***
Следующим утром они просыпаются от топота лап и чьих-то воплей и лая. Голос ещё совсем слабый, но довольно звонкий, что может заменить даже будильник. Но у Чимина лай звонче, как колокольчики, у Дахён мягче, от лая Кёхи поджилки трясутся у всех, а альфы отметаются сразу, слишком уж сладко кто-то визжит. Чонгук встаёт первым и выходит за дверь, разобраться, в чём дело. — Стой, — его тормозит Юнги на полпути и, приобняв за плечо, ведёт под лестницу, где рядом с Чимином, что свернулся в клубок, копошатся ещё два серых комочка. По ярко-голубым глазам он сразу узнаёт близнецов. Они неловко топчутся и падают набок, ещё не привыкшие ходить на четвереньках. Фырчат и за своими хвостами гоняются, врезаясь мордочкой в пол. — Просыпаюсь сегодня, а они уже по кровати прыгают в таком виде, — гордо говорит Юнги, с отцовским восхищением смотря на своих волчат. Соён пытается встать ровно и, прижав голову ближе к полу, готовится к прыжку, но лапы по паркету разъезжаются, и он падает прямо в руки Юнги. Барахтается и клацает зубами, игриво кусая за пальцы. Мин рычит, но гордый, и сильный омега, показывая свои зубки, спрыгивает с рук альфы, бросаясь под бочок к Чимину. Тот заботливо начинает его вылизывать и игриво покусывает ушки. — У них такой густой мех, глаза еле видно. Похожи на меховые шарики, — усмехается Гук, присаживаясь рядом. — От Мини переняли. Юнги ложится на пол, позади своего омеги и начинает гладить меж ушек гладкую шёрстку. Чимин морду задирает и длинным языком лижет чужую шею и щёки, получая поцелуй в нос и тёплое дыхание в районе шеи. Мин сгребает его в свои объятия, укладывая его морду на своих коленях и хватает близнецов, чтобы оставили наконец хвост его омеги в покое. — Я не был готов к тому, что это случится так скоро, — у Юнги расцветает тёплый румянец на щеках. — Почему мне кажется, что им будет трудно найти соответствующего себе альфу? Загрызут ведь его, — усмехается он, зарываясь носом в шерсть одного из пушистых комочков. Они всё ещё нежно и сладко пахнут молочным коктейлями, обычно с обращением запах приобретает резкость, но тут нет ничего, кроме молочной сладости, что не скажешь о характере, полной противоположности аромата. — Думаю, родители Тэхёна думали так же. Он тот ещё фрукт. — Но укротимый же? — с ухмылкой интересуется Мин. — Просто ему достался сильный альфа. Но иногда мне кажется, что он занимает лидирующую позицию. У него характер такой, он скрытый лидер и оратор, активист, не ванильная лакомка. — Что ты имеешь против ванильной лакомки? — он слышит, как Чимин обиженно скулит, и прекрасно чувствует, как Юнги на него смотрит, готовый голову отгрызть за свою лакомку. — Против твоей ничего, да только он у тебя с перчинкой. Чимин рычит и, фыркнув, бросается на Гука, повалив того в подушки. Близнецы, заметив интересное движение, бросаются в кучу, перекрывая Чону обзор. — Да, вроде, лапочка, — усмехается Мин и даже не думает помогать. Наблюдает, злорадно улыбаясь, давая волю малышам поиграться в новом обличии. Тэхён с кровати подниматься и не думает ровно до тех пор, пока Чон не приносит ему завтрак, и за ним следом не вбегают волчата. У омеги глаза от восторга загораются. За несколько дней, проведённых в кровати, он успел соскучиться по этим пушистым комочкам и никак не думал, что те действительно будут мохнатыми шариками с обильным пухом на макушке. Волчата прыгают на кровать и, неумело переступая по складкам одеяла, подбираются к Тэхёну. Ступают мягкими подушечками лап по