I
Посреди ночного покоя, гула разыгравшихся волн и приятного запаха солëной морской воды раздался негромкий, еле слышный стук. Прозвучал он почти бесшумно, поэтому создалось впечатление, будто неизвестный гость силился не привлекать к себе внимания остальных. По большей части так оно и было: дверной засов тихо щëлкнул, и Элли, словно тень, впорхнула в каюту союзника. Одета она была в неприталенное ночное платье; тускло-русые волосы еë, не собранные в причëску, изящно спадали по спине и плечам. В средних размеров комнате на невысоком столе горели три свечи, и исходящий от них неяркий свет желтоватыми красками озарял край неразобранной кровати, сам стол и худощавую фигуру напарника Куппер в повседневном тëмно-коричневом камзоле. Дверь снова заперли на засов. Поравнявшись, партнëры обменялись утвердительными взорами, и Мигель, вытянув из-за пазухи сложенную в несколько раз записку, вручил еë Куппер. Элли безмолвно приняла послание и тоже припрятала за пазуху ночного одеяния. Без приглашения она заняла место на стуле подле кровати, не стесняясь закинула ногу на ногу и стала дожидаться чего-то от Мигеля. Он понял не прикрытый намëк Куппер и присел напротив неë. — Эту записку, миссис Куппер, — неспешно начал Грандер, — подбросите капитану сегодня днëм, как договаривались мы до начала путешествия. По поведению его выяснилось, что вам он доверяет больше, нежели мне, отчего за вами не будет надзора, какой, вероятно, тайно ведëтся за мной. Элли ещë раз внимательно выслушала ход предстоящей ей авантюры. В делах Пастера она участвовала впервые, в отличие от Грандера, провернувшего на своëм веку немало удачно завершившихся предприятий, жертвы коих поныне либо пребывали в длительных ссылках, либо томились в тюрьме. — Я постараюсь, — величественно огласила Куппер. Настенные часы щëлкнули: стрелки их оказались на половине четвëртого утра. Напарники бросили беглый взгляд в сторону источника звука, такого громкого и нежданного в этой обворожительной тиши; Грандер дополнил диалог деталями: — Я же буду отвлекать капитана разговорами. Но смотрите — помимо капитана, на судне присутствуют куда более опасные личности, сведующие об истине. Элли флегматично приподняла свои тонкие брови. — Вы говорите о Варгасе? — Вопрос звучал скорее как утверждение. — Да-да, и о нëм тоже. — «О нëм тоже»? — изумилась Куппер. — Кто ещë, по-вашему, может быть опасен, кроме него и капитана? Мигель издал сдавленный смешок. — Миссис Куппер, — сказал он с оттенком укоризны, — вы разве не помните, о ком говорили мы с вами пять дней назад? Элли мысленно вернулась ко дню последней встречи с Грандером перед экспедицией и не без труда припомнила его рассказы о каком-то пристарелом слуге, который потащился в плавание вместе со всеми. Мигель уверял еë, что Диего ненадëжен, но Куппер, давно прочувствовав склонность напарника к преувеличениям, благополучно забыла о всяких лакеях на следующий же день. В продолжение той беседы Элли уяснила, что старик станет препятствием скорее эмоциональным, нежели настоящим. Расшатанным нервам Грандера будет лучше, если Куппер попробует убедить его в максимальной безобидности старика, а сама постарается не выпускать лакея из виду, как и Варгаса. Припомнив эти рассуждения, Элли превосходно разыграла изумление. — Диего? Вы говорите про него? — сатирически поинтересовалась Куппер, положив локоть на край стоявшего посредине стола. — Ну конечно! — неосторожно громко взвился Грандер, но сию минуту спохватился и превозмог над припадком эмоций. — Этот старик не так прост. Лишь то, что он знает мою тайну, делает его опасным! — Полагаю, он не будет мешать нам по причине привязанности к своему господину. Диего желает благополучия семье вашего