Искупление принимает различные формы — искренние извинения, широкий жест, тихая мольба или что-то более сложное, более темное… Более сложное для понимания. И хотя никакое искупление не изменит прошлого, оно способно излечить нас, восстановить отношения и связи, которые, как нам казалось, утеряны навсегда.
Вечность©
Весь мир стоит на краю, глядя вниз на проклятую ледяную пустошь… Вот он, этот величественный город эльфов Вавилон — во всех смыслах идеальный и процветающий. Где днём на просторных улицах витает дух благопристойности и царит справедливость, и где эльфы, люди, краснолюды и низушки чувствуют себя под защитой. Ну, а ночью он плачет кровавыми слезами — вопит, как скотобойня, воняя блудом и нечистой совестью. Но стоит раз уяснить себе, что он подобен муравейнику, со строго организованной иерархией и налаженной точно, как часы, сложнейшей производственной системой, то можно предсказать, к каким именно последствиям приведёт малейший сбой в работе этого гигантского монстра под металлической шкурой, и что последствия эти будут неминуемо равны его же гибели. И всё же они знали, что сделать это было необходимо. Потому что это было меньшим из зол, которое приходилось выбирать каждому хотя бы раз в своей жизни. Одо Вангаста и Гален аэп Иерахиль приняли свой выбор и готовились к знаменательному дню вот уже много лет. Заговорщики привлекали на свою сторону немногих и только самых проверенных людей и эльфов, однако они понимали, что этими малыми силами совсем без потерь эвакуировать горожан невозможно, что «стального зверя придётся убить» и вместе с тем погубить тысячи невинных жизней… Стоило им разрушить одну из стен города, как все цепочки жизнеобеспечения одна за другой начнут приходить в негодность, а дальше разрушения и паника охватят даже самые отдалённые уголки цитадели, и этот процесс будет невозможно остановить. Они всё ждали, пока их наёмный убийца даст о себе знать и сообщит им благую весть о том, что консулы лишились своей власти. Тогда Гален смог бы объявить себя правителем и спасти народ Аен Сейдхе, но… Ждать было больше нельзя — на кону стояло слишком многое, никто не надеялся на чудо, и они решились обратиться за помощью к тому, кто не внушал им доверия, зато имел куда большую власть, чем какая-то горстка зарвавшихся остроухих подонков с ручными псами. Одо встретился с Дальеном аэп Тремаилем и попросил о помощи. Но каково же было изумление низушка, когда «король бедняков» не только не удивился его просьбе, потому что сам был давно в курсе подлого обмана советников, но и согласился предоставить для переворота все имеющиеся у него ресурсы. Переговоры однако этим не закончились. Сговор между Дальеном и Одо включал в себя ещё один немаловажный пункт, и это требование уже выдвинул лично Гален как будущий правитель города, что клятвенно пообещал заботиться о своих подданных. О массовой эвакуации жителей было запрещено говорить всем непосвящённым, дабы не сеять панику раньше времени и дать возможность организовать побег за стены с наименьшим для жителей ущербом. В тот же час «король нищих» во всеуслышание заявил, что отныне его прозвище не следует понимать нарицательно, и, уверенно провозгласив правящую систему Вавилона недееспособной, призвал бедняков сбросить с себя бремя адского труда и расовых притеснений, с тем чтобы, объединившись в одно целое, силой стащить консулов с их бархатных кресел. Оборванцы же будто только того и ждали, без промедления примкнув к единственному лидеру, который действительно заботился об их выживании все эти годы. За несколько часов аэп Тремаилю удалось собрать целую армию очень злых и голодных эльфов, людей и краснолюдов, готовых разнести самое сердце Вавилона — Центр Безопасности, вместе с грозными «вепрями» в придачу, которыми бедняки пугали своих детей по ночам. Всё это предпринималось для того, чтобы добраться до консулов, а затем казнить их на главной площади — и лучше принародно. Часть новой армии в авангарде с наёмниками и самим Дальеном отправилась к границам центра города, другая половина занялась не менее ответственным заданием, чем непосредственный госпереворот. Рабочие и бойцы были разделены на группы. Одни уводили прочь жителей, что были неспособны постоять за себя, от того места, где купол будет разрушен, другие расчищали площадку от мусора, а третьи получали мастер-класс от механика, как правильно управляться с огромным вездеходом, которые тем предстояло в наикратчайшие сроки научиться водить. Те, кто умел держать в руках оружие и имел маломальскую хватку, во главе с Натаном организовывали охрану населения и порядка. Ибо были и те, кто не захотел подчиниться Дальену, а решил воспользоваться нездоровой обстановкой в городе, чтобы поживиться на предстоящих бунтах — несколько внерасовых банд, которые, предпочитая разбой, сразу отказались сотрудничать. И именно их аэп Тремаиль приказал уничтожить в первую очередь, если те посмеют показаться на глаза, а потом заняться делом посложнее — «вепрями» — организованным элитным отрядом, хорошо вооружённым и беспощадным, каковых насчитывалось не менее двух сотен единиц. Но как это всегда и бывает, когда приходит час икс, всё идёт наперекосяк. Когда в гетто раздался первый взрыв, трущобы в одно мгновение превратились в поле брани. Затем начался пожар. На подмогу к отрядам Дальена прибыли «рысаки» с «белками», но им было трудно координироваться, ведь их собственные командиры затерялись в подземной сети Вавилона и не давали о себе знать более полусуток. Просчитавшие всё до мелочей мятежники поначалу вполне успешно противостояли мощным помехам в виде кровожадных оборванцев, но они бы действовали иначе, если бы знали, что их наёмный убийца и глава ЦБ в итоге справились с заданием и даже умудрились взять в плен последнего консула. Если бы они только знали… тогда бы и путешествие обоих командиров в подземельях прошло бы без последствий и без жертв… Пока в гетто шла зачистка и подготовка к эвакуации, глубоко под землёй кромешная тьма обступила беглецов со всех сторон, ослепляя их, делая уязвимыми, обостряя все их чувства до предела. Не спасали даже фонари, прикреплённые к их нагрудникам. Чтобы бежать вперёд, им приходилось вести по пыльным стенам кончиками пальцев, минуя узкие переходы, что без предупреждения расширялись и сужались вновь, обрываясь в самых неожиданных местах, и чаще не имели ответвлений. Мятежники прокладывали путь интуитивно — они бежали, не зная точного направления и не имея права оглядываться, стоять на месте или выбирать, куда повернуть дальше. Запах вокруг витал убийственный, от него на глаза наворачивались слёзы, но это не беспокоило так сильно, как погоня за их спинами. Несколько минут назад позади беглецов был слышен звук открываемого люка, а после громкий топот десятка сапог и голоса взбешённых «вепрей». Им понадобилось много времени, чтобы осмотреть Зал Совета, увидеть истерзанные тела консулов, погоревать об их внезапной утрате и рассвирепеть от ненависти, а потом найти, наконец, потайной люк и отправиться по следам убийц. Конечно, при себе они имели портативные навигаторы, но это им нисколько не помогало. Роше как помеченного искать было бесполезно — он потерял свой чип, пока сердобольно таскал на руках Сильфоина по просторам гетто. Иорвет оставил свой браслет в арсенале Центра. А Киаран уничтожил свой при спуске в люк. Ну, а Фолинн… Лис не понаслышке знал, что советники носят кулоны с чипами на своих холёных шеях, поэтому вычислить их местонахождение «вепри» могли только благодаря ему. Так что он сдёрнул жучок с груди бывшего коллеги и успел выкинуть его прочь ещё до начала их прогулки по тёмному подземелью. «Вепри» шли по следу, не зная усталости, и не было возможности для беглецов перевести дух. Под ногами всё чавкало, и не хотелось даже думать о том, на что именно они наступали. — Пошёл, хер ушастый! — рявкнул Роше и подпихнул консула в спину. Фолинн застопорился на месте, как только четверо мужчин наткнулись на нелицеприятную и зловонную лужу под ногами, глубже и шире, чем все предыдущие — где-то неподалёку прорвало трубу и затопило проход. Всю дорогу он только и делал, что прикрывал нос кружевным платком и морщился — негоже было столь высокоценному мужу бродить по столь злачным местам. Однако после смачного тычка консул быстро взял себя в руки и двинулся вперёд, утопая по щиколотку в нечистотах. — Сюда! — запыхавшийся Киаран указал на единственный сохранившийся выход. То справа, то