Вавилон Н.Э.

      До транспортника оставалось идти сотню метров. Роше с Иорветом не спеша прогуливались по ночной улице и беседовали. К их обоюдному удивлению, разговор шёл легко и непринуждённо, потому что им было что обсудить.       — Снова ворчание, надоело слушать. Тебе придётся полюбить Вавилон, потому что бежать некуда, — настойчиво вещал эльф. — Посмотри же! — и он широко развёл руками в стороны, пытаясь охватить пространство вокруг. — Разве он не прекрасен?!       — Боги, Иорвет, не вчухивай опять мне эту хуйню, не проймёшь! Очнись, мы в жестяной бочке, как сельдь солёная! Удавиться хочется от этого унылого пейзажа и недокормленных остроухих рож. Развёл тут свою пропаганду…       — Тебе не угодишь, дхойне. Зато ты жив, а другие навсегда превратились в сосульки, — резонно заметил эльф.       — М-да, прекрасно. Верещу от перспективы сдохнуть из-за ваших тупых законов! А вот скажи мне, что ты будешь делать, если вдруг в городе случится какое-нибудь ЧП?       — Например?       — Ну, не знаю, стены обрушатся, крыша прохудится или генераторы жизнеобеспечения все разом выйдут из строя…       — Хм, — Иорвет вдруг остановился на месте. Он всегда боялся даже думать об этом, потому что положительного ответа нет и не было: что делать ему, Совету да и всем жителям Вавилона, если что-то стрясётся с их Домом. — Ты всегда задаёшь неловкие вопросы, Вернон Роше. И почему рабочие не откопали под снегом не темерского шпиона, а, скажем, портового пьянчугу?!       — Так уж вышло, терпи, — улыбнулся человек. — Ну, и? Я жду ответа.       — Точно не знаю, Роше, но я слышал, что городской реактор, который снабжает нас электричеством, содержит какие-то невидимые глазу радиоактивные частицы. Учёные провели множество тестов и пришли к выводу, что радиация эта смертельна для всего живого, и спасенья от неё нет. Так вот, есть байка, и многие воспринимают её вполне серьёзно, что при аварии реактора и выбросе радиоактивных частиц в воздух нельзя паниковать, а нужно взять себя в руки, накрыться с головой белой простынёй и ждать, пока смертельное облако не рассеется.       — И к чему эта наука?.. — смутился Роше.       — К тому, что всё это чушь собачья! Накрыться простынёй, конечно, можно, но только с тем, чтобы успеть доползти до крематория уже в подходящем наряде! Я хочу донести до тебя, дхойне, мысль, что если что-то случится с Вавилоном, то все жители погибнут от холода, пожаров и паники в первые же сутки. Можно не дёргаться, просто лечь и умереть.       — А ты, я смотрю, оптимист…       Иорвет пожал плечами и улыбнулся, но всё-таки задумался, когда двинулся вперёд. Вернон затронул очень важную тему, и надо бы действительно просчитать все возможные и невозможные поломки, которые могли бы привести к «смерти» города, и суметь их предотвратить, а также поискать альтернативы. Возможно, поговорить с Советом о будущем строительстве передвижных многоместных мобилей, пригодных для временного жилья, и отправиться на поиски нового дома. Было время, когда он целыми ночами изучал карты Континента и нашёл давно заброшенную шахту гномов практически рядом с Вавилоном. Если приложить усилия, работать слаженно и взять с собой достаточно припасов, то можно устроиться под землёй, где температура для жизни была приемлема…       — В данный час, вроде, за стенами сумерки, будь мы на улицах Вызимы, то осенняя морось забиралась бы уже за шиворот, а под ногами поселился бы густой туман. Пьяницы драли бы глотки из каждой канавы в мольбах за благословенный опохмел, а расфуфыренные шлюхи зазывали бы кутил в ближайшие подворотни. Да уж, тоскливо вспоминать. Кулаки сами иной раз чесались, чтобы завалиться в первую попавшуюся корчму и найти им дело… Белка, ты слышишь?!       — М-м?.. — Иорвет нехотя отвлёкся от своих невесёлых мыслей.       — По чему ты скучаешь больше всего? — спросил Роше.       Эльф хмыкнул и засунул руки в карманы.       — Это странно, но я скучаю по дождю… по ветру, зелени и яркому солнцу. Всё бы отдал, чтобы хоть на минуту очутиться в поле, где от ветра качается трава и щекочет мне стопы.       — Пф-ф… Ты — эльф, это неудивительно. Ещё бы флейту в рот вставить, и ты, знамо дело, воспаришь к небесам! — усмехнулся человек.       — А ты, разве нет? — Иорвет остановился и посмотрел на собеседника. — Каждый из «отморозков» скучает по вольной жизни, потому что пробовал её на вкус. А те, что родились в Вавилоне, уже не верят рассказам о том, что некогда существовала вода, настолько большая, что не хватало глаз, чтобы увидеть её край… Считают это мифом, ты представляешь?       — Да, ты прав. По большой воде я скучаю больше всего… По всем тем звукам и запахам, которые сопровождали меня во время плавания. Эх, я так и не узнаю, что случилось с моим кораблём.       — Разумеется, не узнаешь, — эльф махнул рукой, — никому и никогда не суждено покинуть Вавилон. А всё, что за пределами его стен, покрылось ледовой коркой, и жизнь там застыла навсегда.       — Не напоминай… — угрюмо буркнул Роше.       — А ты не вешай нос. Командир со стажем ты или темерская принцесса?! — наставлял Иорвет. — Вот и платформа, доедем до трущоб минут за десять. Наши все уже там.       Гулкий звук барабанов и развесёлый посвист флейт они услышали уже на подходе к злачному заведению, что разместилось на краю вавилонского гетто. «Континент» был замаскирован под заброшенное здание и стоял посреди пустоши, в глубине грязных трущоб, но внутри него прятался настоящий оазис, предназначенный для заблудшего и нуждающегося в удовольствиях опасного «отребья». Обычные бродяги боялись появляться на его пороге, лишь тот, кто был посвящён, мог войти туда, и лишь только тот, кто соблюдал правила, мог выйти затем живым. Политику заведения здесь понимали иначе, чем в высококультурных ресторанах и закусочных для богатых эльфов в центре Вавилона. У хозяина корчмы «Континент» было своё видение расовых взаимоотношений на своей территории. Тридцать стражников, вооружённых до зубов, тщательно следили за порядком, обыскивали посетителей при входе и изымали всё, что хоть отчасти было похоже на оружие. Однако вход в заведение был открыт для всех посвящённых, у кого имелись деньги. Отбросы общества, богатые эльфы, на время решившие сбежать от унылой рутины, и завсегдатаи-жители трущоб — всем им было место в «Континенте».       Роше осматривался по сторонам и, очевидно, волновался, тогда как Иорвет был спокоен, ибо считался постоянным клиентом местного эдема.       — Михей, привет тебе! — воскликнул Лис, пожимая руку вышибале двухметрового роста, который непоколебимым обелиском загораживал проход.       — Привет, Старый Лис, давненько ты к нам не заходил. Проходи, развлекайся, парни тебя уже заждались, — здоровяк выдавил из себя улыбку и махнул внутрь заведения, позволяя эльфу войти. — А ты постой, рожа у тебя подозрительная! — уже строже заговорил он, останавливая Роше ладонью. Темерец стиснул зубы и склонил голову набок: пара ласковых слов явно вертелась у него на языке.       — Он со мной, пусть войдёт, — обернулся Иорвет. Тем временем его обыскивали в четыре руки и сканировали металлодетектором.       — Добро. Друзья Старого Лиса — мои друзья, — кивнул Михей, указав пальцем на вход. — Но смотри, не балуй. — Вернон смерил верзилу взглядом — в гробу он видал таких друзей, и двинулся вперёд для личного досмотра.       