племянника, — уверенно говорила собеседница Мигеля. По острому лицу Грандера пробежал еле различимый отблеск волнения, становившегося с каждым словом значительнее и значительнее. — Я бы так не утверждал. Лакеешка достаточно умëн и полон сил для своих лет. И у него есть причины меня ненавидеть. Причины, как считал сам Диего, были поистине вескими. — У вас много врагов, — задумчиво подытожила Куппер, наблюдая за постепенно затухающей свечой; скоро она загасла совсем, и ничтожное сияние, излучаемое двумя еë сëстрами, почти растворилось в полумраке. — Диего скорее недруг, — невесело отметил Грандер. — Но попади он под влияние Варгаса — не откажется убрать меня с пути. Элли подняла голову и, вперив в собеседника ошеломлëнный взор, насмешливо произнесла: — Вы считаете, что они могут говорить на такие темы? — А почему бы нет? — Хорошо, скажем по-другому: вы думаете, они вообще станут общаться? Ведь, чтобы выйти на данную тему, им для начала нужно получше познакомиться. Да, формально они уже знакомы, но что может послужить поводом для дальнейшего общения? Старик всë время таскается за Гаруцио и, кажется, поддерживать общение с кем-то, кроме него, не хочет. Допускаю, что за время путешествия многое, вероятно, может измениться, но не так кардинально! Мигель, которого одолевали тревожные предчувствия, остервенело вцепился одной рукой в край деревянного стола, а вторую положил на него, судорожно растопырив пальцы. — Миссис Элли! — беспокойно прошипел он, привстав с кровати. — Вы явно не понимаете, о чëм ведëте речь! Для повода хватит одного слова, неаккуратно брошенного слугой в мою сторону, как этот стервятник тотчас узреет это! Я знаю его поганый язык — когда надо, он умеет убеждать и переманивать к себе на сторону, и я... Завершить очередной всплеск истерии Грандеру не удалось — с грозным видом Куппер тоже поднялась с места, импульсивным движением схватила напарника за запястье лежавшей на столе руки и дëрнула в свою сторону. Лица их оказались друг напротив друга на расстоянии четырëх дюймов, и Мигель ощутил на себе яростное дыхание Элли. Обескураженный действиями союзницы, он замер на месте в ожидании еë следующих поступков. Гневный блеск в карих глазах Куппер пронизывал насквозь, проникая до глубины души. Выдержав недолгое молчание, она, не отпуская запястья Грандера, спокойным, но устрашающим голосом процедила сквозь зубы: — Я рассчитываю, что вы возьмëте верх над демонами, расшатывающими ваш рассудок, и прекратите по пустякам изматывать свои нервы. Это точно не приведëт нас к успеху. Ведите себя с ним аккуратно, но не волнуйтесь слишком сильно! Бесспорно, Элли осознавала риски, связанные с престарелым слугой, однако мирными убеждениями своими старалась хоть малость унять постоянно повышенную тревожность союзника. — Миссис Куппер, неужто вы принимаете меня за... — Пока я ни за кого вас не принимаю, — бесцеремонно оборвала его Элли, — но ключевое слово здесь «пока», следовательно настойчиво прошу вас не переступить эту тонкую грань, на которой вы доныне умудряетесь балансировать. С этими словами Куппер отпустила Мигеля и с невозмутимым видом села обратно на мягкую сидушку стула. Деревянный пол слегка поскрипывал, безмятежно качаясь на синих волнах ночного моря. Тучи расступились, и «Гермес» величественно шëл под их мерцанием, подгоняемый попутным прохладным ветром. Минуту Мигель тщательно обдумывал сказанные Элли изречения, затем губы его искривились в язвительной улыбке. Таким неожиданным и мощным напором Куппер на время выбила Грандера из привычного образа, но бывший пират быстро нашëлся. — Я, как и другие, знал, что капитан приходится вам родственником, но, честно сказать, не проводил между вами никакой