***
Судя по дружеским подначкам в перерывах между сменами, команда наконец признала идею соревнований. Случайно услышав их впервые, Кирк спрятал улыбку и повернулся к двум группам, которые вели спарринг так, будто хотели что-то ему доказать. В свою каюту он приходил только поспать. Он не любил находиться в ней, потому что там его начинали одолевать лишние мысли. И тревога. И чувство вины. Тем не менее, он был в каюте во время второй смены, когда к нему пришла Галл. — Ещё одно зашифрованное сообщение, сэр, — она протянула ему плёнку. Кирк взял плёнку и попросил Галл подождать, но сообщение было не от Сарека, а от адмирала Койрана. Кирк использовал свой биометрический идентификатор, чтобы завершить расшифровку. Сообщение оказалось коротким: разведка выяснила, что «Санчес» был взят в плен, а экипаж, вероятно, отправлен на принудительные работы, поскольку имелись признаки того, что повстанцам не хватало квалифицированной рабочей силы. Огневую группу Кирка повстанцы истребили в назидание тем, кто захотел бы прийти после них. То же самое впоследствии произошло и на одной отдалённой планете-колонии: квалифицированных специалистов забрали живыми и невредимыми, а саму колонию уничтожили. Кирк попытался представить, чем заняты его старые товарищи прямо в эту минуту; должно быть, ремонтировали корабли повстанцев. — Вы будете отвечать, сэр? — Нет. Не буду. Спасибо, энсин. Вновь оставшись в одиночестве, он лёг на койку, закрыл лицо ладонями и позволил себе предаться мыслям. Ведь наверняка он мог сделать хоть что-нибудь для людей, за которых он переживал, сделать что-нибудь для всей Федерации. Если бы у него было больше информации. Если бы он подумал как следует. Должно было быть что-то.***
Патрулирование шло уже шестой день, но дежурные на постах всё равно были настороже. Может быть, причина была ещё и в том, что режим симуляции закончился, и теперь их консоли могли показать нечто непредсказуемое. Передний экран был разделён на четыре части: вид спереди, вид сзади, переписка между ближайшими кораблями и трёхмерная проекция новой запретной зоны. Вначале они выдвинулись в сопровождении USS «Флай», затем отделились. Теперь до ближайшего дружественного суда было два дня хода на полном варпе. Мостик с его успокаивающим освещением и электронным шумом казался крохотным оазисом в огромной пустой галактике. Кирк надеялся, что команда не испытывает такое же ощущение. Он не знал, что мог бы им ответить. Хотелось верить, что воображение разыгралось только у него, и впервые он понял, почему командиры никогда этого не поощряли. — Сигнал, сэр. — С какой стороны зоны? — С их стороны, сэр. Эта формулировка неприятно царапнула его, но что он мог сказать? Мы вовсе не противостоим им? Виртуальная граница маячила на экране уже несколько дней. — Замаркируйте его. Оранжевая рамка окружила участок пространства на экране, казавшийся совершенно пустым. В течение последующего часа, пока они приближались к этому участку, Кирк просматривал переписку. Соседние корабли вели переговоры об обмене припасами, и он знал, что некоторые коды — например, «мыло» — означали контрабандный алкоголь. Один корабль устроил погоню за предположительно контрабандистским судном, данные о местоположении были зацензурены. У другого корабля возникла неисправность в двигателе, что вызвало лёгкие насмешки. Потом следовало зашифрованное сообщение о пропущенной встрече, а за ним — ничего, как будто дальнейшую переписку переместили на каналы с криптографической защитой. — Это полный идентификатор, сэр. Появился ярлык, который, по всей видимости, показывал регистрационный номер и на вулканском, и на стандарте, но больше ничего. Будь это частное судно Федерации, помимо номера отображались бы имя собственника, зарегистрированный полётный лист и последние порты захода. — Включить тревогу, сэр? — спросил наводчик. — Что говорят сенсоры — АДаМ вооружён? — Кирк выбрал буквы из буквенно-цифрового наименования, чтобы получилось имя. — Нет, сэр. — Тогда нет причин для тревоги. — АДаМ пройдёт… — Штурман сделала паузу, чтобы перепроверить. — В ста метрах от запретной зоны. — Спасибо, штурман. Кирк ждал. Он так и чувствовал, что ему хотят возразить — вероятно, это