Зал для развлечений был большим, и сегодня в его пределах наблюдался настоящий аншлаг. Эльфы, краснолюды, низушки и, разумеется, люди — все они были здесь. Обстановка выглядела мрачной, но создавала неповторимый антураж интимности, окрашенный в коричневые, чёрные и серые тона. Правда, была в «Континенте» одна неповторимая изюминка — дань памяти прошлому и печальной истории Аен Сейдхе. Стены заведения были расписаны вручную и иллюстрировали наиболее значимые события за последние тысячелетия. Справа прибытие первых эльфов на белых кораблях на земли Континента: лица остроухих были смазаны, зато их прекрасные, длинные волосы развевались на морском ветру. Слева эпизод из легендарной битвы под Бренной во времена Второй Северной Войны, тот самый безумный рывок, который совершила бригада «Врихедд», прорвав дружный строй северян. На сей раз художник постарался на славу, и свирепые лица эльфов, исполосованные чёрной краской, с раскрытыми в гримасах ртами знаменовали боевой клич и безоговорочный успех Нильфгаарда, к сожалению, единственный за всё сражение. Север тогда одержал победу, а офицеры бригады были казнены. Но, скорее, не гордость вызывала эта картина в душе современных эльфов, знакомых с древней историей, а жгучую боль в груди, как яркое и горькое напоминание, насколько продажен и лжив весь род дхойне.       Битва за Верген, восстание Аэлирэнн — всё это было изображено на прокуренных фресках, освещённых мягким светом лампад, и почему-то в этом самом месте, где столкнулись будущее и прошлое, от их видов перехватывало дух.       Роше вертел головой по сторонам с круглыми от восторга глазами. Галерея истории так его потрясла, что он, как чумной, стал расхаживать из стороны в сторону, стараясь рассмотреть все рисунки и не упустить ни одной важной детали.       — Впечатляет? — хмыкнул Иорвет за его спиной.       — Ещё как… Вот уж не думал, что увижу такую красоту в ржавой банке, которую вы называете своим домом.       Лис только скрестил руки на груди и покачал головой — несносного дхойне проще убить, чем переменить.       — И кто это так постарался? — спросил Вернон, с прищуром разглядывая ладный строй темерской пехоты.       — Хозяин «Континента» — такой же «отморозок», как ты и я. Дальен аэп Тремаиль, старше меня лет на сто. Хорошо знает историю, чтит традиции, однако сохраняет нейтралитет в любых вопросах. И лишь в одном его мнение отступает от этой линии: Совет и правящая система Вавилона как таковая ему не по нраву, а сам он стоит горой за простой трущобный народ.       — Как он оказался здесь? Почему не стал тем же консулом?       — Принципы. Гордыня. Своё видение будущего для Аен Сейдхе и естественное нежелание ограничивать себя в удовольствиях. Он был среди нас, поднимал Вавилон в своё время, а потом бросил всё и убежал сюда. Скажу по секрету, негласным лидером всех известных мне бандитских группировок является именно он, кроме тех босоногих отщепенцев, которые живут сами по себе. Но он их не трогает. Так что, если встретишь его сегодня, будь учтив и следи за своим языком, он умеет одной рукой гладить, а другой бить — не факт, что мы сможем уйти отсюда целыми.       — Его не устраивает правящая система, говоришь? Почему тогда «белкам» и «рысакам» дозволено здесь отдыхать?       — Нейтралитет, дхойне. — Лис лукаво улыбнулся. — Мы ему полезны, а он полезен нам. До первой крови, как говорится.       — Понятно, — протянул Роше, ковырнув пальцем лицо нарисованного эльфа.       — Ну, полно глазеть. Пошли пить, — и Лис силой отвадил заворожённого темерца от изображения полуголой Аэлирэнн в лохмотьях, потащив его к длинному столу в самом центре зала, где их уже ожидали братья по оружию.       «Континент» был разделён на несколько секций. Имелась широкая барная стойка с высокими стульями для тех посетителей, что забегали пропустить бокальчик-другой и не собирались задерживаться слишком долго. Удобные диванчики, стоявшие по периметру, были организованы для тех забулдыг, что уже успели принять на грудь, и находились между небом и землёй, а также для тех, кто просто снял себе на ночь «деву» и изъявил желание с ней потискаться в стороне от общего шума-гама. Были там и столы для продолжительных застолий, расставленные вразброс и окружавшие фигурную сцену, которая располагалась в самом центре заведения. За одним из таких столов и засели наши вояки.       Музыканты создавали правильный настрой для весёлого времяпрепровождения, играя громко и слаженно и заставляя многих посетителей пуститься в пляс. Но не тех суровых парней, что пришли сюда отдохнуть. При появлении командиров обстановка в зале оживилась.       — Иор! Веря! — заблеял один из «рысаков», уже изрядно накидавшийся самогона.       — Сядь, Виктор, мы знаем, что ты рад нас видеть, — осадил Лис и потащил к себе свободный стул.       — Что-то вы долго, — подметил Киаран, наклонившись к брату.       — Надо было избавиться от Сильфоина, тот вцепился в Роше когтями — пришлось импровизировать, — ответил Иорвет, накладывая себе порцию салата.       — Ты тоже от него не отлипаешь, как от сахарного. Только хватка твоя, как вижу, сильнее оказалась, — хмыкнул тот.       Лис зловредно улыбнулся в ответ, оценил издёвку брата по достоинству и предложил миску с салатом севшему с ним рядом Вернону. Но тот учтиво отказался, выставив вперёд ладонь. Человек, очевидно, чувствовал себя не в своей тарелке. «Белки» и «рысаки» прошли вместе огонь и воду, а он как вновь прибывший пока не вписывался в этот коллектив. Тренировки на полигоне, задания — одно дело, а вот так, в расслабленной обстановке, темерец просто не знал, как себя вести. Иорвет решил ему помочь.       — Выпьем за нового члена нашей большой семьи! За нашего брата! За Вернона Роше! — провозгласил он, подняв прозрачный стакан с мутным горячительным в воздух, чтобы все видели. Парни хором поддержали командира и повскакали со своих мест, чтобы опустошить полные стаканы стоя, в знак уважения. Даже Киаран. Он неторопливо поднялся с места и отсалютовал стаканом в сторону бывшего врага.       — Спасибо тебе, дхойне… За то, что спас жизнь мне и моему брату. Но любить тебя я не смогу… — Повисла пауза, и все в отряде невольно переглянулись. Что-то тут было не так, и, неожиданно улыбнувшись, Киаран добавил. — Пока не смогу. Завоюй сначала моё доверие, а там посмотрим. Мой брат верит в тебя, а он ещё никогда не ошибался. Добро пожаловать!       — За Роше! — снова воскликнул Лис, поднимая стакан.       — За Роше! За Роше! — разразились воодушевлённым криком «белки» и «рысаки».       Вернон смущённо заулыбался и, качнув коленом в бок, стукнул им по ноге Иорвета. Осадить старого врага не будет лишним. Но остроухий не собирался сдаваться без боя и протянул наполненный до краёв бокал ему в ответ с широкой улыбкой, а про себя отметил: «Это первый». Роше ведь предупреждал, что ему лучше не перебарщивать с алкоголем, и Лис решил непременно проконтролировать весь процесс. Тот выпил предложенный напиток залпом, даже не поморщившись, и только слегка выдвинул нижнюю челюсть.       — А где Геральт? — Иорвет завертел головой в поисках ведьмака.       — Ну, ты как думаешь? — устало выдохнул Милько, сидевший напротив. Товарищ качнул головой в сторону, и Лис, проследив взглядом по указанной траектории, обнаружил ведьмака.       