казалось все ненастоящим, но почему-то боль предательски пожирала днём за днём. Раз. Чонгук просит забыть. Два. Чимин честно пытается. Три. Он слышит низкие стоны, что чередуются с шумными стонами Чонгука. Он слышит скрип кровати. Он задыхается от слёз и боли, обнимая свои колени. На утро Тэхён приветливо машет ему с кухни, лишаясь улыбки, когда Пак словно призрак проходит мимо стола и через пару секунд громко хлопает дверью. Чимин пытался, но всё, что делал Чонгук, — мешал. Просто в один день, точнее ночь, появился Тэхён. Появились стоны и ленивые поцелуи по утрам, когда Чимин спускался на завтрак. Появились и больше не ушли, утянув за собой Чонгука. Чимин и Чонгук не разговаривали. Молчали, если оба находились в одном помещении. Чимин не встречал с заданий привычными объятиями, ради которых Чонгук всегда возвращался. Чимин не спасал от Джехёна, Джебома и остальных, кто снова приходил смотреть футбол. Он не сидел с ними на кухне, когда приходили Юнги и Хосок. Чимин был, но его не было. Первое время. А потом снова оказалось, что вечеринки — нереально здорово. Во-первых, можно было напиться и забыть обо всём хотя бы на время. Во-вторых, можно было курить травку, сидя в кругу незнакомых людей, и смеяться. Громко. Чтобы этот смех заглушал всё, что было внутри. В-третьих, можно было повиснуть на Чонгуке, раздирая свои ноздри его запахом, когда он приезжал забирать Чимина обычно после двухчасовых поисков, пока кто-то из друзей (читать Ёнджуна и Субина) не раскалывался под грозным голосом Чонгука. Потом Чимин из кожи вон лез, чтобы задеть, доставить неприятности, разозлить, заставить старшего кричать на него. И он этого добился. Надо бы сказать, что довольно успешно. Потому что Чонгук буквально ненавидел Чимина. Ненавидел настолько, что перестал искать его после того, как Субин и Ёнджун, собравшие все силы в кулак, в итоге не произносили ни слова. Ну, не знают. Чонгук тоже не знает. А Чимин дорогу до дома помнит. — Что на тебе надето? — Чонгук грубо хватает за локоть проходящего мимо парня, не пытаясь скрыть своего недовольства при виде разодранных практически везде чёрных узких брюк и такого же цвета майки, в которой просвечивались соски Чимина. — Одежда, очевидно же, — шипит в ответ розоволосый, выдергивая руку. От его глаз Чонгуку не по себе. — Ты собираешься к Субину или в бордель? Чонгук знает, что если выпустит его в этом, то очень сильно пожалеет. — Смотри, твоя красотка пришла, удовлетвори её, Чонгук, — они оба оборачиваются к дверям, в которых застыл ничего не понимающий Тэхён, в его руках бумажный пакет с логотипом фастфуда. Он принёс еду Чонгуку. Какой хороший мальчик. Чимину хочется глотку себе разорвать, когда через пару секунд он договаривает грубое «хён» и быстрее выбегает из двери, отпихивая в сторону блондина. Чонгук не успевает ничего сказать.:
Чонгук застукал его за курением. Чонгук слышал, как отчётливо от парня иногда несло травкой. Чонгук каждый раз со скандалом запирал Чимина в комнате, зная, что он переберётся через окно. Чонгук горел огнём ярости, когда только видел Чимина. Но не потому что ненавидел. Потому что его злило то, как вызывающее выглядит Чимин. Его злило, что он не знает, где он и с кем он. Его выводил из себя Сан. Он не ненавидел Чимина. В гнев Чонгука приводили эти долгие, болезненные всхлипы каждую ночь, когда Тэхен оставался в кровати Чона. Его злила собственная реакция на это. Он сам разрывался от боли. Но не знал, как помочь им обоим. Чонгук следит за тем, как Чимин расцветает стоит только Юнги и Хосоку зайти к ним. Чимин бросается на них с объятиями и улыбкой, но стоит ему каждый раз увидеть Чонгука, эта улыбка бесследно исчезает. — Я уезжаю завтра, — Чонгук находит себя стоящим в дверях в комнату Чимина и наблюдающим за тем, как он сосредоточенно печатает что-то на ноутбуке, пока с его волос редко срываются капельки воды на его хлопковую майку. Пак молчит и лишь кивает головой, не отрываясь от монитора. Чон вздыхает, склоняя голову к косяку. — Я буду в Кванджу. Хосок-хён возможно поедет со