был Тойван. Но долгие минуты тянулись в напряжённом молчании. — Капитан, сэр, вы не считаете, что они нас провоцируют? — Чем именно, своей точной навигацией? Нет. — Дело в самом их курсе, сэр, — не унималась штурман. — Они могли бы и не подходить так близко к границе. — Может, свернули от радиоактивного астероида. Меня не волнует причина. Они остаются на своей стороне. Мы остаёмся на своей. Всё так, как должно быть, — Кирк терял терпение и понимал, что это слышно в его голосе, чего он не мог позволить себе вообще никак. Нижний экран переключился на увеличенное изображение вулканского корабля. Он был квадратным и выглядел громоздким из-за целых трёх двигателей: два — на каждый угол кормы, и один — внизу посередине. Значит, он предназначался для нахождения в космосе, а не для того, чтобы входить в атмосферу — и уж ни в коем случае не для того, чтобы приземляться под воздействием силы тяжести. Членов экипажа было всего трое, судя по расширенному ярлыку. — Сотня метров — невообразимо малое расстояние в открытом космосе, — произнёс Тойван, обращаясь будто бы к самому себе. Кирк встал с кресла и подошёл к наводчику. — Даже если они намеренно пытаются произвести впечатление, наша задача — обеспечить буквальное соблюдение правил, и неважно, чувствуем ли мы себя оскорблёнными из-за того, как именно эти правила соблюдаются, — он старался говорить дружелюбным тоном. — Учитывая подавляющее превосходство в вооружении, мы можем позволить себе проявить великодушие. Вы так не считаете? Тойвана перекосило. — Великодушие, сэр? — Да. Пусть у них и отличная навигация, всё равно мы с лёгкостью могли бы их уничтожить, и им нечего нам противопоставить. Так что провокация, может, и есть, но как раз-таки с нашей стороны. Великодушие — единственное, чем можно уравновесить это неравенство. Казалось, Тойван всё ещё не был убеждён. Он положил руки по обе стороны от своей консоли и замер так, словно ждал, пока Кирк вернётся к себе. — Откуда вы родом, наводчик? — Миннесота, сэр. — Вы выросли в городе? — Нет, сэр. — Представьте себя ещё ребёнком. Вы хотите доехать на скутере до дома своего друга, но самый короткий маршрут пролегает мимо дома соседа, который при виде вас любит вставать на самом краю своего участка со старинным лазерным пистолетом в руке. Правда, сосед держит его дулом вниз и просто смотрит на то, как вы проезжаете мимо. Всегда только смотрит, больше ничего. Но прозрачный купол вашего скутера — это вся защита, которая у вас есть. Губы Тойвана сжались в тонкую полоску. — При таких обстоятельствах я не стал бы ехать вдоль самой обочины, сэр. Мне всё ещё не нравится, что они так близко. — А вам и не должно это нравиться. Негодуйте сколько влезет, главное — ничего не делайте. — Вы хотите сказать, что сумасшедший сосед — это мы? — встревоженно спросил навигатор. — Я не называл соседа сумасшедшим. Я ничего не говорил ни о его мотивах, ни о его душевном состоянии. Только описал его действия. Навигатор вернулся к своей консоли. — Да, сэр, не называли. Корабль вместе со своей оранжевой рамкой мелькнул на экране, выполняя поворот, чтобы аккуратно последовать вдоль границы запретной зоны. — Вы так всё описали, сэр, — сказала штурман, — что теперь меня удивляет, какие они доверчивые. Кирк подпёр рукой подбородок. — Да, это доверие. И я не собираюсь его подводить.***
Кирк добрался до столовой, чтобы поужинать, только в районе двух часов ночи. За столами сидело несколько безопасников и инженеров, но столы были разные. Чтобы это понять, Кирку достаточно было бросить в их сторону один взгляд, даже не присматриваясь к знакам отличия, и неважно, что их форма одного цвета. Двое человек из первой смены мостика, сгорбившись, перекидывались в карты, словно пытались не заснуть. Кирк сел, издав облегчённый вздох, который следовало бы сдержать. Надо было съесть то, что предлагал синтезатор, и не думать о вкусе. Просто утолить голод. Начальник службы безопасности, Ярроу, встал и подсел за столик к Кирку. — Мне кое-что интересно, сэр. Кирк уже знал, к чему клонит Ярроу. Мысленно он перебрал все свои медали, о которых его пока ещё не спрашивали. — Дайте угадаю, Антарес? — Нет, сэр. Я хотел спросить про Тарсус IV. Грудь, сердце, желудок — всё вдруг мучительно сдавило. «Я ведь хорошо это скрывал», — подумал он и убрал еду обратно на поднос. Если он положит в рот хоть маленький кусочек, то совершенно точно не сумеет его проглотить. Он развернул салфетку и небрежно постелил её себе на колени. Люди вокруг резко замолчали. Они начали оборачиваться к нему, заскрипели стулья. — А вы неплохо покопались, — сказал Кирк. — Этого нет в моём личном деле. По крайней мере, в его легкодоступной части. — Простой поиск в открытых архивах по вашему имени, сэр. Я не был уверен, что это вы упоминаетесь в списке выживших. — Ярроу со значением умолк. — До этого момента. — Это я. Теперь все взгляды были прикованы к нему; в них росли любопытство и испуг. Кирк продолжал дышать, медленно и ровно, но не слишком глубоко, чтобы не выдать своё состояние. — Рассказывать особенно нечего, — сказал он. — Мне было четырнадцать лет. Учебники истории куда полнее, чем мои воспоминания. — Вы видели его? Каким он был? — Видел. Несколько раз до того, как появился грибок. Он знал семью, у которой я жил, но в основном они были для него политическими оппонентами, которым он часто пытался навязать свои идеи. Все его аргументы сводились к разглагольствованиям. Не особенно убедительно. — Так что же не попало в учебники по истории? — «Ваше дальнейшее существование представляет собой угрозу для благополучия общества», — процитировал Кирк. Он путался в воспоминаниях всё сильнее и сильнее, а нужно было продолжать говорить. — Кодос убедил часть населения поддержать его план. Его пламенные речи разделили колонистов на два лагеря. Любой, кто подвергал его позицию сомнению, становился для него неблагонадёжным. Я помню это в нём, помню его извращённую харизму. Он был прирождённым оратором… Кирк изо всех сил пытался собрать воедино то, что и в самом деле хотел сказать. Долгое время он не вспоминал о тех событиях, и теперь, сам став взрослым человеком и командиром, осознавал их по-новому. — Конечно же, он был опьянён властью. Отчасти дело было в этом. Но было и нечто большее. Несколько его помощников, удостоверившись в том, что оказались в числе избранных, стали фанатиками, стали подстрекать его. Сказать по правде, это было даже страшнее, чем сам Кодос — видеть, с какой скоростью цивилизованные во всех остальных отношениях люди готовы обернуться против своих соседей, если это поможет выжить им самим; если они спасают от смерти себя, отправляя на смерть других. Он снова встретился взглядом с Ярроу. — Я не сделал ничего героического. Просто выжил. Один человек помог мне укрыться, позже его казнили. — Значит, вы не попали в число избранных, которых посчитали достойными жизни. — Честно говоря, я не знаю. Да мне и всё равно. А может, я даже предпочёл бы не знать. Я был в гостях у людей, которые громче всех протестовали против первоначальной идеи Кодоса объявить военное положение. Одного этого уже было достаточно, чтобы обречь на смерть всех причастных. Ярроу кивнул, скрестив руки на груди. — А как вы вообще там оказались? — откашлявшись, спросил кто-то за соседним столиком. Кирк сухо рассмеялся. — Я хотел убраться подальше из Айовы, хотел к звёздам. Когда появилась возможность погостить один год на планете-колонии у друзей моей семьи, я сразу согласился. Мне просто ужасно не повезло. Как и многим другим. Кирк небрежно встал из-за стола. Ярроу наблюдал за ним, скрестив руки и широко расставив ноги. Кирк подумал, что, вероятно, Ярроу слышал о его речи на мостике и решил таким образом проверить его. Остальные члены экипажа мало-помалу возвращались к прерванным разговорам и играм. Эта история была не из тех, что могли бы поднять его авторитет; скорее, она могла вызвать у них беспокойство за его психическую устойчивость. — Есть ещё вопросы, лейтенант? Если вам вдруг интересно, то никто не топил моего щенка и не сжигал сарай с животными на моих глазах, когда я был ребёнком. Глиссен и несколько инженеров хихикнули. Ярроу тоже поднялся. Он был среднего роста, всего на волосок выше Кирка, но двигался как крупный парень. — Я просто полюбопытствовал, сэр. — Любопытство — это нормально. «А вот бросать мне вызов ради того, чтобы растерзать меня на глазах у команды — нет», — подумал он.