слева здесь лежали обломки камней и щепы гнилой древесины, многие подпорки и стены были настолько обветшалыми, что, кажется, тронь их пальцем, и они просто рассыплются в прах. Свернув в проход, Фолинн взвизгнул от неожиданности, когда дорогу им перебежали несколько крыс величиной с целую кошку. Порядка восьми особей вдруг остановились и, заприметив потенциальную добычу, решили напасть прямиком в лоб: их не смущали размеры еды, чувство голода затмевало инстинкт самосохранения. Иорвет видел, что Киаран тоже испугался, но не подал вида и теперь готовится отразить атаку, выставив перед собой меч. Он машинально натянул петлю на браслете, и его тотчас пронзило понимание, что если он выстрелит, это будет последнее, что он сделает в своей жизни — вся конструкция, представляющая собой основу Центра, тут же обрушится им на головы и похоронит во тьме. А ведь сколько раз в бытность свою консулом он выдвигал на рассмотрение проект по реконструкции особо ветхих зданий, однако ответ Фолинна всегда был один — не хватает ресурсов. «Белки» заняли боевые позиции, готовые сразиться с кровожадным врагом, в то время как консул проворно сиганул за спину сородичам. И только Роше растолкал по сторонам растерянных эльфов и выскочил на передовую. — А ну, пошли нахуй отсюда! — громогласно взревел дхойне и топнул ногой, потом одним размашистым прыжком приземлился около хвостатых стервятников и начал с ходу раскидывать их по сторонам, охаживая мерзких грызунов мысками тяжёлых берцев. Раздался визг. Сразу несколько животных пулей отскочили от его ноги и сильно поранились, угодив на острые камни. Прочих же он принялся давить, наступая им на головы, словно на гнилые помидоры, и втаптывать их мёртвые тушки в зловонную грязь. В итоге крысы поняли, что связались не с той добычей, и ретировались по ближайшим норам: кровавый, сытный пир на этот вечер был ими благополучно отменён. — …От суки мерзкие! Каждый раз одно и то же! Никак не поймут, что не на того напрыгнули! — сокрушался Вернон, оправляя рукава рубашки с таким видом, будто только тем и занимался всю жизнь, что истреблял вредителей, и никто с ним в этом больше не сравнится. После чего обратился к коренным жителям города. — Что, зассали, остроухие?! За мной — сейчас я ваш папка! Дальше путь я, кажись, сам узнаю. Эльфы вдохновились новой победой: все вместе и каждый по отдельности. Консул удовлетворённо выдохнул, ибо быть съеденным заживо крысой стало бы верхом позора для эльфа его статуса. Иорвет лишь позволил себе коротко улыбнуться и мысленно провозгласил Роше «героем подземелий и вавилонских выгребных ям». Если он и хотел озвучить эту дельную мысль вслух, его остановила боязнь, что дхойне не оценит этой шутки, и между ними, вероятно, опять начнётся грызня. Киаран же, одобрительно усмехнувшись, гордо расположил меч на своих плечах. — Ты страшный человек, Роше… бр-р-р, прямо мороз по коже, вот это схватка! Всем вавилонским крысам надо бы поостеречься тебя! — Да я в принципе мастак грызунов истреблять… белок там вшивых и прочих вредителей… Мало ли, кто настроение испортит, — оскалился Вернон, понизив голос, на что Киаран мгновенно насупился, сообразив, к чему клонит убийца эльфов. — Ну, а что же ты, воин всея Вавилона, обнял меч, а сам чуть в обморок не упал?! — Если бы рискнули броситься, я бы за себя постоял! — огрызнулся тот и тут же решил, что не желает оставаться в долгу перед желчным обидчиком, поэтому, ткнув в него пальцем, заявил. — И для твоего сведения, псина ты плешивая, таких, как ты, я пачками к деревьям из лука прибивал! — Может, вы оба, наконец, заткнётесь и уже поторопитесь?! После окрика Лиса воинственные мужчины тотчас закончили с демонстрацией напускной агрессии и оторвали пытливые взгляды друг от друга. — Иорвет… — тихо позвал Фолинн, но тот его принципиально игнорировал, и тогда консул крикнул громче. — Иорвет! — Что?! Дрожащим перстом он указал куда-то за спину Лиса, и пререкавшиеся мужчины одновременно обернулись назад. На слабый свет и запах свежей крови из недр подземелий выбирались крысы, но их были целые полчища. Они бежали по ворохам мусора, словно волна, и выглядели гораздо злее и агрессивнее первых. Заполонив собой всё пространство, они оттеснили мужчин к ближайшей стене и принялись пировать, так что деваться тем было некуда: позади в затылок дышали консульские псы, а впереди непреодолимым препятствием кишмя кишели кровожадные хищники, в эту минуту пожиравшие сородичей. — Ну?.. Чего же ты ждёшь?! Задай им жару, дхойне! — подбадривая, шикнул Киаран, слега пихнув при этом плечо Вернона. Тот резко обернулся и вытаращил на него глаза, глядя, как на душевнобольного самоубийцу. Остальные при виде жуткой картины затаили дыхание. — Не шевелитесь… — посоветовал Иорвет неживым голосом, замерев в одной позе. — А что толку? — возразил человек. — За кого они, по-твоему, примутся следом? Спасение пришло откуда не ждали. Ярко-оранжевое пламя вдруг разогнало тьму, а вместе с ней и всю стаю падальщиков. Оно вырывалось из бокового прохода с интервалом в несколько секунд, сжигая всё на своём пути, но быстро угасая и растворяясь в воздухе. Это не было огнестрельное оружие — странное пламя имело магический источник. А ещё через мгновение в обвалившемся коридоре показалась знакомая ладонь со сложенными в особом знаке пальцами, которая и являлась источником этой безудержной силы. — Это же Гвинблейд! — радостно воскликнул Старый Лис и тут же смутился, не ожидая от себя таких эмоций. Ещё несколько залпов магического огня, и крысы снова остались с носом, разбежавшись кто куда. Проход на волю, наконец, стал свободным, и ведьмак опустил затёкшую руку. — Ах, вот вы где — я уже обыскался, — поприветствовал он, и его левая бровь слегка шевельнулась над жёлтым оком, когда он заметил Фолинна. — Старший советник? Какими судьбами в канализации? — Нет времени объяснять, Геральт! — к нему тут же подскочил Роше. — Мы убили их всех, остался только этот, и мы ведём его в башню, чтобы объявить всем, что пора отсюда съёбывать, но… — Но? — «Вепри» идут прямо за нами: они знают, что мы сделали. — Вот зараза… И почему именно мне всегда приходится прикрывать ваши жопы?.. Я отвлеку их, бегите! — немного поворчав, седой предложил свой выход из тупика и потянулся было за винтовкой, что висела всё это время у него за спиной. — Нет, Vatt’gern… — запротестовал Иорвет, решив на сей раз вмешаться. Ищеек советников было не счесть, и каким бы превосходным воином тот ни был, в подобной перестрелке Геральт мог запросто умереть. — Я лишь прошу тебя найти «рысаков» и «белок». Скажи им, что мы в Центре, и нам нужна их помощь. Дальше мы сами… Немного подумав, ведьмак не стал прикасаться к оружию. Времени было в обрез, и, ничего не ответив, он быстрым шагом направился в обратную сторону. — Это наиглупейшая из твоих ошибок, Старый Лис, — сразу заголосил консул, — мутант бы защищал нас от крыс! — От меня он тебя не защитит, завали хайло и топай! — огрызнулся Роше. Но едва они завернули за угол, как по их спинам пробежали отблески далёких фонарей. Это было очень плохим знаком, ибо в данных обстоятельствах тьма не несла в себе зла — именно свет означал для беглецов верную погибель. — «Вепри»… — тихо шепнул Киаран. — Ходу! Ходу! Ходу! — выпалил Роше, бросившись к одному из проходов и увлекая за собой остальных. Никто не стал спорить: темерец заверил, что эту дорогу знал. Однако это оказалось не совсем верно… На пути им стали попадаться завалы, через которые приходилось с трудом перелезать и тратить драгоценное время, тогда как «вепри» буквально наступали им на пятки. В какой-то момент Роше и вовсе отстал, запыхавшись на очередной куче мусора: раздался глухой треск, и он припал руками к земле. — Дхойне, вставай! — эльф заметил пропажу и вернулся, но у Роше, кажется, не было сил двигаться дальше. — Беги, Белка… Я не могу идти. — Не говори глупостей, поднимайся! — рассвирепел Иорвет. — Я всё, — ответил тот, тяжело дыша, — пиздец мне, ушастый — нога провалилась и застряла. Роше показал на зажатое колено, но Иорвет не мог сдаться так легко. Вот ещё! Его не отпускала надежда, что у них есть шанс и получится выбраться, пока над головами, словно осиный рой, не засвистят пули. Он навалился на Роше, стараясь прикрыть собой его голову. Лис слышал, как звал его сзади Киаран, и видел, что впереди ещё чаще замелькали фонари на бронежилетах гончих консулов. Последняя разрывная пуля уже давно ждала своего часа, чтобы