мной, — Чимин не отвечает, снова кивая головой, давая понять, что он слышит. — Я не знаю, когда вернусь. Чимин резко поворачивает голову, внутри Чонгука все полыхает от его прямого взгляда. Розоволосый ничего не говорит, но смотрит. — Ничего серьёзного, просто займёт много времени. Я…мы постараемся вернуться к твоему дню рождения. Но если мы задержимся, то твой подар- — Подаришь, когда вернёшься, — тихо отвечает младший, отворачиваясь к ноутбуку. На губах Чонгука играет улыбка. — Я перевёл тебе деньги на карту и купил еды на первое время, если что, звони Юнги-хёну, он останется в Пусане. Может, зайдёт Джехён, я оставил для него пакет на своей кровати. Чонгук всё сказал, но снова слышит тишину в ответ и кивает будто бы самому себе, собираясь уходить, когда мягкое «Возвращайся, хён» доносится до него. Длинными пальцами он тянет за ручку двери, прикрывая за собой, а после, не сдержавшись, широко улыбается.:
Юнги нежно перебирает в своих руках серебристые пряди волос, чувствует, как дыхание Чимина выравнивается, пока его голова лежит на коленях старшего. Глаза Пака красные не то от слёз, не то от бессонных ночей. — Хосок-хён точно сказал именно это? Чонгук и Хосок не вернулись ко дню его рождения. — Да, они немного задержатся, мне очень жаль, Чимин-а. Чонгук просил передать, что ты можешь забрать свой по- — Пускай вернётся и подарит мне его, черт возьми, сам. Юнги тихо усмехается, продолжая перебирать волосы младшего, и тихо прикрывает глаза. Юнги тоже очень по ним скучает. Он не привык жить без Хосока в своём доме. Не привык не ходить с ним к Чонгуку. Все настолько чуждо без другого, что это вызывает у него в груди приятное тепло: они настолько стали одним целым, что вдалеке друг от друга тяжело. — Не переживай за них, мелкий. С ними точно всё хорошо. Думаю, они ужасно жалеют о том, что пропустят твой праздничный торт, — мягко шепчет Мин. Чимин глядит перед собой, надеясь, что так и есть. Что Чонгуку и Хосоку ничего не угрожает. — Мне исполнилось девятнадцать, может, перестанешь меня так называть? — недовольно бормочет Чимин, чувствуя тепло от чужой ладони и ног. Юнги улыбается и трепет Пака по голове. — Не перестану. Давай, поднимай свою задницу и приводи себя в порядок. Мы должны хорошенько отпраздновать сегодня, — старший хлопает в ладоши, прежде чем Чимин безысходно поднимается, сонно потягиваясь. — Где, кстати, твой подарок? — вскидывает он бровь. — Прямо перед тобой. Я знаю, ты очень рад, что я пришёл. Не благодари. Пак посмеивается, немного отпихивая хёна в бок, и зевает. Поспать было бы отличной идеей перед вечеринкой. Чимин не может думать ни о чём другом. Чонгука нет рядом в его день рождения. Его нет уже неделю. И тут Пак теряется, встречая противоречие. Ему плохо, когда Чонгук рядом, но ещё хуже, когда он в другом городе. Когда дом не заполнен запахом его геля для душа и его криками, когда Чимин пытается вырядиться как можно откровеннее, только бы хён накричал, обратил хоть какое-то внимание. Его волосы теперь пепельные. Он, окружённый музыкой и знакомыми, стоит посреди гостиной. Все те, кто знает Чимина. Субин, Ёнджун, Сан, Джехён, Джебом, даже Хансэ, снова вытанцовывавший как в последний раз. Вокруг смех, поздравления и подарки. Но Чимину все ещё никак. — Клянусь, Черин сведёт меня с ума, если ещё хоть раз скажет что-то о нашей несовместимости по знаку зодиака, — Субин взмахивает руками где-то рядом. — Девчонка пытается тебя очевидно отшить, а ты продолжаешь строить идиота, — Ёнджун смеётся над ним, и его смех подхватывает Сан. — Она просто ломается, ладно? В воскресенье она сама поцеловала меня на вечеринке у Марка, так что она точно не собирается меня отшивать, — ну хотя бы Субину легче от этой мысли. — Она не может меня отшить, она влюблена. — По-моему, она ясно дала понять, что Козлы с Девами — катастрофа. — Святое дерьмо, Ёнджун, козероги с девами, и вообще-то я провёл много часов в интернете, ради науки естественно, и выяснил, что это совсем не так. Мы можем стать прекрасной парой. — И жить долго и счастливо, да-да мы