Bantis zōbrie issa se ossȳngnoti lēdys.
Ночь темна и полна ужасов.
Эта фраза отпечаталась в её памяти десять лет назад. За пару недель до своего шестилетия Джолин, играя с Роббом, решила спрятаться в замке. Хотя взрослые обычно были рядом, сильно юных Старков не ограничивали, когда те находились внутри: Винтерфелл был безопасен. Она бежала по коридорам, стараясь не шуметь. Серые стены сливались в дымчатый лабиринт. Лаконичное однообразие северной архитектуры жёстко посмеялось над девчонкой: Сноу заблудилась. Факелов становилось все меньше; в коридорах царил полумрак, а страшные истории старой Нэн так некстати всплывали в памяти. Утомившись, она развернулась и прислонилась к стене. Вдоль позвонков побежали мурашки. Джолин — северянка, но холод она не терпела… Зато к сказкам у неё была особая любовь. Особенно к жутким. Таким, которые слушаешь с упоением. Ныряешь в историю, глаза горят, и все вокруг перестаёт существовать. Ведь там — приключения. Оборотни, левиафаны, скелеты, вампиры, пираты, белые ходоки… И, конечно, герои, которые побеждают. Или попадаются в сети. А потом — расправа — кровожадная! — и в дрожь бросает. Бывает, чудище выходит из тени, прямо как…… сейчас…
… в эту самую секунду!..
Джолин взвизгнула, отскочив от стены, когда перед глазами появилось бледное лицо. Вурдалак, точно же, самый настоящий! Кожа белая, глаза рыжие, как пламя. А волосы — словно воронье перо. Впрочем, незнакомец не собирался кусаться. Казалось, он совсем не заинтересован в том, чтобы выпить её кровь. И мужчина сделал то, чего она не ожидала. Заговорил. — Skoroso jemēle brōza? Jolyne Targārio? Растерянно моргнув, девочка наклонилась голову. Страх рассеивался, а тон незнакомца не был враждебным. Поэтому она ответила: — Я… Не понимаю, сир. Это была правда. Из иностранной фразы она разобрала только свое имя, ведь детей их возраста только начинали учить языкам. Собеседник смягчился, и на его сухом лице появился намёк на улыбку. Он повторил вопрос на её родном диалекте. — Как твоё имя? — Меня зовут Джолин Сноу, — она запнулась, подумав, стоит ли добавлять «из дома Старк». — Я дочь Эддарда Старка. — Ты заблуждаешься. Сократив расстояние, мужчина наклонился и поднял её подбородок, внимательно вглядываясь в лицо. Его губы беззвучно двигались, а глаза, казалось, вспыхнули чуть ярче. Спустя пару мгновений он отстранился. — Ydra ji Valyre? (Ты говоришь на валирийском?) — Я… Не очень хороша в языках. Пока что. — Увидев разочарование на его лице, девочка добавила: — Сир, я учу валирийский и смогу выучить ещё и магический язык, чтобы говорить с вами. Вы волшебник? — В каком-то роде, — он улыбнулся. — Вы… Научите меня колдовать? — Жизнь показывает, что это может быть опасно для юной леди. — Я не подведу вас! — Горячо воскликнула Джолин. Взгляд мужчины стал тёплым и немного печальным, когда он сделал шаг назад, во тьму. Мрак съедал его тело, и лишь лицо молочным диском выделялось в черноте. — Bantis zōbrie issa se ossȳngnoti lēdys. Помни, кто ты. Помни, всё имеет свою цену, принцесса. Развернись и беги. Valar morghulis. Миг — и он исчез.***
Джолин распахнула глаза. Этот сон снился ей седьмой раз с тех пор, как она узнала правду о своём рождении. Это было странно. Мысли смешались в водоворот красок, но его ядовитый цвет отталкивал, а не восхищали яркостью. Она была в сомнениях. Лианна — моя мать. А отец… Рейгар? Звучало как бред. Словно больной или полнейший чудак говорил бессмыслицу… Это не было галлюцинациями. Джолин знала, что это правда. Что это ничего не меняет. И все же… Я всё равно бастард. Да, Рейгар и Лианна поженились, но в глазах Семи Королевств… Она не могла претендовать на трон. Да и не хотела, если честно. Её отец… Дядя… Она так и не помирилась с Эддардом. И рассказать ему не могла. Она видела, как он сжимал руку Лианны, бледную, высушенную, всю в крови… Обещай мне, Нед… Эта фраза умирающие звоном повторялась в голове. Била по ушам, как почти бесшумный ржавый колокол. Я так и не извинилась перед лордом Старком. Он лучше, чем я о нем думала. Я была резковата. Неучтива, хоть он и заслужил. А теперь мы не разговариваем, и… До Королевской Гавани ехать было ещё полторы луны. Джолин знала, что встретит совершеннолетие в дороге. Роберт убил бы любого, кто причинит ей боль, она знала. Но мысль о том, что он единственный — кроме Призрака, конечно — кто смотрит на неё без сожаления, ненависти, презрения, как ни странно…… ранила.