пуститься в полёт: Иорвету оставалось лишь направить руку в сторону приближающихся охотников и нажать на кнопку, чтобы освободить её. Ровно через пять секунд раздался взрыв. Пространство покачнулось, и в проход посыпались балки вперемешку с глыбами камней, а глаза мигом заволокло пеленой пыли. Иорвет закашлялся, пытаясь очистить своё горло, и стал отфыркиваться, когда ощутил, что её полным полно в его носу. Поспешно поднявшись, он бегло осмотрелся. Рядом с ним лежал Киаран и тихо постанывал, держась за грудь, но он был жив, и для успокоения Лиса этого было вполне достаточно. Он помог ему встать на ноги, а затем продолжил осмотр. Впереди была огромная гора из досок, камней и песка, причём обвал доходил до потолочного перекрытия, где образовалась дыра от взрыва. Неизвестно, какой именно участок обвалился, но эльф лишь надеялся, что никто из его знакомых по ЦБ не пострадал. Теперь идти вперёд стало невозможно, и он лишь максимально приблизился к куче, в надежде не услышать голосов выживших «вепрей» на противоположной стороне, а затем шёпотом позвал Вернона, не заметив его прямо под своим носом. — Блять, Белка… ты ослеп, что ли? Я всё ещё здесь… — хрипло простонал он. Услышав это, Иорвет бросился на подмогу, голыми руками разгребая мусорную кучу, которая придавила собой Вернона. Оказалось, колено не просто застряло между досками и армированной плитой, но на ногу давила одна из балок, не давая ему пошевелиться и крепко держа дхойне в плену. — Bloedе, Киаран, помоги мне! — взвыл он, без толку надрываясь. Когда за балку взялись сразу двое, дело пошло — тяжесть поддалась, и Роше удалось выползти из западни. Очевидно, нога была в порядке, поэтому Лис не стал наводить суету и кудахтать беспокойной мамочкой, выспрашивая о его здоровье. Услышав стон консула, он сразу же направился к Фолинну: тот стоял на четвереньках и сплёвывал попавший в рот песок. Эльф с силой потянул его за воротник, побуждая быстро встать на ноги, и неожиданно для всех отвесил ему звонкую оплеуху. Тот громко вскрикнул, закрываясь от тумаков рукой. — Я тебе говорил, что надо укреплять здания? Говорил?! — грозно вопрошал Иорвет, игнорируя молчаливый протест консула против совершавшегося насилия. — Лис, не надо, пожалуйста… — Лучше помолчи… Киаран меня тогда остановил, но сейчас я не собираюсь себя сдерживать! После того, как ты поступил с Элисаей, с женщиной, которая любила тебя, ты не достоин вдыхать даже этот затхлый воздух канализации! — Я… я испугался… прошу, Иорвет, позволь мне всё объяснить… — Объяснишь это народу Аен Сейдхе, когда доберёмся до телебашни. Ты передашь обращение в прямом эфире и сам расскажешь им всю правду. И если мне хоть что-то не понравится, твои внутренности разлетятся по стенам. Понимаешь, о чём я говорю? Теперь ты будешь под неусыпным контролем. Фолинн закивал, поджав дрожащие губы. Иорвет толкнул консула вперёд, фонарь на нагруднике тотчас осветил его спину. Теперь им надо было найти ближайший люк, который смог бы вывести их на поверхность. — Ты как?.. — Лис всё-таки обернулся на Роше. Нервы были на пределе, поэтому он и отыгрался на консуле, но за человека он беспокоился, тут ни дать ни взять. — Ну, спасибо, что спросил, чёрствый ты мой сухарь… не гунди, я в норме. И пошли уже… — недовольно ответил тот и, хромая, проследовал за консулом. — Если в норме, то ты должен узнать кое-что о Сильфоине, — начал было Лис, перебирая в голове всевозможные варианты, как лучше и менее болезненно преподнести эту весть. И потом надо ещё непременно позлорадствовать и выкрикнуть нечто вроде: «Я тебе, тугодум, говорил, а ты не слушал и сосался с ним, пока меня не было!» — Снова включил режим параноика? Не надоело?.. — вздохнул человек, остановившись на месте и слегка повернув голову. — Это не может обождать? — Нет, не может! — почти прокричал эльф. — Пока Фолинн с нами, он сможет всё подтвердить, и ты уже не посмеешь обозвать меня клеветником! — Ну, и что там с Сионием? Рассказывай, остроухий, только быстро! — Вернон закатил глаза и нетерпеливо посмотрел на консула. — Да умолкните, наконец! Вы что, не слышите?.. — беспокойно шикнул Киаран. — Что такое, Кир?.. — обернулся Лис, прислушиваясь. Действительно, чуткий эльфский слух уловил непонятный треск, нараставший с каждой секундой. Было чувство, что он буквально везде, и слишком поздно мужчины спохватились, что следует бежать со всех ног, а не стоять, как столбы, на месте. Последнее, что Иорвет запомнил, были клубы пыли перед глазами и сильная боль, перед тем, как он отключился, потеряв связь с реальностью… А потом он услышал, как кто-то настойчиво зовёт его по имени, и ещё через пару секунд в лицо ударил яркий свет, слишком пронзительный, чтобы осмотреться и понять, что с ними произошло. Эльф ощутил скованность, попытался пошевелиться, но всё было тщетно. Он сидел в кресле, в пыли и древесной трухе с ног до головы, но его кисти и стопы были зафиксированы ремнями, а над головой висело нечто округлое с множеством разноцветных проводов и кнопок. — Иорвет! — его снова позвали, эльф обернулся на звук и сразу увидел Киарана, такого же грязного и привязанного к креслу, как он сам. По правую сторону от них сидел Роше, однако внешний вид темерца ему не понравился. Вернон был, кажется, без сознания и при том бледен, как саван. Оставалось неясно, дышит ли он вообще: веки были плотно сомкнуты, а губы, наоборот, приоткрыты, и с их уголка стекала на грудь слюна. — Роше! — встрепенулся эльф, но человек его не слышал. — Дхойне, очнись! — С добрым утром, спящая красавица! — торжественно произнёс кто-то ещё, и Иорвет удосужился, наконец, взглянуть вперёд. Перед ним стояли трое бойцов из «вепрей», насмешливо скалящихся во все свои тридцать два белоснежных зуба. Лис прикрыл веко и опустил голову, прекрасно понимая, что теперь им всем точно настал конец. — Твоя взрывная игрушка тебе же самому вышла боком, какая досада, — прокомментировал один из консульских псов, издевательски демонстрируя браслет Одо в своей ладони. — Я погоняю его немного, ты не против? — Ну, и что теперь?.. — спросил Иорвет, хотя не видел в этом особого смысла. Если бы «вепри» хотели их прикончить, они бы давно это сделали, стало быть, им что-то от него нужно. — Сначала мы хотели пристрелить вас на месте, когда нашли под кучей рухляди… Но потом пришло указание сверху, — он ткнул пальцем в потолок и ухмыльнулся, — что на вас есть ещё планы, и мы всего лишь сотрём вам память, а потом подарим новые, прекрасные воспоминания… — Сверху? — нахмурился Иорвет. — Ты имеешь в виду Фолинна? Разумеется, эта крыса выжила! — Не имею права пояснять детали… — отмахнулся «вепрь», — но наш дорогой и всеми любимый консул в надёжном месте. — Что вы сделали с Роше? — забеспокоился Лис, посмотрев на дхойне, который стал ещё больше походить на мертвеца. — Почему он не просыпается?! — Человек был единственным, кто остался в сознании, и, как лев, до конца защищал вас… Странное поведение для дхойне-отморозка, но признаюсь — я под впечатлением. Он так кричал, закрывая собой твоё тело, грозился убить любого, кто приблизится… — «вепрь» развёл руками, — пришлось его скрутить и вколоть мощное успокоительное, чтобы не брыкался. И вот, вы здесь, такие тёпленькие и беззащитные. Так что не будем терять время и приступим к делу. Я взял пару уроков у профессора и теперь знаю всё о «процедуре», — он по-особенному переглянулся с товарищами и усмехнулся, — а если что и напутаю, то… ничего страшного! Будете ковыряться в мусоре, коли крыша поедет. — Не проще ли убить нас?! — распалился Иорвет. — Не проще. Мне дали довольно чёткие инструкции. — Кто их дал?! Какие инструкции? Можешь сказать — я всё равно скоро обо всём забуду! — Нет, Старый Лис, на эту уловку я не куплюсь, — и «вепрь» упрямо покачал головой. В этот момент с противоположной стороны распахнулась дверь, и Иорвет опешил. В белоснежную лабораторию вошёл Сионий аеп Сильфоин. Делая вид, что не замечает ни пленников, ни их карателей, он подошёл к рабочему столу и принялся на нём что-то подготавливать. При его приближении связанный Лис резко задёргал руками на подлокотниках, но сделал себе только хуже — ремни на запястьях растёрли кожу в кровь. — Аэп Сильфоин… Что Вы здесь делаете?.. — не ожидавший появления грозного профессора «вепрь» аж обомлел, не понимая, как следует реагировать. — Вас же временно отстранили от дел. И мне лично поручили провести процесс стирания… — Тихо, Вильемий! — прикрикнул тот и снова