***
— Мини, по-моему ты переутруждаешься, что ты так отчаянно там ищешь? Юнги заботливо гладит по животику свою омегу, заглядывая в планшет, за которым младший сидит всё утро и даже не спустился на завтрак. — Мне Тэхён рассказывал, что у него в квартире висела картина одного художника и он очень ей дорожил, я пытаюсь её найти… — отвечает Мини, листая ленту в интернете. — Оу, я забыл кое о чём тебе сказать, — альфа выключает планшет и откладывает в сторону, беря обе ладошки омеги в свои. — Тэхён решил, что остаётся с нами. Он официально член нашей стаи и… — Что? Когда это произошло? Почему я узнал не первый?! — Чимин взбудоражено начал сползать с кровати, буквально задыхаясь от подступающей истерической радости и негодования, потому что узнал об этом очевидно последний. — Так ты же из комнаты… Ай, иди уже, — Мин наблюдает удаляющийся из комнаты силуэт, а секундой позже слышит радостные вопли и чьи-то слова о помощи. — Тэхён, я так рад! Когда ты решил? Почему мне ничего не сказал, я ещё вчера хотел с тобой об этом поговорить, но не хотел давить. Не знаю, что бы делал, если бы ты уехал! — Чимин отчаянно обнимает Тэхёна со слезами на глазах. Его гормоны играют слишком ярко, и он не в силах это контролировать. — Кто будет есть со мной поздними вечерами яблочное пюре? — А то я удивляюсь, почему запасы быстро заканчиваются, — причитает Хосок, главный поставщик детского питания в их дом, так как всё время на машине и детский магазин через дорогу от офиса. — Не важно. Главное, что Тэ с нами. — Да, я тоже рад. Чимин обнимает его ещё долго и в течение дня никуда его не отпускает, рассказывая о том, когда сам переехал сюда вместе с Юнги, и, нагло стащив у своего альфы ноутбук, выбирает Киму новую одежду и всё по мелочи, что, как ему кажется, нужно, не забывая о предметах интерьера, хоть Тэхёна и устраивает всё в комнате Чонгука.***
Тэ быстро привык к постоянному месту жительства и тому, что теперь до работы нужно добираться не на метро и автобусах, а на машине, дольше, но намного комфортнее, правда, больше от того, что на протяжении всей поездки Чонгук держит его за руку. Джин, узнав обо всём от Чонгука, сильно переживал, но, увидев счастливого Тэхёна без капли угрюмости на лице, успокоился, и работа приняла прежние краски. Насмехаться он над ними стал, правда, гораздо больше, но Ким скучал по этому и по работе, которую пришлось на время отложить. Многие из персонала знали о случившемся, кто-то соболезновал и спрашивал, как Ким себя сейчас чувствует, всё в порядке, на что он отвечал уклончиво, но уверяя, что в норме и вновь готов приступить к своим обязанностям.***
Тэхён, складывая бумаги в папку, попутно тянется за пальто, собираясь зайти за Чонгуком в соседний кабинет, чтобы отправиться домой, но вибрирующий телефон в кармане его останавливает. — Тэхён, ты ещё в ресторане? — по тихому хрипловатому голосу омега понимает, что это Юнги. — Да, домой собираюсь. — Я заеду за тобой. Чонгук просил передать, что отъедет ненадолго и вернётся сегодня поздно. — Ам, ладно. Тэхён кладёт трубку и заходит в кабинет Гука, проверить, на месте ли тот сейчас, но того не оказывается. Возможно, он что-то упустил, но о вечерних планах альфа сегодня ничего не говорил. Он решается позвонить, но тут же передумывает, вдруг он на важной встрече. Закрыв за собой дверь в кабинет, он спускается ко входу, где на парковке, его уже ждёт Мин. — Хорошо, что ты освободился пораньше, Чимин хотел погулять с близнецами, а у меня работа, не хочется его одного оставлять. — Я присмотрю. Юнги благодарно улыбается, как и всегда смотря с теплотой. Он импонирует этому мужчине, восхищаясь его бесконечной любовью к своей семье, готовностью встать горой за своих омег, несмотря на то, что мал ростом и спокойный на вид, но в тихом омуте черти водятся, и благодаря Юнги Тэ в полной мере осознал значение этих слов. Они отъезжают всё дальше от главной дороги, съезжая в сторону леса, где всё ещё находится цивилизация, к парку, давно заброшенным для многих, но хорошо знакомый им. — Я заберу вас позже. Смотри, чтобы Чимин-а не сидел долго на лавочке, они