Рисунок чернильным пером

Аттаин На-Таалан До дома я добрался быстро, спасибо голему магистра Салема. Вот только, к моему удивлению, лавка оказалась закрыта, да и на втором этаже света не было. Это было непривычно. За всю свою жизнь я не помнил ни одного случая, чтобы суали меня не встречал. Да, бывало, он отлучался по вечерам или даже уезжал на несколько дней, но всегда предупреждал меня заранее. А если я задерживался, особенно по вечерам, то отец никогда не закрывал лавку до моего возвращения. И теперь первым моим чувством при виде тёмных окон стала тревога. В доме был ещё один вход, кроме как через лавку. Маленькая дверь с обратной стороны, ведущая на кухню. Мы ей почти не пользовались, разве что мусор вынести. Хорошо ещё, все двери у нас запираются магией, а не обычным замком, так что внутрь я попал легко. Темная кухня и такой же коридор. Я осторожно поднялся на второй этаж, магией помогая себе двигаться бесшумно. Тут тоже темно, только из-под двери, ведущей в комнату отца, пробивается полоска света. Неудивительно, что я не заметил этого с улицы — окна спальни смотрели в другую сторону. Я прислушался, но ни голосов, ни шагов не услышал. Охранные плетения в доме не сломаны — значит, чужих нет. И я решился. Уверенно подошел к двери, распахнул её и облегчённо вздохнул. Суали сидел на стуле спиной ко мне в накинутой банной простыне и расчёсывал влажные волосы. — Аттаин? — повернулся он на звук открывшейся двери. — Прости, маанэ, я не встретил тебя. — Не страшно, — облегчённо вздохнул я. — С тобой всё в порядке, а то я испугался. — Всё хорошо, маанэ, я сейчас оденусь и накормлю тебя. Всё действительно могло быть хорошо, если бы банная простыня не свернулась на шее, открывая её часть. В этот момент я поймал себя на мысли, что впервые вижу суали без любимого им широкого ожерелья, лежащего на плечах. Зато сейчас я видел на его шее часть совсем другого «украшения». Наверное, я должен был сейчас уйти, но вместо этого в три шага пересёк комнату и одёрнул подвернувшуюся простыню. — Откуда у тебя это? — спросил я неожиданно просевшим голосом. Отец не стал отталкивать мои руки или ругаться. Он просто посмотрел на меня, вздохнул и грустно усмехнулся. — Однажды это должно было произойти, маанэ. Глупо было предполагать, что я смогу уберечь тебя от этой тайны до конца жизни. — Расскажи мне! — потребовал я от отца. Я впервые повысил на него голос, но просто не мог иначе. — Ты же мне никогда не врал раньше! — Не врал, — согласился отец. — Не договаривал или отказывался отвечать, но никогда не врал. Давай я оденусь, маанэ, и мы поговорим с тобой. Из комнаты отца я вышел на деревянных ногах. Спустился в кухню, сел за стол и уставился взглядом в пустоту. У меня в душе царил настоящий хаос. Суали всегда воспитывал меня как истинного имперца. Учил чувству собственного достоинства, уважению к знати и преданности императору. И сейчас я просто не знал, что делать. Оставить всё, как есть — предать устои империи и самого императора. Рассказать коменданту Отитлану — значит, навредить суали. Меня просто раздирали на части эти противоречия. Отец спустился вниз в своей привычной одежде, только без ожерелья. Из-за чего на шее прекрасно было видно широкую вязь рабского ошейника. — Я так понимаю, маанэ, ты сейчас не сможешь ужинать, не услышав всей правды? Тогда я, пожалуй, начну… Ты уже знаешь, что я родился и половину своей жизни прожил в Тамаре. Сколько я себя помню, я жил при храме Круга. Нас было около тридцати детей, и с самого начала мы знали, что наша жизнь нам не принадлежит. Что у каждого однажды появится хозяин, который будет решать не только как нам жить, но и как умереть. В этом наше предназначение, для этого боги позволили нам появиться на свет. Мы все не считали это чем-то особенным. Наоборот, старались учиться как можно лучше, чтобы потом обязательно радовать своего хозяина… Суали сделал паузу и внимательно посмотрел на меня. Но, не заметив какой-либо реакции, продолжил дальше. — До конца обучения дотянула лишь треть. Зато те, у кого получилось, с нетерпением ждали торгов. Шаин купил меня, когда мне исполнилось пятнадцать. Такие, как я, не предназначались для перепродажи, поэтому ошейник делали жёсткий, с привязкой на одного хозяина, а не на семью, как у обычных рабов. Я гордился своим ошейником и восемь лет делал всё, чтобы мой хозяин был доволен покупкой.       А однажды Шаин приехал в Далиаван и открыл там лавку. Там впервые по приказу Шаина я надел ожерелье, скрывающее под собой ошейник. Я ненавидел это украшение. Мне казалось обидным, что никто не видит моего положения, но даже возмутиться решением хозяина я не смел. Раз Шаин так решил — значит, так надо.       Четыре года жизни в Далиаване заставили меня задуматься. Да, я был рабом, но не был дураком. Каждый день я видел перед собой тысячи людей, которые жили по другим законам, и их не карали боги Круга. Но даже в такой ситуации я и помыслить не мог о том, чтобы предать хозяина.       Шаин умер неожиданно. Просто однажды утром, надевая ожерелье, я увидел, что ошейник пропал. Я оказался в растерянности. Впервые в жизни я оказался предоставлен сам себе. Хозяина больше не было, его семья далеко, да и не владельцы они мне были… Я не придумал ничего умнее, чем сделать вид, что ничего не изменилось.       