приступил к каким-то манипуляциям. Профессор даже не собирался им что-либо объяснять, и «Вепри» не посмели противиться. Они лишь изредка переглядывались между собой, наблюдая за тем, как он обильно смачивает гипс тёплой водой, а затем, взяв массивные ножницы, избавляется от сковывающего его руку панциря. Получалось это с трудом, в несколько заходов, оставляя после себя ошмётки белых крошек на столе и полу. Лишь получив свободу, Сионий удовлетворённо выдохнул, но тут же снова схватился за руку: без надёжной опоры та вмиг отозвалась болью, лизнувшей его, словно огнём. Он поморщился и, достав с верхней полки эластичный бинт, профессионально быстро обмотал им запястье и кисть внахлёст по самый локоть. Затем поднял руку на уровень лица и несколько раз сжал в кулак пальцы. Только закончив с перевязкой, Сильфоин вспомнил, что в комнате он находится не один, и обернулся, наконец, к зрителям. — Это моё детище, и я ни за что на свете не позволю какому-то необразованному молодняку баловаться с ним. — Сионий подошёл к Роше и повертел его голову в разные стороны, оценивая физическое состояние, после чего выудил из кармана небольшой фонарик и, приоткрыв одно веко, проверил рефлексы зрачка. — Оксидиосталин вкололи? — Э-э… наверное. Что первое под рукой было, то и… Да какая разница, это же дхойне! — недоумевал злосчастный Вильемий, что столь опрометчиво решил занять место Сильфоина. При этих словах последний резко повернул к нему лицо и ядовито улыбнулся. — Скажи мне, ты всегда такой глупый или сегодня особый случай? В ответ эльф пожал плечами и опустил глаза в пол, а Сионий вернулся к столу и открыл стеклянный шкафчик, до отказа набитый ампулами. Найдя то, что искал, он набрал в шприц нужную дозу и, закатав рукав дхойне повыше локтя, перетянул его руку жгутом. — Что ты делаешь?! — не выдержал Иорвет, наблюдая, как тот, почти не глядя, ввёл в вену иглу, и неизвестное вещество поступает в кровь дхойне. — Всего лишь не даю Роше остаться «овощем» до конца своих дней. Не волнуйся, он скоро придёт в себя… — невозмутимо ответил полукровка, выуживая иглу и аккуратно заклеивая место инъекции пластырем. — Сильфоин! — вновь позвал одноглазый пленник. — Сильфоин, я знаю, что ты задумал! Послушай меня! — Тебе лучше заткнуться, Белка. Сейчас ты никто! — фыркнул один из «вепрей». — Ш-ш-ш… — Сионий приложил палец к губам, глядя на гончих консулов, — я уж как-нибудь сам разберусь с осуждёнными, а потом доходчиво объясню вам правила поведения в моей лаборатории. — Брат, что происходит?.. — тихо спросил Киаран, но привлёк к себе внимание Сильфоина. Полукровка задумчиво улыбнулся и приблизился к нему. И в этот момент Иорвет почувствовал в своей груди липкий холод: он испугался того взгляда, каким маньяк смотрел на младшего брата. — Ах, ты прелестное создание… — восхищённо защебетал Сионий, ласково прикоснувшись ладонью к щеке Киарана, чем заставил того приподнять голову. Младший был напуган не меньше Лиса и часто дышал, округлив бездонные изумрудные глаза, уставившиеся на Сильфоина. Тем временем большой палец полукровки заскользил по его губам. — Ты такой красивый и недоступный — совсем как Иорвет… — Убери от брата руки, больной выродок, или я выдерну их из твоих плеч и затолкаю тебе прямо в жопу! В одно мгновение Сильфоин отступил от Киарана и навис прямо над ним, отчего Иорвет невольно вздрогнул. — Ты хочешь, чтобы я их отпустил? Готов вернуться ко мне под крыло и быть послушным взамен на их свободу? — тихо спросил он, склонив голову. — Не положено, Сильфоин, инструкция… — промямлил Вильемий. Но тот не реагировал, будучи занят делом поважнее. Профессор крепко сдавил челюсть Лиса, заставив его смотреть прямо на себя. И Лис мгновенно ощутил ту самую неприятную тревогу, о которой уже стал забывать, тревогу под воздействием плотоядного взгляда Сиония. Роше исцелил его тело и разум, открыв ему новый мир, полный заботы и любви… Но сейчас он на миг представил себя снова в том подвале наедине с мучителем и снова оробел, почувствовав, как ему стали отказывать ноги. Хотя… чего стоит его жизнь и пресловутая эльфская честь, когда на другой чаше весов лежат жизни младшего брата и любимого? — Я готов, только не трогай их… Но будь уверен, что при любом удобном случае я сразу перегрызу тебе глотку! — Значит, твоя взяла, Лис, — довольно улыбнулся Сильфоин и, наклонившись к самому уху Иорвета, прошептал ему нечто такое, от чего у эльфа за раз перехватило дыхание, — теперь я верю, что ты его достоин… — При всём моём уважении, Аэп Сильфоин, Вы тянете сейчас время! — возмутился «вепрь». Элитный отряд вот уже с четверть часа торчал без дела, наблюдая за «брачным танцем» полоумного профессора, а ведь им были даны вполне чёткие указания насчёт пленников. — Господа, а вы слышали старую поговорку: «умные враги всегда найдут общий язык и будут дружить против глупого»? — спросил Сионий, выпрямившись, и «вепри» синхронно замотали головами. — Жаль, хорошая была поговорка, — вздохнул он и пожал плечами, — в империи Нильфгаард пользовалась большим успехом… — И тут, снова взглянув на Иорвета, он вдруг выудил из камзола самую обыкновенную резинку, затем игриво подмигнул и быстро завязал свои белоснежные волосы в тугой, низкий узел. Вот тут-то Лис недоверчиво прищурился, почувствовав неладное. Сильфоин приготовился к бою и, поминая об их драке, не стал пренебрегать его бесценными советами. — А вот ещё одна поговорка, — блондин вновь привлёк внимание «вепрей», — моя собственная. «К искуплению грехов ведёт множество дорог, но увы, не все эти дороги мирные»… — И?.. — почти хором ответили бойцы. — Ох, не берите в голову! Я пришёл к неутешительному выводу, что мои речи годятся только для ушей «отморозков», — отмахнулся Сильфоин, заводя руку за спину и приподнимая край камзола, — а теперь прошу меня извинить: недалёких и бесхребетных эльфов убивать для меня сплошное удовольствие! — громогласно объявил он и быстро выхватил из-за пояса мясницкий тесак с острым, как бритва, лезвием. «Вепри» не успели опомниться, как стали погибать один за другим. Против них действовало всё: и эффект неожиданности, и большая скорость убийцы, и узкое пространство комнаты. Они даже не успели взять в руки свои винтовки, что мирно дожидались у стены. Один получил удар в шею, прямо в сонную артерию, другой в висок, тут же захрипев и завалившись на пол, третий не ожидал, что профессор умудрится нанести смертельный удар сверху вниз, ровно промеж пластин бронежилета, и вонзить оружие в самое уязвимое место — его сердце. Определённо, Сионий знал, куда наносить ранения, чтобы жертва умирала быстро, не создавая других проблем. Окончив свой танец смерти, полукровка схватился за покалеченную руку и зашипел, жмурясь от сильной боли, но тут же сделал несколько шагов в сторону и оказался около выхода, уловив за дверью посторонние голоса. — Ты слышал? Что там стряслось?.. Следом раздался щелчок, и дверь оказалась закрыта. Сильфоин бросил быстрый взгляд на Вернона — ресницы мужчины дрогнули, и тот опрометью подбежал к креслам, приставив окровавленное остриё тесака к горлу Лиса. — Что, ублюдок?! Давай! Так или иначе Роше узнает правду! — Закрой свой болтливый рот и слушай меня внимательно… — шикнул на него Сионий. — Я предлагаю тебе выгодный обмен. Но поторопись с решением — эти двери не выдержат долго. Как по заказу, дверь затрещала под натиском ударов сразу нескольких сапог. — Говори… — через силу согласился Иорвет. — Сейчас сюда подтянутся все имеющиеся поблизости солдаты «вепрей», чтобы поймать вас. Я останусь здесь и постараюсь задержать их. А ты, в свою очередь, выведешь Роше из Вавилона живым и не станешь рассказывать ему обо мне правду… — Ты спятил! — эльф аж разинул рот от возмущения. — Это первое, что я сделаю, когда он очнётся! — Ты просто не понимаешь, что он значит для меня! Но я также понимаю, что без тебя Вернон жить не сможет, и потому отпускаю вас обоих… Пойми, Иорвет, если он будет помнить меня хорошим человеком, значит, жизнь моя прожита не зря, и она не была пустой! — с жаром заговорил Сионий, и Лис заметил про себя это слово «человеком». Затем полукровка смягчился и попросил. — Лис… пожалуйста… Тот с досады сжал зубы. Сказать-то можно было что угодно, а потом поступить по-своему — всё равно прилежным поведением командир «белок» никогда не отличался. — Что же, хорошо, я буду молчать. — Обещай мне… — Сионий с мольбой заглянул эльфу в глаза. — Я собираюсь умереть здесь. Это моя последняя