холодные. — Не переживай, хён. — Буду, обычно я не оставляю его одного, ему сейчас… нелегко, — альфа улыбается, но уголки его губ смотрят вниз, и выходит немного грустно. Он смотрит на стоящего под елью Чимина, по нос укутанного в шарф, что бдительно наблюдает за резвящимися в снегу близнецами. Тэхёну тоже хочется, чтобы всё было хорошо, он знает о проблемах Мини и не меньше его альфы волнуется, когда тот жалуется на боли в животе. Тэ кладёт свою руку поверх Юнги и успокаивает одним прикосновением, взглядом говоря о понимании. — Спасибо, — шепчет Мин и открывает для Тэ дверь, а после уезжает. — Папа, смотли, Тэ-Тэ-хён приехал! — Соён замечает омегу первым и бежит навстречу, запрыгивая к нему на руки. — Космонавтик, ты тяжёлый, — в дутом комбинезоне утопают его ножки и ручки, а шарф закрывает пол-лица, так что видно лишь глаза цвета чистого замёрзшего льда. — Давай-ка мы тебе отпустим шарфик, а то дышать-то тебе нечем. — Спасибо, хён, папе скажу, что ты лазлешил, — волчонок хлопает глазами и ртом ловит пышные снежинки, убегая к брату лепить снеговика. Тот, видя его спущенный шарф, делает то же самое со своим и высовывает язык, продолжая свою нелёгкую работу. — Я сначала подумал, что ты в космос их собрался отправлять. Они такие неваляшки в этих костюмчиках, — Чимин смеётся с его слов, осознавая, как они комично выглядят, зато тепло. — Юнги говорит, что они на пингвинят похожи, — на его щеках спелый румянец, и красноватый нос кнопкой выглядывает из-под шарфа, по которому Тэхён щёлкает. — А вот ты одет совсем легко. Это же осеннее пальто! — Не думал, что мне сегодня придётся выбираться на улицу, я же всё время на машине. — У Юнги всегда пахнет шоколадом и мармеладками в машине, — говорит Мини, смущённо поглядывая на свои ботинки, которые уже почти не видны из-за живота. — Он был очень обеспокоен. Ты хорошо себя сейчас чувствуешь? — Тэхён встаёт к нему боком, опираясь о кору дерева. — Сейчас да, но ночью мутило, а ещё живот болел, но такое бывает, Юнги правда перепугался и всю ночь заснуть не мог, а ему сегодня проект представлять, — омега грустно вздыхает, поглаживая одной рукой живот. Несмотря на то, что в этот раз там один волчонок, ему эта беременность даётся тяжелее, но он старается не показывать, как ему больно ради Юнги и близнецов, чтобы не беспокоились за папу. — Ты же знаешь, что не виноват. — Я не виню себя. Просто переживаю. Он когда не высыпается, не в настроении. Тэ подходит ближе, приобнимая омегу, а другую руку кладёт на выпуклый живот. Он чувствует, какой тот тёплый, даже сквозь одежду чувствует эту тяжесть и то беспокойство, что пробегает по венам Мина. Он обнимает его всем своим телом, закрывая от холода, чувствуя, как и за его спиной смыкаются руки. — Не мне тебе говорить, как вредно волноваться в твоём положении. — Когда вы рядом со мной, я чувствую себя хорошо, — Чимин именно тот человек, что зависим от других, он питается энергетикой, а когда насыщается, восполняет её людям ещё в большем количестве. Ему важно быть не одному, возможно, поэтому по чьей-то воле свыше у него родились близнецы и скоро появится ещё одна кроха. — Ты сегодня слаще пахнешь, — говорит Чимин, принюхиваясь. — Ты не чувствуешь дискомфорта? — Если ты о приближающейся течке, то я знаю, — особого дискомфорта она ему никогда не причиняла и проходила не настолько болезненно, чтобы изнывать в кровати, он даже работал, но не знает, как организм отреагирует в этот период, в присутствии Чонгука, оттого и ледяные лапы волнения подбираются всё ближе. — У вас с Чонгуком не было интимной близости? — Тэ мотает головой. — Совсем-совсем? — Тэхён смущён тем фактом, что это может произойти в скором времени. Он долгое время не подпускал к себе альф и ни с одним не имел интимной близости, оттого неловко от своей же неопытности и вечно горящих щеках, когда Чонгук ласково поглаживает его тело, стоит поцелую стать глубже. — Я лишился девственности в пятнадцать, — спокойно говорит Мини, а Тэ теряется. Ему до ужаса неловко говорить на эту тему. Но если не с Чимином, то с кем? — Мы с Юнги познакомились ещё в средней школе, очень рано