Искра в темноте. Дитя Голубой луны

— Ну давай Елена, войди уже в дом, — тихо уговаривала себя брюнетка, стоя на крыльце семейного особняка, судорожно прижимая к себе Хоуп. Она уже минут десять тут стоит неспособна поднять ногу и переступить порог отчего дома, в котором не появлялась с тех пор, как родила дочь, умерла, и воскресла. Если быть честной, то буквально вчера, она точно так же заставляла себя, под смешки Кола, выйти из дома Первородных на первую прогулку с дочерью, хотя бы на задний двор. Та, после того, как ее спас Элайджа с Ребеккой из лап их матери на улице так и не была, но новорожденным нужен свежий воздух. Но Еленой овладела какая-то необъяснимая паника. Страх, что едва она выйдет за пределы стен особняка Майклсонов, который вдруг стал для нее безопасной гаванью, особенно ее комната и детская, которая была по соседству, то обязательно что-то случится. Очередное восстание призраков, Эстер воскреснет, еще одна облава на сверхъестественные создания в городе, черт, да ядерная бомба прилетит, но все это непременно произойдет, как только она переступит порог дома, и именно с Хоуп на руках. Ребекка с умным видом тогда сказала, тоже наблюдая за ее терзаниями, что это гипервозбужденный материнский инстинкт, о котором она вычитала в одной из книг для молодых мам, а Кол и Джереми, сидящие в гостиной на диване перед огромным телевизором, который Кол купил, украв кредитку Клауса, просто в один голос сказали, что она занимается фигней, прежде, чем вернутся к своему Xbox, который тоже был куплен по краденой карте. Спелись, игроманы-вредители. Но ничего, она им еще покажет, или она не Елена Гилберт! Хотя высокопарность этого утверждения бледнеет и теряет свою ценность, с учетом того, что она не может заставить себя же войти в свой же чертов дом!.. — Елена? Может все-таки войдем? У меня уже ноги занемели тут стоять!.. — недовольно пробурчал Джереми, стоящий рядом, который глубоко в душе, как и сестра испытывал странный ужас от мысли, что нужно войти внутрь. Войти, и не увидеть больше Рика, последнего взрослого человека, который заботился о нем и Елене. И окончательно осознать, что они теперь и впрямь сироты. Что им больше не на кого положиться. Он повернул голову и посмотрел на племянницу, которая махала перед своим лицом своими ручками, явно не обремененная их ужасом, полностью удовлетворенная лишь тем, что лежит в материнских объятиях, пусть и несколько чересчур крепких. Против воли его губы слегка изогнулись в улыбке. Джереми до сих пор в шоке, что он дядя, хотя и знал об этом уже несколько месяцев. Но знать и видеть растущий живот сестры — это одно, а держать на руках реального, хрупкого ребенка — это совсем другое. Более мотивирующие к тому, чтобы защитить племянницу от не слишком-то радужного будущего, которое Хоуп ждет лишь потому, что она — Майклсон. Поэтому Джереми взял себя в руки, понимая, что плакать и тонуть в жалости больше права не имеет, если хочет защитить остатки своей семьи, и решительно приобнял сестру, и втянул ее в дом, потому что бояться простой недвижимости, которая их уж точно не сожрет, весьма глупо на фоне того, что они пережили, и что еще переживут, ввиду того, что они теперь на темной стороне. Елена немного поупиралась, но все же последовала за ним, но уже около гостиной замерла, и стала смотреть на диван, как и Джер, наивно ожидая, что на него вот-вот плюхнется Рик, который столько времени прожил на этой, не самой подходящей для сна, мебели, хотя они его не раз уговаривали переехать в гостевую спальню. На пару минут между последними Гилбертами повисла тишина. — Давай его продадим, — вдруг нарушил молчание Джереми. Его лицо было бледновато, кулаки сжаты, а в глаза застыла мрачная тень. Елена моргнула и немного растерянно спросила: — Кого? Диван? — Нет, — тут же отозвался Джереми, и выразительно обведя взглядом гостиную и кухню за ней, добавил: — Дом, — парень горько усмехнулся, и произнес: — Хотя это уже давно не дом… А памятник людям, которых давно нет. Родителей нет, тети Дженны, дяди Джона, Рика… Джереми посмотрел на сестру и тихо закончил:  — …нас. И как бы Елене не было это горько осознавать, брат был прав. Вся родня их мертва, а они настолько изменились, что уже лишь отдаленно напоминали тех двух брата и сестру, которые были беззаботны и жили здесь не зная бед и того, что их ждет в будущем. Если быть уж совсем честной, Джереми озвучил то, о чем она и сама думала, после того, как узнала, что беременна. И теперь, когда ее брат, кажется, хотел того же, чего и она, Елена вновь, и еще с большей решимостью, хотела избавится от дома и начать все с нуля. — Ты уверен? — на всякий случай спросила она, пристально смотря в глаза Джереми, чтобы убедиться наверняка, что он и впрямь хочет продать дом их детства. Но ее брат лишь решительно кивнул. — Хорошо, — тихо согласилась Елена, и еще раз осмотрев пустой, и какой-то холодный, дом, тоже кивнула, и твердо добавила:  — Значит продаем.

