I
Бывший квартирмейстер самоуверенно полагал, что ориентировался в особенностях «Гермеса» наравне с Селби, однако никто не знает корабль лучше капитана, подобно как мать единственная разбирается в поведении и особенностях своего дитя. Прямолинейные разговоры Мигеля и Гаруцио не интересовали Дэвида, так как в те минуты он досконально объяснял команде план побега. В трюме «Гермеса» имелся хорошо замаскированный тайник с оружием, устроенный между обшивкой и корпусом корабля. Чтобы извлечь необходимое, было достаточно отодвинуть от стены большой тяжëлый сундук, за которым скрывалось хранилище, и отодрать широкую деревяшку. Варгасу о таинстве говорили мельком один раз; недалëкий квартирмейстер благополучно о нëм позабыл. Мало того — в невидимом хранилище, подходящим для того, чтобы там спрятался взрослый мужчина телосложения Селби, была другая дверь, точнее, люк. Открывался он прямиком на море. Капитан раздумывал, что несколько матросов и он, вооружëнные выберутся из западни, вскарабкаются на палубу и освободят корабль от захватчиков, предварительно выпустив остальных. Команда поддержала предводителя тихим ликованием. Двоим морякам на время исполнения поручили следить за предателями: угрозы от Мигеля, Элли и Диего в плане сопротивления Дэвид не видел, а крепкий телом и высокий Гаруцио вызывал опасения. Лакей силился толковать капитану о невиновности виконта и себя, но Селби непроницаемо молчал. Разбираться кто виновен, кто нет, он твëрдо решил на берегу. Всех четверых согнали в один угол и связали руки. Гаруцио оказался между Мигелем и Диего во всех смыслах. Старый лакей чувствовал что-то неладное. Виконт старался не смотреть в его сторону, постоянно хмурился и игнорировал слугу. Он обижался как маленький, но обида эта была более глубока, чем помышлял Диего. Обида, искоренить которую могло только чудо или внезапное примирение Грандера и лакея, что, конечно же, приравнивалось к волшебству. — Виконт, — чуть слышно сказал Диего, — почему вы не замечаете меня? Неужто я чем-нибудь насолил вам? Гаруцио шумно дышал и стучал пальцами по колену. — Не мне, Диего, — пренебрежительно бросил он. — Не вам? А кому же? — Человеку, чья судьба по твоей воле пошла по наклонной. — О ком вы говорите? — допытывался старик. Он искренне не понимал семейную загадку. — Обо мне, — вмешался в диалог ослабленный голос Мигеля. Грандеру надоело слушать комедию, главным участником которой беспеременно являлся он. — Вас? — выглядывая из-за фигуры Гаруцио, проговорил лакей. — Да. Вы удивлены, не так ли? Опираясь на свою божественную память, припомните событие, побудившее сеньору Агас, мою бессердечную мать, выгнать меня из дома. Холодная война перешла в открытые действия. Грандер хранил тайну об омерзительном поступке Диего как козырь в рукаве. Он ощущал своë превосходство над прислужником, видел, что Гаруцио отдаëт предпочтение ему, но тем не менее привязанность к слуге тоже проявляет. На случай чрезвычайности, если б лакей постарался отвернуть от Мигеля единственного защитника, и у старика это вышло бы хоть немного, бывший пират готовился применить экстренные меры. Расскажи он о том ранее — желаемый эффект не был бы достигнут. Диего резко осознал, за что его настигла плата, однако не пожелал этого признавать. — Я-то думал, когда вы соблаговолите пожаловаться виконту? — желчно произнëс он. — Давить на жалость вы мастак, я знаю. Ибо что ещë остаëтся делать человеку, по вине которого мы все скоро, наверное, предстанем перед Богом? Лучшая защита — нападение. Прислужник предъявлял зачастую нелогичные вещи, старался переметнуть немилость виконта на Мигеля. Прижатым к стене, он, словно затравленная собака, хаотично бросался на всë подряд, хватался за любую возможность не пасть в глазах Гаруцио: виконт поверил Грандеру, отпираться нельзя — несложный вывод, напрашивающийся из поведения юноши. — Значит, вы признаëте