параллели. Сейчас же я наблюдаю значительное сходство в ваших характерах, — ядовито произнëс он, занимая прежнее место. — В ваших словах чувствуется небывалая твëрдость. — Которой явно не хватает вам, — продолжила его фразу Куппер. — Вы слышали, что я сказала насчëт Диего и ваших тревог. Прошу принять к сведению. Если надо, я сама могу следить за лакеем и докладывать вам о его действиях так же, как и о действиях Варгаса. А вы исполняйте основную часть плана и по возможности тратите как можно меньше душевных сил. — Я польщëн вашей заботой, — присмирëнно ответил Мигель. Элли поднялась, откинула назад немного спутанные волосы, пожелав Мигелю доброй ночи, — так как спать из них ещë никто не ложился — приоткрыла в двери маленькую щëлку, зорко огляделась и бесшумным лëгким шагом вышмыгнула из каюты Грандера.II
Получив перед экспедицией письмо от Фернандеса, Варгас как никогда загорелся желанием привести настояния графа в жизнь. Разнообразные идеи мщения каруселью мелькали в его неумной, но при надобности превесьма изобретательной голове. Воплощать их на деле Андрес до поры побаивался: банальный страх за собственную шкуру заставлял мозг квартирмейстера усиленно работать. Он думал, сопоставлял, взвешивал опасности и припоминал слова Фернандеса об укрытии, которое тот обязуется ему предоставить. Укрытие укрытием, но перед тем, как его заполучить, нужно суметь не попасться на судне. Данный факт значительно очернял Андресу сладость мысли о свëрнутой шее Грандера. Расплата неизбежна — этот щенок Гаруцио в отместку станет рьяно добиваться его смерти, а если не получится у него, то по прибытии в Уэймут Варгаса будет дожидаться суд. Сделать бы всë по-тихому да через чужие руки... «О, если б нас с Фернандесом не разделяли множество миль... от Грандера давно не осталось бы и мокрого места!» — мечтал Варгас, одновременно вспоминая лихие времена их совместного с графом «бизнеса». Не сказать, что Андрес совсем не обижался на старого друга за его нынешний титул: неприятный осадок всë-таки оставался на чëрной душе квартирмейстера. Разбогатев на одном выгодном дельце, Пьето отшвырнул контрабандистскую жизнь далеко в прошлое и приобрëл сначала титул барона, а затем и графа. Кармен выходила замуж уже за его светлость Фернандеса Пьето, не ведая о подводных камнях, ловко скрывающихся за спиной еë мужа. Варгас, оставшийся без отличного сообщника, в кратчайшие сроки обзавëлся взаимовыгодными связями с Мигелем. С Фернандесом они расстались друзьями, однако самолюбие Андреса было задето: союзник бросил его ради светской жизни, которую только вчера называл жизнью трусливых крыс! Это не могло не вызывать в квартирмейстере тупого, завистливого гнева. Первое время он сердился на всех и вся, вымещая жестокую ярость на подчинëнных, а те, подавленные авторитетом Андреса, не смели ему возражать. Позлившись неделю, Варгас всë-таки пришёл к умозаключению, что знакомый в виде вельможи тоже выгоден. Но, говоря о людях подобного сорта, стоит держать в уме, что жизнь их пронизана беспрерывной ложью, причëм ложью глупой и нередко вздорной; ложью, вскрывающейся в два счëта, в следствие коей такие личности наживают себе много неприятелей или коварных врагов. Пьето в письме скромно умолчал о своëм текущем материальном положении. Благодарить Варгаса за убийство граф, как можно догадаться, не собирался, а платить и подавно. Он решился изменнически сыграть на глупости «друга», одновременно сохранив те жалкие гроши, что у него остались, и избавиться от надоедливого родственника. Который день Андрес, параллельно исполняя приказы Селби, сидя в каюте или следя за обстановкой на судне, ломал себе голову, но стоящих вариантов в неë безнадëжно не приходило. Многие