Внутри «Континента» были не только обычные и всем знакомые развлечения в виде выпивки, вкусной еды и красивых представлений, там находился и бойцовский ринг, обтянутый несколькими рядами толстой верёвки. Многие посетители приходили сюда выпустить пар и заработать немного денег, причём участником мог стать любой желающий, даже самый мало-мальски пригодный боец. Но непобеждённым чемпионом всего Вавилона по праву считался именно Геральт из Ривии. Горе тому, кто решался схлестнуться с ним в поединке: для седого это был лёгкий заработок, и порой за один вечер в его карманах оседало больше денег, чем за месяц или два.       Послышался грохот оваций. Геральт стоял посреди помоста, расправив плечи, покрытые грубыми шрамами, что оставили ему на память когти монстров, тогда как его соперник лежал у его ног и плевался кровью.       — Ах, да, конечно, — улыбнулся Иорвет, наблюдая за триумфом, — надо бы пару ставок сделать, а то сегодняшнее застолье оставило меня на мели.       — Геральт, этот седой хрен, отличный рукопашный боец, — прокомментировал Роше, также наблюдавший за поединком.       — Довелось биться? — спросил Иорвет.       — Ага. Один раз. И больше не хочу. Ты когда-нибудь конским копытом получал по роже? — поинтересовался человек. Эльф отрицательно мотнул головой. — Во-от! И радуйся, а то я получал. Поверь на слово, между тем копытом и кулаком Геральта разница небольшая.       Эльф тихо рассмеялся, а Вернон развернулся к рингу всем корпусом, желая понаблюдать за следующим боем.       К тому моменту как Роше прикончил второй стакан, первое и второе блюда были уже съедены, а многие «белки» и «рысаки» с трудом ворочали языками. Большая часть компании добродушно горланила и отпускала плоские шуточки, но в перепалку друг с другом не вступала. За столом гудел непринуждённый трёп и заливистый смех, развеивая любую возможную неловкость. Только Иорвет, будучи командиром, и ответственным, держал себя в руках. Он немного отпивал от стакана, много ел и следил практически за каждым своим солдатом, запоминая пьяные разговоры и внезапно всплывавшие в них потаëнные секреты. Нет, Лис верил братьям безоговорочно, но оная информация была нужна во избежание проблем в будущем.       Потом он покосился на темерца и вздохнул. Третий стакан пошёл в расход.       — Белка… А, Белка?.. — позвал охмелевший Вернон, приложившись плечом к плечу врага.       — Что?       — А кроме морковки нечем больше закусить? — качая головой, угрюмо сообщил тот. — Говорю, как есть, за-е-ба-ла она меня, слышишь? Скоро распсихуюсь, и бедные все вы будете!       — Подожди, скоро принесут десерт, и, поверь, ты оценишь мой выбор.       — Надеюсь, это не морковная запеканка, которой меня Сионий закармливает, а то, ей-богу, сорвусь и убью тебя.       Старый Лис усмехнулся, он-то знал, что не пустословит, и десерт будет что надо.       Когда двое официантов внесли в зал широкий поднос, накрытый холщовой тканью, из-под которой пробивался густой пар, Иорвет зашевелился на месте и с воодушевлением произнёс:       — А вот и десерт!       Компания оживилась, восхищённо присвистывая. Сладостей в Вавилоне не добыть по первому хотению: лакомиться вареньем, мёдом и карамельными конфетами могли лишь высшие эльфы, и то по большому блату.       Ещё пара из обслуживающего персонала в мгновение ока освободила стол и обновила бутылки с самогоном с блоками сигарет. Поднос с угощением плавно опустился на стол, и ткань была сдёрнута. Под ней оказался румяный, только из раскалённой печи пирог с яблоками. Умопомрачительный запах ванили и корицы окутал вояк центра, приятно защекотав им носы, и все они тут же признали в десерте старую добрую шарлотку. Иорвет всё это время следил за Роше и за его реакцией. Немало трудов ему стоило раздобыть необходимые ингредиенты и договориться с хозяином заведения, чтобы изготовили пирог исключительно по его рецепту.       