познали все прелести истинности, и нас так тянуло друг к другу. А когда была моя первая течка, я ему доверился, и всё прошло очень хорошо, потому что чувства играли со страшной силой и я ни чувствовал ничего, кроме наслаждения, находясь рядом с ним. — И вы точно знали, что нужно делать? — Нет, но это было не так важно, мы не беспокоились об этом, желание было сильнее, мы поддавались чувствам и ощущениям. Поверь, тебе в такие моменты не нужно думать, ты начнёшь беспокоиться и всё испортишь. — Успокоил. Тэ не представляет, как себя нужно вести, что может понравиться Чонгуку и должен ли он его предупредить о наступающей течке, или он сам всё поймёт? Говорить об этом с ним очень смущает. Он уверен, что запутается где-то в словах, как подросток, и потом за себя будет обязательно стыдно. Его начинает потрясывать, что замечает даже Чимин и, укладывая ему ладошки на щёки, внимательно заглядывает в глаза. — Кажется, нам пора домой. Тэхён чувствует себя определённо хуже. — Знаешь, в этот период, когда у кого-то из стаи начинается течка, мы с Юнги уезжаем, потому что у него очень острый нюх и ему тяжело, ты сам понимаешь, ну и близняшкам это ни к чему, — вкрадчиво объясняет Чимин, пока Тэхён неровно дышит, запрокидывая голову назад. Голова кружится, и тело определённо нагревается. — На такой случай у нас есть квартира недалеко отсюда. Мы отвезём тебя домой, и я позвоню Чонгуку, чтобы тот приехал, как можно скорее на случай, если тебе станет хуже. Остальные работают допоздна и войдут в ваше положение, всё хорошо. Тэхён благодарно улыбается, краем уха слыша, как Чимин просит Юнги их забрать.***
Тэхён не знает, что он делает. Тенью ходит по дому, включив лишь светильники с приглушённым светом, создавая для себя ту атмосферу, которое хочет настроение. Да, у него началась течка, но он не чувствует себя плохо, для него это подобно приятной неге с редкими вспышками ноющей боли и с тяжёлой головой. У него странное настроение, он впервые не знает, чего хочет. Обходит этажи, сканируя взглядом предметы и улавливая едва слышные, но резкие для него звуки, смотрит в окно. Под светом фонарей видно, как порошит снег, и ему в голову приходит желание надеть что-нибудь тёплое, закутаться в чём-то мягком, наслаждаясь теплом собственного тела. Даже этого не осознавая, он заходит в их с Чонгуком комнату и открывает половину шкафа с вещами альфы. На него глядят аккуратно сложенные вещи, а в груди разливается азарт нарушить этот покой и всё перевернуть. С пугающей, как могло бы показаться, улыбкой он хватает в охапку вещи и бросает на кровать. Плюшевая песочная кофта с капюшоном оказывается на нём моментально, к груди он прижимает сиреневую толстовку, в которой Чон ходил по дому утром. Она пахнет слишком ярко, и Тэхён, упиваясь этим ароматом, заваливается на кровать с глупой улыбкой на лице. Кажется, мысли далеко за пределами его сознания, он осознаёт лишь, что ему очень хорошо в окружении вещей Чонгука. Он стаскивает остальные в своеобразный кокон и, зарываясь в них носом, глубоко дышит, смотря в окно. Снежные тучи всё сгущаются, темнеет очень быстро, ночь становится непроглядной, и в любой другой момент его бы охватил страх одиночества в этом доме вдалеке от цивилизации, но спустя какое-то время он слышит скрип снега от шин, звон ключей и тихий знакомый вздох. Улыбка становится блаженной, запах насыщенней и то щекочуще-ноющие чувство в животе распаляет его жар. Он слышит шаги и медленно поднимается к приходу Чонгука в комнату. Тот выглядит слегка обеспокоенным, и на то есть веские причины. Тэхён считает это очень милым и, ложась поперёк кровати лицом в его сторону, улыбается непонятно от чего. Просто так хочется, в данным момент он не властен над своими эмоциями и телом. Чонгук стоит в дверном проходе и не знает, что и думать. Тэхён смотрит на него так проникновенно и нежно, зазывает, но не так, чтобы с целью в постели разложить его на горизонтальной поверхности, а чтобы лечь и прижаться к его боку, чтобы подарить ласку. Он подходит к своей омеге и трогает сначала лоб, тот тёплый, и Тэ от прикосновений тут же начинает ластиться