поняли, — Сан хлопает обиженного парня по плечу, а затем его взгляд падает на Чимина, что физически был здесь, но мыслями летал где-то в другой вселенной. — Хэй, именинник, ты почему такой тихий? Пак вздрагивает от касания к волосам. — Что? — он хлопает глазами, лениво скользя по лицу Чхве. Чхве все ещё не Чонгук. — Все нормально? — Да, — кивает он, как слышит звонок в дверь. Доставщик как раз должен был подъехать. — Чимин-а! — через весь зал он слышит голос Юнги. — Открой, пожалуйста. Паку нужно как раз проветриться. Он быстро оказывается у двери, и, когда поворачивает ручку, ощущает, как все внутри скручивается. Пара тёмных глаз смотрит прямо на него, Чимин готов поклясться, что воздух перестал поступать в его лёгкие. — Ты приехал! — он не думает перед тем, как накинуться на хёна. Удивлённый Чонгук тихо смеётся, прижимает крепче к себе, утыкаясь в чужое плечо, и вдыхает привычный запах Чимина, наконец, ощущая такое долгожданное спокойствие. — Ты покрасился, — тихо вторит ему старший, крепко обнимая чужую талию. Тепло, хорошо и правильно. — Ты обманул меня, — шепчет младший, обжигаясь от такого близкого контакта, но успокаиваясь в руках хёна. — Хотел сделать сюрприз. С днём рождения, Чимин. Чонгук не может отстраниться. Точнее не хочет. Чимин слишком давно не был в его руках. Давно настолько, что внутри Чонгука все сокрушалось с каждым разом все сильнее. Ему его не хватало. Чимину совсем не тринадцать, он метр семьдесят пять, его талия совсем не такая угловатая как в детстве, даже на ощупь Пак взрослый. Ему девятнадцать. Они не родственники. И Чонгук определенно тяжело сглатывает, когда блондин жмётся ближе. Его разум готов помахать ручкой, пожелав счастливого пути. Его глаза на автомате закрываются от комфорта. Чимин очень мягкий, от него вкусно пахнет и это кружит голову. Но. Чонгук не знает, какие оправдания ему еще нужны. Хотя…он знает его с тех пор, как тому исполнилось тринадцать, они жили все это время вместе и что-то большее, чем объятия, сведет с ума окружающих. Это выглядит слишком странно, извращённо и слишком неправильно, каким бы правильным не казалось. Точно. Вот оно. А. Ну и Тэхён. У Чонгука есть Тэхён. Надо вынести это на первое место. — Я боялся, что ты не вернешься, — Чимин тихо выдыхает на ухо Чонгуку, а кожа последнего сразу покрывается мурашками от чужого-родного голоса. Улыбка появляется сама по себе, Чонгук льнет ближе, хотя ближе уже некуда. — Я всегда буду возвращаться, — к тебе, — я же- — Валет. Я знаю, хён, — Чимин резко распахивает глаза, но за спиной Чонгука только лишь пустота улицы. — Хэй, а где Хосок-хён? Он не приехал? — Он скоро будет здесь. Пак кратко кивает головой и возвращается в реальность, где ему эти объятия даются с большим трудом. Чонгук вроде тот же, что и всегда. Но от желанной близости все мышцы сводит, и он поспешно отстраняется от не ожидавшего резкости Чонгука. Два шага назад и дышать уже легче, ощущение будто кислород снова наполнил всю комнату, хоть он никуда и не исчезал. Любовь творит страшные вещи с разумом. — Мне нравится, — усмехается старший, обходя Пака, и у него появляется возможность снять куртку. — Цвет волос, тебе идет. Чимин инстинктивно касается своих недавно выкрашенных прядей, из-за вечных покрасок они стали жестче, бальзамы спасают лишь немного. — Это была идея Юнги-хена. — Юнги-хен молодец. Ты уже видел мой под- — Да что вы все заладили с этим подарком? — недовольно стонет Чимин, следуя по пятам за старшим в гостиную, где громко кричит музыка и Джехен, обнаруживший Чонгука.