Забравшись на потолочную балку, не обшитую ничем, Гретхен сверху наблюдала за входящими в школу учениками. Хорошо было бы просидеть здесь, под крышей старого крыльца, все уроки. Так, чтобы никто ее не заметил, а после уйти домой, пока остальные дети еще в школе. Однажды, забывшись, она поделилась этим желанием дома. Поделилась, и сразу получила насмешки: «будто бы в классе тебя замечают!» — сказала мама, подкрепляя свои слова парой примеров, рассказанных дочерью. О том, как одноклассница не дала ей домашнее задание, или о том, как девочка была вынуждена писать карандашом, потому что ручки ни у кого не нашлось.
Но это не было правдой. Вернее это было не совсем правдой: ее замечали, когда того хотелось им. То и дело девочки стайкой окружали ее, задавали вопросы, хватали ее вещи, провоцируя погнаться за ними, прекрасно зная — Грета их не догонит. Однажды, пытаясь поймать особо резвую одноклассницу, девочка не рассчитала сил и упала, держась за сердце. В левом боку кололо, она не могла вдохнуть из-за сковывающей боли, становившейся куда сильнее при малейшем движении. Девочки окружили ее, и, смеясь, спрашивали, что случилось.
— Она умирает, точно вам говорю! — хихикала Ханна, единственная дочь богатых родителей, которой все сходило с рук.
— Да ну, дурит! — подхватила ее шутку Роза. В ужасе, Грета закрыла лицо руками, сжавшись так, чтобы стать как можно меньше и защитить хотя бы лицо и живот. Ее не били, но отчего-то она знала, что это — лишь вопрос времени.
— А, похоже, не дурит, — Паула, единственная не принимавшая участия в погонях за Гретхен, но часто молча поддерживавшая «игры», наклонилась к девочке. — Встать можешь? Держись, — подняв девочку, Паула кончиками пальцев смахнула слезы с ее ресниц, — я провожу тебя к врачу, ты очень бледная. Пошли.
Грета подчинилась. Она просто не умела иначе. Вслед слышались смешки девочек, кричавших, чтобы Паула непременно помыла руки…
Проблемой было все. Ее немодная одежда: мама одевала их с сестрой на распродажах, непременно покупая самое женственное и приличное, а именно длинные, расклешенные юбки, блузы с пышными воротниками и манжетами, закрытые туфли… Девочки были одеты совсем иначе. Все они носили короткие юбки, коротко стригли волосы, красили губы, а самые смелые — даже ногти. К двенадцати годам только у Гретхен не были проколоты уши. На просьбу купить хотя бы сережки мама ответила, что не хочет видеть, как ее дочь превращается в шлюху. То же было сказано и про купленный у уличной торговки браслет из красного камня, названия которого Гретхен уже не помнила.
Прозвенел звонок, и ей все же пришлось спуститься. В классе стоял привычный шум, стихший, как только вошла учительница. Гретхен села за свою парту в самом конце класса и достала учебник. Она надеялась, что ее не спросят. Не важно, учила она или нет, все равно у доски, под взглядом двадцати пар глаз, она не сможет и слова сказать…
Шевельнувшись, Гретхен почувствовала, будто кто-то дернул ее за косу. Конечно хулиганки сзади не было, но зато на спинке ее стула красовалась огромное пятно жевательной резинки. Девочка невольно вскрикнула, а обернувшаяся Роза продемонстрировала ей жвачку у себя во рту…
Ее волосы… Длинные, до бедер… Мама говорила, что это — ее главное украшение… Жвачка прилипла в районе лопаток…
Схватив книгу, Гретхен с силой ударила Розу по голове. Она била, снова и снова, не замечая криков Розы, и легко оттолкнув решившую вмешаться Гертруду, от чего та упала на парту и, кажется, задела чернильницу…
— Гретхен Майер, немедленно прекрати! — учительница за воротник оттащила ее от Розы. Две пуговицы с треском оторвались от блузки девочки, улетев куда-то. — Здесь тебе не школа для маленьких уголовников, а элитная гимназия! Живо к директору!
***
В ожидании мамы, Грета не раз пыталась рассказать, что Роза начала первой. Она дразнила ее, портила вещи, и вот теперь — подсунула жвачку на стул, испортив ей прическу. Она говорила и про других девочек, дразнящих ее, способных иногда ударить по лицу…
— Как же ты ведешь себя, если все девочки к тебе так относятся? — с серьезным видом ответила на это классная дама. — Запомни, в нашей школе все конфликты должны решаться словами. Впрочем, чего еще ожидать от девочки из неполной семьи? Мне жаль вашу мать, фройляйн Майер…
***
Дома мама весь вечер причитала над испорченной прической и блузкой, а так же над тем, что теперь ее дочь непременно исключат, а значит — в следующем году в гимназию не сможет пойти и младшая дочь. Достав большие ножницы, она обрезала волосы Гретхен, так, что теперь они едва доходили до лопаток. Мелкие завитки, обычно распрямлявшиеся под тяжестью косы, тут же поднялись, сделав девочку похожей на маленького барашка.
— Какой кошмар, — прокомментировала женщина, одевая на дочь ободок, — походишь так, сама виновата…
