Запах моего счастья

      Чимин стряхивает с макушки снег и блаженно выдыхает, наконец оказавшись дома, правда, подозрительно тихо. Он вешает пальто и ставит ботинки в сторону, заодно и чужие, чтобы не мешались под ногами. В камине горят дрова, пламя горит высоко, и приятный треск согревает сердце, а стоит подойти к дивану и увидеть спящего Хосока и Дахён в обнимку, плотно прижавшись друг к другу, становится ещё теплее, смотря на счастливых людей, которые нашли друг друга и никуда не отпускают. Они видятся не так часто, как хотелось бы. Хосок работает, Дахён вся в учёбе, последний курс, и они проводят вместе каждую свободную минуту, если та появляется, и Чимин рад, что сегодня они провели вечер вдвоём. Омега тепло улыбается и тихо уходит наверх проверить обстановку. Чонгука в своей комнате нет, зато отчётливо слышится его голос из их с Юнги спальни. Альфы тихо о чем-то переговариваются, и Юнги хрипло смеётся, почти бесшумно, но Чимин знает, какая у него в этот момент широкая улыбка, любимая, которая появляется так же редко, как солнечное затмение, зато запоминающаяся до приятных покалываний в груди.       Омега приоткрывает дверь и видит лежащих на кровати альф головой вниз.       — Почему здесь пахнет..? — Чонгук принюхивается, чувствуя знакомый запах, которого здесь быть не должно, и резко подрывается с кровати. — Чимин? Почему от тебя пахнет Тэхёном?       — Ты опять в ресторане был? — спрашивает Мин, смотря на своего омегу с недовольством. — Мы же это уже обсуждали.       — Тэхён — мой друг. Хочешь, с тобой буду обсуждать свои омежьи дела, расскажу тебе…       — Всё я о тебе уже знаю, даже то, чего знать не хотел, но знаю, мы знакомы четырнадцать лет, я даже знаю, в каком интимном месте у тебя родинка и что тебе…       — А что мне с тобой обсуждать тебя же? — Чимин умело закрывает своему альфе рот ладошками, и садится к нему лицом, расставив ноги по бокам его бёдер. — И вообще, я шёл мимо, просто увидел, как он грустил, ну и кто я такой, чтобы оставить это чудо в такой момент одного?       — А вот с этого момента поподробнее, — Чонгук навострил уши. — Выкладывай.       — Ой, какие мы любопытные.       — Чимин, это вообще-то мой омега и его состояние, даже опущенные уголки губ по какой-либо причине — моя забота. Хочешь меня до инфаркта довести!       Чимин заливается смехом, и Юнги еле успевает его поймать, чтобы тот не свалился с кровати.       — Ты что, издеваешься? Быстро говори, что случилось!       — Ему всё это в новинку, вот он и переживает. Волнуется о том, какой он и какой ты, и как вы расходитесь в параллелях. Он думает, что не готов быть частью твоей семьи, и я слышал, как кто-то говорил о том, что в нашу семью затаскивают насильно, вот он и испугался… — Чимин не стал тогда заострять внимание на сплетнях, живя в этой семье, он многого наслышался от других и о себе тоже, но Тэхён, живя тихой размеренной жизнью, даже не думая становиться центром для обсуждений, превратился в объект наблюдений. — Я сказал ему, что у нас стая действительно большая, но все в ней друг друга любят и находятся в ней по обоюдному согласию и что ты достойный альфа. Он плакал, но, кажется, всё понял и…       — Ты что, довёл его до слёз? — у Чона горят глаза и руки чешутся оторвать языки всем сплетникам, чтобы впредь помалкивали и не доводили Тэхёна до такого состояния. Он заметил, что с его появлением Тэхён начал ходить загруженным, и поникшие глаза были далеко не от работы. Он всегда любит то, чем занимается, просто люди, с которыми он работает, очевидно не самые хорошие, а за такое и в глотку вгрызться можно, потому что Чонгук не позволит выжимать все соки из Тэхёна, морально его добивая.       — Ему стало легче, он высказался и наконец-то принял тот факт, что у него появился истинный в твоём лице.       — Он сказал, что принял меня? — Чонгук чуть ли не заскулил, услышав такие слова. Он подскочил ближе к Чимину, дабы услышать это ещё раз и ещё, потому что Тэхён ему дорог, возможно, он ещё даже сам не осознаёт насколько, а вот альфа внутри готов на голове стоять и хвостом вилять, потому что радость уносит за пределы этой комнаты.       — Какая же ты балаболка, Чимин-и, — Юнги обречённо вздыхает, и Чимин ожидаемо дует губы, в которые ежесекундно получает поцелуй. — Они бы и без тебя разобрались, а ты тут…       Дальше Чонгук уже ничего не слышит и на ватных ногах идёт к себе в комнату, наполненный приливом сил и энергии, как будто зарядился тремя чашками кофе, и адреналин кипит, и сидеть на месте не хочется, поэтому, бросив затею с комнатой, он хватает с вешалки пальто и выбирается из дома.       Работа в зале не стоит, гостей много, и со знакомыми лицами Чонгук по пути здоровается, прорываясь к бару, где видит пшеничную макушку. Рядом расхаживают официанты, кидая двусмысленные взгляды друг на друга, будто общаются на уровне телепатических мыслей, и альфа чувствует, как меняется атмосфера вокруг, подходя он ближе к бару. Тэхён его не замечает и о чём-то усиленно думает, грызя кончик ручки. Его уставший вид альфа замечает сразу, перечёркнутые предложения и столбцы с подсчётам в тетради, волосы, взлохмачивает одной рукой, а вторая — подпирает щёку, и эти от досады надувшиеся губы. Он скидывает своё пальто на стул и проходит за стойку бармена, кивая ему, что всё так и должно быть, продолжай работать. Чонгук самостоятельно делает кофе, наливает сливки и сладким сиропом на воздушной пенке, стараясь не накосячить, вырисовывает «улыбнись», и от лёгкого волнения, облизывая губы, преподносит чашку Тэхёну прямо под нос.       — За счёт заведения, — омега вздрагивает, от чего выпадает ручка и, смотря на чашку перед собой, хлопает глазами, а после медленно поднимает их и смотрит на впереди стоящего и удивляется ещё больше, приоткрывая рот.       — Мист… Чонгук? А почему ты здесь? — альфа улыбается и пододвигает чашку к омеге.       — Потому что ты грустишь, — Тэхён заливается румянцем, смотря на красиво выведенную надпись на золотистой пенке, и, недолго думая, пробует горячий напиток, от аромата которого урчит в животе. От тепла и сладости, разливающихся по телу, улыбка трогает губы автоматически, и долгожданное удовлетворение способствует вздоху наслаждения. — Теперь я спокоен, — Чонгук внимательно наблюдает за растягивающимися уголками губ и не замечает, как его окликают.       — Господин Чон, у нас там…       — Вы что, не видите, я занят, — шикает альфа на подошедшего официанта, и тот, потупив взгляд, убегает, значит, ничего серьёзного, иначе сказал бы сразу и прямо.       — Может, правда, что-то важное, надо… — Тэхён автоматически оборачивается, потому что душа добрая и его долг всем помочь, но сейчас он полностью во власти Чонгука, который берёт его за кисть и никуда не отпускает.       — Важнее тебя сейчас ничего нет, так что мир подождёт, — Тэхён сглатывает, услышав подобное, и ему неловко даже повернуться. Горят не только щёки, горит где-то глубоко под кожей и сильно искрит, заставляя омегу пищать, но он это упорно скрывает, как может, и возвращает корпус в исходное положение. Альфа с прямым пробором густых тёмных волос смотрит на него своими глубокими глазами, отражающими яркий свет помещения, и ничуть не смущается, улыбаясь так прекрасно своей кроличьей улыбкой, вдребезги добивая сердце омеги. — С тобой всё в порядке? Чимин рассказал, что днём…       Тэхён стыдливо прикрывает лицо руками, и альфа понимает, что ни с того начал.       — Он не сказал ничего такого, я не знаю подробностей и не имею право лезть… Но, если это как-то касается меня, то расскажи мне, Тэхён, — Чонгук аккуратно, чтобы не спугнуть, укладывает свою ладонь на чужую и не крепко сжимает.       Тэхён открывает глаза и смотрит загнано. Ему неуютно, и Чонгук по глазам понимает, вокруг официанты поглядывают, а бармен откровенно пялится, кося глаза, хоть и видно, что не хочет этого делать, но всё, что здесь касается директора, всегда интересно.       Чон кивает Тэхёну на второй этаж и, забрав со стула пальто, направляется туда не оглядываясь, зная, что Тэхён уже идёт за ним, чувствует.       В его кабинете душно, так как он не заходил сюда со вчерашнего дня, поэтому окна открываются автоматически, а дверь закрывается. Тэхён мнётся у двери, прижимая к груди рабочий журнал. Он прокручивает в голове разговор с Чимином и думает о том, что альфа всё знает, как он сомневается, как ему неловко и страшно, как он плакал и становится неуютно, стоя рядом с ним в одном помещении. Чонгук видит чужие метания и, подходя к Тэхёну, забирает журнал, с которым он неохотно расстаётся, тот для него как своеобразный щит, за которым можно спрятаться, но тут он чувствует на себе прикосновения чужих рук, как те смыкаются за его спиной, ложась на лопатки и поясницу, прижимают к себе, пряча от всех. Тэхён утыкается носом в чужое плечо и пытается выровнять дыхание.       — Всё хорошо, успокойся, — Чонгук ласково поглаживает по голове, пропуская сквозь пальцы кудрявые локоны. — Здесь на тебя точно никто не смотрит и ничего не скажет, всё только между нами. Давай поговорим? — альфа заглядывает в чужие неспокойные глаза и невесомо начинает поглаживать мягкую щеку. Тэхён к прикосновениям ластится и прижимается ближе, прикрывая глаза. — Ну вот, контакт уже налажен, — Чонгук тихо посмеивается, а Тэхён, понимая, что делает, краснеет щеками и отворачивается, дуя губы.       Они садятся на диван друг напротив друга, и Тэхён неосознанно прижимает к себе первый попавшийся предмет, подушку.       — Что тебе Чимин рассказал?       — Не обращай на него внимания, он неосознанно и обидеть может, и принизить к земле так, что встать потом не захочется. Мне вот уже какой год кажется, что Юнги к низу клонится всё активнее.       Тэхён посмеивается и немного расслабляется. Ему нравится, что альфа не давит его серьёзным разговором, разбавляя обстановку шутками и тёплой улыбкой, от которой действительно становится легче.       — У Чимина, конечно, есть свои недостатки, но иногда именно за это людей и любят, — эти слова греют альфе сердце. Конечно, никто не идеален, однако каждая мелочь твоего истинного, пусть даже вредные привычки становятся любимыми. — Чимин успокоил меня и выслушал, хотя я сказал в его адрес пару неприятных слов, он всё равно обнял и поведал об очень важных вещах, которые я всё ещё не могу принять, но могу попробовать, — Тэхён аккуратно поднимает веки, вглядываясь в лицо напротив. Чонгук от волнения покусывает губы. — Не делай так, обветрятся же на холоде.       Чонгук хмыкает и пододвигается ближе к омеге. Тот не прячется и не отодвигается к противоположному краю, смотрит заворожённо на чужие телодвижения.       - Знаешь, отношения мне не в новинку, но с тобой они мне действительно кажутся сложными… — Тэхён опускает глаза на этих словах, нервно сжимая края подушки. Вот и конец того, что так и не началось. — Потому что хочется построить что-то серьёзное, — в груди спирает дыхание от быстро скачущих эмоций. Тэхён не успевает за мыслями Чонгука, и слабое сердце отбивает такой ритм, что он готов задыхаться. — И мы не маленькие дети, чтобы после недопониманий расходиться, как в море корабли, мы не в том возрасте, чтобы совершать такие глупые ошибки, и истинность для меня много значит. Ты осознаешь ту нерушимую связь, что связывает нас, как омегу и альфу? — на этих словах Чонгук берет влажные ладони омеги в свои и смотрит на смущённый взгляд из-под веера ресниц. — Не знаю, как ты, но я влюбился с первого взгляда и не могу себе позволить отпустить тебя, слышишь? — Тэхён улыбается робко, слыша чужое сердцебиение. Такое громкое и невпопад, слышит чужое сопение и как альфа перебирает губами, снова их покусывая. Он поднимает глаза, внимательно смотря, как Чонгук облизывает пересохшие губы и бессовестно залипает на это. В какой-то момент он осознаёт, что они очень близко, всего в нескольких сантиметрах и, поддавшись порыву, легко касается губ, тут же отстраняясь назад и поднимает глаза, встречаясь с тёплым счастливым взглядом.       Чонгук улыбается, издавая непонятные даже для себя звуки, но омега прижимается своим лбом к его, и он аккуратно, уложив ладонь на его макушку, наклоняет голову, целуя.       Это не один поцелуй, целая серия приятных прикосновений губ, возможно, немного нерешительных, неловких, но трогательных для них обоих. Это тепло, и нет никакого отвращения и неприязни, эти поцелуи нежные, как когда съедаешь кремовое пирожное, и сладость, растаявшая на губах, дарует блаженство. Поцелуи — это приятно, и не всегда хочется плотоядно кусать губы друг друга, исследуя полость рта языками, поцелуи бывают лёгкими и милыми, именно в таких хранятся трепетные неловкие чувства, когда не понимаешь, что делаешь, но знаешь, что этого хочешь, и тот, кого ты целуешь, хочет тоже. Поцелуй запечатывает сладостные мгновенья алым цветом, ожогом тела изнутри и светом тех звёзд, о которых говорят, когда смотришь на того, к кому испытываешь сильные чувства. Это был первый настоящий поцелуй для обоих, так они считают, и от неловкости глупо улыбаются, сталкиваясь носами. В глубоких глазах играют огоньки, они туманно мерцают, скрывая ясный взгляд, но разум чист, и головой оба хорошо понимают, что это любовь. Робкая, из-за которой всё время приходится краснеть, потому что слишком трепетно осознавать, что кто-то смотрит на тебя влюблёнными глазами, что ты для кого-то дорог.       — Обещаю, что завтра под венец не поведу, но когда-нибудь обязательно это сделаю, — говорит Чонгук, и они оба начинают смеяться, скрывая всю неловкость за яркой улыбкой.       Тэхён ему верит и уверен в том, что альфа спешить не будет, к таким потрясениям он ещё не готов, но сегодня, пересилив своё смущение и страх, он позволил себя поцеловать, как Чонгуку того хотелось.       — Звучит как досрочное «вместе и навсегда».       — Я же сказал тебе, что не отпущу и сделаю всё, чтобы ты сам этого не захотел, — Чонгук поглаживает пушистые волосы, наслаждаясь их мягкостью на макушке, а другую руку прячет в чужой, сплетая пальцы.       — Хорошо, но я не хочу, чтобы о нас говорили на работе, не хочу слышать сплетни, как… тогда. Давай не будем никому показывать, какие между нами отношения? Мне хочется спокойно работать и ни с кем не портить отношения.       — Разумно, но от нашего шеф-повара ничего не скроешь.       — Джин-хён мне как старший брат, ему можно…       Чонгук прерывает его слова, снова накрывая губы нежным поцелуем.       Больше они не говорят на эту тему и проводят ещё какое-то время в кабинете, оставаясь незамеченными.       