его обнажённой груди и притираются носиком о шею, так и оставаясь там лежать, не давая старшему и пошевелиться. Тэ тихо пищит, поглаживая близнецов меж ушек, слыша, как те утробно урчат от прилива нежности. — А меня по головке погладишь? — задаёт Чон вопрос и, не услышав ответа, перекидывается в волка, пристраиваясь на животе омеги, укладывая голову под лапы и требовательно скулит. Тэхён усмехается его ребячеству, но руку протягивает, тут же получая ласку в ответ. Прикрыв глаза, он откидывается на подушки, чувствуя тепло со всех сторон и мирное урчание, которое убаюкивает по щелчку пальцев, и поневоле он проваливается в сон. Открыв глаза, он чувствует то же тепло, только на груди уловимое чувство тяжести и тихое рычание. Альфа почувствовав, что его омега проснулась, льнёт ближе, подставляя голову под ласку. — Который час? В ответ молчание, а за окном уже сумерки. День заканчивается, не успев начаться, Тэ всё проспал и чувствует себя по-прежнему усталым и разозлённым, что немного раздражает, потому что его тело не привыкло к такому длительному бездействию. Чонгук, не чувствуя никаких телодвижений со стороны омеги, перекидывается, усаживаясь ему на бедра. — Ты снова проспал полдня. — Это всё ты виноват, пристроился под боком, а мне, кроме как растечься пломбиром по кровати, ничего и не остаётся, — Чонгук не обращает внимания на чужие фырканья и целует в щёку, плавно двигаясь тёплыми сухими губами к излюбленным устам. — Ты отдыхал, твой организм в этом нуждался. Твоя течка только закончилась, ты изнемождён, и мне бы хотелось, чтобы ты ещё немного отдохнул. — Я уже наотдыхался, отпусти, я хочу встать, — Тэхён принимает вертикальное положение, упираясь руками в грудь альфы, но тот кладёт ладони ему на поясницу и, притягивая ближе к себе, сминая ягодицы, целует. Проходится языком по пухлым губам, ловя довольный стон, и, придавливая собой, валит омегу на спину, ведя ладонями по бокам, медленно спускаясь к бёдрам. — Ты сейчас такой чертовски мягкий, такой податливый и мой… Как я могу отпустить тебя, а? — Так чего ты хочешь? — хрипло спрашивает Тэ, заведомо зная ответ, но всё равно хочет услышать. — Для начала выли… — Я не просил подробностей, Чонгук! — альфа ухмыляется в ладошку Тэхёна, что тот приставил к его губам, прося замолчать. — Тогда я могу сразу приступить? Тэхён фыркает от смущения и, приподнимаясь на локтях, лезет выше, но чужие тёплые ладони его перехватывают и подминают, удобно устраиваясь между его ног. Он понимает, что уже никуда не денется, и Чонгук всё равно сделает то, что хочет, и, как бы он не смущался себе в этом признаваться, хочет, чтобы его альфа это сделал. Сердце щемит от предвкушения, в воздухе пахнет желанием, а ореховые глаза тонут в увеличенных зрачках.***
— Джин! Почему на кухне работают всего четыре человека вместо девяти?! Шеф-повар подскакивает на месте со стаканом чего-то игристого в руках и тут же оседает в кресло, махая перед лицом колпаком. — Подумал, Чонгук. Чего так подкрадываешься, я чуть не поседел! — актёр из Джина хороший, только не убедительный. Игривый взгляд его выдаёт, будто сейчас вечер пятницы, а на деле среда. — Увидел бы Чонгук, тебе было бы хуже. Что происходит на кухне и почему ты здесь? — Ты будто бы и не уходил. Я так соскучился. Слова Тэхёна очевидно игнорируют и лезут обниматься. — Что Чонгук с тобой сделал? Где мой тропический омега? Или ты тоже с утра пригубил? — Что значит тоже? — Джин осекается и, неловко улыбаясь, прячет за спину