Колониальная война

      Девять лун в ночном небе разгорались всё ярче, и теперь на их округлых лицах заметно выделялись щербины гор.       — Расскажи мне побольше о своём вирусе, — сказал Кирк.       — Это переработанная версия кода, который я начал писать в одиннадцать лет. В тот период времени я отказывался делать стандартные задания. Я хотел создать такую программу, чтобы она превзошла все остальные. Программу, которая будет сама себя программировать на основе любого найденного кода. Наши уроки организовывали таким образом, чтобы мы соревновались друг с другом, и я был полон решимости кое-что доказать.       Спок сделал паузу.       — Когда я стал старше, то меня начали поощрять к работе над искусственным интеллектом, но такой вид программирования мне не понравился. Я хотел написать нечто такое, что будет обладать элегантностью биологии. Будет бездумно тасовать само себя, как генетика.       — Вирус в буквальном смысле.       — Именно так. Но это не было сложно. Что было сложно, так это задать единый алгоритм, который представлял бы любую целевую систему в понятном для него виде, чтобы, подобно тому, как вирус заставляет РНК клеток хозяина делать то, что ему нужно, мой вирус мог использовать любой программный механизм, который ему попадется, в своих целях. Если у моей программы и есть слабое место, то это именно оно: было невозможно создать такой алгоритм, который учитывал бы абсолютно любую адаптивную систему, чтобы мой код менялся именно так, как я хотел изначально. Ей было необходимо иметь некоторую фиксированную таблицу соответствий, по которой она смогла бы определять эти системы.       — И он не будет работать на неадаптивной системе. Скажем, на простой встраиваемой.       — Верно.       — А боты повстанцев — адаптивные.       — Эта особенность изначально заложена в системах, на основе которых повстанцы построили свои собственные. Кроме того, боты должны действовать в самых разнообразных условиях, а значит, было совершенно необходимо дать им способность к самообучению и обмену знаниями. Одного лишь совместного использования данных было бы недостаточно. У меня есть теория, что колонисты вообще не знали, как избежать такой конструкции, и что своим успехам они обязаны не собственным навыкам программирования, а тем самым базовым программам.       Кирк похолодел.       — Ты считаешь, что армия роботов достигла этих успехов самостоятельно?       — Не в смысле искусственного интеллекта. В настоящий момент у них нет ИИ. Это всего лишь оптимизация в биологическом стиле, которая продолжается с каждым новым поколением программных изменений. Каждый раз, когда один из ботов добивается лучшего результата, он передаёт это знание остальным. И не только на индивидуальном уровне, но и на уровне сети, в самой основе их организации. Вспомни тех двоих разведчиков, которые бросились на нас первыми. Они собирали данные, тестировали новую программу. Эту задачу поручила им сеть, поэтому знание, приобретённое конкретными юнитами — мой вирус, в данном случае, — легко было передано обратно, в рой.       — Тогда неудивительно, что мы ни черта не справляемся, — сказал Кирк. — Все преимущества должны быть у Федерации — и ресурсы, и технологии, — но мы медленно и верно отстаём.       Занимался рассвет. Кирк стоял перед входом в укрытие и смотрел вниз. Спок изучал образцы грунта, которые они собрали на вылазках.       Чувство голода терзало Кирка уже не так сильно, словно бы он прошёл через боль, как сквозь занавесь, и больше не касался её. Почти. Спок нашёл залежи соли, так что у Кирка больше не кружилась голова, когда он до отвала напивался воды, чтобы желудок казался полным хотя бы несколько минут.       — Ты сможешь один раз вывести капсулу на орбиту с помощью сканера? — спросил Кирк. — Была ещё одна десантная группа, в четырёх тысячах километров к востоку отсюда.       — С ними будет почти невозможно встретиться.       — Мне всего лишь любопытно, всё ли у них в порядке. Но подвергать оборудование излишнему риску я не хочу.       — Я могу максимально облегчить капсулу, так что выполнение этой задачи потребует очень мало энергии.       