матросы, поведясь на харизму и притворное дружелюбие Грандера, тяготели к организатору, не упуская возможности при встрече обменяться с ним хоть парой слов. Поначалу громкость характера Мигеля отталкивала команду, но, познакомившись с ним ближе, все прониклись его лицемерной искренностью. — О, ваш дядя способен поднять настроение даже самому угрюмому и депрессивному человеку! — восхищëнно говорил Том Хоггарт Гаруцио, с которым они при нелепых обстоятельствах познакомились на собрании основных членов экипажа здесь, на «Гермесе». Двое юношей стояли на юте, оперевшись руками о перила. Чем дальше корабль отдалялся от всех берегов, тем больше стихали неприятные крики чаек, обитавших исключительно около земли. День только начал набирать обороты; солнце, редко выходившее из-за облаков, висело невысоко. — Он умеет быть душой компании, — гордо ответил Гаруцио, глядя на Мигеля, что бегал внизу вместе со Стауном и как обычно живо отвечал на миллионы вопросов. Том расправил широкие, сильные плечи, закатал рукава и, будто между делом, убеждëнно сказал: — Очевидно, для родственников он просто находка! На секунду Гаруцио сконфузился. Том говорил без злого умысла, без насмехательств, что было свойственно открытой душе молодого моряка. Пьето опустил глаза в пол и быстро, как бы стараясь скорее сменить тему, ответил: — Да, конечно. Так и есть. Но, к большой удаче виконта, Хоггарт, чьë время на судне было расписано по минутам (капитан держал ученика в строгости), кивнул собеседнику в знак уважения и размеренно, без всяких предисловий, проговорил: — Я должен идти, сеньор Пьето: капитан наказал мне кое-что сделать. Понимаете, не хочу отклоняться от графика. — Хорошо-хорошо, — закивал Гаруцио, — встретимся вечером, когда у вас настанет свободное время! — крикнул он вслед спускавшемуся по лестнице Тому и получил одобрительный отклик.III
А вот какая занимательная сцена происходила в поместье его светлости Джона Пастера прошлым вечером, в то время как на «Гермесе» все усердно готовились к отбою. Герцог в шикарном, однако простом вечернем наряде восседал на диване среди множества бархатистых подушек в самой непринуждëнной, но величественной позе. Большая гостиная была ярко освещена огромной хрустальной люстрой, сталактитом свисавшей с высокого потолка. Комната наполнялась нежной мелодией, что изящно лилась из-под струн восточной скрипки умелого музыканта, много лет работавшего только на Пастера и получавшего за искусство хорошее жалование. Двое фешенебельных кресел красной обивки находились напротив дивана, и на одно из них по плану герцога должна была опуститься дама, прихода которой он терпеливо ожидал с шести часов вечера. На низеньком столике рядом с диваном и креслами уже стояли изысканные явства, излюбленные высокопоставленной посетительницей. Можно вообразить, что Джон томился ожиданием, но он, наоборот, всегда воспринимал дарованое время как способ поразмышлять над волновавшими его вопросами или пофилософствовать. Под ненавязчивый музыкальный аккомпанемент на пороге залы вырос подтянутый силуэт молодого прислужника. Он громогласно объявил о приезде жданной гостьи и с позволения хозяина удалился. В роскошную гостиную грациозно вкатилась дама преклонного возраста с впечатляющими пышными формами. Великолепное парадное платье ярко-голубого цвета, наверное, смотрелось бы ещë красивее, будь оно надето на более молодую и менее шарообразную фигуру. На дряблых мочках ушей женщины громоздились огромные золотые серëжки, ничуть не вписывающиеся в романтический образ, который она, по всей видимости, старалась воссоздать. Руки еë были обвешаны множеством безвкусных браслетов, примечательно, тоже золотых (но промелькивали и серебряные), а шею