Сказать, что темерец был удивлён, значит не сказать ничего. Он просто не верил своим глазам и только нервно облизывал губы, переводя взгляд с пирога на сидящего рядом довольного Иорвета и обратно. Но он тотчас догадался, кто за всем этим стоит, и по какой причине было выбрано именно это блюдо.       Тем временем «белки» и «рысаки» растаскивали шарлотку на куски, пробуя, протяжно постанывая и восхваляя сей день за подобную благодать. Вернон же сидел неподвижно, не сводя взгляда со старого врага. Выражение его изменилось, он стал задумчивым и пугающе тусклым. К пирогу мужчина так и не притронулся. Лису это, конечно, не понравилось, поэтому он самовольно поддел один из кусков вилкой и переложил его в тарелку Роше.       — Попробуй, я знаю, что ты любишь этот пирог, — проговорил он. Роше смущённо дёрнул уголком губ и спросил:       — Как ты сумел? Теплиц с яблоками не так много, всё, что удаётся собрать, отправляется консулам в «Процветание». Даже я это знаю.       — Всё-таки я не последний эльф в этом захолустье, и у меня есть множество знакомых, которые являются моими должниками. С каждого по чуть-чуть, и пирог готов. Пробуй, скажешь, каков он на вкус — это рецепт моей матери… Когда я был маленьким, мы часто с ней готовили, до того момента, как люди забрали её у меня… Кое-какие рецепты сохранилось в моей памяти, чему я несказанно рад.       — Блять, Иорвет, — выдохнул человек, нервно проведя ладонью по своему лицу. Щёки его запылали, и глаза не могли найти определённой цели перед собой. — Я даже не знаю, что сказать…       — Не говори ничего. Просто ешь, — остроухий передвинул тарелку с лакомством ближе к Роше и опустил ладонь на своё колено.       — Спасибо, — глухо ответил тот и втайне от всех, под столом, накрыл ладонь эльфа своей ладонью, несильно сжав её.       Иорвету стало плохо, он широко распахнул глаз, почувствовав в груди сильную пульсацию и неприятное жжение в голове. Ещё одно воспоминание. Оно нежданно ворвалось в их прекрасную идиллию, показав в ярких красках, насколько сам эльф не идеален, и насколько он ошибался.       Пещера в глубине леса за рекой. Иорвет тихо одевается, боясь разбудить дхойне, который сильно вымотан и спит крепким сном. Он ощущает себя счастливым после ночи любви, которую провёл с человеком, но запрещает себе даже думать об этом и клянётся забыть о том, что чувствовал и насколько привязался к этому тупоухому юноше. Однако его тянет вернуться на импровизированную постель из рогожи и соломы, прижаться к тёплому и сильному телу, чтобы снова забыть обо всех несчастьях, а на деле не находит в себе силы даже попрощаться… И всё же он не хочет бросать его вот так, в неведении, надо бы объяснить, что у них просто нет общего будущего. Но…       Иорвет слышит свой собственный шёпот в голове, и он его убивает.       «Неужели я могу любить человека? Я?! Чистокровный Аен Сейдхе… Этого не должно было случиться».       Он прикладывает одно колено к каменному полу и склоняется над спящим дхойне. Эльф разглядывает полюбившиеся черты лица несколько долгих минут, пытаясь впитать в себя это мгновение и будучи уверен, что видит его в последний раз. Дхойне хмурится во сне. Иорвет, наоборот, улыбается, кладёт у изголовья лежанки свежесрезанный синий василёк и трогает лицо паренька кончиками пальцев, затем с трудом поднимается на ноги. Эльф ещё прихрамывает. Он не оборачивается, ведь его ждут сородичи, его ждёт борьба, хотя ему хотелось остаться и сказать дхойне, что он тоже полюбил его…       Лучше уж так. Их любви нет места на этой земле, где две могущественные расы век за веком безжалостно истребляют друг друга. И вот, пещера с юным дхойне остаётся позади в темноте.       