просьба, и в ней отказать нельзя. — Если ты намерен сдохнуть, то я обещаю, — уверенно ответил Иорвет, мысленно проговаривая про себя, что именно расскажет Роше, как только тот откроет глаза. — Хорошо… это хорошо… — полукровка покивал себе и вновь заметался по комнате, переступая через трупы, чтобы освободить пленников. — О чём речь вообще?.. — шёпотом спросил Киаран у Иорвета. — Не сейчас, брат… Когда все трое получили свободу, Лис первым делом стащил с пояса «вепря» ременную кобуру, проверил наличие патронов в револьвере и пристегнул его к правому бедру. Роше к тому времени уже очнулся и стал водить глазами по комнате, постепенно приходя в себя и стараясь разобраться в том, что произошло в подземелье. Ходить он пока не мог, и Иорвет с Киараном поставили его на ноги, закинув руки дхойне себе на плечи. — Сильфоин… — позвал он хрипло, когда доглядел своего наставника. — Уходи, Вернон, я должен остаться здесь… — строго ответил ему Сионий и, немного замешкавшись, улыбнулся. — Теперь ты в надёжных руках. Прощай… — Нет, давай с нами… Блондин требовательно посмотрел на Иорвета и, указав подбородком на запасной выход, молча поднял винтовку, а затем передёрнул затвор. — Что ты удумал, Сионий?.. Нет, Белка, подожди… Нельзя его тут бросать! — упирался Роше, пытаясь тормозить ногами, пока его утаскивали вон, но сил на сопротивление братьям у него всё ещё не было. Полукровка не двинулся с места, выжидательно глядя на дверь перед собой и ни разу при этом не обернувшись, чтобы в последний раз посмотреть на Вернона. Лис с Киараном тащили бранящегося человека по коридору, прямиком к выходу из здания, где можно было незаметно подойти к станции и умчаться как можно дальше от Центра. Позади себя они услышали грохот, следом за ним ряд выстрелов, а затем разрозненные крики эльфов и новую автоматную очередь. Шум отдавался глухими отголосками в виде ответных залпов, и этот шум угасал с каждым их шагом, почему-то отдаваясь болью у Лиса в самой груди. Внутри него всё переворачивалось, и он стал беспокоиться, что сделал далеко не всё, что от него требовалось, не всё, чего он так страстно желал все эти годы, и эта тяжёлая ноша навечно останется висеть камнем на его душе. Ведь Сильфоин, этот хитрый ублюдок, был очень умён и мог запросто снова обмануть его, а потом преподнести всем такой сюрприз, что никто не сумеет опомниться. — На, Кир, держи его и уведи прочь, а будет брыкаться — разрешаю стукнуть по башке! Да стой же ты, дхойне, на месте! — Лис взвалил Роше на хрупкого брата, так что от натуги тот выдохнул и закряхтел, как старик. — Куда ты, Иорвет?! — взбеленился младший. — Я должен быть уверен, что он больше не вернётся… — бросил Лис напоследок, но так, чтобы Вернон этого не услышал, и побежал в обратную сторону. Отрядов «вепрей» было не видно и не слышно, тишина в коридорах стояла такая, будто здание неожиданно вымерло. И тут он резко остановился, когда увидел его рядом с той самой комнатой, где ему, брату и Роше хотели промыть мозги. Присмотревшись, Лис увидел целую гору окровавленных трупов, часть которых лежала в дверном проёме, часть — в темноте за ним, за границей «комнаты забвения». Сам же Сильфоин сидел у разбитой двери, привалившись спиной к окну, где по периметру стояли шкафы с медицинской утварью. Он ни от кого больше не прятался, винтовка валялась без дела у его ног, по всей видимости, расстрелянная до последнего патрона. Голова была низко опущена, и на некогда великолепном камзоле теперь выступали алые пятна крови. Полукровка ещё дышал, тяжело, но дышал. И заметив это, Иорвет приблизился, попутно вынимая из кобуры револьвер. — Так-так-так, кто же тут у нас выдохся?.. — протянул Лис, привлекая к себе внимание, и для пущей театральности нарочито медленно взвёл курок. Сильфоин с трудом поднял голову и встретился с ним взглядом. Лис возвышался над ним, будто палач — воплощение праведной кары за совершённые им чудовищные преступления. Но сам Сионий не считал его карателем, наоборот, он считал его своей последней надеждой, неким волшебным средством очищения для души и сожжённой грехами совести. При виде Иорвета он вяло улыбнулся и опёрся затылком о стену, чтобы удержать голову от падения. Его кожа была мертвецки бледной, и некогда красивое лицо, лишившись всех жизненных соков, теперь осунулось, так что можно было почти различить рельеф его правильного черепа. — Старый Лис, ты вернулся ко мне… Неужели, чтобы попрощаться? Право слово, мне приятно твоё внимание, но я беспокоюсь, что из-за этого вы не успеете с Роше убраться из Вавилона. Однако Иорвет отрицательно поцокал языком. — Нет, Сильфоин, я вернулся, чтобы убить тебя. Ты же сам возжелал здесь подохнуть, и я — как прилежный исполнитель действительно стоящих желаний — тут как тут. Полуэльф понимающе хмыкнул, никак не отреагировав на этот чёрный сарказм. Было странно, но Лис тоже не испытывал к нему ни страха, ни ненависти, и сердце в его груди отбивало спокойный ритм. Он понимал, что для его мучителя пришёл конец: так или иначе беспокоиться больше не о чем. — Опоздал ты немного… Я закрыл рану: кровь быстро собирается в моём теле и не найдёт выхода. Ты, верно, слышал о смерти от внутреннего кровотечения? — спросил Сильфоин, и Иорвет кивнул ему утвердительно. — Обидно, что она не самая приятная, зато очень эффективная. Не хотел бы я, чтобы кто-то нашёл меня и начал лечить… После этих нехитрых манипуляций, моё тело нельзя будет вернуть к жизни… Нет, ты конечно же можешь пристрелить меня, но зачем тебе ещё одна жизнь к и без того длинному списку убийств, если можно пустить всё на самотёк? — Ты убиваешь себя? — нахмурился Лис. — Почему? — А для чего мне жить? — выдохнул тот с печалью в голосе. — Да и не хочу я смотреть, как рушится цитадель, в которую я так верил… Позволь мне покинуть этот мир, где с самого рождения мне не было места, как я хочу, сделав напоследок одно доброе дело. Уйти, так сказать, красиво, на высокой ноте и в полном одиночестве, как я жил… Сейчас у меня есть только минуты, и я считаю каждую из них, вспоминая свои шаги, своё стремление понравиться, быть нужным кому-то… но на деле я творил лишь зло. Никто не оценит мои труды, все будут только содрогаться при звуке моего имени… Не ведая почему, Иорвет вдруг присел рядом с Сионием, привалившись к белой стене. «Вепрей» поблизости не было, навредить полукровка был уже не в силах, и сейчас настал хороший момент этим двоим поговорить. Он не знал, что хотел от этого разговора, но чувствовал острую потребность объясниться с умирающим мучителем. — Знаешь, те, кто содрогался при упоминании моего имени, к счастью, давно уже мертвы, и на земле некому осуждать меня… Тысячи и тысячи убитых дхойне — это была резня… показательные казни, виселицы, пожары. На тот момент я считал это справедливым, если не праведным, и свято верил, что со временем моя жестокость окупится сполна… Так вот, спешу тебя обрадовать: ни мне, ни тебе не суждено парить на небесах. Нас ждёт ад. — Ад?.. — задумался Сильфоин. — Ну, прекрасно, хотя бы не буду больше мёрзнуть… — он улыбнулся и попытался смеяться, но тут же скривился от боли. — Если уж чистилище существует, и нам не избежать кары, то я непременно замолвлю за тебя словечко перед дьяволом. — Ты настроен шутить сейчас? — покачал головой Иорвет. — Хорошо, допустим. И как, по-твоему, рогатый может послабить мои муки? Кипящий котёл будет одноместным? Ароматная соль по праздникам? — Боги, Иорвет, какой же ты идиот… — прыснул Сильфоин, затем снова скривился и просипел. — Не смеши меня, больно же! — Он шумно выдохнул, раздувая щёки и собираясь с силами, потом вяло улыбнулся и снова глянул на Лиса. — Ответь, ты веришь в искупление грехов? — Не очень. Я слишком долго живу на свете… — А я верю. И ты изменился — стал совсем другим и заслужил прощение богов… или бога. На сегодняшний день ты спас жизней больше, чем загубил, а я точно пойду проверять глубину котла, который для меня приготовили… Иорвет потупил взгляд, чтобы в один момент разозлиться: — Ты грозился стереть память Роше, если я раскрою о тебе правду — только за это ты заслужил место в преисподней! О какой такой любви ты всё это время твердил? — Я бы этого никогда не сделал! — вскинулся тот из последних сил. — Это всё равно, что убить его! Нет, Иорвет, Вернона бы я ни за что не тронул, — заверил Сильфоин, и Лис заметил, как его бледные губы тронула задумчивая улыбка. — Да и случись такое, он всё равно бы непременно тебя