***

В особняке они надолго не задержались. Джереми ушел помогать Мэтту, одному из немногих, кто еще с ними общался, и не предал тем или иным способом, подготовиться к какому-то очередному городскому событию, за которыми брюнетка уже давно не следит. А девушка покормила Хоуп и переодев дочь, прогулочным шагом пошла в торговую часть города, потому, что с продажей особняка Елена не хотела затягивать, и решила первым делом посетить агентство недвижимости, пока очередной приступ паники ее не застал и не заставил бежать обратно в особняк Майклсонов. Хотя по пути к центру выяснила много нового. Супер-слух и все такое. Например, она подслушала главную городскую новость о том, что почти весь Совет погиб во время таинственного взрыва! И никто ей даже не сказал. «Хотя какое мне теперь до них дело?» — сама себя спросила Елена, и с некоторой долей ужаса, поняла, что нет, ей не было. Она вообще была поразительно равнодушной к тому, что погибло много людей, часть из которых знала с самого детства и которые дружили с ее родителями. Как ни странно, взгляды людей, которые с излишним любопытством смотрели на ее дочь, о рождении которой, наверняка, уже к вечеру будет знать весь город, волновали ее куда больше, чем новость о взрыве. Хотя это и не удивительно. Она и так смогла урвать пару недель покоя, и свободу от сплетен, которые скоро вновь будут нарастать вокруг нее. И конечно же личности отца ее ребенка, о котором знал лишь очень узкий круг лиц. В основном вампирско-ведьминский. Но Сальваторе пока были в тени, Бонни все еще в плену у Клауса, а Кэр в кой-то веки молчала, так что новость о том, что Елена стала матерью наследницы самого первородного гибрида не просочилась, так сказать, в массы. Хотя болтовня разгоралась все сильнее, пока Елена проходила мимо горожан. Чертов супер слух!.. Но Елена терпела. Правда, когда одна из местных болтушек на площади прошептала ей в след, что Елене должно быть стыдно столь бесстыдно ходить по улицам со своим приплодом, и демонстрировать всем результат своего безрассудства, позоря тем самым своих покойных родителей, брюнетка чуть не откусила миссис Гринберг голову, но каким-то чудом, опять-таки, удержалась. Свезло бабульке, в общем. — Старая карга, — прошипела Елена себе под нос, все же не сдержавшись, но уже отойдя на приличное расстояние от лавки, где эта старуха сидела со своими «подружками», чтобы не передумать и не устроить бойню прямо в центре города. Она вскинула голову и гордо вздернув, подбородок, поудобнее перехватив Хоуп, остановилась на переходе, ожидая, пока загорится зеленый. Елена так увлеклась успокоением своих нервов, мягко при этом укачивая заскулившую Хоуп, что не заметила, как рядом с ней, так же ожидая, как загорится свет, остановилась симпатичная брюнетка, которая слегка наклонилась к ней, и заговорщицки прошептала: — Согласна. Эта старуха и впрямь карга. Брюнетка вздрогнула и повернула голову. — Простите? — неловко спросила Елена, окинув взглядом девушку, которая была явно ее ровесницей, или может чуть старше. Та тоже была кареглазой брюнеткой, с довольно симпатичными, хотя и несколько резковатыми, чертами лица, одетая в джинсовые шорты, простую, серую майку, тонкий, вязаный кардиган, и сумку через плечо. Как ни странно, Елена не чувствовала от нее угрозы, скорее даже… родство, что ли. Может они встречались прежде?.. А может это оттого, что они даже чем-то были похожи. И из-за этого и возникло это ощущение? Елена не знала. Но решила узнать. — Я тебя знаю? — прямо спросила она, слегка наклонив голову набок. — Нет! — весело ответила девушка, и едва заметно улыбнулась, отчего на ее щеках появились ямочки. Тут она встрепенулась и добавила:  — Кстати, я — Хейли. Хейли Маршалл. И протянула руку, которую, после минутного колебания, Елена пожала в ответ, ненадолго убрав руку со спины Хоуп, и тоже представившись, как того требовали приличия. — Елена Гилберт, — сказала она, и не удержавшись улыбнулась в ответ, чувствуя, как то, что она подозревала было ее внутренним волком, довольно заурчало в глубине ее души, будто эта Хейли была давно потерянным членом семьи. Хотя это глупо. Ведь глупо же?...