Спок сам залез в двигатели капсулы и встроил туда медицинский трикодер. Кирк помогал, чем мог, стараясь не мешать. Спок явно привык работать один. Несколько часов спустя Кирк наблюдал за тем, как капсула постепенно уменьшается до размеров точки на горизонте. Он не возлагал на неё особых надежд. Но ему очень помогло бы просто узнать, что Рэд и его группа в порядке.       Капсула вернулась через час.       Спок нажал на несколько кнопок трикодера. Прошло несколько минут. Кирк тоже подошёл посмотреть, но данные на экране обновлялись слишком быстро для того, чтобы он успевал их понимать.       — Твоя оценка расстояния, — сказал Спок. — Насколько она точна?       Кирк восстановил в памяти инструктаж перед высадкой.       — Четыре тысячи сто восемьдесят километров. Девяносто отметка три.       Спок поднял бровь и вернулся к сканеру. Ещё через несколько минут он покачал головой.       — Жизненные сигналы отсутствуют. Тем не менее, это устройство нечувствительно на расстоянии. И его легко заблокировать. При текущих атмосферных условиях твой коммуникатор был доступен для связи по меньшей мере четверть от всего времени. Но ты не получил ответа.       Кирк отвернулся и пошёл в сторону скал — отчасти из-за потребности двигаться, а отчасти ради того, чтобы скрыть свои чувства. Он был подавлен. Он остановился в том месте, где возвышенность переходила в горный кряж, а к югу постепенно снижалась к долине. Он начинал привыкать к бесплодному инопланетному пейзажу, и это тоже не улучшало его настроения.       В расщелину сорвался камешек, и Кирк обернулся. Оказалось, Спок пошёл за ним.       — Каковы шансы того, что «Санчес» не вернулся из-за твоего вируса? — спросил Кирк.       — Я уже рассчитал их. Полагаю, что вероятность составляет менее двух процентов. Потребовалось бы несколько допущений. Первое: они должны были столкнуться с кораблём, перевозившим роботов, и вступить с ним в контакт. Второе: они должны были либо связаться с ним через незащищённое соединение, способное передавать не только данные, но и код — а мне кажется сомнительным, чтобы безопасность корабля подвергли настолько серьёзной угрозе, — либо поднять на борт оборудование с этого корабля.       — Я сомневаюсь, что они бы так сделали. Но, пожалуй, это всё же возможно, — Кирк вздохнул. — Мне хочется надеяться, что причина в вирусе. И в то же время, мне хочется врезать тебе в живот за то, что эту причину создал ты.       Спок отступил на шаг.       Кирк засмеялся, но невесело.       — Прости. Я не буду тебя бить. Знаешь, просто бываю не в духе, когда пропускаю обед.       Он расстроился из-за того, что угрожал насилием своему единственному товарищу, да ещё и почти что ребёнку. Его настроение стало ещё хуже.       — Если ты решишь инициировать насилие, то потерпишь серьёзное поражение, — сказал Спок.       Кирк расплылся в ухмылке.       — Обещаешь?       Спок всмотрелся в его глаза.       — Твоя реакция нерациональна.       — Ничего подобного. Раз ты уверен, что можешь дать мне отпор, то я не чувствую себя таким виноватым из-за того, что вообще это ляпнул.       — А. Теперь понимаю. Да, я вполне уверен. В моей семье из поколения в поколение передаются некоторые боевые искусства, которые в противном случае были бы утеряны.       — Тогда ты можешь быть уверен, что я не ударю тебя. Так или иначе, мне на это сил не хватит.       Кирк снова посмотрел вниз, запоминая местность, раз других занятий всё равно не было.       — Предположим, что «Санчес» не может появиться — неважно, по какой причине. Звёздный флот пришлёт ещё один корабль, но через несколько недель, а то и месяцев. Вот так повстанцы и побеждают. Каждый раз вынуждают нас принимать ложные решения — например, здесь, когда небольшой корабль отправили на якобы простую миссию. Кажется, они всегда могут выставить против нас больше ресурсов, чем мы ожидаем. Расправляются с нами по одному, и флот растягивается всё более тонкой цепочкой.       Кирк потёр лицо, глаза. Где-то глубоко внутри него по-прежнему был оптимизм, который обычно не подводил его.       — У меня есть один эксперимент, но его нужно провести в ущелье, где повышенная влажность, — сказал Спок.       Кирк уронил руку.       — Тогда пойдём.       