История большой любви

Все, что происходило позже, Тсунаеши почти и не помнит. Единственное, что он ощущал явно – это адская боль, которая, казалось, сжигала его изнутри. Голоса Мукуро и врачей доносились словно через вакуум. Кто-то держал его за руку, другие все говорили и говорили - он не понимал уже ничего, да и не хотел понимать. После, его уложили на каталку и куда-то повезли. Голова раскалывалась на части, болело абсолютно все. Тсуне казалось, что его разрывает изнутри. Вокруг него носились и что-то постоянно говорили, а потом омега услышал крик, но позже с удивлением понял, что кричал не кто иной, как он сам. Тсунаеши молил Бога, чтобы все поскорее закончилось. И, наверное, его молитвы были услышаны – омега провалился в спасительную тьму. Пробуждение было странным. Не смотря на боль во всем теле, он ощущал непривычную лёгкость и… как бы жутко это для него не звучало, пустоту. Омега положил руки на живот, но ничего не почувствовал. Его малыша нет. Непроизвольно начали вырываться истеричные хриплые всхлипы. Тсунаеши прикрыл глаза и попытался избавиться от этих чертовых проводов, что обвивали его тело. Приборы противно запищали, за дверью послышался топот ног, и в палату влетел врач на пару с сонной медсестрой. - Что вы делаете? Успокойтесь. Вам нельзя вставать с кровати, вы и так почти двое суток не приходили в себя. - Где, где мой ребенок? Что с ним случилось? - Тсунаеши даже не замечает, как поднимается на ноги и вцепляется в халат мужчины. Врач только тяжело вздыхает и, накрыв своими руками руки омеги, пытается отцепить того от себя. - Ваш ребенок жив, просто в другой палате. Он, конечно, родился значительно раньше срока, но даже при таком возрасте шанс на выживание есть. - Я могу на него взглянуть? - Он в другой палате, да и вам нужно соблюдать постельный режим, - мужчина смотрит в полные надежды глаза и не может отказать, - хорошо, вы можете на него посмотреть, но только сегодня вечером, я за вами зайду. Омега благодарно улыбается и позволяет уложить себя в постель. Все трубочки возвращаются на место, ему вкалывают какое-то лекарство и оставляют одного. Следующее его пробуждение было уже вечером. Размеренный писк приборов раздражал, но вставать Тсу не спешил. Тело не слушалось, перед глазами все расплывалось, однако он должен был дождаться дока. Мысли в голове сновали туда-сюда, и омега никак не мог ухватиться за что-нибудь, поэтому он просто бездумно вглядывался в темноту за окном. Как нарочно, время будто замедлило свой ход, а врача все не было. Тсунаёши уже было отчаялся, но дверь тихо отворилась, и в палату зашла медсестра с инвалидным креслом. - Простите, что так долго, просто много больных поступило. Я вас отвезу, – девушка улыбается и многозначительно смотрит на коляску. Омега ничего не отвечает, он просто медленно, стараясь не упасть и опираясь о кровать, усаживается на кресло. Дорогу Савада не запоминает, он слишком взволновал - ему не до этого. Не смотря на то, что в больнице тепло, а сам он одет в пижаму и теплый махровый халат, он очень мерзнет. Тонкие пальцы подрагивают, и Тсуна складывает их в замок. Наконец они останавливаются у палаты, медсестра, внимательно посмотрев на омегу, быстро уходит, ссылаясь на неотложные дела. Парень неуверенно прикладывает ладошку к стеклу, за которым лежит маленький бледный сверточек. Омега вздрагивает, а по его щекам текут слезы. Ну вот, снова он разводит сопли. Только вот невозможно спокойно смотреть на то, как маленькое тельце, покрытое полностью проводами, дышит лишь благодаря аппарату искусственного дыхания. Сердце совершает кульбит и падает где-то в желудке, когда этот маленький комочек шевелится и сжимает пальчики. Тсуна не видит, но совершенно точно знает, что малыш открыл глазки, он чувствует это. Наверное, Тсуна мог бы просидеть так вечно, если бы внезапно вернувшаяся девушка не отправила его обратно в палату, где омегу уже поджидал Мукуро, взъерошенный и возбуждённый. В два шага преодолев разделяющее их расстояние, альфа подхватывает омегу и крепко обнимает, после чего усаживает первого на кровать. - Боже, я так волновался! Как же хорошо, что все обошлось. Ну ты и старый Дамблдор, заставил нас понервничать. Завтра мы с Наги к тебе с утра придем, занесем чего-нибудь и на мелкого посмотрим. Как ты? - Я не знаю, Мукуро. Я идиот. Знаю, что должен радоваться и благодарить Бога, но мне очень страшно. Не знаю, как тебе объяснить, но мне кажется, что произойдет что-то плохое. - Успокойся, я думаю, все будет нормально. Ты просто себя накручиваешь... А что врач говорит? - Я не видел его с самого утра. Тогда он сказал, что делает все, что в его силах. Мукуро крепко сжимает в своих руках холодные