Eternal

Тебе становится плохо. Мир вращается, и твоё зрение расплывается, когда ты смотришь перед собой на разворачивающуюся картину. Его имя слетает с твоих губ непроизвольно, тяжело и болезненно. — Бэкхён? Твой голос заставляет его обернуться, он отлипает от девушки и растерянно смотрит на тебя. Та девушка все еще обнимает его, крепко и собственнически, и ты чувствуешь приступ зависти. — Торн? — Его голос полон удивления и гнева. Его глаза, потемнев, смотрят на Сехуна. — Что ты здесь делаешь? Кто дал тебе разрешение? — Извини, она хотела найти тебя… — начинает Сехун, но Бэкхён резко обрывает его, хотя ты и не слышишь, что он сказал. У тебя кружится голова, и ты шатаешься на ногах, встряхивая головой, чтобы избавиться от зрелища, выжженного в твоём уме. — Мне…мне нужно идти. — Говоришь ты Сехуну, отворачиваешься и пытаешься протиснуться сквозь толпу. — Пожалуйста. Чья-то рука хватает тебя за запястье, больно сжимая, и ты узнаешь ледяной ожог. Ты тянешь руку, пытаясь вырваться, когда твои глаза начинают наполняться слезами. — Торн, послушай меня… — Нет! — Громко ты кричишь, размахивая руками, чтобы избавиться от него. Его прикосновение обжигает, обжигает так сильно, что ты начинаешь всхлипывать. Ты не хочешь, чтобы он прикасался к тебе, особенно после того, как он прикоснулся к кому-то другому. — Отпусти меня! Тебя охватывает тошнота, а также острая, колющая боль. Ты задыхаешься, хватаясь за живот, когда боль усиливается, заставляя согнуться пополам. — Торн? — Тон Бэкхёна изменился на обеспокоенный, он схватил тебя за локти, чтобы ты не упала. — Что случилось? Тебе трудно говорить, потому что боль в животе усиливается, а в глазах появляются звёзды. — Б — Бэк… Это последнее, что ты успела сказать и провалилась в темноту.

***

Фигура Бэкхёна — это первое, что ты видишь, когда просыпаешься. Он прислонился к стене рядом с твоей кроватью. И он не выглядит счастливым. Ты стонешь, когда двигаешься, твоя голова всё ещё болит, а в теле до сих пор слабость. В течение нескольких мгновений ты не понимаешь почему он выглядит таким злым. Затем он говорит, его тон резкий и холодный. — Как давно ты знаешь? Ты замираешь, глаза расширяются от ужаса, когда осознание обрушивается на тебя, как поезд, выбивая воздух из легких, пока ты пытаешься ответить. — О… всего несколько недель. — Несколько недель. — Повторяет он, понизив голос. Ты чувствуешь, как от него исходит гнев, мощный и удушающий, и это заставляет тебя отпрянуть. — И когда ты собиралась мне рассказать? Ты поджимаешь губы, не отвечая. Он мрачно усмехается, уже зная ответ. Схватившись за живот, волна паники захлестывает тебя, когда ты вспоминаешь. — Я…все в порядке? — Он все еще жив. — Он выплевывает слова так, как будто от одного упоминания об этом его тошнит. — Но ненадолго. Твоя кровь стынет в жилах, еще большая волна паники душит тебя, а глаза щиплет от слез при этой мысли. — Бэкхён, пожалуйста. — Ты умоляешь, нежно обнимая свой живот. — Пожалуйста, не трогай его. Пожалуйста, позволь мне оставить его себе. — Нет. — Он отвечает коротко, без малейших колебаний. У него тяжелый взгляд. — Ты сделаешь аборт. — Нет! — Ты кричишь, подползая к нему, чтобы крепко схватить за рубашку. — Пожалуйста, пожалуйста! — Рыдаешь ты. — Я не могу потерять этого ребенка! Это единственная семья, которая у меня есть. Пожалуйста, не забирай его у меня. — Мне все равно! — Кричит он, заставляя тебя вздрогнуть от его голоса. — Мне все равно, чего ты хочешь! Он не может родиться, точка. — Бэкхён. — Ты качаешь головой и плачешь. — Умоляю тебя. Я больше ничего не буду делать одна. Я полностью подчинюсь тебе. Я буду приходить на каждый твой зов. Пожалуйста, пожалуйста, позволь мне оставить его. Его глаза вспыхивают, и он хватает тебя за горло, отталкивая назад и заставляя задыхаться. — Ты должна делать эти вещи, невзирая ни на что. — Он отпускает тебя, крепко сжимая челюсти. — Мое слово окончательно. Он уходит, а ты лежишь и плачешь о своем не рожденном ребенке.