Тэхён высовывает голову из окна, где потихоньку идёт снег, ложась пуховым покрывалом на горизонтальную поверхность. Его коллеги столпились в привычном месте под козырьком. Он редко проводит с ними перерыв, чаще всего оставаясь в своём кабинете, или дожидается, пока все уйдут, и садится на лавочку пить кофе. Шум и гам на протяжении дня он слышит достаточно, а тишина иногда так необходима, что приходится прятаться.       Чонгук разбирает что-то на своём столе, просматривая журнал омеги на предстоящие мероприятия, и в ближайшую неделю, кроме приезда иностранных гостей, никого не намечается, что несказанно радует. Их заработок превышает среднюю норму, так что всё в порядке, и в ежедневном приходе толстосумов они не нуждаются.       — Мне кажется, стоит прикрыть окно.       Тэхён поворачивает на голос и вопросительно смотрит.       — Холодно?       — Мне? Нет. Но ты можешь простудиться, так что отползай оттуда, — Чонгук оттягивает Тэхёна от окна, прикасаясь тыльной стороной ладони к его носу. — Прохладный, — Ким недовольно хмыкает и выскальзывает из чужих рук, натягивая горло свитера повыше.       — Всё в порядке, я не тепличное растение и не нуждаюсь в дополнительном уходе, — Тэхён улыбается, идя спиной вперёд, и выскальзывает за дверь, оставляя альфу тяжело вздыхать и качать головой, думая, что ещё сможет усмирить такого, как он.

***

      Чонгук не спешит собираться домой, зная, что Тэхён ещё в здании и точно не выходил, хотя весь персонал уже собрался и дружно вываливается из помещения. Альфа прослеживает их взглядом, и те с ним вежливо прощаются и желают приятного вечера. Чонгук не переносит холод, а это уже большой такой минус сегодняшнего вечера, потому что температура снизилась до минус восьми, и снег всё ещё продолжает идти, кажется, не желая прекращаться. Наблюдая, как последний повар выходит из здания, он потерял бдительность и не услышал, как кто-то подкрался сзади.       — Следишь за кем-то? — любопытный Тэхён смотрит в сторону улицы и, не находя там ничего интересного, переводит взгляд на альфу. Тот стоит, укутавшись в дутую куртку, и ёжится, недовольно дуя губы.       — Выработал в себе привычку наблюдать за прохожими, особенно за теми, кто мне интересен, — отвечает альфа и поворачивает голову к Тэхёну. У омеги уставшие глаза, но всё ещё живые, и они улыбаются. Сейчас в этом здании намного теплее, чем на улице, и Чону совсем не хочется туда идти, но Тэхён уже одет и собирается уходить, а упустить его и отправить домой на общественном транспорте в такую погоду будет кощунство.       — Вот почему я всё время ощущаю на себе чей-то взгляд. Ты себя раскрыл, — Тэхён натягивает шапку пониже до бровей, чтобы ветер не задул, но, кажется, погода ему и не противна, он напротив улыбается уголками губ, поднимая голову к небу.       — А я и не скрывал, — Чонгук смотрит, как из рта омеги вырываются клубы горячего дыхания, и прекрасно помнит ту сладость при касании к его губам. Конечно, когда он рядом, стоит так близко, хочется повернуть его к себе и снова поцеловать, так же трепетно, как он того заслуживает. Но Чон дал себе обещание не торопиться, потому что ситуация для обоих сложная и до жути неловкая, хоть оба уже взрослые люди. — Перестань ловить языком снежинки. Так и заболеть недолго, стоя с открытым ртом в такой холод, — Чон бурчит и встаёт перед омегой, загораживая ему вид.       Тэхён ему улыбается, но послушно прекращает, видя, как Чон недовольно смотрит, но с волнением и заботой в глазах.       — Сегодня не самый холодный вечер, и я ничего не имею против зимы. И Ёнтан со мной согласен, мы даже сегодня собирались пойти…       — Я с тобой, — вбрасывает альфа, уверенно смотря на Кима, а у самого ноги трясутся, потому что ботинки надеты совсем не по погоде, потому что, когда у тебя есть машина, об этом как-то мало задумываешься.       — Смотря на тебя, я думаю, что ты явно не переносишь холод. Тебе незачем идти куда-то со мной, мы встретимся завтра на работе.       Чонгук его не отпускает и идёт по пятам в сторону какой-то остановки. Снега там навалило много и его невысокие ботинки, там просто утонут вместе с ногами. Тэхён же обходит эти сугробы, решив идти по гололёду, думая, что так будет быстрее и без риска для здоровья, но стоит ему сделать пару шагов, как на третий он поскальзывается, готовясь падать в сугроб, но вовремя успевший Чонгук перехватывает его поперёк живота и переносит на более твёрдую поверхность, и только потом ставит. Тэхён не может отойти от пережитого адреналина, готовый был упасть, а вместо этого оказался в чужих руках и буквально парил над землёй.       — Я однозначно убеждён, что теперь точно пойду с тобой. Хоть ты и любишь зиму, но совершенно к ней не приспособлен, — Чонгук тяжело дышит, облокотившись о стеклянные стены остановки, и совершенно забывает о холоде, смотря на растрёпанного Тэхёна с горящими глазами. Пережитое до него доходит долго, и Чонгук, не сдерживаясь, смеётся.       — Я… Это случайность, я не заметил, — оправдывается Тэхён, засовывая ладони в карманы поглубже.       — Это не отменяет того факта, что я иду с тобой. Или ты против моей компании? — берёт на слабо и давит на смущение. Тэхён поддаётся и, смотря широко раскрытыми глазами, машет головой и говорит, что ничего против не имеет. Чонгук удовлетворён.       Вечерняя аллея искрит отражающим светом фонарей. Снег поблёскивает разноцветными переливами, отчего у бедного Тани глаза разбегаются, и он носится в разные стороны, с разбегу прыгая в пушистые сугробы, утопая в них по самый мокрый нос.       — Тани! — Тэхён отчаянно ступает в сугроб и достаёт щенка, который сам выкарабкаться не может из-за коротких лапок. — Я тебя больше без поводка не отпущу, — щенок оказывается на руках у хозяина и долго ворочается, прежде чем удобно уместиться в родных руках. — Думаю, он устал.       Чонгук ступает спиной вперёд, тихо наблюдая за омегой, подмечая каждую деталь для себя. Несмотря на холод, он наслаждается прогулкой в полной мере, даже если всё внимание получает собака. Как сказал Тэхён, Ёнтану всего три месяца, и не нужно долго смотреть, чтобы понять, как омега любит своего питомца. Тэхён зарывается носом в его шёрстку и дует губы, что-то ему говоря, но щенок не слушается и, спрыгивая с рук хозяина, мчится к альфе.       — Иди ко мне, — Тани без страха прыгает вокруг нового человека и чуть ли не запрыгивает на руки, чтобы на него обратили внимание. — Ты не представляешь, как похож на своего хозяина.       — Это чем же?       — Такой же неугомонный. Я тебя всё время теряю в зале, а иногда и на кухне нахожу, но ты тут же ускользаешь.       Тэхён хмыкает, говоря о том, что это просто издержки профессии, а после вновь обращает всё своё внимание к Ёнтану, поглаживая его за ушком и под шейкой.       Тэхён красивый, у него красивый взгляд и не только из-за насыщенно орехового цвета глаз и пышных ресниц, бросающих ажурные тени на румяные от мороза щеки. У него выразительные глаза, которые говорят достаточно, чтобы понять о чём он думает, что беспокоит, они настолько живые и искренние, а иногда даже сияют, когда эмоции бьют ключом через край, когда они пересекаются взглядами в зале, когда он рад хорошо выполненной работе, а ещё когда играет любимая мелодия на фортепиано. Чонгук часто замечал, как тот залипает, облокотившись о колонну и ничего перед собой не видит, смотрит сквозь пелену глаз, о чём-то думая. Ему нравится, когда у человека не пустые глаза, когда смотришь в них и постоянно видишь эмоции, такой взгляд, которым обладают все дети, в том числе и Соён с Тэёном, возможно, поэтому они так быстро поладили. У Тэхёна добрый взгляд, и, даже когда злится, он всегда остаётся собой.       