Брат
25 января 2021 г. в 09:32
Сперва Владимир просто сидел молча, не желая злить если не своего спасителя, то, как минимум, человека, который оказал ему необходимую помощь и на месяц отсрочил необходимость работать. Владимир не до конца представлял, куда его могут направить, но прекрасно понимал, что это будут не переводы с иностранного языка или, наоборот, с русского, и не необходимость давать уроки. Однако чем больше Владимир сидел молча в полной тишине, тем больше он осознавал, что изначально повел себя неправильно.
«Вот за каким чертом дернулся бежать? — подумал молодой человек. — Да, мне оставаться здесь не стоит, нужно что-то делать. Но нелегальное положение — не выход. Это только возможность испортить себе жизнь до смены власти, а вот будет ли она в ближайшие годы — большой вопрос».
Владимир пусть и был в какой-то степени морально готов к аресту и заключению, не ожидал того, что все будет так скоро и так надолго. Конечно, молодой человек осознавал, что вряд ли все ограничится, как прошлые разы, несколькими месяцами ареста, все-таки, статья обвинения была слишком тяжкая, однако очутиться именно здесь и именно на двенадцать или даже шесть лет Владимир не был готов.
Молодой человек поправил лед, который съехал чуть вниз и продолжил размышлять:
«С этим Михалычем надо было как-то повежливее поговорить. Можно подумать, он обязан меня жалеть. Не обязан. Так-то Михалыч, конечно, хамло, но я был ничуть не лучше. Мог бы и сразу ответить, что политический. Может, он к политическим как-то иначе относится, может быть, что-нибудь бы придумал. А то повел себя вообще не очень. Можно подумать, Михалыч мне это ребро сломал».
Тем временем, Михалыч куда-то ушел. Решив, что у него есть еще некоторое количество больных, Владимир решил терпеливо ждать, а потом попробовать разговорить фельдшера о матери.
Михалыча не было достаточно долго. Заскучав и пересчитав все трещинки в краске на стене по горизонтали и вертикали, Владимир решил подумать о том, откуда его мать может знать Михалыч.
«Сестренка, значит, у нее училась, — подумал молодой человек. — А как он меня узнал-то? Фамилия да, не слишком часто встречающаяся, но что, одни Геллеры на всю Россию? Не думаю…»
Пока Михалыча не было, в лазарет пару раз заглянули какие-то люди в форме, чем заставили Владимира опасливо подумать, что теперь его заберут из этого среднеуютного уголка, а потом в лазарет вошел и Михалыч.
— Я договорился, ты будешь полы здесь мыть, — сказал фельдшер. — Белье стирать, что тут еще делать-то нужно? Через месяц, конечно, сейчас тебе еще рано.
— Бабской работой заниматься, — прокомментировал Владимир.
— Мил человек, не нравится бабская работа, которой час-два в день от силы — пойдешь канавы чистить или чем там они сейчас занимаются, — ответил Михалыч. — Спирта не дам, он у меня по счету идет.
— Не приучен пить, — снова вступил Владимир.
Неожиданно молодой человек понял, что снова ведет себя не слишком правильно со своим благодетелем.
— Михалыч, не сердись, я… — начал Владимир. — У меня болевой шок, я несу, что попало.
— Слишком хорошо выглядишь для болевого шока, — ответил Михалыч.
Разговор опять остановился. Владимир, в глубине души ругая себя за несдержанность, решил попробовать еще раз наладить контакт.
— Михалыч, — собравшись с мыслями, сказал молодой человек. — Не обижайся на меня. Я на тех… — Владимир остановился, подбирая более мягкое слово, — нелюдей злой, а ты мне просто под горячую руку попался.
Фельдшер ничего не ответил.
— Михалыч, — снова начал Владимир. — А откуда ты мою матушку знаешь?
— Николай Михайлович, — резковато ответил фельдшер. — Говори правильно, не зли. Или просто Николай.
— Николай Михайлович, откуда мою матушку знаете? — повторил вопрос молодой человек.
— Сестренку мою учила, — сказал фельдшер. — Классной дамой у них была. Отчислять за листовки не стала, перед директрисой прикрыла. В жандармерию не повела. Хороший человек. А вот мне так не повезло, меня на следующих листовках забрали.
— А как меня узнал? — спросил Владимир.
— На лицо похож, — ответил Михалыч. Фельдшер задумался и сказал. — Знаешь, мил человек, что самое-то веселое? Бросила моя сестренка нужное дело уже после гимназии. Не знаю, что ей в голову ударило. Может, за себя испугалась и это понятно. Может, меня вспоминала. Вот кто бы что ни говорил, а двоюродный брат — это почти что родной. Не чужой уж точно. А, может, просто решила войти в эту жизнь, приняв ее правила. Вроде как за жандармом сейчас замужем. Что же, ее выбор.
— Как сестренку зовут-то? — осторожно спросил Владимир.
— Для меня — Нюрка, для чужих — Агнесса, — ответил Михалыч. — Еще слышал, что ее Асей зовут. Видать, Нюрка ей не очень нравится. Или чего-то возвышенного хочется.
— У тебя говор какой-то слишком простой, — сказал Владимир.
— Так из деревни же, — ответил Михалыч. — Моя мать хоть дворянка, но из провинции. Как воспитывалась там — родилась раньше срока, через пять месяцев после венчания, так и осталась. И замуж там же вышла. Это Асина мать с детства в городе. А мне, мил человек, хочется за мать свою отомстить. Хотелось. Да и сейчас хочется…
— Черти у вас ногу там сломят во всех этих закорючках, — бросил Владимир, не желая рассказывать правду о себе и том, что знаком с Асей. — Михалыч. Прости, Николай… Будь ласков, не разубеждай всех, что я чахоточный. Может, по болезни освободиться получится.
— Подумаю, — ответил Михалыч.
Вскоре фельдшер вновь куда-то ушел. Владимир, не очень удачно пошевелившись, снова почувствовал резкую боль в боку и закашлялся. Затяжной приступ с придыханиями был слышен даже в коридоре.
— Да вот сейчас он точно не выдумляет, он что, знает, что мы идем? — обратился Михалыч к конвоиру. — На кой черт мне тут чахоточный? Сам кровью все заплюет и поперезаражает всех остальных.
Конвоир открыл дверь лазарета. Не заходя внутрь и не приближаясь к Владимиру он увидел, что молодой человек сидит, бледнее мела, а тряпка в его руках вся в крови.
— Разберемся, — ответил конвоир и закрыл дверь.