вину? — Не отступал Грандер. Простой обмен колкостями превращался в смертельную игру. Слуга открыл рот, но поспешно передумал отвечать. Вместо извинений или какого-либо другого ответа всю троицу накрыла разрешающая тишина. Слуга любил господина, но, как считал он, «унижения» перед врагом обесчестят его. — Тебе нет прощения. Извинения не помогут. — Отрезал Пьето и погрузился в собственные мысли. — Но, виконт!.. — Храним молчание господа! — в сторону связанных приближались двое матросов, выбранных Селби для охраны пленников — капитан приступал к исполнению задумки. И опять провал! Гаруцио встаëт на сторону умалишëнного дядюшки и сейчас! Сейчас, когда по его вине они сидят связанными в трюме! Виконт никогда не простит верного лакея, что неминуемо приблизит конец старого слуги... Роковая недосказанность усилила напряжение между родственниками и удручëнным поражением прислужником. Он вжался в стену и изнурëнно провëл рукой по морщинистому лицу. Элли, сидевшая рядом с Мигелем, делала вид, что не понимает ни слова — говорили они по-испански.II
— Берите оружие и выдвигаемся. Первый, кто достигнет цели, сразу освободит остальных. — Читал последнее наставление капитан. — Ни пуха, ни пера! Матросы обменялись словами напутствия и стали разбирать шпаги и револьверы, старались по возможности не шуметь. Когда хранилище было пусто, первым в лазейку проник Селби, за ним Том и следом другие моряки. Над диким континентом серебрилась неполная луна, тëмно-синее небо украсилось миллионами мерцающих звëзд. Звук несильных волн убаюкивал, заставлял забыться и на время отвлечься от нервирующих мирских сует. Часовые спали беспечным сном, не подозревая о грядущей опасности. Часть команды во главе с капитаном бесшумно вскарабкалась по борту «Гермеса» и очутилась прямиком на шкафуте. Лунный свет озарял им путь. Наставал сложный момент. Двое часовых, охранявших первый люк, видели пятый сон, а двое других, что дежурили у второго, также мирно дремали на рабочем месте. Задача оказалась намного проще, чем полагал капитан: обошлось без кровопролития. По его команде матросы опрометью кинулись на врагов и, подтянув к бортам, побросали в воду. Не успели неприятели опомниться, как уже барахтались в тëплых, сапфирово-синих водах моря. — Том, к штурвалу! — Скомандовал Селби, одновременно, откупоривая один из люков и освобождая оставшихся. — Канонира к пушкам! Якорь поднять! Разбуженные громкими всплесками и топотом на «Гермесе» часовые «Серебряного змея», стоявшего от недруга на расстоянии двух с половиной ярдов, поначалу не могли понять причину волнений. Однако увидев людей за бортом и приходящий в движение корабль, быстро догадались о сути переполоха. Но капитан не хотел бежать, как последний трус, а вознамерился хорошенько проучить предателей. Пока обманутые поднимали четверых сотоварищей на палубу, раздался пушечный выстрел. Снаряд метко угодил ниже ватерлинии, и судно, будто раненый боец, издало предсмертный скрип и мерно пошло ко дну. Канонир, оставленный Коутсом на корабле, не обладал такой ловкостью и блестящем знанием дела, нежели канонир на «Гермесе», что стремительнее молнии исполнил приказ. Глубина у берега была не велика для судна, но достаточно глубока для человека. Все восемь матросов Вилла как крысы попрыгали в воду и не применули скорее оставить смертоносную воронку позади. За свою алчность и подлость Варгас дорого заплатил — остаться в диких местах без корабля среди джунглей являлось грозным испытанием. Капитан поднялся на полуют; Хоггарт с гордым видом подал ему рупор. Поверженные моряки тотчас услыхали отдалëнный голос Дэвида: — Мыши глупо охотиться на кошку, джентльмены. Передайте сеньору Варгасу пламенный привет от капитана Селби.III