и берёт его за прохладную ладонь. — Мой хороший, — шепчет Гук, укладываясь к нему лицом, только потом замечая, что лежит на своих же вещах, которые утром были аккуратно сложены в шкафу. Он не ожидал, что Тэхён будет таким. Он тихий, просящий ласку, он не корчится от боли и ничего не просит, кроме как просто быть рядом. — Почему Чимин так паниковал? Кажется, ты чувствуешь себя отлично. Тэхён приятно щурится, зарываясь носом в чужую шею. — Я один из тех немногих, кто не чувствует особой боли в этот период, моя течка протекает тихо, почти незаметно… — Но пахнешь ты намного ярче, — Чонгук облизывается, ощущая этот запах даже на губах и немного на кончике языка. — Я должен что-нибудь сделать для тебя? Чего бы тебе хотелось? — Просто не уходи. — Мне будет так сложно лежать с тобой этой ночью. Не знаю, как долго я смогу продержаться. Тэхён ничего не говорит, посмеивается в чужую грудь и сжимает руки в кулачки. Чонгук усмехается и рывком оказывается сверху, прижимая Тэхёна к кровати своей грудью. — Ким Тэхён, что ты мне на это скажешь? Чонгук видит того же Тэхёна, что и всегда, но в то же время это совсем другой Тэхён. Он милый и чересчур игривый, в любой другой момент Тэ жутко смущался бы, уворачиваясь от его напора, сейчас же он лежит под альфой спокойно, обнимает за шею, зарываясь пальцами в угольные волосы. — Ты такой странный, но мне нравится твоё настроение. Я думал, будет сложнее, — выдыхает Чон. — А что сложного в том, чтобы поцеловать меня? Тэхён щекочет его своим дыханием и сам же смеётся со своих действий. У Чонгука кожа горячая, запах парфюма практически пропал, оставляя лишь примесь гранатовых ноток его естественного запаха. Губы у него того же цвета, яркие, сочные и влажные, хочется покусать, и Тэхён делает это, потому что очень хочется, Чонгук просто позволяет делать всё, что ему вздумается, потому что это первый раз, когда Тэхён проявляет такую инициативу. Они перекатываются по кровати, сгребая вещи в кучу, и те падают на пол, пока Чонгук пробирается ладонями под кофту Тэхёна, касаясь и без того тёплой персиковой кожи. Он давно подметил, что она у него отдаёт розовым, не такая загорелая, как у него, он не поцелованный солнцем мальчик с веснушками на щеках, он ребёнок серебристой луны, и родинки — его созвездия. Он целует каждую, что открывается его взору. Их много на солнечном сплетении и ключицах, так очевидно выпирающих, которые он так любит скрывать за воротниками рубашек и свитеров с высоким горлом. Тэхён приподнимается, чтобы снять с плеч кофту, оставляя верх полностью обнажённым, и, закидывая руки на шею альфы, прижимает его голову к своей шее, и тот без промедления касается губами сладковатой кожи, начиная нежно целовать. Чонгук понимает, в каком они движутся направлении. Удовлетворить партнёра — процесс долгий и трепетный для каждого, отчасти жутко неловкий, особенно в первый раз, потому что ты испытываешь чувства, и Чонгук дает себе слово, что позаботится о Тэхёне в этот момент, если тот ему позволит. А он позволяет и улыбается так загадочно и томно, что для подтверждения не нужно слов. Он такой мягкий и податливый, омега визуально утопает в любви, которую ему дарит альфа. Гук чувствует, как в сердце щемит от неконтролируемой любви к нему, и он довольно жмурится, упираясь лбом в его плечо, желая окончательно присвоить себе, поставить метку, напиться им сполна, до краёв, чтобы только моё, любимое, родное на долгие годы. Он целует выбранное место в районе шеи, ближе к уху, но выпускать клыки не торопится. — Мне очень жарко, — лепечет Тэхён, глубоко вздыхая, отчего его грудь ходит ходуном. — Мне тоже. Его температура тела поднялась до критической точки, на висках капельки пота, но он чувствует себя так хорошо, смотря на свою омегу, готовую перейти на новую ступень их отношений, полностью довериться и отдаться. Одежда неумолимо падает с кровати, отшвыривается в сторону мешающееся одеяло, скатывающееся куда-то в ноги. Освободившись от ненужной одежды, стесняющей тело, Тэхён чувствует себя очень хорошо. Внутри разливается нега, в присутствие своего альфы живот скручивает приятной