вспомнил. — Почему? — Ты ведь у него прямо здесь, — указательным пальцем он прикоснулся к груди скоя’таэля, — а вовсе не здесь… — затем невесомо ткнул его в голову. — Роше очень любит тебя, вот, в чём вся загвоздка… Стоило бы тебе остаться с ним наедине или выкинуть какую-нибудь дикость, и в его мозгу тут же восстановятся нужные связи. Как бы мой метод ни был совершенен, в нём есть один недостаток: пациенту категорически нельзя встречаться и взаимодействовать с тем, кого он любил до процедуры. Самые прекрасные чувства вопреки всякой логике всегда усложняли мне работу. Они просто существуют! И мозг при этом совершенно не задействован. Важны не воспоминания, а химическая реакция, душевная близость, тактильная память. Всё это вкупе в пух и прах разносит весь прогресс, — он тяжело вздохнул. — Ох… ну, что я нагружаю тебя попусту? Тебе пора уходить. Иорвет задумчиво дёрнул плечом, напоследок пересчитав языком свои зубы, и попытался встать, но Сильфоин ему не позволил, ухватив в последний момент. — Нет, постой! — Я не собираюсь держать тебя за руку, пока ты подыхаешь, уж извини… И у меня на это есть веские причины! — шикнул тот, с силой вырвав свою ладонь из чужих пальцев. — Не уходи, — он был настойчив и на сей раз сжал в кулаке край куртки Иорвета. Тот злобно засопел, отводя взгляд. — Лис, посмотри на меня, пожалуйста… — шепнул Сионий, сильнее сжав в пальцах тугую ткань. Эльф исполнил просьбу, встретившись с полукровкой взглядом и почему-то чувствуя, что начинает дрожать изнутри. — Хочу, чтобы ты знал и поверил мне. Я сожалею лишь об одном в этой жизни: что посмел взять тебя в плен… — Даже не начинай… — Дай мне сказать! Я ведь считал, что ты всего лишь один из этих немытых лесных крыс. Думал тогда: «он заслуживает эти муки, и я правильно поступаю, что наказываю его!» Теперь же я признаю, что сделал огромную ошибку, совершенно не зная тебя — решать твою судьбу и истязать тебя я никогда не имел права. Умоляю, прости меня… — Ты разрушил мою жизнь! — прокричал ему в лицо Иорвет. — Пожалуйста, не отвергай мою просьбу… Ты не представляешь, как это больно, умирать никому не нужным, нелюбимым! С опозданием, но я осознал, что со мной не всё в порядке, и если бы я не был болен, я бы любил тебя… Клянусь всеми богами, я бы тебя любил! И не позволил бы даже волоску упасть с твоей головы! — Слёзы полились из его глаз, он действительно был в отчаянии. — Прости меня… — Нет оправданий твоим зверствам… но ты болен, Сильфоин, это так. Только по этой причине я могу простить тебя, потому что в своём безумии ты виновен лишь отчасти. И мне жаль, что твоя судьба была так ужасна. Не представляю, каково это, смотреть, как твоего же возлюбленного убивают у тебя на глазах, — Иорвет тряхнул головой, на миг представив себе чудовищную картину, как на месте Сиония лежит он сам, связанный на холодной земле, и молит о пощаде, а вместо Дьякона скоя’таэли пытают Вернона Роше. Но после этого он тяжело вздохнул и, заглянув бывшему мучителю в глаза, всё-таки это сказал. — Да, брат, я прощаю тебя… И вдруг случилось нечто необъяснимое. Как только он произнёс эти слова вслух, все печали его покинули. Та удавка, что стягивала его горло долгие годы, в один момент ослабела, а потом исчезла совсем. Сильфоин улыбнулся, хотя по лицу его потоками текли слёзы, но впервые за всё время синие глаза полукровки загорелись отблеском настоящей радости и надежды. Он смело взял ладонь Лиса в свою и, поднеся её к лицу, на миг приложил к губам, блаженно смежив веки. И тот ему позволил, не оказав ни малейшего сопротивления. Сионий уже как будто проваливался в сон — это были последние минуты его жизни. И тогда Лис решил сделать больше — не только для полукровки, но и для себя самого. Он потянул его за плечи и обнял, сразу ощутив горькие слёзы на своей руке. — Ты не представляешь, что сейчас сделал для меня… — тот тихо всхлипнул. Тело Сиония было до жути холодным, а дыхание частым — сердце ускорило свой ход — у него начинался шок от чрезмерной потери крови. Иорвет знал, что это продлится недолго — жизнь полукровки могла оборваться в любой момент. Эльф сжал его крепче, позволяя умирающему почувствовать своё тепло. Он отпускал мучителя с миром и при этом получал долгожданное исцеление собственной душе. — Как же холодно… — затрясся Сионий, стиснув зубы. — Чёрт… я думал… думал, уходить будет легче… — Дьякон давно ждёт тебя… не бойся, ты не будешь там одинок, — проговорил скоя’таэль, успокаивая. — Неужели ты… всё ещё веришь… во все эти сказочки про загробную жизнь? — Ну, ты же веришь, что ад существует. Сильфоин хрипло усмехнулся, ослабев в чужих руках. — Да, Лис… я хочу к нему… хочу… Скоя’таэль вдруг услышал хрип, вырывающийся из груди Сильфоина, и поначалу принял его за тихий смех, но потом понял, что это были последние вздохи полуэльфа. Он обнял его сильнее, чувствуя, как последние капли жизни быстро вытекают из него. В один момент Сионий затих и расслабился в его руках. Иорвет аккуратно положил его на пол. Глаза Сильфоина были открыты, но они не выражали ни боли, ни ужаса, как обычно это бывало у мертвецов. Они были спокойны, как прежде — прекрасные, словно бескрайний, синий океан. Заглянув в них последний раз, эльф аккуратно прикрыл их пальцами. — Va Fail… — прошептал он и поднялся на ноги. — Что тут, блять, происходит?.. — раздался знакомый голос за спиной эльфа. Иорвет обернулся, и у него похолодели ладони. В дверном проёме стоял Роше, совсем уже бодрый и крепко стоящий на своих ногах. По его взгляду было ясно, что Лису, пойманному над бездыханным телом Сильфоина, не светит ничего хорошего. Вернон оцепенел, когда заметил, что Сионий не дышит и выглядит, как восковая кукла. Его буквально пригвоздило к земле, и руки безвольно опустились вдоль туловища. — Где Киаран? — спросил Лис вместо объяснений. — В транспортнике! — рявкнул человек, сжав кулаки. — Вместе с «белками» и «рысаками» — Геральт нашёл их… Да к чёрту! Что ты сделал с ним, Белка?! Отвечай! — Не обвиняй меня в том, к чему я непричастен! — самолюбие эльфа полыхнуло изнутри и вырвалось праведным гневом наружу. — Разуй глаза, Роше, Сильфоин остался сражаться с толпой «вепрей», его ранили и… Я вернулся ему помочь, но нашёл его уже мёртвым. Темерец не хотел верить в то, что это случилось на самом деле, что его доброго наставника больше нет. — Это мы виноваты… — шепнул он. Услышав это, Иорвет сжал челюсти. Да, он дал обещание, что будет хранить тайну полукровки, держа воображаемый крестик из пальцев за спиной, но он всё-таки дал своё слово… Внутренний голос подсказывал ему, что сейчас промолчать будет правильным, и неправильным, послав всё к чёрту, пойти самым лёгким путём, то есть попросту заверить человека, что всё не так мрачно, как кажется, и что не стоит корить его понапрасну. Но раздумав, Лис решил всё стерпеть — принести эту жертву на алтарь своей совести, так или иначе со временем Роше простит его и перестанет, наконец, презирать. Но когда Вернон приблизился к телу Сиония, эльф занервничал. — Дхойне, пойдём, всё кончено, — позвал он и потянул человека за руку, стараясь отвадить от Сильфоина. Однако тот стал упираться, и Иорвет не выдержал. — Я сказал: оставь его! — Сам иди, куда хочешь, сволочь! Без твоих козней тут не обошлось, точно знаю! — сквозь зубы шикнул Роше и с силой оттолкнул эльфа. Тот, не удержав равновесия, плюхнулся на пятую точку и схватился за ушибленный бок. Но Вернона это нисколько не волновало. Он присел на корточки рядом с телом Сильфоина и печально повесил голову. — Роше, пожалуйста, не делай этого… — Заткнись, Белка! Ты изувечил его без причины, а он спас нам обоим жизнь! А теперь его нет! Неужели ты настолько гнилой выродок, что не понимаешь: он заслужил, чтобы его похоронили по-человечески, а не бросили вот так, на съедение крысам! Иорвет ничего не мог с этим поделать. Роше бережно откинул пряди белоснежных волос в сторону от шеи и прикоснулся пальцами к дорогому посеревшему лицу. — Его ранили в бок, — он аккуратно отодвинул края камзола, — но ведь важные органы не были задеты. Неужто совсем ничего нельзя было сделать?.. — шептал Роше, горько сокрушаясь. — Дхойне, остановись! — отчаянно крикнул Иорвет, но тот его проигнорировал и расстегнул несколько пуговиц на камзоле. Эльф побледнел. Он знал правду, которую ещё не ведал Роше, и хотел это предотвратить, но было уже поздно. Тот в ужасе распахнул глаза и застыл. Губы его дрогнули и приоткрылись, лицо покрылось красными пятнами. Он