Пару месяцев спустя «Гермес» пристал к берегам Мадрида — крупнейшему городу Испании. Находился полуостров по пути к Англии, поэтому капитан вознамерился выполнить данное самому себе обещание, о котором за весь путь назад оповестил только Тома. Селби яро желал отомстить Пастеру, и начинать месть задумал с его шпионов. Избавься он хотя бы от одного из них — герцог прочувствует железную волю бывшего товарища. — Вас, миссис Куппер, ожидает суд. — Напоминал Дэвид троюродной сестре. — А вас, сэр, — обратился он к Грандеру, — неминуемая смерть без всякого суда. Мигель и Гаруцио наперебой молили о пощаде, а Диего хмуро наблюдал за тем в стороне. С пор выявления прошлой ошибки прислужника Пьето открыто презирал и игнорировал его. Но, отдавая честь старому слуге, он добился милости капитана и смог растолковать ему, что виконт, как и он, здесь не при чëм. Юноша являлся лишь орудием в руках хитрого родственника. На этой почве по прибытии в Мадрид было решено отправить Гаруцио родителям вместе с тремя, считая Диего, сопровождающими. Виконт кричал, что никуда не поедет без Грандера, но капитан оставался непоколебим. Мигель погибнет на родине — Селби, твëрдо придерживающийся святым представлениям о благородстве, не намеревался порочить без того запятнанную честь врага. Пусть тело его примут земли родной страны. Судно подошло к берегу близ небольшого селения «Кампос Амплиос». Расположено оно было в дебрях тропического леса, и идти до него предстояло порядком около часа. Дэвид знал эту деревню, пару раз посещая Испанию вместе с герцогом, до смерти любящим эти края постоянной теплоты. Не переехал Пастер сюда только по одной весомой причине, имя которой «Френсис». Она дьявольски ненавидела жару. Наткнулись Селби и Джон на «Кампос Амплиос», когда охотились в густых лесах Мадрида. Селение полюбилось обоим тихим ритмом жизни и небывалой красотой заморской природы. Глубокое озеро чуть поодаль деревни, что впечатляло человеческий глаз спокойным величием и серебристыми водами, послужит могилой несчастному пленнику. — Капитан, ради Бога, скажите, куда мы идëм? — Допытывался Грандер, удерживаемый сильной рукой Хоггарта. — Сомнение и неведение — одни из самых мучительных пыток ада! Прошу вас! Капитан флегматично повëл бровью. — Вас ожидает мнóго пыток ада, но после того, как грязная душа ваша простится с телом. — Не ответив на вопрос, произнëс Селби. Ноги Грандера подкосились; Хоггарт поддержал его. Непреклонное решение Дэвида абсолютно выбило приговорëнного из сил. Он слышал, как где-то сзади процессии Гаруцио, сдерживаемый четырьмя могучими руками, из кожи вон лезет, чтобы вымолить для него прощение. Настроенные на недобрый лад, все позабыли про Диего и не видели его с момента высадки на берег. Стояло раннее утро. Еле заметно покидали небо проказницы-звëзды, а чëрное покрывало постепенно бледнело. Отдалëнный шум волн звучал как-то особенно, завораживал и шептал людям вслед об их жестокости. Элли, оставленная на корабле под надзором стражника, ни разу не вышла из каюты — для неë капитан сделал исключение и разрешил до поры жить в комфорте. Мысли еë занимал Грандер. Вроде бы, не присутствовало в отношениях их ничего, кроме общей цели; порою напарник даже раздражал Куппер. Однако она ведала, куда повели его сейчас, и горько скорбила в душе. За месяцы, проведëнные вместе, они успели привязаться друг к другу. Понять Мигеля она смогла, узнав маленький, но важный кусочек его истории. Скорби по натуре характера Элли не показывала, сохраняя привычное ей махровое спокойствие. Более дум о смерти союзника женщину донимали размышления о сыне. Увидит ли она когда-нибудь Норриса — известно только Вселенной. Кто виноват, что плавание завершилось трагедией? Ищи теперь виновного, как ветра в поле. Все одинаково внесли свою лепту.IV
