Колониальная война

      Должно быть, Кирк всё-таки заснул. Он закрыл глаза всего на секунду, а когда открыл, то лучи местной звезды уже не доставали до дна ущелья, и поднялся ветер. Ему ничуть не полегчало после сна. Спок смотрел на скалистую стену. Он сразу повернулся к Кирку, словно почувствовал его внимание.       Кирк заставил себя сесть и попить воды. После этого ему захотелось найти уединённое место. Вернувшись, он стал потягиваться, хотя измученное тело настаивало на том, чтобы лечь и больше никогда не вставать.       — Если мы сменим укрытие, ты согреешься? — спросил Кирк.       — Здесь сыро. Если ты способен передвигаться, то я предпочёл бы другое.       — Хорошо, идём.       От ходьбы стало лучше. Когда они дошли, Кирк потянулся ещё. Это стало его навязчивым желанием: как будто можно было растянуть мышцы настолько хорошо, чтобы они перестали болеть.       Небо приобрело оранжевый оттенок. Кирк открыл коммуникатор. На него нахлынули забытые детские воспоминания — о том, как однажды ему подарили игрушечный коммуникатор, который тоже передавал только тишину в эфире, потому что Сэм сломал его в первый же день. Это не мешало Кирку вести по нему воображаемые разговоры с отцом. Если он умрёт здесь, то ему уже не придётся пережить собственного отца.       Кирк закрыл коммуникатор и обнаружил, что Спок за ним наблюдает.       — Я не думаю, что смогу помочь, — сказал Спок. И отвёл глаза, как будто сразу же пожалел о том, что заговорил.       — Собеседник из меня сейчас никудышный, — Кирк слабо рассмеялся. — У меня нет никакой защиты от прошлого. Точнее, от самого себя.       — Полагаю, именно поэтому многие умственные дисциплины требуют соблюдать пост для того, чтобы усовершенствовать самоконтроль.       — Сам бы я себе такое хобби не выбрал.       Такое происходило уже, по крайней мере, во второй раз: когда он погружался в самокопания, это побуждало Спока слегка не по-вулкански протянуть руку навстречу.       — По-моему, твоя мама — человек, — сказал Кирк.       — Да. — После паузы Спок добавил: — Каким-то образом я дал это понять.       — Интуиция, — Кирк тепло ему улыбнулся. — Ничего не могу с собой поделать, теперь ты нравишься мне ещё сильнее. Ведь у нас есть кое-что общее.       — Я не думал об этом.       Стемнело. Кирк никогда раньше не чувствовал такой боли и вместе с тем онемения, не чувствовал себя настолько измождённым и одновременно взвинченным. Прошла почти сотня часов. Заняться было нечем.       В свете четырёх лун, собравшихся на горизонте к десяти часам, Кирк опустился на колени перед Споком и протянул ему половину последнего батончика. Он хотел прикоснуться к Споку и, наверно, так бы и сделал, если бы не увидел днём, к чему это может привести.       — Нет никакого смысла его беречь, — сказал Кирк. Сев по-нормальному, он съел свою часть батончика.       Спок протянул ему свою.       — Я хочу отдать его тебе.       Глаза Кирка вдруг увлажнились — он сам не знал почему. А может, причин было слишком много. Лавиной накатило ощущение бессилия. За каждого юного солдата, который не вернулся домой, за каждого отца и каждую мать, пропавших без вести, за каждого влюблённого, похоронившего свою любовь. Потрясённый, он отвернулся, вскочил и бросился прочь, по пыльным камням — вниз, вниз, пока нога не соскользнула в яму, которую он не заметил в тёмно-синих вечерних тенях. С потянутой лодыжкой он забрался на плоский валун и сидел так, разглядывая равнину внизу. В небе поднималась ещё одна луна — розово-жёлтая, с кольцами.       Он оглянулся через плечо. Метрах в десяти от него, на возвышенности, стоял Спок и наблюдал.       Ещё через несколько секунд Кирк взял себя в руки.       — Такая адская дыра, а вот ночи чертовски красивы, — провозгласил он в пустоту. Потом снова посмотрел на Спока. — Прости, что так себя повёл. Я сам не свой.       — Нехватка клеточной энергии ослабляет эмоциональный контроль.       — Да. А ещё мне нужно чем-то заняться. Нужна цель. Может, выживать тут с тобой — это недостаточно тяжело.       — Без еды ты не проживёшь дольше месяца.       — Умеешь же ты порадовать.       Спок подошёл, сел рядом.       — Я попытался предоставить тебе цель.       Кирку хотелось прочистить нос. Но он только фыркнул.       — Мне бы хоть не развалиться.       — Кажется, ты восстановился сейчас.       Кирк помотал головой, чтобы в ней прояснилось.       — Ага. Не знаю, что со мной было. Такого больше не повторится.       — Нелогичный вывод.       