Отвратительный папочка

      Фриц проснулся в четыре утра. Он не знал, почему, просто резко распахнул глаза и уставился в потолок. Рядом мирно сопели муж в обнимку с младшим сыном, оба смотрели десятый сон подряд. Рейх медленно поднялся с кровати и тихо, стараясь никого не разбудить, направился на кухню, чтобы заварить себе кофе и поразмышлять в тишине и одиночестве, как в старые добрые времена...       Кстати, о тех самых "добрых временах".       Их не то что "добрыми" назвать сложно. Великий Германский Рейх был на пике власти почти над всеми странами. Он контролировал всё и вся: любое действие, передвижение, каждый вздох. Он знал всё. Он мог всё. У него было всё. Он был Богом и Дьяволом во плоти. Но желание подчинить себе абсолютно всё, каждый атом этого никчемного мирка столкнул его вниз с высокого трона из человеческих костей. Он оказался на самом дне, абсолютно один, без каких-либо союзников. Все ополчились против него, и он понимал, почему. Он не пытался оправдываться, не пытался защищаться, когда его избивали (а такое было довольно часто). Ему просто хотелось, чтобы его оставили в покое, хотя бы на время. И ему дали этот покой. На два года. Закрыв его в тёмном подвале и держа там, подальше от чужих глаз.       Не сказать, что жизнь взаперти была плоха: нациста регулярно кормили, позволяли выходить на улицу под строгим присмотром. Это продолжалось до того, как пришёл Советский Союз. Он приказал выпустить Третьего Рейха и забрал его с собой под предлогом того, что хочет пытать его лично, выпустить его кровь своими руками. Фриц был напуган, очень сильно, ведь умирать не хотелось. Но когда они приехали в обычный двухэтажный дом за городом, страх куда-то улетучился, и проснулось доверие.       Рейх был очень удивлён, услышав, что коммунист долго искал его по всем уголкам мира, чтобы вытащить из этого одиночного безумия, а затем шокирован, почувствовав своими губами чужие. Так и начались их странные отношения, которые длятся третий год кряду.       По лицу мужчины прокатилась слеза, которую он поспешил смахнуть. Он был благодарен этому человеку по гроб жизни, и так сильно его любил, что не мог прожить без него ни минуты.        Из воспоминаний Рейха вывел шуршащий звук со стороны коридора. Оставив чашку с горячим кофе на стол, он на цыпочках прокрался к северному проёму, взглянув из которого столкнулся лбами с РФ. - Что ты тут делаешь? - спросил взрослый, недовольно уперев руки в бока. - Могу задать тебе тот же вопрос, - парировал Россия, потирая голову рукой и проскальзывая в комнату. - Не возражаешь, если я себе кофе отолью? - Возражаю, - буркнул нацист, оттаскивая сына от кофейника за руку. - А ну, марш спать! - Ну па-а-ап! - протянул русский, повисая на шее родителя и шепча ему на ухо: - Я буду хорошим мальчиком весь день, обещаю...       Соблазн был велик, ведь если этот негодник обещает, то выполняет всегда, и Третий мог сделать с ним что угодно, ведь подросток прислушается, но... - Нет. - Почему нет? - Росс состроил грустную мордашку, посмотрев круглыми глазами на отца. - Ты меня не любишь? - Как это вообще связано?! - вспылил мужчина, пытаясь отстранить ребёнка от себя, но тот был очень упрям. - Тогда разреши мне остаться! - Аргх, как же ты бесишь! Ладно, сиди уж...       Парень радостно спрыгнул на пол, после усевшись на ближайший стул начал изучать глазами стол, на котором заметил его любимые сигареты. Он потянулся к ним, но передумал - вряд ли это ему - и придвинул чашку Рейха к себе, отхлебнув из неё большой глоток. Мужчина тут же возмущённо вздохнул и отвесил лёгкий подзатыльник сыну, который отплевывался от горького напитка. - Ты что, совсем без молока пьёшь?! - удивлялся Россия, заливая в себя третий стакан воды. - Что ты за человек вообще?.. - Твой отец, между прочим, - невозмутимо ответил Рейх, с улыбкой наблюдая за РФ. - А я предлагал идти спать, малыш, - последнее слово он саркастично выплюнул, тихо хохотнув. - Вообще-то я хотел тебя кое о чем спросить, - серьезно сказал ребенок, садясь напротив Третьего и складывая руки на груди. Мужчина тут же поспешил ретироваться из кухни под предлогом того, что вновь захотел спать, и тенью скользнул в спальню. Лечь обратно ему не удалось - Союз и Казахстан развалились на всю кровать - поэтому он сел в кресло и задремал, уронил голову на грудь.