— Подаришь мне его после. Конечно, если это не пистолет, потому что я собираюсь прибить его к концу вечера. Небольшая ладонь указывает в сторону пьяного Джехёна, повисшего на Хансэ. Сегодня он отмечал день рождения Чимина так, словно это была последняя попытка повеселиться. — Иногда я тоже думаю об этом, — смеётся старший, а Чимин замирает, ощущая, как эта улыбка душит всё, что есть внутри. — О, привет, ребята. Пак следит за взглядом, натыкаясь на остановившихся рядом Субине и Ёнджуне. Желание получить в подарок пистолет не кажется бредовой. От слова совсем. — Приветик, Чонгук-хён, — Ёнджун будет первым в списке Чимина. — Чимин-и сказал, что ты не вернёшься с поездки сегодня. Ну да. Чонгук ведь работает «вице-президентом в компании отца». Столько ответственности и поездок. — Это день рождения Чимина, — лишь пожимает он плечами, будто бы этого достаточно для ответа. Будто день рождения Чимина — что-то настолько важное, что не нуждается в каких-либо дальнейших объяснениях. — Точно, — выдыхает Субин, хлопая пьяного и хихикающего друга по плечу, а Пак хмурится, стоит Субину очень странно посмотреть прямо на него, будто бы вкладывая в этот взгляд все, что он хочет сказать. Но не понятно ни капли, и блондин отправляет ему вопросительный взгляд в ответ. Чхве на этот раз вкладывает больше эмоций, параллельно очень хаотичными движениями пытается указать на Чонгука. Пак хмурится лишь сильнее, пародируя грёбанные движения головы друга, пока не замечает удивленный взгляд Чонгука на себе. — Всё нормально? Что-то с шеей? — в его глазах мелькает беспокойство, и Чимин делает вид, что не замечает смеха друзей на фоне. — Ну да, — правдоподобно соглашается младший, делая еще пару движений головы на пробу. Субин второй в списке на убийство. Джехён опускается на почетное третье место. — Всю ночь смотрел это…как его… — Порно, — помогает Ёнджун. — Да, точно, порно, — хлопает себя ладошкой по лбу Пак, улыбаясь, как вдруг понимает, что сказал. — Господи, конечно же не порно, я смотрел Спанч Боба. Его щёки, наверное, красные. Он игнорирует вскинутую бровь Чона, что еле давит в себе усмешку. Лучше бы оставил порно. Спанч Боб еще более унизительно. Ёнджун лидирует дважды. — Будь осторожен в следующий раз, — говорит Чонгук прежде, чем его отвлекает Джебом, навалившийся со спины. — Ладно, отдыхай. Поговорим попозже. Улыбка озаряет лицо Пака, пока его глаза влюблённо провожают спину своего хёна. Все вокруг озаряется светом и волшебством, чувство, очень похожее на любовь, разгоняет по телу младшего гормоны счастья, забирая всю тяжкую ношу из его души.:
Чонгук готов поклясться, что давно не чувствовал себя настолько счастливым и умиротворенным. Его сознание немного затуманено выпитым алкоголем и хорошо проведённым вечером, лучше ещё и из-за того, что в опустевшем после вечеринки доме они с Чимином в комфортной тишине восседают на кухонной стойке, лениво потягивая оставшееся в их бутылках пиво. Подсветка, которую они вместе устанавливали ещё год назад по всему первому этажу, окрашивает помещение в ярко-розовый. Они давно не проводили время вдвоём. Без скандалов, без ссор и криков. На полу разбросано множество воздушных шаров, некоторые из них успели сдуться или лопнуть под напором совершенно несоображающего Джехёна. Чимин глядит в одну точку перед собой, не особо пытаясь разобрать, на что он смотрит. Тёплое пиво на вкус просто ужасно, но пить его он не перестаёт, прижимаясь к горлышку бутылки время от времени. — Какое желание загадал, когда задувал свечи? — заводит разговор Чонгук, поворачиваясь к младшему. Он оглядывает его, но теряется. Пытается найти в нем тринадцатилетнего паренька, но совершенно четко видит взрослого парня с мужскими руками, на которых проступают вены, видит его лишенное детских черт лицо, а затем слышит его сломавшийся уже несколько лет назад голос. — Если скажу, то не сбудется. Киллер подвисает снова, потому что наконец не может отвести взгляда от чужого лица. Чувствует, как в животе всё выше поднимается тревога, пробираясь через рёбра словно змея. Он не видит в Чимине того Чимина. — Или наоборот, — хрипло выходит у Чонгука, он почти заставляет себя отвернуться, когда Пак внезапно оборачивается, представляя чужому взору своё лицо. — Где твой подарок? — переводит младший тему, ставя пустую бутылку между ними. Чонгук хлопает глазами, пытаясь сообразить, о чем говорит младший, но до него быстро доходит. — Он наверху. Принести? Чимин отрицательно качает головой, пытаясь насладиться моментом нахождения рядом с хёном подольше. — Потом. Я могу