Спок сидел ближе, чем можно было ожидать. В лунном свете его мантия светилась голубоватым — там, где не было пятен грязи. Если бы Кирк слегка наклонился к нему, то их плечи бы соприкоснулись. Кирк задумался. Кажется, у Спока по максимуму проявилось инстинктивное стремление протягивать руку навстречу. Дети многое готовы сделать ради того, чтобы их родителям стало лучше. Человеку на Вулкане требовалось куда больше, чем просто деликатная поддержка от ребёнка, которому и вовсе запрещали её оказывать.       Кирк потёр лицо левой рукой, надавил пальцами на ноющие веки. Он взвесил вероятность того, что группу Рэда забрали с планеты, а его — нет. Вероятность была. Но небольшая. В то же время, он ведь подвёл свою группу. Должно быть, он мог сделать что-то иначе, хоть и не знал что. Может, на трибунале ему скажут. Он искренне хотел бы это узнать.       — Рискну снова вызвать у тебя эмоции. Это тебе, — Спок протянул половину батончика.       Кирк фыркнул, но взял. Уж наверняка Спок был готов пожертвовать несколькими калориями ради того, чтобы пореже любоваться на фонтаны слёз. Пойти ему навстречу было бы только справедливо.       — Спасибо, — Кирк доел и облизал грязные пальцы, на которых ещё остался слабый привкус батончика. — Больше никогда не буду ругать еду из репликатора. Хотя нет, вру. Сразу не буду, только через несколько дней.       Они долго сидели вот так. Кирка то и дело охватывало стыдом за своё состояние.       — Тебе не нужно заботиться обо мне, — нечаянно сказал он вслух. Его разум перестал разделять мысли и речь.       — Это хорошо, потому что я не способен заботиться.       Кирк повернулся к нему.       — Неправда. У тебя получается не хуже, чем у всех, с кем я работал. А может, и лучше.       — Я рад это слышать. Меня беспокоит, что тебе требуется помощь.       — Прости, — Кирк потряс головой. — Должно быть, я выгляжу для тебя как неустойчивый, до опасного эмоциональный человек.       — Я не классифицировал тебя подобным образом.       Кирк хотел встать, но пока решил остаться: его всё ещё интриговало, что Спок сидел настолько близко.       — Я привык действовать, а здесь мне нечего делать, — сказал он. — Я не умею быть беспомощным. Или голодать.       Спок уставился на равнину.       — Ни то, ни другое не является приемлемым состоянием для мыслящего существа.       Кирк разглядывал черты его лица в лунном свете, заострённый кончик уха, изогнутую кверху бровь. Если при первой их встрече причёска Спока была идеальной, то сейчас она совсем растрепалась. Это добавляло ему человечности и вместе с тем — экзотичности.       Вулканцы чувствуют, когда на них смотришь. Кирк перевёл взгляд на луны. Самая большая из них только начала подниматься. Она была усеяна зелёными и оранжевыми пятнами. Над ней выстроились в линию самые крупные объекты пояса астероидов; они сверкали по одну сторону и сливались с чёрным небом по другую.       Вот зачем он вышел в космос. Чтобы увидеть пейзажи других планет.       — Какой красивый вид.       Спок огляделся вокруг, словно пытаясь понять, что он видит. Кирк чуть не хлопнул его по плечу. Он уже поднял было руку и вместо этого провёл ею по собственным волосам. Это было больно, потому что он поднял правую руку.       На следующий день стало жарче, и Кирк дошёл до укрытия в ущелье на чистом автопилоте. Спок то и дело оборачивался, чтобы проверить его. Когда они пришли, то Спок удостоверился, чтобы Кирк сел там, где тень будет держаться дольше. Он взял медицинский трикодер и поднёс его к торсу Кирка.       Порывшись в аптечке, он достал таблетку для гидратации.       — Тебе не хватает ионов. Запей водой.       Кирк подчинился, удивившись, что руки двигались так, как он хотел. Они как будто принадлежали марионетке. Он разжевал таблетку, выпил воды и сразу почувствовал себя лучше.       — Я хочу проверить свои эксперименты и, возможно, окажусь вне зоны слышимости, — Спок положил рядом с ним сканер, но сразу не ушёл. Он выглядел встревоженным.       Его беспокойство задело гордость Кирка. Сев прямее, он кивнул. Пока Спока не было, он встал, снял наплечники и форму и повесил их на солнце, где ветер смог бы их освежить. Потом он лёг на землю и потёрся голой спиной об камни. Оказалось так же приятно, как он себе и представлял.       По хрусту гравия он понял, что Спок возвращается. С собой у него был мешок, который он положил наземь. Также он принёс широкий плоский камень и взял фазер Кирка.       — Мне понадобится вернуться, чтобы пополнить запасы питательных веществ в почве и собрать завтра больший урожай, — сказал он. Раскалив камень, он выложил на нём два аккуратных ряда грибов и накрыл ещё одним камнем, вырезанным в форме купола.       