***

— Что ты ей сказал? — Спрашивает Исин у Бэкхёна, прищурившись. Бэкхён смотрит на брата, сдерживая желание зашипеть на него. — Я велел ей сделать оборт, что еще? — Она не перестает плакать. — Говорит Исин напряженным тоном. — Вернее, перестаёт, но она выглядит так, будто умерла. Она ничего не ест и не пьет. Она умрет вот так. — Без разницы. — Усмехается Бэкхён, проталкиваясь мимо Исина через коридор, но он снова останавливает его, сверкая глазами, демонстрируя свою власть. — Бэкхён. — Он начинает медленно, терпеливо. — Послушай меня. В прошлый раз она была безумно близка к выкидышу. Убийство ребенка убьет и ее тоже. И с такой скоростью они оба действительно умрут. Это то, чего ты хочешь? — Тогда я просто найду себе другую. — Бормочет Бэкхён, снова безуспешно пытаясь протиснуться мимо. — Ты лжешь. — Говорит Исин со вздохом. — Брось, я знаю тебя лучше, чем ты сам, Бэк. Дэ уже доставил мне адскую головную боль — не добавляй и ты мне её. — Почему это так важно для тебя? — Спрашивает Бэкхён. — Ты все равно уезжаешь! Это уже не имеет значения. — Что больше не имеет значения? — Рычит Исин, отталкивая Бэкхёна назад. –То, что я уезжаю, еще не значит, что мне все равно! Очевидно, я не такой, как ты. Я не могу вести себя как бессердечный ублюдок. И оказывается, что ты тоже не можешь. — Заткнись. — Шипит Бэкхён, и гнев покидает его. — Ты ошибаешься. — Правда в том, что ты не хочешь, чтобы она умерла. — Исин идет дальше, не обращая внимания на угрожающую ауру, исходящую от Бэкхёна. — Ты хочешь, чтобы она сделала аборт, потому что знаешь, что роды убьют ее. Бэкхён прерывисто вздыхает, сжимая руки в кулаки. — Ты ошибаешься. — Вовсе нет. — Уверенно говорит Исин. — Почему ты лжешь? Почему ты ведешь себя так, будто тебя ничто не волнует? — Интонация Исина смягчается. Бэкхён качает головой и начинает расхаживать по комнате, потому что не может больше выносить этот разговор. Он ненавидит это, то, как его братья могут так легко видеть его — особенно Исин. Он терпеть не может, когда на него так смотрят, взгляд полный жалости и сочувствия. Он просто не такой, как они. Он больше ничего не чувствует. Все эти годы жизни какой ценой ему дались? Изнуряющее время, проходящее день за днем без цели и смысла жить. Почему это имеет значение? Почему все имеет значение? Почему его должно волновать, что все это так или иначе исчезнет? — Заткнись. — Он снова кипит. Заткнись. Заткнись. Ему все равно. Его. Это. Не. Заботит. Уже нет.