стакан. Тэхён нависает орлом и долго гипнотизирует повара, пока тот принюхивается, даже этого не скрывая. — Да хватит меня нюхать, Ким Сокджин! Чонгук поставил мне метку, когда у меня была… В общем, подходящий момент был и… — И много было этих подходящих моментов? — Джин хитро щурит глаза, разглядывая шею и выглядывающие ключицы из-под белой рубашки. Принюхивается снова, чувствуя интересные нотки в смешавшемся запахе, слабые и тусклые, но определённо что-то есть, что наводит его на любопытные мысли. — Хорошо постарался, даже очень. — Джин! — возмущается омега. — Ким Сокджин!.. О, Тэ? — Чонгук взъерошенным птенчиком врывается в кабинет. — Что происходит? — Ты про кухню или про… — Кажется, нам нужен новый повар, — отчаянно говорит Тэхён, качая головой. — Нет! Никто новый не нужен! — альфа залпом выпивает бокал стоящего на столе шампанского и, расправив плечи, вылетает на кухню. — Олухи, вы же на пять минут отпрашивались, какого хера вы меня подставляете, а?! — Теперь я знаю, чем его можно шантажировать. Чонгук кладёт папки на стоящий позади омеги стол и с блаженной улыбкой обнимает того за талию, разглаживая лопатки, спрятанные под белой тканью. — А ещё с Намджуном, кажется, они сильно сблизились. Тэхён укладывает голову ему на плечо, потираясь о шею носом. На нём он чувствует свой сладкий запах маракуйя, потому что прошлой ночью решился и поставил свою ответную метку. — Ты прав. Я даже видел, как он пару раз заходил в ресторан, думал, ко мне, как же, — усмехается Гук. — Надеюсь на то, что Джун повлияет на него в лучшую сторону, иначе Джин проведёт остаток своей жизни с бутылкой в обнимку. А мне бы этого не хотелось. — Мне тоже. Тэхён целует Гука в щёку, изнеженно урча себе под нос. Он как будто снова оказался в тёплой кровати, где никого, кроме них рядом нет. — А чего это он тебя обнюхивал, когда я зашёл? — От меня тобой сильно пахнет, вот он и расстроился, что мой природный запах стал тусклым. — Хм, что для других грусть, для меня радость. И не смотри на меня так, — говорит и резко дёргает за талию на себя, заставляя Тэхёна упереться ладонями в его грудь. — Я собственник, — улыбается довольно и, бросая взгляд на любимые губы, не отказывает себе в удовольствии прикоснуться к ним. — Эй, хватит осквернять мой кабинет! Моя рыбка такого не переживёт, я не хочу опять новую покупать!***
С появлением Тэхёна в стае в доме становится ещё уютнее. Омега приносит свой некий шарм и дисциплину, от чего у Кёхи на душе теплеет и за дом она спокойна. Не без помощи Чимина, Тэхён обосновался в своей комнате, которую делит с Чонгуком. Одежда расфасована, косметика по уходу за лицом и не только расставлена по шкафчикам, пустые полки больше не собирают пыль, их украшают приятная глазу мелочь, и в целом комната Чонгука стала походить на место, где обитает омега. — Она всё ещё кажется такой просторной, — Чимин осматривает комнату, поглаживая живот и думает, куда бы присесть, ноги ужасно ломит. — Думаю, здесь поместится кроватка. — О чём ты? — Только не говори, что не задумывался о волчатах, — омега многозначно улыбается. — Тебе самому не хочется увидеть, как твой щенок будет бегать по дому, зовя тебя на помощь при любом неудачном падении и фыркать, зарываясь носом в твою шёрстку, когда ты будешь его вылизывать. У Тэхёна щеки горят румянами от подобных слов. Конечно, он думал об этом, невозможно было не, потому что он видит волчат Чимина каждый день, видит, как те растут стремительно быстро, как учатся привыкать к своей