По дороге назад Спок собирал ветки и грязь из расщелин в скалах. Кирк присоединился к нему, прижав край формы нерабочей рукой и складывая всё туда. Было приятно занять себя каким-то делом. Так он отвлекался от ощущения, будто мозг вибрирует в черепной коробке.       Спок измельчил ветки в мульчу и смешал её с несколькими видами почвы. Он проделал это с такой аккуратностью, будто работал в лаборатории. Кирку он поручил выжигать фазером небольшие углубления в камнях.       Кирк ужасно хотел спать, но до конца светового дня было ещё далеко. Он вспоминал марш-броски на выживание в академии. Тогда он тоже с ума сходил от голода, но точно знал, что это закончится, что его ждёт настоящая кровать. И много-много еды. Чтобы не расширять список того, чего ему хотелось, он решил не думать про душ. Интересно, перестанет ли кожа зудеть от грязи, если он потрётся об камни. Пыль забилась под форму, натирала шею. Он ослабил ремни, но так стало ещё хуже, пыли под формой только прибавилось. Надо будет попробовать её вытряхнуть.       Они спустились в ущелье, неся с собой каменные ёмкости. Кирк даже не спрашивал, что они вообще делают. Он развлекался тем, что не задавал вопросов, пока они не остановились.       — В почве присутствуют споры нескольких разновидностей съедобных грибов. Вероятно, их завезли из других колоний.       — Значит, мы выращиваем грибы.       — При соблюдении правильных условий они вырастут довольно быстро, особенно некоторые гипертрофированные разновидности, которые я предположительно обнаружил.       Спок принялся расставлять ёмкости там, где было влажно и свет не был ярким.       — Существует ли хоть что-нибудь, в чём ты не эксперт? — спросил Кирк.       Спок закончил, поднялся на ноги и только тогда ответил:       — Я не эксперт в понимании сарказма.       Он отвернулся, собираясь уходить.       Кирк пошёл за ним.       — Это не был сарказм.       — На лесть тоже не похоже.       — Спок, — Кирк схватил его за плечо, чтобы развернуть. Спок широко повёл рукой, освобождаясь. Напряжение, читавшееся в его позе, ослабло лишь на самую малость.       — Прости меня, — сказал Кирк, чувствуя, как и у него самого ссутулились плечи.       Они стояли в узком и тёплом изгибе ущелья, где не доставал ветер. От жары Кирку хотелось лечь наземь и впитать в себя влагу, как питательное вещество.       — Я сейчас далеко не в лучшей форме. Я не хотел ни язвить, ни льстить. Меня искренне впечатлило, как много ты знаешь. Это всё. И прости, что я дотронулся до тебя. Я придурок. Сам в курсе.       Кирк всё продолжал говорить, пытаясь найти какие-нибудь волшебные слова, которые вернут всё как было.       — Я не понял, чем оскорбил тебя. Я не хотел. Ты мне нравишься.       Спок смотрел на него внимательно. Потом кивнул. Это была уступка. Теперь заткнись, Кирк. Они в молчании вернулись назад, в укрытие.       Кирк свернулся калачиком в тёплой тени, использовав в качестве подушки свои наплечники, и попытался заснуть. Он валялся в полном изнеможении, но никак не мог впасть в блаженное забытье. Он наблюдал за тем, как светлые тени ползут по дну ущелья, потом закрыл глаза, снова рассматривал тени.       Спок изучал образцы почвы. Несмотря на дневную жару, на его плечи было накинуто одеяло.       Кирк застонал и сел. Он не мог держать голову прямо. Попив воды с солью, он почувствовал себя чуточку лучше. У него всё болело, когда он сидел; всё болело, когда лежал. Он расположился на спине, уставившись на выжженные впадины в скале. Фазерный луч оставил на ней крошечные бороздки, в которых его мозг, казалось, пытался отыскать некий абстрактный смысл.       — Ты правда мне нравишься, — сказал Кирк. И повернулся, чтобы посмотреть на Спока.       Тот продолжал работать.       — Я не знаю, за что могу тебе нравиться.       Кирк подложил руку под голову, чтобы поддержать её. Правая ладонь наполовину онемела, но всё равно болела. Он чувствовал себя так, будто заболел какой-то гадостью или его чем-то накачали. Его бесила мысль, что половину его физиологических проблем могла бы решить всего-навсего обычная еда.       — Мне не нужна причина. Просто нравишься, и всё.       — В настоящее время твои возможности по выбору компании несколько ограничены.       Кирк улыбнулся.       — Да. Но дело не в этом. Даже если бы у меня был выбор, я бы всё равно предпочёл тебя большинству своих сослуживцев.       