тоненькие ладошки и, присев на корточки прямо напротив омежки, серьезно вглядывается в немного потускневшие карие глаза. - Прежде всего именно ты должен верить в то, что все будет хорошо. Тсунаеши нервно прикусывает губу и обнимает брата. Может, это магия, а может, это Мукуро поделился своей энергией, но в газах паренька появляется решительность. - Я буду. Обязательно буду верить. На следующий день в больнице появляется семья Рокудо в полном составе, что несомненно радует мальчика. Бледные щечки разукрашивает милый румянец, а в глазах пляшут озорные огоньки. Спустя долгое время он чувствует, что дышать становится легче. Наконец, он может с уверенностью заявить, что счастлив. Пока они все вместе идут к палате ребенка, Тсунаеши весело щебечет, вот только сердце его отчего-то не на месте. «Может, я ошибся?» - первое, что проносится в голове у омеги, когда он видит пустую палату. Однако как бы ему не хотелось, он не ошибся. Савада медленно поворачивается к родным, не в силах вымолвить и слова. Видя его состояние, Джотто быстро обнимает омегу, успокаивающе гладя по растрепанной шевелюре. Переглянувшись с отцом, Мукуро быстро выходит в коридор и отправляется за доктором. Ждать пришлось совсем недолго. Уже минут через пять врач переминается с ноги на ногу и с жалостью смотрит на омегу. - Вашего ребенка перевели в другую палату. - Но зачем? - Его состояние резко ухудшилось. Он в реанимации. Мне очень жаль. - У него.. У него есть шанс? Тсуна смотрит затравленно, стараясь не разрыдаться. Как же ему надоела собственная никчёмность, вечные слезы. Вчера он твердо решил, что должен стать сильным. Ему есть, ради кого меняться. Вот только сейчас, глядя на врача, омега понимает, что его ребенок умирает, и ничего с этим поделать нельзя. Маленький человечек, которого он ни разу даже не взял на руки, не заглянул в глаза, да что там... даже имя не придумал, умирает. Парень прикусывает губу и утыкается в шею родителю, пытаясь унять дрожь и заглушить всхлипы, вырывающиеся из груди. - Если хотите, вы можете попрощаться. Сегодня вечером ему отключат аппарат жизнеобеспечения. - Неужели ничего нельзя сделать? Почему вы так рано его отключаете? – Хроме сжимает ладони в кулаки, после чего размазывает слезы. - Оказалось, что у него проблемы не только с легкими, но и с мозгом – он перестает функционировать. Ребенок угасает. Взрослый человек впал бы в кому, но здесь организм не окрепший - не справится. Тсуна подносит ладони к глазам и надавливает на них до черных кружков. Ему кажется, что он в очередном своем кошмаре, вот он ущипнет себя и проснется дома с большим животиком. И он щипает, но все остается по-прежнему. - Могу я остаться с ним сейчас? Получив кивок, он поднимается и идет вслед за врачом. - Тсунаеши… - Мукуро хочет пойти следом, но папа хватает его за руку и молча мотает головой. - Не надо. Он должен побыть с ним, - но видя, что сын собирается возразить, взрослый омега добавляет, – наедине. Остановившись у дверей с надписью «реанимация», доктор накидывает на плечи омеги белый халат и, поймав недоуменный взгляд, спешит пояснить, что пускать посторонних не принято. Отделение огромное, но идут они совсем мало. Доктор тормозит у одной из дверей, но прежде чем пустить парня, долго смотрит ему в глаза, после чего кладет руку тому на плечо. - Мне действительно жаль, - мужчина шумно вздыхает. – Сейчас он должен быть пока еще в сознании. Как только альфа исчезает за поворотом, омега подносит руку к двери, но открыть ее не решается. Простояв так минут с десять, он наконец заходит в палату. Словно почувствовав папу, сверточек пошевелился, привлекая внимание омеги, который тут же ринулся к младенцу. Опустившись на колени рядом с кроваткой, Тсу нежно провел пальцем по совсем еще крошечной ножке, торчащей из-под покрывала. Тсунаеши просто сидел и смотрел на ребеночка. Слишком маленький, слишком бледный и холодный, он казался ему самым прекрасным существом на свете. Тсуна готов был отдать все, чтобы малыш жил, но ребенка уже не спасет ничто. Молодой родитель не знал, сколько просидел так, но приборы, окружающие кроватку, вдруг запищали. Малыш задергался и резко распахнул большие глаза. Тсуна замер, не способный совладать с телом, смотря в широко раскрытые стальные глаза, которые медленно начали стекленеть. Осознание произошедшего пришло через несколько минут и накрыло, словно волна цунами. Истошный крик вырвался из горла, который он попытался сдержать, прикрыв рот руками. Содрогаясь всем телом, он потянулся к уже безжизненному тельцу. - Пожалуйста, только дыши. Дыши, дыши, дыши, дыши. Тсунаеши впадает в истерику и даже не замечает, как его оттаскивают от кроватки, после чего что-то вкалывают.