обвивала куча разнообразных крупных бус; если б их нацепила на себя леди с хрупкой фигурой, то они бы тянули еë к полу. Пастер поднялся и с улыбкой распростëр к гостье руки. — Моя дорогая мисс Френсис! Рад видеть вас в своëм доме этим холодным ноябрьским вечером! Да что там этим — я рад видеть вас всегда! Тëтушка Френсис кокетливо, насколько то было возможно в еë положении, прошлась по комнате и без приглашения грузно плюхнулась в одно из кресел. — Ах, милый Джони, на своëм веку я повидала немало романтиков, но вы по всем критериям значительно превосходите каждого из них! — Она окинула комнату восторженным взглядом. — Сколько раз я бывала в вашем доме, но постоянно изумляюсь, как мастерски вы создаëте такую чарующую атмосферу! Пастер сел напротив возлюбленной и довольно проговорил: — Не берусь оспаривать, мисс, вам виднее. Я люблю роскошь, но не перебарщиваю с ней. Герцог щëлкнул пальцами, и на этот едва слышный звук тотчас прибежал лакей, заученными движениями откупорил бутылку отличного красного вина, разлил по хрустальным бокалам господ и исчез так же незаметно, как появился. — Вы, наверное, знаете, — без перехода сказал Пастер, — четырнадцатого ноября «Гермес» ушëл в море. — Он нарочито лениво взял со стола бокал, однако проницательный взгляд различил бы в этом жесте долю беспокойства. — А море — опаснейшее место не только для неумелых в морском деле людей, но и для бывалых моряков. Выпьем за благополучное окончание экспедиции, мисс, и за нашу любовь. Волнение, успешно скрытое за маской безразличия, иногда прорывалось наружу, и Джон начинал переживать не за Куппер и Грандера, которые подвергаются огромной опасности, а за удачное завершение плана. Тëтушка Френсис покраснела от ярости, как спелый помидор, наотрез отказавшись брать свой бокал. — Ох уж мне этот «Гермес»! — яростно выпалила она. — Что такое? — Что такое? Вы ещë спрашиваете? — Жеманный образ сняло как по мановению волшебной палочки. — Моя дурная племянница потащилась в плавание вместе со всеми, несмотря на многократные уговоры остаться! — Понимаю вас, мисс, — бесстрастно отозвался герцог, — но я, насколько вы знаете, также имею кое-какое отношение к данному мероприятию и могу заявить, что капитан виртуоз в своëм деле, а сэр Грандер надëжный человек и организатор. Ваше волнение насчëт безопасности мисс Куппер уместно, но преувеличено. Френсис расположилась в кресле поудобнее и негодующе воскликнула: — Да причëм здесь безопасность! Я говорю о другом: ей тридцать один год, а на уме одна работа! Кто возьмëт еë в таком возрасте замуж — не знаю. Единственная причина, по которой я отпустила Элли — это возможность познакомиться с кем-то прямо на судне! Джон снисходительно покачал головой. — Знаете, моя дорогая Френсис, по счастливым хитросплетениям нитей судьбы в виде еë родства с капитаном и моей дружбы с ним снарядилась эта экспедиция. Мисс Куппер предоставился шанс по-настоящему проявить себя в деле. — Не знаю, не знаю, — протянула гостья. — Уж лучше б нашла себе мужа. Она замолчала секунд на десять и продолжила. — Я выпью этот бокал исключительно за наши чувства, — деловым тоном заявила тëтушка Френсис. Пастер не стал спорить, так как было это радикально бессмысленно. Главное, что она не знала об интригах, что последнее время окутывали его светлость, и о плане.IV