***

Ты чувствуешь себя опустошенной. Ты не ела два дня, и у тебя нету аппетита. Ты должна есть для ребёнка, но опять же, какой в этом смысл? Бэкхёну он не нужен в любом случае. Ты гладишь свой живот, изо всех сил стараясь почувствовать ребенка в своем теле. Он все еще слишком мал. Ты хотела бы почувствовать, как он двигается, почувствовать биение его сердца, но ты отбрасываешь эти мысли, потому что если бы ты сделала это, то чувствовала себя ещё более виноватой. Если он умрет сейчас, то будет выглядеть так, как будто его никогда и не было. Будет меньше болеть. Но все равно больно. Даже слишком. Ты снова тихо всхлипываешь, но слез не проливаешь. Ты уже итак вымучила себя. Ты хотела бы умереть вот так, вместе со своим драгоценным ребенком. Дверь открывается. Ты узнаешь шаги и чувствуешь, как тебя охватывает ужас. — Я слышал, ты ничего не ела. Ты молчишь. — Как хочешь. Умри с голоду, мне все равно. — Его тон такой небрежный, так больно слушать. — Как ты знаешь, Исин скоро уезжает. Поэтому я вызову врача из города, чтобы он сделал аборт. — Нет. — Шепчешь ты, и этого достаточно, чтобы он остановился. — Нет? — Повторяет он со смесью удивления. — Ты действительно думаешь, что у тебя есть выбор? — Если ты так сильно хочешь его смерти, — шипишь ты, — тогда мы умрем вместе. Оставь меня в покое. Бэкхён хватает тебя за руку, больно тянет вверх, заставляя визжать. У тебя сразу же подкашиваются ноги. — Ты глупая. — Он рычит, а потом хихикает. — Разве я разрешил тебе умереть? Пока я не дам тебе разрешения, умрет только ребенок. — Нет! — Ты борешься с ним, но он слишком сильный, а ты слишком слабая. Ты царапаешь его когтями, натыкаешься на кожу и проливаешь кровь. — Я тебе не позволю! Я не позволю тебе забрать у меня ребенка! Ты видишь, что у него заканчивается терпение. Он рычит, голос его срывается. — Но почему? Почему ты так сильно хочешь его? Это чудовище! Мерзость! Он не должен существовать! Ты даешь ему пощечину. Он стоит там, ошеломленный. Его хватка ослабевает, и ты падаешь обратно на кровать, тяжело дыша. Ты обнимаешь свой живот, защищая от него, от его отца. Слёзы щиплют твои глаза, голос дрожит от волнения, когда ты говоришь. — Я хочу этого ребенка, потому что он твой, Бэкхён! Это наш дом! Почему ты не можешь понять? Он моргает и смущается, когда он честно говорит: — Я не понимаю. Ты выдыхаешь, чувствуя себя плохо от напряжения. — Это потому, что я люблю тебя, Бэкхён. Я хочу этого ребенка именно из-за этого. Ты задерживаешь дыхание, ожидая его ответа. Что бы это ни было, это не может быть намного хуже, чем желание убить своего ребенка. Его глаза становятся холодными, бесстрастными, ничего не выдающими. — Ты любишь меня? — Он повторяет это, как будто это незнакомое слово, как будто он никогда не слышал о такой вещи раньше. Он смеется пустым смехом, который эхом отдается в твоей душе. — Что за шутка. — Я не шучу. — Ты шепчешь. — Бэкхён, я люблю тебя. — Ты лжёшь. — Он кипит, качая головой. — Даже после всего, что я сделал? Не лги. — Это не ложь. — Ты чувствуешь, как твое сердце разрывается. — Пожалуйста, поверь мне. Он снова смеется, качая головой. — Ну, это не имеет значения, лжешь ты или нет. Неважно, что ты думаешь, хочешь или чувствуешь. Я здесь главный. И я уже принял решение. Он поворачивается и выглядит таким далеким. — Мори себя голодом, мне все равно. Я могу заменить тебя в любое время. Комната снова погружается в темноту. Слеза скатывается по твоей щеке, когда ты шепчешь в тишину: — Лжец.