Я люблю его, — подумала Джолин, когда неслась галопом на лошади, играя с королём в догонялки. И всё же, когда на глаза ей попадался теперь ещё более угрюмый, терзаемый совестью Нед, она чувствовала вину. И понимала, что — Санса, Арья, Робб, я скучаю по вам! — в её старой жизни тоже было что-то хорошее. И всё же, стоило Баратеону улыбнуться, пошутить, завлечь её чем-то, грусть испарялась. Впереди была четвёртая картина и, наверное, их общее будущее. Мысли об этом делали её счастливой.***
— Ты скучаешь по своей семье? — спросила Джолин на привале, когда тот самый день наступил. Раньше она считала рутинность скучной и даже губительной, но её мнение поменялось. Обыденность бывала разной, и сейчас, например, она привыкла называть его на «ты», чувствовать себя защищённой большую часть времени и не бояться открыть свои чувства. И даже совершеннолетие не казалось чем-то ошеломляющим. В дороге, в компании Роберта, Призрака и сахарного теста, которое мужчина раздобыл специально для неё. Они были одеты в походную одежду; мир был полон влажного воздуха, жухлой травы, запаха озона — недавно прошёл дождь — и крошечный радуги где-то вдали. Шестнадцать могло звучать солидно, ведь она взрослая. Или воодушевляюще: её наверняка ждёт замужество и новая жизнь. Для некоторых оно было грустным: ты вырос и пора покинуть отчий дом. Шестнадцать… Для Джолин оно звучало по-домашнему. Чувство дома, безопасности, тёплой руки на своей ладони. Она потянулась к королю, мешая на губах оттенки сладости. Слишком приторно. Она не любила сахар, но атмосфера была волшебной в своей простоте. Подобное ей нравилось. — Дай немного подумать. Джолин кивнула, искоса наблюдая за тем, как он задумчиво гладит бороду. В отличие от отца, волосы Роберта были жгуче-смольными, без намёка на седину, но в целом он выглядел внушительнее и немного старше. — У меня много родственников. Кого ты имеешь ввиду? Роберт относился ко всем по разному, это было ясно, как день. Джолин и сама имела с каждым уникальные отношения. Санса и Арья её любили, с Роббом она общалась редко, но он её защищал, Эддард был скуп на эмоции, а его забота приравнивалась к лишению свободы. — Я люблю своих детей, но не каждый из них может быть со мной. У меня много дочерей, неудивительно, что многие уже покинули дом. Из трех законных принцесс с отцом теперь жила только младшая, пухлая Тиена. Джоанна Баратеон отправилась на Пайк, а Мирцелла осталась на севере, с Роббом Старком. — Ты сделал меня фрейлиной Тиены. Что будет, когда она выйдет замуж? — Я думаю заключить помолвку с Дорном или Хайгарденом, но ей восемь, и даже если она расцветает через три-четыре года, становиться матерью в таком возрасте рискованно. Я думаю, она ещё долго проживёт в столице. Джолин молча улыбнулась. Ей нравилась маленькая принцесса: несмотря на застенчивость, девочка была храброй и доброй, и Сноу казалось, что она похожа на неё саму. — Я рада. А что насчёт ваших… Братьев? — Его родители были мертвы, и девушка прикусила язык, едва не спросив об этом. Роберт вздохнул. — Мы не очень ладим. Станнис — тот ещё сноб, он так скрипит зубами, что слышно, наверное, даже дотракийцам. А Ренли, хоть и весёлый парень, ведёт себя как полнейший дурак. Я сам был безответственным в юности, но он превзошёл лучших! — Баратеон фыркнул и расхохотался, а Джолин, даже улыбаясь с набитым сахарным тестом ртом, чувствовала себя прекрасно. Ни разу ни глупо, ведь сам король откусил лакомство, и его нос побелел, припорошенный сахарной пудрой. Сноу хихикнула, стерев её. — Расскажешь про картину? — Попросила она в сотый раз, но мужчина ухмыльнулся, насмешливо качая головой. Он был невыносим! Сохранял интригу, а она попадалась, как маленькая девчонка. Всегда! Шлепнув его по плечу, Джолин наигранно обиделась, а Роберт, ничуть не смутившись, сгреб её в объятия и громко чмокнул в щеку. Лишь ночью, проснувшись от восьмого идентичного прошлым сна, она поняла, что те глаза мужчины, да, оранжевые, выглядели точно также, как и у той ведьмы, что принимала роды в башне радости. И что колдун похож на неё, как родной сын.