отдернул руку, как от мерзости, и резко выпрямился, продолжая неверящим взглядом смотреть на бледную татуировку ощетинившейся собаки над правой ключицей Сильфоина. Затем перевёл взгляд на Иорвета и шумно выдохнул. Человеку было плохо и становилось всё хуже, он не понимал, как справиться с подобным потрясением, его будто раскололо на куски, и собраться снова было невозможно. Охнув, Лис поднялся на ноги и, подойдя к нему, приложил ладони к поникшим плечам, стараясь поддержать человека. — Да что же это, блять, такое?.. — дрожа, сокрушался Вернон. Он не знал, что ему делать — злиться или кричать, на эмоции уже просто не хватало сил. Он ненавидел себя и проклинал за каждое сказанное в сердцах слово, за свои поступки и презрение к Иорвету. Невыносимо было осознать, что своё обещание, защитить его от мучителя из прошлого, он провалил с небывалым треском: сам подпустил врага слишком близко, доверился ему, вручив все свои мечты и страхи прямо на блюде… От всех этих жутких мыслей Роше хотел реветь, как дикий зверь. — Дхойне, пойдём, его больше нет, оставь плохие мысли, — попросил Лис. — Почему ты так со мной?.. Почему не кричишь, не обвиняешь во всех смертных грехах? Ты же всё понял, вот прямо сейчас, — Роше указал на голую грудь наставника. — Посмотри, это же он! Сильфоин был тем маньяком! А я… — с досады человек крепко зажмурился. — Ты же должен ненавидеть меня… Иорвет ничего не ответил, он вообще подозрительно долго молчал, поджав губы, и Роше непонимающе обернулся на него, пристально всматриваясь ему в лицо и стараясь раскусить настроение. — Твою ж мать… — догадался он. — Ты знал… и потому избил его. Какого хера, Иорвет?! Ты всё знал и ничего мне не сказал! Почему?! — вопрошал Вернон. Глаза его заполнили слёзы разочарования и обиды — от чувства вины и презрения к самому себе ему буквально хотелось удавиться. Во взгляде читался только один вопрос: «Как же я мог быть таким слепцом?!» — Иди ко мне… — остроухий притянул безутешного человека к себе и крепко обнял. Но тот оттолкнул его от себя и отступил на несколько шагов. Роше, как ошалелый, смотрел куда-то в пол, в точку рядом с телом Сильфоина, но поднять глаз на Иорвета так и не посмел. Наконец, выругавшись себе под нос, он выскочил из комнаты и кинулся вон из Центра. Лис не стал уходить вслед за расстроенным человеком и задумчиво посмотрел на тело его бывшего наставника. Приняв важное решение, он стянул с полки ворох тканей, бинтов и медицинских халатов, разбросал это всё вокруг Сиония и длинной белоснежной простынёй накрыл его с ног до головы. Там же, на полках, Иорвет нашёл несколько флаконов со спиртом и щедро облил им всё помещение вместе с телом. В последний из них эльф затолкал кусок марли, оставив снаружи только конец, и, отойдя на безопасное расстояние, поджёг его от зажигалки, а затем метнул бутылку по направлению стены. Стекло разлетелось вдребезги, опаляя огненной жижей всё, что могло гореть. Комнату охватила яркая вспышка и волна жара, лизнув и поглотив лежащее тело на полу… Лис не хотел смотреть, как чужую плоть поедает зачинавшийся в ЦБ пожар. Прикрыв за собой дверь, он направился в сторону транспортника, на сей раз разрушив последний мост, связующий его с тяжёлым прошлым… Сам он думал о будущем. Возможно, Роше и не станет тем человеком, кто будет поминать Сильфоина добрым словом, но на земле останется один старый эльф, у которого однажды хватило смелости бросить вызов своим страхам и сокрушить их. Его сердце будет полно прощения, и именно он будет помнить Сиония, прося богов быть к нему добрее. Ведь Иорвет понимал, что если бы его судьба сложилась иначе, тогда бы весь мир приобрёл в его лице выдающегося учёного, администратора, человека, и это непременно изменило бы жизнь к лучшему… Темерец не произнёс ни слова, пока шла погрузка оружия и велись рассуждения о предстоящей операции, а потом и вовсе исчез из виду. Транспортник двинулся с места по направлению к гетто, и «белки» с «рысаками» расселись по своим местам. Иорвет в тот момент решил дать человеку немного времени, чтобы побыть одному, и нашёл его позже в самом последнем вагоне. Роше смотрел сквозь зеленоватое бронированное стекло и курил и, судя по куче окурков на полу, далеко не первую сигарету. Держась за дребезжащую стенку поезда, эльф пристроился рядом с Верноном и тоже уставился в окно, пытаясь понять, что же дхойне надеется там увидеть. Едва Роше осознал, что в вагоне он не один, как небрежно провёл по лицу, что-то смахивая с него ладонью. Его горьких слёз так никто и не увидел, но Иорвету это было не нужно. Он просто стоял рядом и молчал. За этим он и был здесь — чтобы облегчить совесть любимого, если, конечно, тот ему это позволит… В какой-то момент он просто внаглую вытянул у него из пальцев наполовину выкуренную сигарету и затянулся, внимательно наблюдая за реакцией Роше. Но её не было — человек всё смотрел в одну точку, замкнувшись в себе. Тогда Лис выбросил прочь бычок и приблизился сзади, чтобы прижаться к спине темерца. И хотя поначалу тот сопротивлялся, считая себя недостойным этих объятий, Лис оказался настойчив, а его хватка крепкой. — Мне связать тебя?! Обними меня, или я это сделаю! — заявил остроухий, и Роше подчинился. Порывисто развернувшись, он обнял эльфа и покорно положил голову на его крепкое плечо. — Прости меня, Белка… Пожалуйста, прости… — Ты извиняешься за ваши с Сильфоином обжимания?.. — чуть улыбнулся Лис. — Я готов простить, но я ещё не решил, как именно буду тебя за это наказывать. Вернон притих, невнятно сопя и прижимая к себе эльфа, пока не понял, что его просьба о прощении не сработала. Плечи его снова поникли вместе с головой, руки опустились и перестали обнимать Иорвета. Тот встрепенулся, понимая, что своими претензиями делает сейчас только хуже, ведь на самом деле не так уж он на него и злился, чтобы доканывать и без того побитого правдой любовника. Он быстро обхватил ладонями лицо Роше, чтобы зафиксировать в одном положении, и заглянул ему прямо в глаза. — Я тебя прощаю, слышишь?! Всё! Можем уже оставить это? — Нет… — Роше упрямо качнул головой. — Врежь мне по башке, да как следует! Может быть, тогда мне хоть немного полегчает. — Перестань корить себя. Сильфоин был очень умен и мог одурачить кого угодно. — Но ты сразу просёк, что с ним что-то не чисто, а я уши развесил, позволял ему… — Довольно! Эта история длится слишком долго, пора забыть о ней и двигаться дальше! Но Роше как будто не слышал. — Каков ведь ублюдок, а?.. Вот уж больной выродок! Паскуда, — цедил сквозь зубы темерский командир, кривя лицо от бешенства. Шок от осознания произошедшего начал его отпускать, и Роше овладевала разрушительная ярость. — Вот сука! Тварь фальшивая!!! — Посмотри на меня, minne… — Иорвет приподнял лицо распалившегося человека, заставляя внимать своим словам. — Это уже не имеет важности! Эльф говорил что-то ещё, стараясь отвлечь Вернона от внутренней агонии, но тот не унимался, злобно бормоча страшные проклятия. Непонятное желание говорить гадости переросло в настоятельную потребность, и Роше, казалось, было не остановить. — Не надо так, остынь! — шикнул эльф, теряя терпение. — Не надо?! Ещё как надо! Я поклялся, что найду этого выродка и заживо шкуру с него спущу! — Он уже расквитался за свои деяния… — понизив голос, признался Лис. — Рана была не смертельной — он сам убил себя. И ты был прав, когда говорил, что Сильфоин спас нам с тобой жизнь. Он понял, что нам суждено быть вместе, и отпустил нас. — Что ты мелешь, ненормальный?.. — Я простил его… — шепнул остроухий, — и ты прости… — Белка, но как же так?.. Он издевался над тобой в вонючем подвале! Жизнь нам с тобой покалечил! — Он умолял меня о прощении, сожалея о содеянном, и мог бы что исправить, сделал бы это, да уже ничего не поделаешь… Сионий просил меня не рассказывать тебе правду, надеясь, что хоть один человек будет помнить его, как достойного мужчину, и замолвит за него словечко на небесах… Наверное, от меня это прозвучит дико, но он тебя действительно любил — чистой любовью, не грязной, и никогда бы не предал. Прости его, Роше, и смело иди дальше… — Нет… Ты прощай, кого хочешь, а я не могу. Не могу, понимаешь?! — Нужно время, и ты всё поймёшь, — заверил Лис, легко дёрнув уголком губ. — Он отнял у нас многое и одновременно дал нам шанс начать всё сначала… Так вперёд и с песней, командир! Мы же собирались первым делом отправиться с тобой на рыбалку, помнишь? — Правда… Жаль, я так не умею