сущности волка, и это так цепляет душу. Тэхён хочет, чтобы их малыш унаследовал чонгуковы огромные кричащие глаза цвета ночи и густые тёмные волосы, чтобы духом он был силён и не был слишком добрым по отношению ко всем, как это делает он сам. Говорят, добрые люди страдают больше всего, и это не сказки. Таких людей не любят, такими пользуются в большинстве случаев, и горько потом этим самым личностям с огромным сердцем, наполненым теплотой, это у них сердце обливается по ночам кровью, это они воспринимают каждое слово близко к себе, это они, обняв человека, перенимают всю боль на себя. Тэхён не хочет, чтобы их волчонок был таким, не хочет, чтобы его сердце было таким же открытым для всех, не хочет, чтобы его можно было легко ранить, хочет, чтобы было, как у Чонгука, стальное снаружи и тёплое внутри, как под коркой застывшей магмы, где очень горячо. Чонгук сильный волк, способный держать стаю в строю и следить за порядком, омега спокоен, когда он рядом. Когда дело пахнет жареным и он не справляется, Чонгук это чувствует и всегда оказывается в нужное время в нужном месте. Такому альфе он отдал не только сердце, но и отдельное место в паутине души, такой альфа станет хорошим отцом. И только от этой мысли он начинает улыбаться, забывая, что рядом вообще-то Чимин, который всё видит и прекрасно чувствует. Возможно, даже больше, чем сам Тэхён.***
— Мини, ты снова яблоки наворачиваешь? — Юнги ничего против яблок не имеет, вкусно и полезно, для его омеги особенно, но тот мотает головой, высовываясь из кухни. Мин хмурится заинтересованно и принюхивается. Он точно чует в воздухе отголоски яблочного сока, как будто где-то только что помыли зелёные яблоки и нарезали сочными дольками. Он поднимается с дивана и идёт по направлению запаха, где тот ощущается сильнее всего. Проходит за угол и натыкается на Тэхёна, что от неожиданности роняет постиранные вещи. — Хён, напугал. Ты чего так тихо подкрадываешься из-за угла? Юнги не отвечает, втягивает воздух в лёгкие и, взяв Тэхёна за руку, притягивает к себе. Удостовериться. — Хён?.. — Юнги, ты чего это делаешь? — Чимин в недоумении подлетает к альфе и даёт подзатыльник. — От него яблоками пахнет. Кисленько. Чимин автоматически принюхивается, а Тэхён смотрит недоуменно. Яблоки он сегодня точно не ел, это пристрастие Мини и его пузожителя. — У Юни острый нюх. Ну-ка, пойдём. Чимин тащит его за руку, заставляя еле переступить валяющиеся до сих пор вещи на полу. Усаживает на диван и садится рядом не без помощи своего альфы. Осматривает пристально и, щуря глаза, о чем-то усиленно думает, а потом берет и наклоняется к его животу. — Чимин, ты чего? — Ну-как тихо! — шикает он, принюхиваясь, и поглаживает чужой мягкий живот, прикрывая глаза. Чувствует. — Я был прав, Мини, прав же? — спрашивает Юнги, улыбаясь такой улыбкой, что аж десны видны, и Чимин отвечает ему такой же яркой улыбкой, усаживаясь поудобней на диване, развернувшись к недоумевающему Тэхёну. А, может, понял всё, просто осознать не может. — Мой нюх меня никогда не подводил. Тэхён, хочешь чего-нибудь? А Тэхён хочет только объяснений. Чтобы всё по полочкам и с развёрнутыми комментариями. — Сделаешь чаю, милый? — на просьбу Мин кивает понимающе и, целуя в поставленные надутые губки, уходит на кухню. — Итак, как назовёшь? — а у Тэхёна глаза по пять копеек. — Ладно, поспешил, начнём с… — Подожди, ты точно уверен? — От тебя действительно пахнет немного яблоками, да и я заметил пару дней назад, как ты неосознанно живот