Спок поднял глаза.       — Это нелогично.       — А мне всё равно. Хотя, наверно, я бы мог поспорить насчёт того, есть ли здесь логика. Но у меня нет сил спорить.       — У тебя осталось два энергетических батончика.       Кирк снова сел.       — Хочешь половину?       Спок закатил глаза, действительно закатил, хоть в основном и в сторону. Кирк разулыбался ещё шире. Он достал уже открытый батончик и разломал его пополам.       — Ешь первым, — сказал он. — А то я тебе не доверяю.       Спок съел.       Кирк принялся отгрызать от своей части по одному крохотному кусочку за раз. Слюна переполняла его рот и стекала по губам, так что каждый кусочек тонул в океане. Он мог был растянуть два с половиной укуса на целых полчаса.       — Теперь хочешь спорить? — спросил он.       — Если у тебя есть желание.       Кирк улёгся обратно, головой на наплечники. Его так сморило ленью, будто он был в увольнении на берегу — с той лишь разницей, что еды и выпивки тут было куда меньше.       — Я думаю, что ты… Сейчас скажу. Мне же нельзя использовать человеческие термины, — Кирк закрыл глаза, пытаясь заставить свой мозг работать. Он хотел сказать «добрый», но не мог сообразить, как это безопасно переформулировать. — Отлично справляешься со стрессом. С тобой просто работать, хотя мы никогда раньше не работали вместе. Ещё…       — Ты не пытаешься льстить?       — Я понять не могу. Откуда это вообще взялось? — Кирк сел. Сидеть было так тяжело, что он чувствовал себя пьяным. — Я не возражаю против того, чтобы ты спрашивал. Просто мне неясно, почему в принципе возникло это недоразумение. Меня это тревожит, откровенно говоря.       Спок расслабился. Кирк видел, что это происходило постепенно, и на время замолчал.       — Итак, — наконец заговорил он, — я понимаю, что ты не хочешь слышать лесть. Это совершенно нормально. Я и не пытаюсь тебе льстить. Просто говорю, как воспринимаю тебя. Вот и всё. Некоторым нравится получать положительное подкрепление.       Спок опустил глаза на свою работу. Он выглядел уязвимым, и Кирку приходило на ум всего одно объяснение.       — Неужели ты настолько не привык слышать, что делаешь что-нибудь хорошо?       — Обычно я отстаю от своих сверстников.       — Ну и что?       — В моей семье это неприемлемо.       Кирк уставился на него.       — Наверно, сейчас я скажу что-нибудь такое, о чём потом пожалею, — он пытался найти слова, но на языке вертелось только: «На кой чёрт тогда было смешиваться с людьми?» — Я просто задаюсь вопросом, почему они не в состоянии сделать логичное предположение, что ты будешь немного отличаться. — Он фыркнул и снова лёг. — Так много родителей заводят детей и рассчитывают получить клонов.       Спок впился в него взглядом.       — Твой отец ожидал клона?       — Не знаю. Он умер, когда я был маленьким. Я его особо и не запомнил. Он был как я сейчас. Лейтенантом Звёздного флота.       Кирк пожал плечами.       — Я слишком часто это вижу. К нам приходит много молодых ребят. Это часть моей работы. Я определяю, кто на что способен. И половину времени люди тратят на то, чтобы отделить свои собственные желания от родительских ожиданий. Резко оказаться за половину галактики от деспотического контроля — это неожиданное и освежающее чувство.       Повисла тишина. Спустя время Кирк заговорил снова.       — Я до чёртиков разочаровал свою маму. Она страшно не хотела, чтобы я пошёл в Звёздный флот.       — По понятным причинам.       Кирк замахал руками.       — Спок, ты… — Он чуть не сказал «прекрасен». Запрокинув голову, он обратился к каменному своду. — Лучше мне замолчать. — Но через секунду всё же добавил: — Ты очень надёжный товарищ. Давай на этом и остановимся.       Кирк закрыл глаза. Снова накатила усталость, и по-прежнему не получалось заснуть. Прошло много времени. Может быть, час.       Внезапно Кирк сел.       — Что-нибудь на сканере?       Спок поднял сканер и поводил им из стороны в сторону.       — Ничего.       — Прости. Видимо, у меня галлюцинации начинаются. Что-то послышалось.       — Ничего не было.       Кирк свернулся калачиком на боку. Ему казалось, будто его тело потяжелело раза в два и кости вдавило в землю, поэтому они так сильно болели.