Запах жареных грибов донёсся до Кирка. Этот запах вызвал у него даже не голод, а некое экзистенциальное внетелесное переживание. Его душа улетела туда, где столы были завалены едой.       Спок положил перед ним гладкий камень с половиной грибов. Кирк укусил один гриб, опасаясь обжечься горячим паром внутри. Он никогда в жизни не пробовал ничего более восхитительного.       — Ты действительно невероятный, Спок.       Спок поднял глаза, изучил его. Оценил. Наконец сказал:       — К сожалению, их энергетическая ценность не слишком высока.       — Мне всё равно.       Кирк ел так медленно, как только мог, разделял грибы на шляпку и ножку, откусывал по много-много раз. Но всё равно они скоро закончились.       Он свернулся калачиком на своём обычном месте, убаюканный прикосновениями тёплого ветра к голой коже, и глубоко заснул.       Он проснулся от звука своего имени. Ему снилось, что он бежит через холмистое поле на северо-западе, где всегда выращивали кукурузу. За ним гнались роботы — машины с окровавленными человеческими конечностями. Он собирался бежать зигзагами, менять направление, скрываться от них. Он был уверен, что сумеет избежать смерти, потому что лучше знает эти места.       — Джеймс?       — Просто сон, — сказал Кирк, прижимая пальцы к глазам. — Ничего особенного.       — Тогда я сделал ошибку, что разбудил тебя.       Кирк убрал ладонь от лица. Спок стоял возле него на коленях, его фигура отбрасывала тень в ярком солнечном свете. Кирк положил руку под голову и задумался, что он может разобрать в лице Спока.       — Нет, ошибка — это потерять всю свою команду из-за того, что не смог руководить ею как надо. А разбудить меня — значит, пытаться быть другом. Это почти никогда не бывает ошибкой.       Спок сел обратно на пятки, положив руки на колени. Казалось, ему было удобно в такой позе.       — Я не понимаю дружбу.       — Это честно, — сказал Кирк.       — Разве тебя не тревожит, что я не могу понять?       — Нет. Ты идеальный товарищ — такой, какой ты есть.       Кирк завёл пустой случайный разговор, но при этом ждал реакции. Что его действительно тревожило, так это нулевое чувство собственной ценности у такого невероятного существа. Народ Спока держал перед ним мерку, до которой он никак не мог дотянуться, и всегда побеждал его. Самую простую похвалу он воспринимал как сарказм. Из всех бесчисленных черт характера, которые Кирк встречал у своих новобранцев, ему ещё ни разу не попадалась конкретно эта. Он очень хотел отыскать родителей Спока и хорошенько их встряхнуть.       Спок остался рядом с ним, задумчиво глядя в одну точку. Кирк надеялся, что в этот момент он что-то переоценивал.       — Ты очень хорошо справляешься со стрессом, — сказал Кирк. — Человеку потребуются годы, чтобы добраться до твоего уровня. И к тому времени большинство людей просто ломается.       — Я всего лишь не позволяю эмоциям направлять мои мысли.       — Что бы это ни было, оно работает.       Кирк прикинул, сколько ещё комплиментов может сойти ему с рук.       — Я заметил, что ты относишься ко мне так, будто я служу в Звёздном флоте, — после долгой паузы сказал Спок.       — Извини. Просто я привык так работать. На самом деле, я бы хотел, чтобы ты был под моим командованием.       Спок всмотрелся в глаза Кирка изучающим взглядом.       — Я искренне говорю, — сказал Кирк.       — Это невозможно.       — Присоединиться к флоту? Вулканцам никто этого не запрещает. Просто они сами не идут. По крайней мере, насколько мне известно. Если вулканец и пойдёт служить в Звёздный флот, то это должен быть кто-то вроде тебя.       — Мне придётся принять, что моя семья отречётся от меня.       — Не ты первый.       — Ты разговариваешь со своей матерью?       — Нечасто.       Кирк подложил под голову и вторую руку, не обращая внимания на укол боли, и расслабил шею.       — Я отправил ей две первые медали. Мои последующие сообщения она игнорировала. Оказалось, я неправильно повёл себя в этой ситуации. Гордость помешала мне поступить правильно.       — Могу ли я задать ещё один вопрос?       — Спрашивай.       — То, что ты рискуешь собой — это единственное, что её расстраивает?       Кирк задумчиво хмыкнул.       — Если честно, мне нечего ответить. Раньше я ошибался — считал, будто знаю. А теперь понимаю, что наверняка знаю только одно: она хотела для меня другого будущего. Может, других причин и не нужно. Она очень упрямая.       — Ожидаемо.       — Правда?       — Полагаю, ты унаследовал эту черту.       Кирк рассмеялся.       — Да.