судорогой, а смазки выделяется больше, но он стыдливо не прячется, потому что Чонгук сказал: — Я хорошо о тебе позабочусь. И смотря в эти глубокие глаза, он понимает, что, да, он хочет видеть этого человека рядом с собой до самого конца, хочет целиком и полностью, гонит прочь те дурные мысли, что так долго преследовали, потому что они больше не нужны, когда рядом Чонгук, смотрит так проникновенно до сбитого дыхания и касается его кожи так жадно и властно, до звёзд перед глазами. Он ласкает там аккуратно, зная, что он у Тэхёна первый, и от этого факта его альфа утробно рычит и скалится, потому что моё и ничьё больше. Раздвигает длинные ноги шире, целуя молочные бёдра, доводя омегу до экстаза в купе с ловкими движениями пальцев внутри, где характерно хлюпает смазка. Чонгук доволен блаженным лицом своего омеги, целует эти влажные губы, которые тот постоянно прикусывает, наблюдает за закатывающимися глазами, а ведь они только начали, ещё не перейдя к самому основному. Чувствуя, как расслабленный Тэхён повиливает бёдрами, самостоятельно насаживаясь на длинные пальцы, Чонгук понимает, что пора, и, склонившись над омегой носом к носу, одним взглядом спрашивает, готов ли он. У Тэхёна от глубокого дыхания высоко вздымается грудь, соприкасаясь с грудью альфы, широкой и горячей, ноги автоматически прижимаются ближе к его телу и, обнимая ладонями его щёки, просит взглядом сделать уже что-нибудь. Альфа не медлит и, аккуратно придерживая Тэхёна за поясницу, входит в разработанный проход, утробно рыча от удовольствия. — Так хорошо, — шепчет Чонгук в его приоткрытые в немом стоне губы. — Ты принимаешь меня так хорошо, Тэ. Тесно, влажно. Он толкается глубже, чувствуя, как упругие стеночки обхватывают его достоинство, доводят до состояния темноты перед глазами. Он делает пару резких движений, наблюдая за реакцией омеги и не замечая гримасы, продолжает в том же темпе. В период течки всё намного легче, организм омеги сам того требует и с удовольствием принимает, даже если это в первый раз. Организм сам подготовился к подобному, а чувства обостряют желание, и ты получаешь только удовольствие. Тэхён захлёбывается в собственных стонах, не в силах даже ответить Чонгуку на поцелуй, но тот того и не требует, он обещал, что позаботится и выполняет своё обещание, смотря диким животным взглядом на свою омегу, и в какой-то момент рычит, желая обратиться в волка, но понимает, что Тэхён к такому не готов, замедляется, нежно смакуя чужие губы. Переходит на шею, плавно двигаясь внутри него, и, добравшись губами до той заветной точки, кусает глубоко, ставя свою метку. Тэхёна подбрасывает на кровати, внутри скрутилось всё от острой боли и одновременно пришедшего наслаждения. — Всё хорошо, — слышит он сквозь вакуум в голове, всё ещё чувствуя ритмичные толчки и столкновения бёдер. В какой-то момент он понимает, что Чонгук крепче прижимает его к себе и переворачивает их, укладывая омегу себе на грудь. В этот самый момент Тэ чувствует, как жарче стало внутри, и он понимает, что Чонгук кончил в него. Поздно доходит, что Гук всё ещё внутри и он допустил сцепку, сам того не осознавая. Смотрит ошалелыми глазами на Чонгука, не зная, злиться, ударить или уже просто смириться. Ему невообразимо приятно, и это так сильно накатывает, что он забывает о последствиях и ложится на влажную грудь своего альфы, обнимая. — Надеюсь, тебе действительно было хорошо и завтра ты не будешь прятаться от меня в смущение. — Пока не знаю, но злиться буду точно, ведь ты допустил… — Чонгук затыкает его поцелуем, а после прижимается губами ко лбу и, придерживая голову, смотрит в миндальные большие глаза. — Теперь ты — моя семья. И, если случится то, что случится, я возьму за это ответственность, потому что люблю свою омегу. Липкий страх отпускает. Он доверил свою жизнь сильному альфе, который готов о нём позаботится, который поставил метку, доказал свою любовь и преданность. Волки искренне любят раз и навсегда, и Тэхён думает, что с Чонгуком у них именно такая любовь, прочно связанная красными нитями, и, если случится то, что случится, он примет это с улыбкой.