Печальное шествие приблизилась к гладкому озеру, зелëно-синюю воду которого беспокоил лишь едва ощутимым предрассветный ветерок. Селение мирно досыпало последние часы ночного отдыха. Ни голоска вокруг, ни малейшего звука, не считая умиротворëнного шуршания раскидистых веток. Деревня виднелась вдали, поодаль неë на поле паслись коровы. Их протяжное мычание на фоне воспринималось отголоском плавного, несуетного жития. К мостику у водоëма была привязана небольшая обшарпанная лодка. — Помолитесь и сгиньте с миром. — Философски посоветовал Грандеру Селби. Безумным, отчаянным взглядом Мигель последний раз обвëл команду, безнадëжно ища в лицах сострадания, однако больно наткнулся на неприкрытую ненависть. Всë смешалось: туманные думы о сказочном спасении, режущая боль в груди, наступающая гибель, отчаяние и опять: мысли, мысли, мысли... Он проклинал их. К горлу подступил ком. — Капитан!.. — вскрикнул Мигель и упал на колени. — Я умоляю вас!.. Не делайте этого! Обещаю, если вы даруете мне жизнь, то я исчезну, и вы никогда-никогда обо мне не услышите!.. — Вы исчезните, но в водах этого озера. Встаньте с земли и примите смерть с достоинством. — Убив меня, вы сделаете несчастной мою семью! — Право у вас есть семья? — Да, клянусь! Моя дочь, она же не переживëт потери! Селби сделал угрожающий шаг по направлению к Грандеру. — Ваши клятвы не стоят и цента. За подлость и трусость приходится расплачиваться. Я не приказал топить вас в море, так как оно — гробница истинных моряков, у которых по жилам вместо крови течëт морская вода. А вы — жалкое посмешище. Полуживого Хоггарт поднял Мигеля с травы. Грандеру связали руки и ноги. Гаруцио держали четверо; он извивался, кричал, молил о пощаде больше приговорëнного. По щекам юноши лились водопады слëз, которые он уже был не в силах остановить. А пробуждающийся лес мирно шуршал листьями и насмехался над грешными людскими проблемами. Щебетали птицы, всходило на безоблачном небе оранжевое солнце. Том сел в лодку, взбаламутив мутноватую воду озера. Напротив палача усадили жертву. Лодка отвалила от берега — Мигель увидел, как Гаруцио ринулся было им вслед, но его опять удержали — медленно проскользила до середины и остановилась. Все сняли шляпы. — Том, ты правда возьмëшь на душу этот большущий грех? Ответь мне, Том! Вспомни наши вечерние прогулки по палубе, разговоры!.. — из последних сил Мигель хватался за возможное спасение. Матрос траурно молчал. — Том, я навеки сделаюсь твоим рабом! Нет ответа. Ветерок игриво трепал рыжеватые кудри юноши и облегчающе бил в лицо. — Таков приказ капитана. Вы — предатель. — Твëрдо, но сожалеющим голосом напомнил помощник Селби. — Утопление — гуманная казнь. Не усложняйте мне работу, покончим с этим. Мигель драматично возвëл посоловелые глаза к светлеющему небу и прошептал: — Oh universo, estoy frente a tu cara!.. — Отпустите обиды и прощайте. — Произнëс заключительную фразу палач. — Прощай. — С застывшими в глазах слезами, дрожащим тоном проговорил обречëнный. Вполголоса Хоггарт тоже рассеянно пробормотал какие-то молитвенные слова и выполнил своë страшное дело. Раздался несильный всплеск. Вода была тëплой, такой же, как воздух на суше. Она мягко обволакивала тело, ласкала. По инерции Грандер задержал дыхание — он умел долго обходиться в воде без воздуха: былая жизнь моряка не прошла даром. Бедняжка Домилитта стала вечной узницей проклятого монастыря, а Консуелла — унылой тюрьмы. Мысли путались, не давали умереть в спокойствии. Они — беспокойные спутники бывшего пирата. Они следовали за ним повсюду, и сейчас уйдут на тот свет вместе с хозяином. Он не верил смерти, не желал еë видеть, а она смотрела ему в лицо. Наплевать на честь, на уважение. Презирай его целая планета — отлично! Лишь бы не посягали на жизнь. Том быстро вернулся. Он кивнул капитану и попросил его скорее покинуть «Кампос Амплиос», предварительно выполнив кое-что ещë. Селби считал смерть предателя правильным решением, но на душе у него тем не менее скребли кошки. Ничего не ждя, он скоропостижно приказал команде идти далее, дабы несчастное озеро навсегда скрылось из виду, как и образ убитого.