подождать, — уголки его губ приподнимаются в небольшой улыбке, внутри Чонгука всё переворачивается. Он даже не знает, как назвать то, что сейчас с ним происходит: он прекрасно осознает, что перед ним Чимин, но гуляющий по венам алкоголь пытается донести до него нечто иное. Пак медленно моргает, замечая смятение на лице старшего, скользит карими по его покрасневшим щёкам и тяжело вздыхает, отворачиваясь. Это слишком. Чонгук тяжело сглатывает, нервно прикусывая свою нижнюю губу. Сердце начинает вырываться из грудной клетки от посетившей его мысли, которая вряд ли приведёт к чему-то хорошему. — Я пьян, — тихо говорит Чонгук, опуская глаза в пол. Чимин сводит брови к переносице, не совсем понимая, что имеет в виду старший. Но от одного лишь чужого шёпота мурашки россыпью покрывают его кожу. Слова застревают в горле, все не могут выйти наружу, позволяя Чонгуку задыхаться от своей беспомощности и окутавшего страха и стыда. — Если, — вырывается у мужчины, Чимину приходится прислушиваться к почти беззвучным словам, — е-если твоё желание как-то связано со мной, — Пак напрягается. — Я пьян. Их оглушает тишина. Чимин замирает под затуманенным взглядом Чонгука, через который хён пытается передать все остальные обитающие в его голове мысли. — О чем ты говоришь? — Я не оттолкну тебя, — Чонгук говорит чуть громче и увереннее, делает вдохи через раз. — Не оттолкнёшь меня? — сбитый с толку младший вопросительно приподнимает бровь. Его хён тяжело выдыхает, смотря на него с новым выражением лица, более решительным и серьёзным. — Если твоим желанием было поцеловать меня, то не тяни резину. Пользуйся моментом, пока я пьян. Всё внутри Чимина обрывается, когда слова вылетают изо рта Чона. Он спит, ему снится кошмар? — Что ты несёшь? — Чимин недовольно толкает язык за щёку, игнорируя всё сотрясающееся внутри. Старший не знает, но двигается ближе, опрокидывая стоящую между ними бутылку на пол, где она разлетается осколками по сторонам, отчего оба вздрагивают. — Ты говорил, что влюблён в меня. Я не вспомню ничего утром, просто сделай это, если хочешь. Парень невесело хмыкает, глядя на своего хёна. — Зачем? — Я не смогу предложить тебе большего. Тяжёлый груз непростого решения будто бы придавливает Чимина к стойке, на которой оба сидят. Поцеловать того, у кого нет ответных чувств? Поцеловать того, от кого всё внутри сходит с ума? Поцеловать того, кто свои поцелуи дарит Ким Тэхёну? Чимин двигается ближе, не даёт себе времени опомниться, аккуратно касаясь чужих губ своими, на этот короткий миг совсем забывает о том, что перед ним хён. Перед ним Чонгук, который забрал себе сердце младшего, спрятал и не хочет отдавать. Ровно как и производить обмен. Старший выдыхает ему в рот и первым срывает напускную невинность поцелуя, позволяя себе такую вольность, как превращение простого касания губ в нечто большее, распыляющее огонь в их грудных клетках, заставляющее Чимина проглатывать ком боли в горле. Чонгук целует неторопливо, но со всей присутствующей отдачей, закрывая глаза и пытаясь представить, что на месте Чимина кто-то другой, что ничего страшного не происходит. Но его сознание с ним вовсе не согласно. Чимина оно убирать отказывается. Почему. Почему. Почему. Ты в моей голове. Ресницы Пака подрагивают, но он постепенно расслабляется, когда Чонгук вплетает в этот поцелуй что-то незнакомое, не встречавшееся раньше на идиотских тусовках среди таких же школьников как Чимин. Был ли в этом мире кто-то, кроме Чонгука, способный свести с ума за одну секунду? Плохо. Хорошо. Больно. Приятно. Больно. Чимин позволяет себе насладиться последними секундами, а после отстраняется, разрывая поцелуй со старшим. Зачем они вообще это сделали? Младший облизывает губы, отчего Чонгук сглатывает, и в следующее мгновение Чимин аккуратно опускается на пол, помня про осколки. — Спокойной ночи, хён. Чонгук потерянно хлопает ресницами, слыша громкий стук сердца в ушах, ему хочется остановить Чимина, вернуть на место, повторить всё заново. Но изо рта не вырывается ни звука. Тишина его поглощает.