Чонгук хочет увидеть Тэхёна в обличии волка, но об этом умалчивает, прекрасно понимая, что это очень важный шаг и не каждый оборотень обратится перед мало знакомым человеком. Альфа позволяет это себе только в кругу семьи и только на территории дома.       Их семья очень известна, волки вокруг о них знают и на чужую территорию не посягают, но бывают и слишком любопытные особы, та же пресса, репортёры, которым интересен их бизнес, и Чонгук никогда не хотел такой шумихи вокруг себя и свою пару в это втягивать никак не желал, но, как оказалось, Тэхён в это втянут по самые уши, работая в этой сфере не первый год.       — Ты так глубоко о чем-то задумался? Переживаешь о чём-то? — робко спрашивает омега, заметив затянувшиеся молчание.       — Если только о тебе, — и отчасти это правда. Чонгук подносит руку к чужому лицу, оглаживая скулы и щеки, тянется вперёд, чтобы оставить поцелуй на влажных губах. — Здесь нас никто не знает, поэтому я имею право украсть у тебя поцелуй, — Тэхён обиженно возмущается и несильно толкает альфу в плечо. — Хорошо-хорошо, больше не буду, иначе Чимин начнёт допрос о появлении на моем теле синяков.       — Ты часто его упоминаешь, кажется, он тебе даже ближе, чем брат… Прости, если лезу… — Чонгук бережно переплетает пальцы с омегой, и чтобы не окоченеть на холоде, двигается вперёд.       — Ты можешь задавать мне любые вопросы, мне нечего скрывать, к тому же, когда-то же тебя мне нужно подготовить ко встрече с нашей стаей.       — Чимин мне о вас рассказывал, я правда не всех запомнил, но с семейством Мин довелось познакомиться поближе.       — Волчата по тебе скучают, а Чимин часто жалуется, что ему плохо дома одному, хотя он в одиночестве никогда не остаётся. Мама всегда дома, Дахён, она после обеда уже возвращается с занятий, Юнги под боком, который работает удалённо, и близнецы, но он отчаянно рвётся к тебе.       Тэхён смущённо улыбается, радуясь где-то в душе, что помимо Джина у него появился ещё друг, с которым, конечно, не с самого начала, но начали развиваться хорошие отношения. Чимин тактильный и дружелюбный, он омега с характером, и Тэхён видит в нём своего близкого человека, это не истинность, это другая связь, однако такая же крепкая и, как ему кажется, нерушимая.       — Он назвал себя вторым моим ангелом-хранителем, на тот случай, если тебя нет рядом.       — А я всегда рядом, даже когда нет, всё равно да. На уровне чувств я ведь тебя отлично ощущаю, у нас неразделимая связь, которая помогает мне всегда точно знать, что с тобой.       От Тэхёна пахнет домом, где сейчас наверняка тепло. В камине полно дров, которые время от времени забрасывает Юнги. Пахнет сдобой и чем-то более насущным, что так всем по вкусу. Тэхён пахнет маракуйя, он буквально сочетает в себе ароматы всех фруктов сразу, как в чае, когда под кипятком аромат насыщается, создавая радугу вкусов. Чонгук любит горячий фруктовый чай, наверное, даже больше, чем хорошо выдержанный алкоголь. Потому что алкоголь согревает желудок, а чай — сердце и немного душу.       Чонгук совсем не против проводить время с омегой в окружении пухового снега и холодного ветра, он крепко держит его руку, смотрит в родные сердцу глаза и как будто оказывается дома, и это делает его счастливым. Он наконец-то нашёл свою омегу, наконец-то обрёл покой.