поглаживал и говорил о чём-то, сидя в Чонгуковых вещах на кухне, — Тэ такого не помнит. Только то, что проголодался и холодно ему было. — Окна нараспашку открывал и на улицу высовывался. Меня в этот период всегда на улицу тянет, в лес, омега просится, — Тэ сглатывает, вспоминая, что делал это потому что действительно хотелось, а почему сам не знал. — Так что я уверен. Можно съездить проверить наверняка, но я уверен, Юнги тоже. Тэхён укладывает руку на живот, пытаясь прислушаться к своей омеге. Та спокойна и урчит довольно, он чувствует её желание оказаться рядом с альфой, именно в этот период она нуждается в нём и волчонок тоже. В районе живота расползается тепло, лёгкое такое, запаха он пока правда сам не чувствует, но Чонгук учует точно, стоит ему приблизится близко к омеге. — Что ты чувствуешь? — тихонько спрашивает Чимин, в восторженном нетерпении переминая свои пальчики. Теперь он будет такой не один с пузожителем, от чего любовь к Тэхёну разрастается ещё больше. — Не знаю, но я его уже, кажется, люблю, — на его лице глупая улыбка, неровные вздохи и бешеные глаза, потому что не верится. — Расскажешь ему? Сегодня? — Тэхён прослушивает вопрос, поглаживая живот и думая о чём-то своём заоблачном. — Я дома. Ребята, я успела в магазин сходить, Мини, купила твоих любимых яблок, — Чимин выглядывает из-за дивана и загадочно пальчиком подзывает к себе. Кёха, выражая любопытство, подходит к нему, тут же обращая внимание на Тэхёна, который в своём мирке улыбается в стену перед собой. — Милый, что с Тэ? — А Тэ только что узнал, что беременный. Кёха от радости роняет пальто из рук и со слезами на глазах подходит к омеге, садясь перед ним на колени. — Тэ, дорогой… Ох, Боже мой, как я рада. Когда вы узнали? — Юнги почуял запах яблок. Тэхён довольно хмыкает, понимая, что его волчонок тоже будет фруктовым. Он любит яблоки очень и почему-то сейчас очень хочется дольку. — Ох, значит, точно, — омега берет его ладошки в свои и смотрит с восторгом в полюбившиеся блестящие глаза. Тэхён стал ей родным, как Дахён и Чимин, таким же крохой, за которым она присматривает. — А Чонгук… — Точно не в курсе, но… — Чимин поворачивает голову к часам. — Но через полтора часа будет. — Сегодня расскажем? Так скоро? — Я буду свидетелем шоу и запишу всё на камеру! — воодушевлённо парирует Чимин, пока Тэхён мнёт подушку в руках от волнения. Они не планировали так скоро, а тут на тебе. Он знает, что примет, знает, что будет рад, но беспокойство душу всё равно не покидает. Он даже слов подобрать не сможет. — Чимин, ну что ты, а? Давайте пока чай попьём. — Который, к слову, готов, — кричит Юнги с кухни и перед Тэхёном волей-неволей ставят кружку успокаивающего чая с мятой.***
Тревожная атмосфера спала под тёплыми разговорами в приглушённом свете кухни. Близнецы, узнав, что у Тэхёна в животике, как и у папы, живёт волчонок, взбудоражились, заранее начали придумывать планы их игр и даже думали над именами, пока болтовню не прервал звук подъезжающей к дому машины. — Так, малышня, сидим тихо, сейчас Тэхён будет Чонгуку о пузожителе рассказывать, — говорит Юнги, пригрозив им пальчиком, чтобы вели себя тише. — Так хён не знает?! — Нет, т-ш-ш. Тишина бьёт по ушам или это кровь барабанит из-за разбушевавшегося сердца, Тэхён не соображает. Слышит только стук каблуков и тихие переговоры Чонгука с Хосоком и позади идущим отцом. Тэ выпивает оставшийся чай залпом, елозя на стуле, и считает приближающиеся шаги. От альфы веет морозом и