убалтывать, как ты, да и не пробовал, — Роше попытался улыбнуться, вспомнив, что они назначили друг другу свидание на берегу реки, наивно полагая, что у них это получится. Хотя, в свете последних событий впереди вырисовывалась неплохая перспектива, а потому решил добавить к сказанному то, что осознал минуту назад. — Хочу, чтобы ты знал, теперь я уверен, что взаправду нужен тебе. И ты больше меня не оставишь. — Да ну? — Иорвет иронично приподнял бровь. — И я полюбил тебя ещё сильнее, вот прямо сейчас… — Интересно знать, почему? — Ты оказался достаточно сильным, чтобы простить настоящее чудовище и простить меня, а не послать ко всем чертям за мою глупость… Это многого стоит. — Я не настолько сильный, — эльф качнул головой. — «Вепри» хотели стереть тебе память. При одной только мысли, что такое случится… я… — Да пусть бы попробовали, всё равно бы не вышло! Как бы я смог забыть тебя? Ты сдурел? — он провёл ладонью по лицу своей Белки, искренне любуясь им, своим вредным, остроухим чудом — прямо как тогда, много веков назад, когда полюбил его с первого взгляда. — Роше, ты не совсем понимаешь… — И пусть бы стёрли. Я бы тебя всё равно вспомнил. Тотчас вспомнил, слышишь?! — Сказал тот, кто шестнадцать лет пытался достучаться до меня, ну-ну. — Тут немного другое, я был для тебя персоной опасной и зловещей, жестоким психопатом… вернее, именно таким ты меня считал. К тебе же на драной козе невозможно было подобраться. Пусть с моей головой делают, что хотят: ты у меня не там, а прямо здесь, — он приложил ладонь к груди и улыбнулся, — и никому не в силах тебя оттуда выдернуть… — Забавно… Сильфоин так именно и сказал, — задумался остроухий. — Мне плевать, что эта падла сказала! Только ради тебя я постараюсь отвлечься от всего этого дерьма. Но не требуй от меня забыть или как-то понимать всё то, что Сионий сделал! Я к этому ещё не готов… — Cáemm a me, dh’oine… — выдохнул эльф, сжав человека в своих объятьях и мягко поглаживая чуть курчавый затылок. Тот ответил на ласку, переполненную поддержкой и пониманием, и спрятал лицо в выемке его шеи, чтобы потом поцеловать нежную кожу за острым ухом. — A’baeeth me… — затребовал эльф на сей раз. — Сам знаю! — ворчливо ответил Вернон, с трепетом накрывая послушные губы Иорвета, чтобы доказать ему, что не родился ещё на белом свете тот или та, кого бы он любил настолько сильно. — Я сдохну, но не позволю никому… — затараторил было Роше, но его пламенная речь сменилась глухим мычанием. Эльф обхватил голову человека и заткнул его поцелуем. В самый разгар их страстного слияния Роше сцепил в замок пальцы на иорветовом поясе и поднял его над полом с тем, чтобы потом подхватить под ягодицы и приподнять. Сейчас им это было необходимо больше всего, как инъекция адреналина, чтобы вернуть к жизни умирающего, и невозможно было остановиться или сбавить обороты, обернуться или бежать, наконец, из города — слишком прекрасно было стоять вот так, не думая ни о чём, наслаждаясь мгновением и целоваться не помня себя. Только вот рано или поздно они бы всё равно приехали в гетто, и разумеется, это случилось не вовремя. Когда транспортник остановился, прибыв на конечную, Вернон с эльфом на руках покачнулся, едва не рухнув на пол, однако устоял на ногах, выдав при этом что-то непотребное прямо в рот хохочущему любовнику, и, отставив ногу глубоко назад, даже не допустил мысли прервать их горячие поцелуи. — Да ты совсем от меня без ума, Роше… — оскалился Лис, ощущая, как собственные губы пульсируют сладкой болью. — Блядство! И в какой же момент я успел так спалиться?! — усмехнулся тот. Иорвет в ответ рассмеялся, чтобы потом снова прильнуть к дхойне и укусить его за нижнюю губу, мгновенно зализать место укуса и снова ринуться в бой, подчиняя рот мужчины своей власти — ведь будет несправедливо, если губы будут болеть только у него одного. Глубокий поцелуй затянулся на несколько минут, мужчины полностью отдались страстному порыву. И лишь после того, как из горла дхойне вырвался сдавленный полурык-полустон, Иорвет различил посреди этой пьянящей симфонии посторонние звуки. Кто-то долго наблюдал за ними и уже не в первый раз прокашлялся, желая привлечь внимание. Лис взбрыкнул и резко разорвал поцелуй, хотя Роше ещё тянулся к нему с закрытыми глазами и призывно раскрытыми губами, решительно протестуя ставить любовника на пол, более того, властно сжал его ягодицы, требуя продолжения, отчего тут же получил хлёсткую пощёчину. — Хватит, дхойне! — шикнул Лис, дёрнувшись в руках Роше. И тот пришёл в себя, резко распахнув глаза, не ожидая в процессе горячей ласки ядрёной оплеухи. Вернон поставил эльфа на пол и опасливо обернулся. К счастью для нерасторопной парочки, созерцателем оказался Киаран. По недовольной позе со скрещёнными на груди руками и сощуренными до щёлочек глазами было несложно понять, что он обо всём этом думает. Иорвет залился краской, а Вернон зеркально повторил позу хмурого эльфа, за исключением кислой ухмылки на физиономии. — Уж, простите, что так не кстати! У нас тут, видите ли, назревает государственный переворот, все дела..! — саркастично поведал младший, затем покачал головой и сообщил наконец важную новость. — Нашли время, придурки… Гален ждёт вас снаружи. И поторопитесь, консул весь на нервах! Белка и темерский Пёс отскочили друг от друга, будто их разбросало штормовой волной. Роше без промедления покинул транспортник, бросив напоследок непонятно кому через плечо: «В наше время завистливые глазища колом тыкали», — но Киаран сразу сообразил, в кого именно эта фраза прилетела, и усердно скривил своё красивое лицо. Из-за этого Иорвет и задержался, отчасти засмотревшись на физиономию братца, похожую на печёное яблоко, отчасти чтобы с ним договориться. — Родное сердце, что опять не так? — спросил он, разумеется, понимая, что именно смутило брата, но надо бы уже прекратить младшему бросать эти осуждающие и крайне неприятные взгляды в их с Роше сторону. Настало время принять их чувства, начать уважать их и найти, наконец, в себе силы смириться с железным фактом: командир скоя’таэлей вопреки всему любит командира Синих Полосок. И точка! — На руках, значит, носит? Очень мило… — И что? — Иорвет скрестил руки на груди и самодовольно улыбнулся. — Как ты вообще можешь с ним?.. Что в нём хорошего? Что у вас может быть общего?! Я присматриваюсь, анализирую, но не могу понять! — Киаран поморщился, глядя на брата, потом возмущённо махнул руками и указал ими на дверь, куда только что вышел презренный человек. — Дьявол, Иорвет! Это же сучий Вернон Роше! На что Лис понимающе усмехнулся и, глумливо приблизившись к уху Киарана, поведал ему неоспоримую истину: — Зато как он целуется, брат, м-м… Былая вражда будоражит чувства, как наркотик — я еле стою на ногах… — Ага, чушь какая-то… Это всё потому, что тебя слишком много били сегодня по голове! — крикнул Кир ему вдогонку. — А вот и нет! — парировал тот и, собравшись, покинул транспортник. — А вот и да! — уже в спину крикнул ему младший, подловив себя на мысли, что со времён их детства почти ничего не изменилось — они спорили напропалую везде и всегда, но итог был неизменно один: совершенно бесполезно что-то доказывать Иорвету. После разговора с братом Лис оказался в приподнятом настроении, готовый вершить знаменательные дела. Киаран же застопорился на месте и всерьёз задумался. Затем посмотрел сквозь стекло вагона и ещё раз критично оглядел Вернона с ног до головы на предмет его возможной притягательности. Тот беседовал с Галеном, сохраняя шаблонно хмурое выражения лица, не замечая за собой слежки. Младший Эасниллен по-змеиному сощурился. У дхойне была короткая стрижка с неряшливо разбросанными прядями, ниспадающими на лоб, сносные для взора карие глаза и вроде бы аккуратный нос — да, совсем не урод, высокий и широкоплечий, имеет приятного оттенка смуглую кожу и колючую щетину… Эльфа вдруг передёрнуло, и он брезгливо высунул язык, вжав голову в плечи, будто только что коснулся утопца, едва представил, что этот вот самый Роше, с нелепым шапероном, под матерные крики размахивающий красной от крови булавой, может быть неплохой… о, боги!.. даже завидной партией для Иорвета. И хотя он категорически отказывался понимать, что особенного Иор нашёл в этом неотёсанном мужлане, иногда иного выбора, кроме как дать согласие на вопиющий по всем меркам любовный союз, просто не было. Да и самому Киарану всё же было приятно видеть брата счастливым впервые за последнюю сотню лет…