Отвратительный папочка

      Рейх не без труда выставил сынишку из комнаты, для этого ему потребовалось усилие над собой. Ведь лицезреть обиженного Россию было приятно. Нацист подметил, что натура садиста медленно начала просыпаться.       Из недолгих раздумий его вывел Союз, который зашёл в комнату, вытирая непослушные волосы. Он тут же почти упал на кровать поперёк, положив влажную голову на живот арийца, который отложил больше ненужную книгу и гладил мужа по волосам. - Ты выглядишь очень уставшим... и напряжённым, - нежно заметил немец, пытаясь заглянуть в глаза коммуниста, но тот закрыл их и шумно вздохнул: - Знал бы ты, сколько дел было сегодня... - Так может, я смогу тебя расслабить? - Третий медленно стал исследовать грудь и живот Советов под тканью, тот улыбнулся и подался навстречу движениям. Без лишних слов Союз сменил положение, оседлав Рейха и поцеловав его. Мужчина тут же углубил поцелуй, проникая языком в ротик возлюбленного и поглаживания его по спине. Вскоре обоим стало не хватать кислорода, и пришлось отстраниться друг от друга, тяжело дыша и улыбаясь. - Знал, что я обожаю тебя? - Даже не сомневался, - усмехнулся СССР и наклонился к шее мужа, осторожно кусая. Нацисту это не особо понравилось, ведь причинять другим боль - его забава; он резко перевернулся, подминая под себя Советы и тут же оставляя засос на плече. Немец провёл мокрую дорожку из поцелуев от шеи до ключиц мужчины, тот тихо постанывал от удовольствия. - Я готов перерезать глотку всем без исключения, - бормотал, словно в бреду, Третий Рейх. - Лишь бы ты был только со мной, mein süßer (мой сладкий)...       Ариец начал спускаться по телу мужа ниже, дотрагиваясь везде, где было можно и нельзя и расцеловывая каждый сантиметр под сладкие стоны Союза. О, как же эти звуки нравились Рейху! Он с трудом удерживал порыв схватиться за нож, который лежал на прикроватной тумбочке, и любовно поводить его кончиком по груди коммуниста. Он ни в коем случае не хотел поранить Советы, ну, может, и хотел, но не сильно, так, оставить парочку царапин. - Ну давай, хватит уже играть... - полушепотом взмолился Союз, притягивая мужа за ворот пижамы к себе и снова целуя. Третий едва заметно кивнул и, ухмыльнувшись, несильно сжал промежность СССР сквозь ткань пижамы. Советы закатил глаза и выдал громкий протяжный стон. Нацист, широко улыбаясь, стал медленно пробираться в штаны коммуниста, но его, к сожалению, прервали. - Папа, - тихо сказал кто-то, стоявший в проёме двери. Это был малютка Казахстан.       Мужчины одновременно повернули головы на источник звука, застыв в той же позе. Сказать, что они были удивлены увидеть малыша в 2 часа ночи у себя в комнате - ничего не сказать. - Да, сынок? - ответил Союз, рвано выдыхая - Рейх все еще незаметно поглаживал его пах. - Можно я с вами посплю? - робко спросил мальчик, уставившись в пол и теребя в ручках мягкую игрушку. - Мне страшно одному. - Конечно, иди сюда.       Как бы фрицу ни хотелось, пришлось отодвинуться от Советов на другой край кровати, пуская сына в середину, между ними. Малыш лег калачиком и прижался к груди родного отца, попросив обнять его. Третий осторожно прижал его к себе за талию, Союз сложил руки на спине ребёнка, и так они уснули, грея друг друга своей любовью. - Вот это, конечно, обломинго... - подумал нацист перед тем, как упасть в царство Морфея.