энергией, которая обычно к вечеру спадает на нет, но он чувствует, как тот улыбается, он чем-то взбудоражен, и сердце того бьётся быстро, ровняясь с биением Тэхёна. — Чего в тишине сидите? — спрашивает Хосок, смотря на притаившийся членов стаи. Даже близнецы тихо попивают сок из коробочки, стараясь не издавать громких звуков. Подошедший Чонгук чувствует напряжение и, сбрасывая верхнюю одежду, присаживается перед Тэхёном на колени. Тот давит истерическую улыбку, хотя минуту назад был готов глотать солёные слёзы. Чонгук теряется, переводя взгляд на семью. Те загадочно улыбаются, Чимин же, не сдерживаясь, хихикает, за что получает ложкой по руке от Тэёна. — Папа! Чимин рот на замок запечатывает и, опираясь подбородком о ладонь, продолжает наблюдать. — Кто-нибудь объяснит, что происходит, или дальше в молчанку будем играть? Тэхён издаёт нервный вздох, переминая пальцы в районе живота. Рот открывается, а сказать почему-то ничего не получается. Он нервно усмехается, поднимая влажные глаза на Чонгука, и для своего же успокоения укладывает ладонь ему на щёку. — У нас будет волчонок, — омега жмурится, улыбаясь счастливой улыбкой, стараясь не заплакать, когда видит солёные кристаллики в глубоких глазах напротив. — П-правда? — Гук даже не пытается стереть солёные дорожки со своих щёк, прижимается носом к носу Тэхёна, вздыхает блаженно и начинает целовать чужие полузакрытые веки, чувствуя на губах влагу. — Мой хороший, — альфа укладывает голову тому на колени, обнимая поперёк талии. — Чонгук-а-хён, почему ты плачешь? Ты расстроен? — Тэён обеспокоенно ёрзает на руках Мина. Рефлекс обнять и поцеловать, видя чьи-то слёзы, срабатывает автоматически. — У нас же будет братик! — выкрикивает Соён, не понимая, почему все такие растроганные и странно себя ведут. — Да, у меня будет сын, — тихо говорит Гук, но не детям, Тэхёну, целуя его мягкий живот через ткань кофты. — Или дочка, — Чимин елозит на стуле, поглаживая свой живот с довольной улыбкой. Его малютка, кажется, в курсе всех событий и тоже подаёт признаки жизни, пинается, от чего омега ойкает. — Бунтует. — Да просто есть опять хочет, — констатирует факт Юнги и, встав из-за стола, достаёт контейнер с уже готовыми нарезанными фруктами. — У кого что, а еда по расписанию, — усмехается Хосок, зевая. — Я, к слову, тоже голоден. Отец, ты где там застрял? Мингю тихо отмалчивался всё это время, стоя в темноте коридора. В одиночку пережил нервный стресс, после охватившую на радостях истерику и мирно присел в кресло, тяжело дыша. — Да вот, новый дом на сайте выбираю. Чего смотрите? Скоро свободного места на квадратном метре не будет, мой кабинет превратится в чей-нибудь детский гардероб, или склад детского питания. Кёха заливается смехом, шикая на мужа за шутку. — Если ещё и Дахён в скором времени окажется в положении, этот дом не переживёт. — Отец, мы ещё слишком молоды! — выкрикивает Хосок, заливаясь краской. Никто на будущее не загадывает, у этой стаи внезапность — главный конёк, и никогда не предугадаешь, в какой момент кто-нибудь что-нибудь выкинет. Тэхён плавно перебирается в руки альфы, что под тихое шептание качает его в разные стороны, убаюкивая и грея в своих руках. Альфа говорит о чём-то очень тихо, целуя, куда дотягиваются губы. В голове такой сумбур, последующие мысли накатывают одна за другой, где-то на подкорке он был полностью готов к этому, но, услышав это в живую, понимает, что так же, как и Юнги, скоро на своих руках он будет держать своего первого волчонка.