Одно воспоминание резко сменилось другим.       Каэр Морхен. Скоро начнётся битва. Он стоит на сторожевой башне и всматривается вдаль. Его кто-то окликает, и он оборачивается. Он знает, кто присоединился к Геральту в последний момент, но воспрепятствовать этому уже не может. Он всей душой ненавидит этого человека, который делал с ним ужасные вещи.       Тот, будто ничего не случилось, стоит неподалёку и смотрит ему в глаза. Говорит какую-то ересь про пещеру, что они некогда были близки. Любили друг друга. В голове всплывают моменты из горького периода его рабства, когда он сидел в тёмном и сыром подвале или норе. Неужели ублюдок говорит об этом? О какой любви вообще может идти речь?!       От подобной лжи Иорвет кричит и машет руками. В приступе бешенства слюна слетает с его губ. О, как сильно он его ненавидит и желает, чтобы тот сдох!       Человек не унимается, протягивает руки и просит его выслушать. Скоро им придёт конец, и это последний шанс, чтобы поговорить. Ярость застилает эльфу глаза. Он не хочет слушать, хочет лишь его смерти и под конец сталкивает человека с башни. Иорвет наклоняется вперёд, желая посмотреть на полёт, и слышит отчаянный крик… И улыбается.       Командир «белок» вздрогнул, когда Роше снова дёрнул его за ладонь.       — Ты призрака увидал? Что с тобой? — в его голосе слышалось беспокойство.       Лис был бледен, даже пухлые губы приобрели синеватый оттенок.       — Я должен тебе кое-что сказать… — тихо произнёс он, не сводя с человека испуганного взгляда. Он пытался достучаться до врага, чтобы тот не отвернулся от него за все его прошлые ошибки, чтобы выслушал и понял всё правильно.       — У тебя такое лицо, будто ты мне в любви сейчас признаешься! — прыснул Вернон, а затем от души хохотнул. Он рассчитывал, что Белка привычно ощетинится и выйдет из этого состояния, начав плеваться ядом, и всё сразу придёт в норму. Однако ничего не переменилось, только лицо эльфа стало ещё печальнее, а взгляд стал растерянным. И тут человек сам оторопел, подозревая, что попал прямо в точку.       — Белка?.. — позвал Роше, и Иорвет заметил в глубине его глаз проблеск потерянной надежды. Как же ему хотелось прямо сейчас сказать ему правду, увести человека далеко за собой и спрятаться от всех.       — Давайте уже поздравим Марка! — раздалось сбоку от них, и командиры невольно обернулись.       — И то верно! Он недавно женился, подлец! — поддержал Ксандр, потрепав соседа за плечи, каковым и оказался смущённый Марк.       Разорвав зрительный контакт, который оба держали неприлично долго, Иорвет и Роше опустили глаза куда-то вниз, обдумывая, что между ними произошло. Эльф вдруг обернулся, почувствовав спиной непрошенное внимание, и не ошибся. За всей картиной наблюдал Киаран, свободно откинувшийся на стуле с дымящейся сигаретой в руке. По выражению его лица было невозможно определить настроение брата и возможные догадки, которые тот мог сделать, но задумчивые взгляды, что тот бросал то на Роше, то на самого Иорвета, говорили более, чем красноречиво.       Он испытал жуткий стыд. Не только за то, как поступил с Роше, но и за то, что сделал с любимой дхойне Киарана. Иорвет вдруг вспомнил их взгляды, тайком обращённые друг на друга, вспомнил печаль в глазах Марианны, когда он уводил еë за пределы города, и ненависть в словах родного брата… Если Киаран догадается о его чувствах к Роше, то дело дрянь.       «Он меня не простит. Возможно, поймёт, но никогда не простит».