Чем больше отдалялся «Гермес» от Англии, тем чаще дни в море являлись солнечными и тëплыми. Ветер благоприятствовал судну, широко раздувая паруса и обеспечивая ему хороший ход. Изредка налетал маленький, чаще непродолжительный дождик, спрыскивал палубу водой, как из пулевизатора, и улетал прочь. И не подумаешь, что на горизонте маячило скорое приближение зимы. Таким же тëплым малооблачным днëм Элли предстояло совершить в некотором смысле подлое, задуманное дело. Участвовала она в авантюрах Пастера, как уже знают читатели, впервые, но совесть Куппер упорно молчала — она чëтко осознавала, чтó выиграет в случае победы и как жестоко поплатится при поражении. В сравнении с Грандером, Элли не позволяла душевным терзаниям брать над ней верх, а держала их под тысячью и одним замками. Записка, доверенная ей ночью Мигелем, хранилась у Куппер за пазухой до наступления дня. Она берегла еë как зеницу ока, не расставалась с ней ни на минуту. Выждав подходящий момент, когда около каюты капитана никого не проходило, сам Селби находился у Варгаса, дабы дать квартирмейстеру кое-какие распоряжения, и все члены экипажа в поте лица работали на палубе, Элли незаметно юркнула за дверь капитанской каюты. Кроме Селби, днëм туда никто не заходил. По преждевременной договорëнности, Грандеру предлежало ненадолго отвлечь Дэвида и в случае чего, дать напарнице скрыться. Мигель обнаружил капитана на шкафуте: он руководил подтягиванием парусов на верхней части грот-мачты. Увлечëнный делом, Селби не сразу заметил поравнявшегося с ним Грандера, который, заложив руки за спину, с интересом наблюдал за кипящей работой. — Славная у вас команда, капитан! — восхищëнно завëл беседу бывший пират. — Немудрено, что вы не захотели расставаться с ней во время деятельности на пароме. Огромная фигура капитана развернулась в сторону невысокой и худой фигуры нежданного собеседника. — Я доволен своей командой, сэр. Она мне как родная семья, — невозмутимо ответил Дэвид. — О, как же я вас понимаю! Во времена моих морских странствий, команда истинно была мне семьëй! Я до сих пор помню имя каждого матроса, их привычки и предпочтения... Знать бы, в каких направлениях разбрелись они по белому свету... На минуту Грандер изобразил печальную задумчивость и принялся с жаром рассказывать о некоторых выдуманных членах своей команды. Он долго и душевно говорил, но не растрогал этой неправдивой болтовнëй чëрствого Селби, во время монолога Мигеля не произнëсшего ни одного слова. Капитан ходил, попутно отдавал приказы, и Грандер осознавал, что мешает ему, однако предосторожность есть предосторожность — до момента, как Элли не покинет каюту Дэвида, Мигель не должен выпускать его из виду. — Занятные истории, — холодно отреагировал в итоге капитан. — А сейчас — прошу меня оставить. Работы слишком много. Грандер понимающе закивал головой, заметив сзади «просто гулявшую» Куппер. — Ладно, ладно, — повторил он, — можем поговорить в более удобное время суток, капитан! На том Селби и Грандер распрощались. Элли успешно выполнила задание, подбросив записку под кровать капитана, чтобы, когда еë найдут, создалось впечатление, будто он специально запрятал послание так далеко. Конечно, это являлось не главной частью плана, но нелишним бонусом, что окончательно заставит людей поверить Грандеру и Куппер, а также Гаруцио, в любой ситуации встававшему на сторону Мигеля и в принципе нужным на корабле только в качестве дополнительного свидетеля. За время всего плавания Элли предстояло подкинуть Селби ещë минимум одну подобную бумажку, хранящуюся у еë союзника. Мигель берëг улики не хуже Куппер, иначе экспедиция могла завершиться плачевно для одного из напарников. А записка содержала следующие строки: «Передай эту бумажку Жуану, Селби, и дай посмотреть мою подпись, а то не видать тебе груза как собственных ушей! Он у нас малый недоверчивый, сам знаешь. На твоëм огромном корабле и с твоей безупречной репутацией на море проще перевозить контрабанду. Встретимся, как было оговорено, у мыса Альмади, в Африке. Там примкнëшь к нашему братству. По этой записке тебя точно узнают.Вилл Коутс
»