Я так прожил почти год. Всё-таки Далиаван оставил на мне свою печать. Я не захотел возвращаться в Тамар, а решил имитировать свою продажу. В империи запрещены рабы, но разрешены слуги. Вот таким слугой я и хотел стать, а, чтобы семья Шаина меня не искала, решил послать вместо себя другого раба в подарок семье.       Поскольку перепродать меня было невозможно, а только одолжить кому-то на неопределённый срок, они бы поверили. И вот тут я совершил ошибку. Попытался украсть того, кого воровать не следовало. Я украл младшего лорда Салема… — И остался после этого в живых?! — с ужасом изумился я. Лорда Салема я хорошо знал, как и его младшего супруга. Господин Ноэль был частым гостем в нашей лавке и порой не столько приходил покупать, сколько поболтать с отцом. Суали всегда угощал его вином или личи и обязательно что-нибудь дарил. Даже сегодня магистр Салем отдал мне своего голема, чтобы я не шел один по ночному городу. И теперь, в свете всего сказанного, такие отношения не укладывались у меня в голове. — Да, остался, — рассмеялся отец. — Лорд Салем позволил своему пострадавшему супругу решать мою судьбу. А господин Ноэль слишком добр, чтобы позволить кому-то умереть. Сам магистр Салем в этот момент был занят совершенно другим: ведь делал и продавал мини-порталы, позволяющие воровать людей, сам кронгерцог. Уж про это дело ты должен знать, маанэ. — Предательство и государственная измена Саула Кандарского? — Они самые. Но сейчас речь обо мне. Я сам предложил господину Ноэлю стать его личным слугой. А в доказательство верности добровольно согласился на привязку «творения». — Как с дикими животными? — не сдержал я изумления. — Да, ведь эта привязка мало чем отличается от рабского ошейника. Но таким образом я обезопасил своего нового господина от возможности непослушания в рамках законов империи. А моё добровольное согласие подтвердил магистр Самани. Это был не только способ сохранить собственную жизнь. Таким образом я вновь обрёл уверенность в себе и в завтрашнем дне.       Но господин Ноэль так и не стал мне полноценным хозяином. Его я больше воспринимал как подопечного, которого надо учить и охранять. Знаешь, маанэ, есть некоторые люди, чьи просьбы сильнее, чем приказы других. И одна из таких просьб была высказана старым императором. Он решил вернуть домой всех похищенных имперцев.       Я мог бы сделать вид, что мне это не под силу, но не стал. Моё воспитание не позволило это. И тогда я вновь обрёл ошейник, вот этот, такой же, какой был на мне раньше — с жёсткой привязкой на одного хозяина. С этим украшением я отправился в Тамар. По-прежнему выдавая себя за раба Шаина, от его имени я сумел выкупить больше сотни имперских рабов. Затем появились вопросы, и я ушел в свободное плаванье. Вторую сотню я вытащил уже незаконно. На третьей меня поймали.        Кроме самого ошейника меня ещё снабдили привязанным порталом, которым я мог бы уйти в империю в случае смертельной угрозы. Только я сразу отнёсся к нему скептически. Я был уверен, что это портал с неопределённым выходом, после применения которого меня размажет по мирозданию. Именно так и поступили бы в Тамаре. Аттаин, ты слышал про тамарские круги? — Те самые, которые определяют твою вторую половинку? — Да. Голос Богов — так они себя называют. Но сами круги — это низшая ступень. Всего лишь определение воли. А высшая — как раз та, где готовили шунали. Оказавшись в руках жрецов Круга, тех самых, которые когда-то учили меня моему ремеслу, я понял, что умирать буду долго. Слишком хорошо я помнил своё обучение. Но у меня был выбор — и я им воспользовался. Предпочёл умереть сразу, чем растягивать мучения на несколько месяцев. Я активировал портал. К моему изумлению, портал сработал, как надо. Меня не размазало, а выкинуло в доме лордов Салемов. Я не ждал благодарности. Ведь я делал то, что должен был: возвращал граждан империи свободными. — Но ведь свободными их могла сделать только смерть хозяина? — неуверенно спросил я. — Да, маанэ. На этом я и попался. В Тамаре я отправил на перерождение больше двухсот человек. — Как? — выдохнул я. — Легко, маанэ, ведь именно этому меня и учили. Я — шунали. Убийца высшего класса. Нас учили не просто убивать, а быть при этом невидимыми. Сделать так, чтобы смерть выглядела естественно… — Это как? — растерялся я. — Просто, — улыбнулся суали с взял из тарелки абрикос. — Прекрасный фрукт, сладкий и сочный, — он откусил половину. — Но у него есть косточка. Если спрятать её под языком, а потом, при поцелуе, резко выплюнуть — она попадёт в дыхательное горло. Две минуты — и возле тебя труп. И никто не заподозрит убийства. Просто несчастный случай… Вот и император тоже обратил на это внимание. И уже через месяц я получил официальную должность — императорский клинок. Ну, а это… — Суали коснулся рукой вязи ошейника, — …лишь напоминание. — Ты служишь императору?! — с восторгом выдохнул я. — Почти, — улыбнулся суали. — Точнее, я выполняю его поручения. А служу… Знаешь, младший лорд Салем, господин Ноэль — лишь друг и подопечный. Я всегда буду заботиться о нём и выполнять пожелания его супруга. Но настоящим хозяином он так и не смог для меня стать. Маанэ… Ты ведь не знаешь до конца значения этого слова, — улыбнулся отец. — Маанэ — это тот, кому ты посвящаешь свою жизнь. Тот, чьи интересы становятся важнее собственной жизни. Ты недавно спросил, почему я веду себя как твой слуга, а не отец? Я тебе отвечу — потому что ты мой маанэ, Аттаин…