Отвратительный папочка

      Россия покорно сел за стол, сложив руки на коленях и огромными глазами глядя на Рейха, который устроился напротив. Мужчина улыбался, подперев подбородок тыльной стороной ладони и не отводя взгляда от сына. - Ну, как прошло собрание? - спросил он, наливая парню водку. Тот презрительно глянул на рюмку и выхватил бутылку у нациста, опорожнив ее на четверть. "Весь в Союза..." - подумал Третий. - Нормально, - коротко ответил Росс, вытирая рот рукавом. - А где Союз? - На собрании. - А ты почему не там? - удивился нацист. СССР вряд ли отправил бы отпрыска одного домой, да еще и в такую темноту. Ответом послужило смятое "Выгнали", после чего рот подростка вновь был занят горлышком бутылки. Другого Рейх особо и не ожидал, но мастерски изобразил удивление. - Как же так, сынок? - нежно спросил он, привставая и продвигаясь руками вперёд, к ладоням России. Парень самообладание не терял и быстро убрал руки на ноги. - Я думал, ты порядочный мальчик...       Мужчина обошёл стол кругом и встал за спиной России, обхватив его плечи изящными ладонями и слегка сжав. Парень запаниковал: он не знал, что делать. Можно было врезать отцу бутылкой по лбу, но это грозило ему большим наказанием, поэтому он просто молчал, крепко сжав алкоголь в руках. Нацисту нравилось покорство младшего русского, поэтому он пошёл дальше.       Руки в белоснежных перчатках медленно двигались по спине Росса, а в его ухо раздавалось неровное дыхание садиста, который с трудом перебарывал желание провести по этой самой идеально ровной и гладкой спине ножом. - Ты просто отвратительный, - пробурчал Россия, невольно закрывая глаза и еще сильнее зажав водку между колен. - Я знаю... - Третий нежно поцеловал парня в висок и прикусил мочку его уха. Подросток с трудом удерживал стоны. Было приятно, даже очень, но это был его отец, тем более не родной...       Не знаю, что могло произойти, если бы Союз в этот момент не вернулся домой. Рейх отлип от сына, напоследок похлопав его по щеке, и направился в прихожую, встречать мужа.       Парень сидел в оцепенении минут пять. Что это было? Он не знал. Но было приятно, хотелось еще. Россия тут же наругал себя за эти мысли - это его отец! Но нацист явно знал подход не только ко взрослым, но и к подросткам. Росс понимал, что нужно сказать об этом СССР, но ему хотелось... хотелось повторить это еще, еще и еще раз. А вдруг, если, он расскажет, то этого больше никогда не будет? Тем более, если Третьему нужно, он расскажет сам.       Отцы зашли в кухню, и Союз сел напротив России, где до этого, напомню, был его муж, и потрепал сына по голове, выводя из раздумий. - Теперь я тебя на собрания точно не поведу, - усмехнулся он, раскрывая газету.       Младший русский пытался поймать взгляд Рейха, но тот будто специально все время стоял спиной, разговаривая о чем-то с СССР. Ну и ладно. Ну и не надо. Хотя, кого он обманывает - надо, и очень сильно. Ну ничего, после ужина Росс застанет нациста врасплох...

***

      Выбрав момент, когда Советы был в душе, Россия тихо пробрался в спальню родителей, где Третий Рейх спокойно читал какую-то книгу. Парень решил немного напугать отца, поэтому тихо встал в проёме, наблюдая. Глаза нациста не бегали по строками, а сфокусировались на одной точке где-то в середине. Мужчина улыбался и иногда покусывал нижнюю губу, тихо что-то бормоча. - Папа! - громко выкрикнул Росс, облокотившись плечом о косяк двери. Фриц от удивления подскочил и выпучил глаза на сына. - Что? - Ничего, - улыбнулся подросток, подходя к кровати и садясь на ее край. - Просто хотел пожелать спокойной ночи. - Россия наклонился к Рейху и обнял его, тот поцеловал сына в макушку. - Спокойной ночи. - Слушай, пап, а... Поможешь мне завтра с одним делом? - спросил парень, водя по груди отца указательным пальцем. Он делал это осознанно, желая добиться максимального расслабления мужчины, чтобы после этого гордо удалиться, оставив нациста ни с чем. - С каким же? - Это личное, только между нами с тобой.       Третий Рейх уже был готов разорвать ребёнка на части, расцеловать его всего, наиграться с ним вдоволь... Но нельзя. В соседней комнате муж. Да и сыну всего-то четырнадцать. - Тогда завтра мне и расскажешь, а то уже спать пора. Gute Nacht, - произнёс Рейх, осторожно снимая Россию с себя и указывая рукой на дверь.